дekoder | DEKODER

26 сентября в Германии пройдут выборы в парламент — Бундестаг. После них впервые за 16 лет в стране сменится федеральный канцлер. «декодер» рассказывает о выборах, демократии и будущем Германии.

ПАРЛАМЕНТСКАЯ РЕСПУБЛИКА

1. Что такое Бундестаг? И чем он занимается?

2. Сколько депутатов в Бундестаге?

3. Сколько получают немецкие депутаты?

ВЫБОРЫ

1. Кто имеет право участовать в выборах?

2. Насколько активно голосуют немцы?

3. Как проходят выборы? Пирожки на участках продают?

4. А электронное голосование в Германии есть?

5. Но как тогда голосуют люди, у которых нет возможности в день выборов прийти на избирательный участок?

6. А это, вообще, безопасно? Голос не украдут?

7. Может ли голосование по почте радикально изменить общий результат, как было на президентских выборах в США? Или как электронное голосование на думских выборах в Москве?

8. Фальсификации в Германии бывают? А административный ресурс применяется?​

ПРОГНОЗЫ

1. Сколько партий участвуют в выборах?

2. Сколько из них пройдет в Бундестаг?

3. А бывают ли независимые депутаты?

4. Какая партия победит? И кто станет канцлером?

5. А что «Альтернатива для Германии»?

6. Кто войдет в коалицию?

7. Какой расклад сил выгоднее всего для Кремля?

ПАРЛАМЕНТСКАЯ РЕСПУБЛИКА

1. Что такое Бундестаг? И чем он занимается?

Бундестаг — это немецкий парламент, переизбираемый каждые 4 года. С 1999 года он заседает в самом центре Берлина, в здании, которое было построено для парламента Германской империи (рейха) — Рейхстага.

Как и у любого другого парламента, основная функция Бундестага — принимать законы. Как и в российской Госдуме, они рассматриваются в трех чтениях. Иногда Бундестаг называют нижней палатой, а верхней — Бундесрат, состоящий из представителей федеральных земель. Однако это не совсем точно, потому что не все законы, принятые Бундестагом, нуждаются в одобрении Бундесрата (в России Совет Федерации рассматривает вслед за Госдумой все законы). При этом Бундесрат имеет право опротестовать любой принятый Бундестагом закон, и в таком случае, чтобы закон вступил в силу, Бундестаг должен преодолеть «вето» либо простым большинством, либо большинством в ⅔ голосов (в зависимости от того, сколько членов Бундесрата высказалось за протест).

Современная Германия — это парламентская республика, поэтому функции Бундестага принятием законов не исчерпываются. Пожалуй, самое главное, что зависит от расклада сил в парламенте, — это вопрос, кто занимает пост федерального канцлера, главы правительства страны. Формально кандидатуру канцлера предлагает Бундестагу президент республики (как и в России), но в реальности многоступенчатая процедура устроена так, что, как правило, послевоенные президенты предлагали только лидеров партий, победивших на выборах.

Сам президент ФРГ избирается на пять лет не всенародным голосованием, а специальным федеральным собранием, в которое входят все депутаты Бундестага и столько же делегатов от регионов на пропорциональной основе в зависимости от численности населения.

Депутаты Бундестага также по сложной процедуре назначают половину судей Федерального конституционного суда (вторую половину — Бундесрат). ­­­↑

2. Сколько депутатов в Бундестаге?

Это не такой простой вопрос, как может показаться. По закону, в Бундестаге должно быть не меньше 598 депутатов. Из этих 598 человек половина избирается по одномандатным округам, другая — по партийным спискам. Но в реальности депутатов почти всегда больше, что связано с особенностями немецкой избирательной системы. 

На парламентских выборах гражданин Германии получает бюллетень, состоящий из двух столбцов. Первый голос он должен отдать за кандидата в своем избирательном округе, второй — за одну из партий, участвующих в выборах. Кандидаты, получившие больше всех голосов в своих округах, становятся депутатами. Это напоминает российские выборы, но дальше начинаются отличия. Дело в том, что итоговое распределение мандатов от той или иной земли (субъекта федерации, как сказали бы в России) должно соответствовать тому, сколько партии получили там «вторых голосов». Если партия получила в регионе 10% голосов по партийным спискам («вторых голосов»), но не добрала там одномандтаников, то может делегировать в Бундестаг людей из своего местного списка, чтобы в общей сложности у нее было 10% представителей от этой земли. Но возможна ситуация, когда одномандатников у партии больше, чем мест, полученных по партийным спискам, и тогда она займет в Бундестаге больше кресел, чем ей положено. Это так называемые «избыточные мандаты» (Überhangmandate). Особенно часто такая система помогала блоку ХДС/ХСС, у которого очень сильны позиции в Баден-Вюртемберге и в Баварии. В результате несколько лет назад Ангела Меркель инициировала реформу избирательной системы: если какая-либо партия, благодаря успешному выступлению в округах, занимает больше кресел, чем ей положено в соответствии с результатами голосования по спискам, то остальные партии получают дополнительные мандаты, минимизирующие диспропорцию (Ausgleichsmandate).

Поэтому точное число депутатов в немецком Бундестаге всегда трудно предсказать заранее, и оно всегда достаточно велико. К примеру, прошлый созыв Бундестага, в котором заседало 709 депутатов, был крупнейшим демократически избранным парламентом в мире. С одной стороны, это повышает репрезентативность законодательного органа, но с другой — делает его содержание более обременительным для налогоплательщиков, а также замедляет процесс принятия решений. 

Перед выборами 2021 года число «уравновешивающих» мандатов, на которые могут претендовать партии, было законодательно сокращено, однако полномасштабная избирательная реформа отложена — и в итоге число депутатов по итогам выборов может увеличиться еще больше. ↑

​3. Сколько получают немецкие депутаты?

Быть депутатом Бундестага довольно выгодно. Ежемесячная зарплата немецкого депутата — около 10 тысяч евро, из которых они платят около 40% подоходного налога; это заметно выше средней зарплаты гражданина Германии, которая составляет 4 тысячи евро до выплаты 14%-го налога. При этом депутаты освобождены от выплаты обязательных пенсионных и социальных взносов. Кроме того, государство компенсирует транспортные расходы, а также половину медицинской страховки. Депутаты, сложившие полномочия, сохраняют зарплату на срок до 18 месяцев. Наконец, членам Бундестага не запрещено получать дополнительные доходы, в частности, занимать должности в советах директоров различных компаний и в руководстве фондов. Такая занятость вызывает большие споры в немецком обществе: многие полагают, что она открывает путь к коррупции. Например, в начале 2021 года несколько депутатов правящей коалиции ХДС/ХСС лоббировали покупку масок и медицинского оборудования у фирм, аффилированных с ними. ↑

ВЫБОРЫ

​1. Кто имеет право участвовать в выборах? 

Активным избирательным правом (то есть правом избирать) обладают все граждане Германии, которым в день выборов или раньше исполнилось 18. Периодически в ФРГ обсуждают идею снизить эту планку до 16, но пока все остается по-прежнему (хотя в некоторых федеральных землях это уже сделано на выборах в местные парламенты — ландтаги). Кроме того, для участия в выборах необходимо в течение последних 25 лет (и с момента, как человеку исполнилось 14) непрерывно прожить на территории Германии как минимум три месяца. В свою очередь, пассивное избирательное право (право быть избранным или избранной) есть без ограничения у всех граждан ФРГ старше 18 лет. 

В некоторых случаях гражданин Германии может быть лишен обоих прав — и избирать самому, и быть избранным. Это касается тех, кого суд отправил на психиатрическое лечение, а также людей, признанных виновными в «политических» преступлениях — например, в государственной измене, в ограничении свободы слова или в фальсификациях на тех же выборах (обычно на несколько лет, пожизненно такого права может лишить только Конституционный суд, но такого в истории ФРГ не случалось). На пять лет лишаются права избираться люди, которые за любые преступления получили от одного года тюремного заключения. Но участвовать в голосовании в качестве избирателей заключенные могут. ↑

​2. Насколько активно голосуют немцы?

Проголосовать на выборах 26 сентября смогут 60,4 миллиона граждан — женщин чуть больше, чем мужчин. Явка на выборах в Бундестаг традиционно высока: ни разу в послевоенной истории ФРГ в голосовании не приняло участия менее 70%. Максимальную активность граждане страны проявили в 1970-е годы: на выборы 1972 года пришли 91,1% тогда еще только западных немцев, на выборы 1976 года — 90,7%. Самой низкой — 70,8% — явка была в 2009 году, но потом она снова начала расти: до 76,2% на прошлых выборах. ↑

​3. Как проходят выборы? Пирожки на участках продают?

Выборы в Германии, как еще недавно в России, проходят один день. Примерно за три недели до их проведения избиратели получают письмо с приглашением на избирательный участок, на котором они должны проголосовать. Избирательные участки открыты меньше, чем в России: с 8 утра до 6 вечера. Зато устраивают их обычно примерно там же: в школах, в детских садах, в различных муниципальных и государственных учреждениях. Но выглядит все скромнее: купить ром-бабу или игрушку для ребенка не получится. А на этих выборах из-за пандемии будет еще и ограничен вход на избирательные участки, так что возле них могут выстроиться очереди. Внутри нужно будет надеть респиратор или одноразовую медицинскую маску. На участках запрещено фотографировать и делать видеозапись.

На голосование избиратель должен взять с собой паспорт или загранпаспорт, а также письмо с приглашением на выборы (хотя последнее не обязательно). Документы сверяют со списком избирателей, делают в нем соответствующую отметку, после чего отдают избирателю бюллетень. Дальше человек проходит к импровизированной кабинке для голосования, которая, как правило, представляет собой обычный стол или парту, на которые ставят «стенки», чтобы никто не мог увидеть, какой выбор был сделан. В Германии принято голосовать в полном одиночестве, вместе с человеком в «кабинку» могут зайти разве что малолетний ребенок или собака. Сделав выбор, избиратель складывает бюллетень пометками внутрь (все с той же целью обеспечить тайну голосования) и бросает его в избирательную урну.

Проголосовать можно за одного кандидата-одномандатника («первый голос») и за одну партию («второй голос»). Если в любой из частей бюллетеня больше одной отметки (или, наоборот, ни одной), эта часть считается недействительной. При этом если избиратель случайно испортил бюллетень, он может запросить другой, а испорченный уничтожить в присутствии членов избирательной комиссии. ↑

​4. А электронное голосование в Германии есть?

Нет, проголосовать электронно немецкие избиратели не могут, хотя эта тема довольно активно обсуждается в последние годы на фоне успешного применения технологии на выборах в Эстонии. У этого есть предыстория. На выборах в Бундестаг 2002-го и 2005-го годов в ходе голосования использовались специальные компьютеры, которые были установлены на избирательных участках. Но в 2009 году Конституционный суд ФРГ запретил их дальнейшее применение, посчитав, что технология не гарантирует тайну голосования. В принципе, это решение не исключает голосование через интернет, но пока вопрос о его введении не стоит, даже в условиях пандемии. ↑

5. Но как тогда голосуют люди, у которых нет возможности в день выборов прийти на свой избирательный участок?

Если избиратель не может прийти на свой участок в день выборов, то у него есть право заранее запросить специальное «удостоверение избирателя» (Wahlschein) — в своем муниципалитете, по факсу, по электронной почте или, в некоторых частях страны, с помощью специального онлайн-формуляра. Подписав и предъявив этот документ, можно проголосовать на любом участке — но только в пределах своего одномандатного округа. Именно поэтому в Германии очень распространено голосование по почте, которое позволяет проголосовать из любой точки страны и даже мира.

Для того чтобы проголосовать письмом, нужно заранее получить такое же «удостоверение избирателя», а вместе с ним бюллетень и два конверта: синий и красный. Заполнив бюллетень, нужно положить его в синий, неподписанный, конверт, который, в свою очередь, вкладывается в красный вместе с подписанным «удостоверением избирателя». После чего красный конверт нужно запечатать и отправить по почте (адрес уже указан на конверте). Если письмо отправлено из Германии, платить за него не нужно; если из-за рубежа, то за почтовую марку платит сам избиратель. Если получать эти документы лично в муниципалитете, то можно заполнить и опустить их в почтовый ящик сразу же на месте. 

Очень важно соблюдение сроков. Запросить «удостоверение избирателя» и все документы для голосования по почте нужно не позднее 18 часов последней пятницы перед днем выборов. Исключение делается только на случай внезапной болезни — тогда избиратель может запросить документы до 15 часов дня голосования. Нужно учитывать также, что избирательная комиссия должна получить письмо с бюллетенем не позднее 18 часов дня выборов, поэтому власти Германии настоятельно рекомендуют подумать о голосовании по почте заранее. При этом избиратель или тот, кому он доверяет, может отнести запечатанный конверт по указанному там адресу самостоятельно, чтобы не зависеть от почты. ↑

​6. А это, вообще, безопасно? Голос не украдут?

В Германии считают, что все достаточно надежно: нераспечатанные конверты держат под замком на избирательном участке до дня выборов. Потом их делят между несколькими группами членов комиссии. Те вскрывают их и проверяют, есть ли внутри действительное «удостоверение избирателя». Их складывают в отдельную пачку, а запечатанные конверты с бюллетенями кидают в урну. 

Тем не менее вопрос о надежности голосования по почте периодически поднимают журналисты и политики. Перед нынешними выборами эту тему активно продвигает «Альтернатива для Германии» (АдГ), представители которой призывают своих избирателей голосовать только лично. 

Даже сторонники системы признают, что она не так надежно обеспечивает тайну голосования, как очные выборы на участке. Но все остальные аргументы скептиков они отвергают: прежде всего потому, что за годы использования почтового голосования (а впервые оно применялось еще в 1957 году) были зафиксированы лишь единичные случаи злоупотребления им — и на выборах уровнями ниже. 

Например, если документы для голосования запрашивают не на адрес регистрации избирателя, то по этому регистрационному адресу направляют дополнительное уведомление — так что человек может сообщить, что кто-то пытается проголосовать за него, а злоумышленника нетрудно будет установить. Вероятность, что кто-то попытается проголосовать за мертвого человека, снижается в силу того, что списки избирателей постоянно обновляются. Дважды — и по почте, и очно — не должно получиться проголосовать благодаря тому, что, как только избиратель запросил соответствующие документы, его вычеркивают из списка имеющих право на очное голосование.

Можно представить себе ситуацию, что кто-то попытается вскрыть письмо с бюллетенем и подменить голос, но, как и в остальных случаях, очень сложно допустить, что это будут делать по-настоящему массово — в условиях реальной многопартийности, когда каждая из крупных партий стремится к наивысшему результату и следит за прозрачностью процедуры. ↑

​7. Может ли голосование по почте радикально изменить общий результат, как было на президентских выборах в США? Или как электронное голосование на думских выборах в Москве?

Разумеется, голосование по почте может повлиять на общий результат — как минимум по двум причинам. Прежде всего, доля его участников постоянно растет: с 4,9% в 1957 году до 28,6% на выборах 2017 года. В этом году из-за пандемии она, очевидно, увеличится еще больше. Например, на выборах в парламент земли Рейнланд-Пфальц в марте по почте проголосовало 66% избирателей. Естественно, это скажется на итогах голосования: в частности, далеко не факт, что результат будет соответствовать последним соцопросам прямо перед днем выборов — просто потому, что многие проголосуют раньше.

Но затянувшегося подсчета голосов, который позволил Дональду Трампу говорить об «украденной победе», в Германии не будет: бюллетени, отправленные по почте, заранее бросают в урну для голосования, и считают их вместе со всеми остальными. Кроме того, в отличие от США, подсчитываются только те, что оказались в урне до окончания голосования, то есть до 18 часов воскресенья. ↑

​8. Фальсификации в Германии бывают? А административный ресурс применяется? 

Немецкие эксперты говорят о возможных фальсификациях очень осторожно: они признают, с одной стороны, что в некоторых случаях злоупотребления возможны, но при этом отмечают, что они не могут носить массовый характер и, тем более, касаться общенациональных выборов — слишком велик уровень контроля над голосованием со стороны партий-участниц. Особенно безопасным считается процесс подсчета голосов: во-первых, он идет вручную (а не с помощью машин, как на выборах в США); во-вторых, при этом может присутствовать любой человек (а не только члены избирательных комиссий и наблюдатели, как в России); наконец, представители крупных партий обязательно присутствуют на избирательных участках. 

Случаи давления на избирателей также не зафиксированы, хотя многие эксперты опасаются, что их может быть больше в связи с распространением голосования по почте: очень трудно проконтролировать, насколько свободным было волеизъявление в закрытых сообществах, в частности, религиозных. ↑

ПРОГНОЗЫ

1. Сколько партий участвует в выборах?

В выборах 2021 года примут участие 47 партий из 54 зарегистрированных в Германии. Не все они попадут в каждый бюллетень: если партия еще не представлена в Бундестаге или в местном парламенте как минимум пятью депутатами, то для выдвижения списка в той или иной земле нужно собрать подписи 0,1% от зарегистрированных избирателей или 2 тысяч человек — в зависимости от того, что меньше. Для выдвижения кандидата в одномандатном округе такой партии тоже нужно собрать 200 подписей.↑

​2. Сколько из них пройдет в Бундестаг?

Как и в российскую Госдуму, в немецкий Бундестаг проходят только партии, преодолевшие пятипроцентный барьер. Именно между ними на пропорциональной основе распределяются голоса, отданные за остальные партии (согласно последним опросам, это около 8-9%). Другой вариант — выиграть в трех одномандатных округах. В таком случае помимо этих мест партия может претендовать еще на несколько дополнительных мандатов в соответствии с тем, сколько она получила по партийным спискам (напомним, что количество кресел в Бундестаге той или иной партии зависит именно от голосования по партийным спискам: в этом случае, если партия получила 2% — значит, у нее должно быть 2% депутатов). Такое случается в Германии не так уж часто, но на этих выборах определенные шансы пройти в Бундестаг таким способом есть у объединения «Свободные избиратели» (нем. Freie Wähler), которое выступает за децентрализацию власти и предоставление больших полномочий муниципалитетам.

По всем прогнозам, в парламент пройдут партии, которые уже там представлены: Христианско-демократический союз/Христианско-социальный союз (ХДС/ХСС), Социал-демократическая партия (СДПГ), «Зеленые», Свободно-демократическая партия (СвДП), «Альтернатива для Германии» (АдГ) и «Левые».↑

​3. А бывают ли независимые кандидаты?

Независимые кандидаты иногда выдвигаются в одномандатных округах — для этого им нужно собрать всего 200 подписей, — но лишь в 1949 году один из них выиграл выборы. Тем не менее внефракционные депутаты в Бундестаге встречаются: как правило, это те, кто был исключен из своей фракции или вышел из нее сам. Их возможности влиять на работу парламента ограничены: в частности, они не могут самостоятельно предлагать законодательные инициативы — для этого нужна либо поддержка какой-либо фракции, либо 5% депутатов от разных.↑

​4. Какая партия победит? И кто станет канцлером?

Нынешняя кампания (первая за 16 лет без участия Ангелы Меркель) — одна из самых непредсказуемых за последние годы. Перед пандемией, на фоне климатического кризиса в лидеры рейтингов вырвалась партия «Зеленых», но с началом карантина ее популярность начала снижаться: действия правительства пользовались большой общественной поддержкой, и это положительно отражалось на рейтинге ХДС/ХСС Меркель. В начале нынешнего года казалось, что именно у христианских демократов наилучшие шансы сформировать новое правительство, и весь вопрос только в том, кто в итоге станет их кандидатом в канцлеры. В итоге был выдвинут премьер-министр земли Северный Рейн — Вестфалия Армин Лашет. Вскоре после этого в Бундестаге случилась череда коррупционных скандалов: оказалось, что несколько депутатов от ХДС/ХСС лоббировали покупку властями масок и другого медицинского оборудования у аффилированных с ними фирм. 

В результате к началу лета «Зеленые» вновь догнали христианских демократов. Но дальше начались проблемы у них самих. Лидера партии Анналену Бербок обвинили в плагиате и сокрытии доходов, а ее предвыборную кампанию трудно было назвать яркой. Возможно, сказалось и давно известное социологам «проклятие» «Зеленых»: чем ближе выборы, тем больше сомневаются в этой партии довольно консервативные немцы.

Рейтинги христианских демократов снова начали расти, но еще стремительнее оказался подъем популярности социал-демократов, которых еще недавно вообще списывали со счетов в качестве «общенационародной партии» (Volkspartei). Их лидер, действующий министр финансов Олаф Шольц, лучше оппонентов показал себя на теледебатах и не допускал таких имиджевых ошибок, как Лашет, который рассмеялся прямо во время пресс-конференции президента ФРГ Франка-Вальтера Штайнмайера, посвященной жертвам разрушительных летних наводнений на западе страны.

У Шольца и социал-демократов наилучшие шансы выиграть выборы, но в последние дни перед голосованием рейтинг ХДС/ХСС вновь пополз вверх, так что итоговый результат малопредсказуем (хотя распространенность заблаговременного почтового голосования должна помочь СДПГ, которая лидировала весь последний месяц). Впрочем, в любом случае победившей партии придется формировать коалицию — и каков в итоге будет ее состав, пожалуй, не менее интересный вопрос, чем кто победит. ↑

​5. А что «Альтернатива для Германии»?

По всем опросам, «Альтернатива для Германии» (АдГ) уверенно проходит в Бундестаг. Это само по себе победа для партии сразу по нескольким причинам. Это значит, что ее попадание в парламент не было случайностью, а свидетельствует о том, что правопопулистские идеи стабильно популярны в определенной части общества. Более того, есть некоторая вероятность, что АдГ получит даже больше голосов, чем на прошлых выборах, поскольку, судя по опыту предыдущей кампании, многие избиратели решаются проголосовать за нее в самый последний момент. Все это особенно ценно для «Альтернативы» с учетом многочисленных споров и расколов внутри партии, несмотря на которые она сумела сохранить своих избирателей.

При этом не оправдались прогнозы (или опасения), что идеи «Альтернативы» будут распространяться и дальше: еще одной «общенациональной партией» она не стала, и по-прежнему ни одна другая политическая сила не готова вступать с АдГ в коалицию. ↑

​6. Кто войдет в коалицию?

Есть несколько вариантов возможных коалиций. 

Социал-демократы и христианские демократы могут образовать очередную «большую коалицию»; только с большой вероятностью вместо канцлера из ХДС/ХСС канцлер будет из СДПГ. Но это будет четвертое правительство в таком формате за последние 20 лет, что уже давно вызывает недовольство среди многих функционеров самих этих партий и журналистов, считающих сменяемость власти одним из необходимых условий демократии. Еще один вариант двухпартийной коалиции — социал-демократы (или христианские демократы, если все же выиграют) плюс «Зеленые». Но, согласно последним опросам, ей явно не хватает большинства.

Активно обсуждаются и варианты трехпартийных коалиций. Например, социал-демократы или христианские демократы могут пригласить в собственное правительство и «Зеленых», и свободных демократов. Существует и небольшая вероятность, что СДПГ и ХДС/ХСС не смогут сформировать парламентское большинство и им придется взять в коалицию тех же «Зеленых» или свободных демократов. 

Однако в истории ФРГ до сих пор не было трехпартийных правительств, а переговоры о нем четыре года назад длились рекордные полгода — и не закончились ничем, пришлось формировать очередную «большую коалицию».↑

​7. И какой расклад сил выгоднее всего для Кремля?

Сегодня кажется, что, с точки зрения Москвы, почти все возможные коалиции имеют примерно одинаковые последствия: ни одна из крупных партий не готова отказаться от санкционной политики и в то же время почти никто не хочет разрывать экономические связи с Россией. С одной стороны, нет шансов, что в правительство попадет «сочувствующая» российскому режиму АдГ, и почти нет — что другая союзная партия, «Левые». С другой, невелика и вероятность, что там окажутся «Зеленые», наиболее решительно настроенные на противостояние Кремлю. ↑

Читайте также

«Мою работу практически не замечают»

Больше ни «правых», ни «левых»

Самая немецкая из партий

«Северный поток — 2»

Меркель осталась без преемницы — что будет дальше?

Как крайне правые пользуются эпидемией

Операция в Афганистане была крупнейшей в истории современной немецкой армии — бундесвера. Она имела особое символическое значение: полноценное участие в международной военной операции такого масштаба знаменовало возвращение Германии в число «нормальных» стран, которые вместе отвечают за стабильность и безопасность мира. Подозрения по поводу немецкой военной силы — тяжкое наследие Второй мировой войны — уходили в прошлое. 

Неудивительно, что в декабре 2001 года подавляющее большинство депутатов Бундестага поддержало канцлера Герхарда Шредера, который предложил в знак солидарности с США направить военную миссию в Афганистан — для борьбы с террористами, устроившими атаку 11 сентября. Как предполагал Шредер, на полгода.

Первые недели операции, казалось, подтверждали самые радужные надежды: запрещенный ныне в России «Талибан» сдавал позиции одну за другой и уходил все дальше в горы, а международные силы встречали как освободителей. По крайней мере, так казалось в Кабуле, патрулированием которого изначально ограничивалась миссия бундесвера. Но полгода, обещанные Шредером, истекли, а вывода немецких войск не было и в помине. Более того, в 2003 году они взяли на себя новую задачу — защитить от террористов провинцию Кундуз на северо-востоке Афганистана — и там вынуждены были вступить в настоящие бои. 

На пике немецкий контингент в стране превышал 5 тысяч человек, в общей сложности в миссии за неполные 20 лет приняло участие около 150 тысяч солдат и офицеров, 59 из них погибло. Уже к 2010 году большинство граждан Германии высказывалось за скорейший вывод войск из Афганистана. Но политики продолжали стоять на своем — сохранение контингента имеет стратегическое значение для ФРГ. Немецкие военные остались в стране даже после того, как международная миссия подошла к концу, — для обучения и консультирования афганских войск. В общей сложности операция обошлась налогоплательщикам в сумму около 10 миллиардов евро.

Теперь, когда талибы вернули себе почти весь Афганистан, немецкие журналисты, не скрывая возмущения, требуют от властей ясного ответа: ради чего было устроено это возвращение Германии в мировую политику? 

Süddeutsche Zeitung: Америка лишилась морального превосходства

Впрочем, как и во всем мире, больше всего вопросов обращено к руководству США. Кристиан Цашке, корреспондент газеты Süddeutsche Zeitung в Нью-Йорке, не сомневается, что вывод войск назрел: «Большинство американцев поддержали бы решение Байдена». Но то, как это было сделано, считает он, — «самая настоящая катастрофа».

«Байден выбрал символическую дату: он хотел вернуть всех американских солдат домой к 11 сентября и тем самым безо всякой нужды обрек себя на цейтнот, чем не преминули воспользоваться талибы. Вывод войск, конечно, нужно было начать с того, чтобы обеспечить безопасность всех афганцев, которые помогали американской миссии.

Главный провал США и самого Байдена — в том, что люди, всецело поддерживавшие Америку, теперь чувствуют себя брошенными на произвол судьбы. Это станет серьезным ударом для всех нынешних и будущих союзников США во всем мире, а также лишит Америку права говорить о своем моральном превосходстве.»

оригинал, опубликован 18.08.2021

FAZ: Немецкий Вьетнам

Но ответственность за нынешнюю катастрофу лежит не только на США, пишет Бертольд Колер, один из четырех издателей газеты Frankfurter Allgemeine Zeitung.

«Валить сейчас все исключительно на Вашингтон — значит недоговаривать. Берлин тоже неверно оценивал ситуацию в Афганистане — и началось это не в последние недели. С самого начала миссии ни члены правящей немецкой коалиции, ни оппозиция не хотели смотреть суровой правде в глаза и называть войну войной. Германия тоже долго верила в nation building («построение нации») — только не военной силой, а с помощью бурения колодцев и строительства школ для девочек. Германия тоже думала, что афганских солдат и полицейских можно обучить и оснастить так, чтобы они стали стойкими защитниками своего государства.»

оригинал, опубликован 16.08.2021

Augsburger Allgemeine: На Германию больше нельзя положиться

Многие СМИ в Германии отмечают, что немецкие войска, как и американцы, бросили своих афганских союзников, тем самым, возможно, обрекая их на смерть. Руди Вайс, ответственный редактор газеты Augsburger Allgemeine, задается вопросом о том, как это повлияет на будущие операции бундесвера за рубежом.

«Некоторые афганцы, помогавшие бундесверу, могут погибнуть от рук талибов — и это при том, что Германия гарантировала им безопасность. Это возмутительный и постыдный сценарий. Легко представить, как такое поведение отразится на других миссиях немецких войск, например в Мали, где ситуация не менее напряженная: местные жители, сотрудничающие с бундесвером, теперь несколько раз подумают, прежде чем продолжать работу с немцами. События в Кабуле наглядно показывают, что если что-то случится, то на Германию положиться нельзя.»

оригинал, опубликован 17.08.2021

ARD: Абсолютный крах немецкого правительства

В интервью каналу ARD эксперт по Афганистану Томас Руттиг тоже говорит об афганцах, которые помогали бундесверу и застряли в Кабуле. Талибы уже давно охотятся за ними, чтобы покарать. Немецкие военнослужащие укрывают этих людей по личной инициативе, но правительство Германии долгое время никак не решалось вывезти их, и это — неслыханный скандал.

«Федеральное правительство все время медлило, обещало что-то перепроверить, но потом не выполняло обещания — в том числе Ангела Меркель, которая говорила о чартерных рейсах. Еще несколько дней назад правительство было готово чартерами отправлять обратно на родину афганцев, не получивших убежища, и не желало предпринимать ничего другого. Это — неслыханный скандал, и политики должны понести за это ответственность.»

оригинал, опубликован 16.08.2021

Tagesspiegel: Хватит говорить об «ошибках 2015 года»

Между тем немецкие политики, от руководителей «Альтернативы для Германии» до лидеров христианских демократов, включая кандидата на пост канцлера Армина Лашета, на разные лады повторяют, что главное сейчас — «не повторить ошибки 2015 года», имея в виду миграционный кризис. Журналистка газеты Tagesspiegel Анна Тевальт объясняет, чем плох этот призыв.

«Предполагается, будто существует общепринятая и, разумеется, негативная интерпретация «2015 года». […] В результате шифр «2015» ведет к полному искажению приоритетов. Его упоминание провоцирует обмен примитивными лозунгами вместо столь необходимой дискуссии о том, как Германия должна решать проблему беженцев — конкретно сейчас, применительно к Афганистану, но и в последующие годы тоже. 
Это свидетельствует об эгоизме, озабоченном только собственной политической карьерой: первая мысль в связи с историческим поражением Запада в Афганистане касается привлекательности для собственных избирателей, которые, как предполагается, не желают больше видеть беженцев.»

оригинал, опубликован 17.08.2021

Netzpolitik: Предоставление убежища — не милость, а обязанность

Редактор портала Netzpolitik Маркус Ройтер идет еще дальше и говорит, что упоминание «проблемы 2015 года» свидетельствует о масштабном кризисе самой концепции прав человека. 

«Концепция прав человека в этой стране зашла в тупик: пока миллионы людей страдают от режима «Талибана», немцы спорят только о том, как предотвратить поток афганских беженцев. Предоставление убежища — это не милость, а международно-правовая обязанность цивилизованного государства, которая закреплена в Основном законе. И мы не имеем права забывать, почему в Основном законе Германии появился этот постулат.

Нынешний гуманитарный и политический кризис еще раз отчетливо демонстрирует лживость политики ХДС/ХСС и СДПГ. И надеюсь, она не забудется до самых выборов в Бундестаг.»

оригинал, опубликован 17.08.2021

ARD: Лицемерие и стыд

Журналист Георг Шварте считает нынешние попытки немецких политиков отрефлексировать неудачу в Афганистане неловким способом оправдаться. Они знали, чем все закончится, — и уже очень давно. 

«Получается, что Германия и Запад 20 лет подряд помогали афганцам выстраивать армию, обучали полицейских, вкладывали миллиарды в людей и их снабжение, а через 20 лет внезапно осознали: «Ой, кажется, не получилось». Это лицемерие и стыд. Все вcё знали. Когда много лет назад один из министров обороны Германии сказал, что военная операция потерпела крах, никто и бровью не повел — все и дальше продолжили участвовать в этом крахе. […] И если бы безопасность Германии действительно отстаивали также и в горах Гиндукуша, как однажды заявил социал-демократ Петер Штрук, — что ж, самое время забеспокоиться. Ну, или начинать молиться о том, чтобы все спаслись. Как-нибудь.»

оригинал, опубликован 16.08.2021

Редакция «декодера»

Читайте также

Афганистан: конец войны за новый мир

Что пишут: о сделке по «Северному потоку» и победе Путина

Любовь к ближнему: как христианские церкви Германии помогают беженцам

Обзор дискуссий № 6: Протесты в США

Соглашение Ангелы Меркель и Джо Байдена по «Северному потоку — 2» (СП-2) вновь запустило волну разговоров о двойных стандартах правительства Германии, которое одной рукой вводит санкции против России, а другой кормит ее газовую отрасль. В издании Politico даже вышла статья под названием «Путинский канцлер». Хотя, вообще говоря, новость — в согласии США на строительство трубопровода, а вовсе не в позиции немецких властей, которая многие годы остается неизменной: санкции — одна история, «СП-2» — совершенно другая. В той же статье Politico, несмотря на громкий заголовок, подробно объясняет, почему Ангела Меркель последовательно выступает за постройку трубопровода: после аварии на Фукусиме она взяла курс на отказ от ядерной энергии любой ценой. «Если от этого выиграет Путин, так тому и быть», — реконструирует издание логику немецкого канцлера.

В немецкоязычной прессе тоже спорят: некоторые журналисты полагают, что Германия успешно отстояла собственные интересы. Но многие считают, что сделка США и ФРГ выгодна в конечном счете прежде всего Путину, а гарантий, предоставленных Восточной Европе, и прежде всего Украине, явно недостаточно. «декодер» представляет обзор мнений. 

Süddeutsche Zeitung: Предупреждение Кремлю

Даниэль Бресслер, журналист леволиберальной Süddeutsche Zeitung, одобряет условия сделки и считает, что в них скрыто предупреждение Кремлю.

«Достигнутая договоренность призвана значительно усилить позицию Украины. Во-первых, Германия настаивает на продлении на срок до десяти лет истекающего в 2024 году российско-украинского договора о транзите газа. Во-вторых, Украине выделяются значительные средства для развития возобновляемых источников, чтобы снизить ее энергозависимость от России. Но важнее всего, пожалуй, не высказанное напрямую предупреждение: в крайнем случае трубопровод можно и закрыть. Возможно, уже вскоре Кремль попытается проверить, насколько это серьезно.»

оригинал, опубликован 22.07.2021

Handelsblatt: России не поставили никаких границ

А вот Аннет Мейритц, корреспондент экономического издания Handelsblatt в США, подобный оптимизм не разделяет. По ее мнению, достигнутое соглашение слишком размыто.

«Если Украина перестанет быть главной страной транзита, Москва сможет продолжить поставки в Западную Европу, даже перекрыв газопровод на востоке Европы. Пусть США, Германия и ЕС и предусматривают некие санкции в случае злоупотреблений со стороны России, но проблема в том, что не были определены четкие границы, нарушение которых будет грозить России ответными мерами. Будут ли применены санкции в случае серьезных хакерских атак? Или если Россия захватит Донбасс? Или хватит того, что Россия не захочет продлевать истекающее в 2024 году соглашение о транзите газа с Украиной? Мнения Европы и Америки по поводу того, что считать худшим сценарием, расходятся. Уже это ослабляет позиции партнеров по сдерживанию России.»

оригинал, опубликован 22.07.2021

taz: Дело труба для Украины

Возможно, с точки зрения реальной политики эта сделка и была верна, отмечает Бернхард Клазен из левой газеты taz, — но не надо строить иллюзии: Украина от нее только пострадает.

«Никто не остался в изоляции. Это, конечно, важно. Запад по-прежнему может сотрудничать с Россией, обсуждая насущные проблемы вроде дестабилизации центральноазиатского региона из-за действий «Талибана».

Но этот вашингтонский компромисс достигнут в ущерб интересам Украины. Германия и Россия получат от этой сделки вполне конкретный результат, «Северный поток — 2», а Украина — лишь обещания. Но что будет, если через десять лет политическая ситуация изменится и участники соглашения будут иначе смотреть на гарантии, предоставленные Киеву? В Украине внимательно следят за тем, как быстро США избавляются от обременительных партнерских связей и сворачивают свое присутствие в Афганистане.

Да и вся атмосфера должна дать понять Украине, что в списке западных приоритетов она не на первом месте. Президент Зеленский вернулся после встречи с Ангелой Меркель практически с пустыми руками. А переговоров с Джо Байденом он так пока и не дождался.

Поэтому неудивительно, что для Украины все более важен Китай. […] Олексей Арестович, представитель Киева на мирных переговорах в Минске, вслух говорит о переориентации внешней политики Украины на Китай, Турцию, Вьетнам, ОАЭ. На фоне этого компромисса по «Северному потоку» его вполне можно понять.»

оригинал, опубликован 21.07.2021

Der Spiegel: Украинская «музыка будущего»

Еще жестче высказывается Ральф Фюкс, директор Центра либеральной современности, который в России только что признали «нежелательной организацией». По его мнению, Украину оставили просто ни с чем.

«Компромисс полон туманных заверений в адрес украинцев, но не содержит конкретных обязательств. В нем, например, говорится, что в экстренном случае необходимо обеспечить газоснабжение Украины независимо от России. Кроме того, объявлено о создании «зеленого фонда» для Украины, который будет способствовать повышению энергоэффективности, использованию возобновляемых источников энергии и производству водорода.
Суммы, которые обещано предоставить Украине, ясны. ФРГ внесет 175 миллионов долларов в качестве стартового капитала. Дальнейшие инвестиции должны поступить из частного сектора, до одного миллиарда долларов, — но это лишь туманные обещания на будущее. Этих сумм недостаточно для интеграции Украины в европейскую водородную сеть. В любом случае, эта идея — просто «музыка будущего»…»

оригинал, опубликован 22.07.2021

NZZ: Победителя зовут Путин

Резюмирует недовольство Кристофер Прантнер из Neue Zürcher Zeitung. По его мнению, сделка США и Германии имеет недостатки для обеих сторон. А настоящим победителем, по мнению корреспондента, из нее выходит Путин. Но в геополитическом противостоянии для Германии и США еще не все потеряно.

«Проблески надежды остаются на то, что газ, как считается, лишь переходная технология на пути к безуглеродной энергетике. Лучшее, что теперь можно сделать против столь успешной геополитической игры Путина, — это сократить этот переходный период до минимума.»

оригинал, опубликован 21.07.2021

Frankfurter Allgemeine Zeitung: Байдену придется заплатить дома

Некоторые немецкие СМИ интересует, как случившееся повлияет на внутреннюю политику Германии и США. Международный обозреватель консервативной FAZ Клаус-Дитер Франкенбергер напоминает, что во время избирательной кампании Джо Байден выступал против «Северного потока».

«Отказ президента Байдена от санкций против компаний, занятых в строительстве «Северного потока», можно обосновать прагматическими соображениями: трубопровод уже находится на финальной стадии строительства. Но есть и стратегическое объяснение. Байден хочет сохранить хорошие отношения с Германией и делает ставку на то, что в противостоянии с Китаем Берлин займет сторону Америки. Однако дома ему придется заплатить за этот компромисс, ведь против германо-российского газового проекта выступают обе партии в Конгрессе.»

оригинал, опубликован 21.07.2021

Redaktionsnetzwerk Deutschland: Победа разума

Обозреватель онлайн-издания Redaktionsnetzwerk Deutschland Ян Эмендерфер и вовсе настаивает, что Байден легко справится с любой критикой, ведь на самом деле от сделки все только выиграли.

«В Берлине и Москве на отказ от санкций отреагировали с облегчением, а в Вашингтоне республиканцы уже начали критиковать демократов из правительства Байдена. Сенатор [Тед] Круз назвал «Северный поток» «трубопроводом имени Байдена и Путина» и заявил о том, что давление будет усилено. Но Байден справится с этим, ведь он выступает с позиции разума. Кому выгодно хоронить на дне Балтийского моря проект стоимостью 9 миллиардов евро?»

оригинал, опубликован 21.07.2021

Die Zeit: Меркель переложила ответственность

Редактор отдела политики Die Zeit Карстен Лутер критикует соглашение: зависимость от России возрастет, Путин продолжит сеять рознь в Европе. И отмечает, что, в отличие от Байдена, Меркель разбираться с последствиями не придется: она заключила сделку под конец своего правления.

«Несмотря на все возражения, правительство Германии все же настояло на реализации этого проекта. Ведь сделка с Россией всегда была ему важнее, чем опасения соседних европейских стран и предупреждения США (вернее, угрозы Дональда Трампа), — что могло измениться? Тем более из всех партий, участвующих в предстоящих парламентских выборах в Германии, против газопровода выступают только «Зеленые». Что вырастет из договоренности с США, решать будет уже не Ангела Меркель. И Владимир Путин очень скоро захочет испытать следующего (или следующую) канцлера — если не пойдет на провокацию еще раньше.»

оригинал, опубликован 21.07.2021

Die Presse: Как при Трампе, но без Трампа

Австрийская либерально-консервативная газета Die Presse отмечает, что после заключения сделки ответственность Германии перед Европой только выросла, и гадает, что Берлин мог пообещать Вашингтону в обмен на согласие на строительство «СП-2».

«Теперь от Германии будет зависеть, насколько внимательно она распорядится своей ответственностью перед восточноевропейскими странами, сможет ли сохранить все предусмотренные — особенно для Украины — механизмы безопасности и при необходимости применить их.

Рано или поздно станет ясно, какое встречное обещание президенту Байдену дала Меркель в рамках этой тихой дипломатической договоренности. О подробностях сделки (слово, которое так любил Дональд Трамп) остается только догадываться. Но очень вероятно, что Берлин согласится поддержать жесткую позицию правительства Байдена в отношении Москвы, а главное — Китая.»

оригинал, опубликован 22.07.2021

Редакция «декодера»

Читайте также

Что пишут: о выборах в США и будущем Запада

Экологическая политика в Германии

Закат Америки? Отменяется!

Что пишут: о «Зеленых» и поставках немецкого оружия Украине

Немецкие «Зеленые» — новая проблема Кремля

Отношения России и НАТО

Наводнения такой силы, как в июле 2021 года, Западная и Центральная Европа не видела уже давно. В некоторых регионах за сутки выпадало больше 150 литров воды на квадратный метр. Основной удар пришелся на Бельгию, Нидерланды, Швейцарию и Германию. Погибло больше 200 человек, как минимум 176 из них — в Германии, в первую очередь на территории округа Арвайлер. 

Масштаб угнетает, но сами наводнения, на самом деле, не редкость. И большинство европейских климатологов убеждено, что стихийные бедствия происходят чаще, и виной тому изменение климата, вызванное деятельностью человека. Но только ли дело в глобальных процессах? Кто несет ответственность за смерть конкретных людей и серьезный экономический ущерб? Что нужно делать, чтобы предотвратить такие катастрофы в будущем? Об этом пишут все немецкие СМИ, а «декодер» представляет краткий обзор высказанных мнений.

Süddeutsche Zeitung: Как адаптироваться к изменениям климата?

Пусть даже нынешнее наводнение нельзя с уверенностью объяснить изменением климата, однако для многих экспертов очевидно, что глобальное потепление повышает риск стихийных бедствий. Такого мнения придерживается Карл-Фридрих Шлойснер, климатолог из Берлинского университета имени Гумбольдта.

«На дворе 2021 год, и вопрос о том, повлияло ли изменение климата на это наводнение, уже не стоит — вопрос только в том, насколько сильным было его влияние. Мы знаем, что потепление приводит к усилению ливневых дождей и тем самым, к сожалению, к более частым разрушительным наводнениям.»

оригинал, опубликован 17.07.2021

Frankfurter Rundschau: Климат должен стать основной темой предвыборной борьбы

Потоп заставил немецкую прессу вспомнить о двух важнейших для нее темах: о выборах в Бундестаг, намеченных на конец сентября, и об изменении климата, которое считается главной стратегической угрозой миру. Редактор отдела политики умеренно левой газеты Frankfurter Rundschau Виктор Функ требует от немецких партий определенности.

«В борьбе с пандемией и стихийными бедствиями нужно опираться на опыт других стран и не повторять их ошибки. Очевидно, что в этом случае Германия не решила одну из главных задач — власти не смогли оперативно информировать людей о происходящем.
[…]
Все партии (за исключением «Альтернативы для Германии») вроде бы уже осознали, что антропогенные изменения климата определили как минимум масштаб катастрофы. До выборов в Бундестаг осталось еще 10 недель, и за это время каждая партия обязана рассказать, что именно она намеревается делать для защиты климата — и тем самым для сохранения человеческих жизней во всем мире. Если это не станет основной темой предвыборной кампании, то что еще?»

оригинал, опубликован 19.07.2021

Süddeutsche Zeitung: Слишком рано искать виновных

Напротив, Йоахим Кепнер, возглавляющий отдел внутренней политики в Süddeutsche Zeitung, предлагает не смешивать предвыборную борьбу с опасными климатическими изменениями. Да и к выводам о причинах катастрофы предлагает отнестись сдержаннее.

«Даже в условиях предвыборной борьбы нельзя использовать ужасные события в Арвайлере, Эрфтштадте и других городах для того, чтобы атаковать своих политических оппонентов. Одно дело — справедливо критиковать неуместное веселье кандидата в канцлеры от ХДС/ХСС Армина Лашета во время траурной речи президента ФРГ, а другое — рассуждать о сложной взаимосвязи климатических изменений, экологических бедствий и мер по защите от наводнений. Здесь велик риск поспешить с обвинениями, что лишь затруднит выяснение обстоятельств.

Хорошая новость: люди проявляют отзывчивость и готовы помогать друг другу.
Мы можем утверждать только, что по мере изменения климата подобные стихийные бедствия будут происходить чаще, а «запечатывание территорий», о чем так долго предупреждали экологические организации, снизило общую проницаемость почв и стало одной из причин наводнения — хотя и неясно, в какой именно мере. […] Очевидно, что система страхования пострадавших также организована недостаточно хорошо. Тем не менее в первую очередь нужно оперативно помочь жертвам наводнения, восстановить разрушенную инфраструктуру и выяснить судьбу пропавших без вести людей, и лишь потом — выяснять, чьи действия привели к катастрофе.»

оригинал, опубликован 19.07.2021

Nordkurier: Нужно уделять больше внимания подготовке к чрезвычайным ситуациям, а не защите климата

Еще более скептично по отношению к глобальным выводам настроена региональная пресса. Так, журналист газеты Nordkurier Габриэль Кордс полагает, что разговоры об изменении климата в контексте потопа лишь отвлекают от решения конкретных проблем.

«Экоактивисты, ведущие новостей на общественных теле- и радиоканалах, а также многочисленные политики, вплоть до президента ФРГ, в унисон твердят: катастрофическое наводнение окончательно доказало, что в деле защиты климата нам нужно проявлять куда большую решимость, чем раньше.
Но не все так просто. Во-первых, доказать прямую связь этого стихийного бедствия с изменениями климата просто невозможно. Во-вторых, предотвращать подобные катастрофы нужно не климатической политикой, а конкретными защитными мероприятиями. В-третьих, вопреки крайне распространенному мнению, совершенно неясно, в чем причины изменения климата и как ему можно действенным образом противостоять.»

оригинал, опубликован 17.07.2021

Kölnische Rundschau: Разбирать ошибки пока слишком рано 

Кельн — один из крупных городов, сильно пострадавших от наводнения. В местной газете Kölnische Rundschau Сандро Шмидт, напротив, утверждает, что системы раннего предупреждения сработали хорошо, а вот местные жители фактически проигнорировали их.

«Разбирать все ошибки, которые были допущены в Северном Рейне-Вестфалии и Рейнланд-Пфальце при наводнении, пока слишком рано. Сейчас нужно разобрать завалы, наладить временную инфраструктуру и дать пострадавшим возможность вернуться к нормальной жизни, пусть и с ограничениями.

Тем не менее определенные вопросы к произошедшему возникают уже сейчас. Все меры раннего предупреждения сработали как часы. Метеорологическая служба Германии публиковала угрожающие прогнозы; эксперты предупреждали о возможном стихийном бедствии в СМИ; сигналы об опасности постоянно рассылались через мобильные приложения, такие как Nina. Проблема в том, что практически никто не отнесся к ним всерьез.

Что же нужно изменить в системе оповещения на местном уровне, чтобы, во-первых, заранее предоставить муниципалитетам необходимые ресурсы для борьбы со стихией, а во-вторых, убедить граждан ответственно подходить к полученным предупреждениям и принимать нужные меры? Поиск ответов на этот вопрос потребует большой теоретической и практической работы.»

оригинал, опубликован 20.07.2021

BR.de: Абсолютной защиты не существует

Журналисты интернет-портала Баварской телерадиовещательной компании опросили целый ряд специалистов в области защиты от наводнений. Ученые говорят, что полностью обезопасить себя невозможно, но подготовить инфраструктуру можно.

«Непривычно слышать, что жертвами наводнения стали более 100 человек, когда речь идет о Германии. Борис Леманн из Технического университета Дармштадта говорит, что городские и местные власти вряд ли смогут полностью защитить себя в будущем: «В корне преобразовать, перестроить и тем самым обезопасить нашу жизнь от подобных стихийных бедствий совершенно невозможно ни с научной, ни с экономической, ни с практической точки зрения». Никто не может со стопроцентной точностью спрогнозировать, где именно прольется следующий ливень.
Но именно это главный довод в пользу того, чтобы выстраивать защитную инфраструктуру с оглядкой на подобные погодные катаклизмы, считает Кристиан Куликке из Потсдамского университета. «Дорогу нужно строить так, чтобы в летний зной она не плавилась и не трескалась, а дождевые потоки не размывали ее изнутри. Электроснабжение и коммуникации, необходимые современному обществу, должны быть спроектированы таким образом, чтобы сохранять работоспособность и в период чрезвычайной ситуации. Восстановительные работы в Северном Рейне — Вестфалии и Рейнланд-Пфальце — это шанс модернизировать инфраструктуру, обеспечив ее долговечность и задав новые стандарты на будущее».»

оригинал, опубликован 16.07.2021

Riffreporter: Причина не только в климатических изменениях

Биолог Вольфганг Бюкс, интервью с которым публикует портал Riffreporter, тоже считает, что изменение климата сыграло роль в наводнении, но было не единственной причиной. У него есть несколько конкретных предложений, что именно нужно сделать.

«Долина реки сама по себе выступает в роли воронки, но ситуацию усугубляют и другие факторы, например, спрямленное во многих местах русло реки, очищенные от растительности берега и сомнительные сельскохозяйственные практики виноделов. Природоохранные меры, наоборот, помогают бороться с наводнениями, так как замедляют течение реки и приносят много другой пользы. Но, к сожалению, как мы могли наблюдать, даже такие меры не всегда защищают берега реки от подобного стихийного бедствия. Поэтому необходимо строить пруды-отстойники, в том числе в боковых долинах.»

оригинал, опубликован 19.07.2021

Редакция «декодера»

Читайте также

Немецкие «зеленые» — из радикалов в истеблишмент

Что пишут: о «Зеленых» и поставках немецкого оружия Украине

Немецкие «Зеленые» — новая проблема Кремля

Садовничать, штопать одежду и передвигаться на лошадях: экологическая утопия Нико Пэха

В июне российские власти объявили «нежелательными организациями» три немецкие НКО: Deutsch-Russischer Austausch e.V. («Немецко-русский обмен»), Zentrum Liberale Moderne gGmbH (Центр либеральной современности, сокращенно — «Либмод»), Forum Russischsprachiger Europäer e.V. («Форум русскоязычных европейцев»). С этого момента их деятельность в России запрещена, а сотрудничество с ними грозит россиянам уголовной ответственностью. Этот шаг удивил многих экспертов: до сих пор в перечень «нежелательных» попадали в основном структуры, имеющие отношение к США, а сотрудничество с Германией воспринималось как относительно «безобидное», с точки зрения российских властей. Что изменилось теперь? Почему именно эти организации попали в список? Ждет ли то же самое другие немецкие НКО в России? Восемь вопросов и восемь ответов немецкого исследователя Фабиана Буркхардта — просто листайте.

1. Недавно три немецкие НКО объявлены «нежелательными организациями». Что это за организации? Какие проекты они вели в России?

2. Чем отличаются эти организации друг от друга?

3. До этого к «нежелательным организациям» были причислены 30 НКО, но немецкая среди них была только одна. Нынешнее решение свидетельствует о том, что в отношениях России и Германии возникли какие-то проблемы?

4. Почему из многих немецких НКО были выбраны именно эти три?

5. Другие немецкие НКО тоже должны чувствовать себя в опасности? 

6. Но какие-то закономерности все же просматриваются?

7. Как решение властей России повлияет на отношения с Германией?

8. То есть это сигнал «наружу» — немцам, которые хотят работать с Россией?

1. Недавно три немецкие НКО объявлены «нежелательными организациями». Что это за организации? Какие проекты они вели в России?

«Немецко-русский обмен» (DRA) — старейшая из трех НКО, основана в 1992 году для поддержки демократического развития России. С тех пор она реализовала в России, а также в Восточной и в Центральной Европе множество проектов, направленных на укрепление международного взаимопонимания. С 2014 года DRA активно участвует в разрешении конфликта в Восточной Украине.

«Форум русскоязычных европейцев» в Германии был учрежден в 2017 году политологом и социологом Игорем Эйдманом, двоюродным братом убитого в 2015 году оппозиционного политика Бориса Немцова. Как видно из названия, организация ориентируется на жителей Германии, говорящих по-русски. «Форум» борется с тем, что путинская Россия присваивает себе право говорить от лица всех россиян, и пытается остановить «продвижение путинизма в Европу». 

Наконец, Центр либеральной современности («Либмод») был создан в 2017 году Ральфом Фюксом, бывшим сопредседателем правления Фонда имени Генриха Белля, и Марилуизе Бек — многие годы она была депутатом Бундестага от «Зеленых» и отвечала за внешнеполитические связи своей партии с Восточной Европой. Организация позиционирует себя как «независимый аналитический центр, форум для дебатов и проектное бюро» и видит свою миссию в том, чтобы противодействовать кризису либеральной демократии. Усилия «Либмода» направлены не только на Россию, но, безусловно, это одно из главных направлений его деятельности, поскольку, с его точки зрения, «Кремль — штаб-квартира антилиберального интернационала». Вместе с деятелями российского гражданского общества «Либмод» занят проектами, посвященными свободе слова в интернете, наследию Андрея Сахарова, изменению климата и зависимости России от ископаемого сырья, правам человека и отношениям России и Запада. 

2. Чем отличаются эти организации друг от друга?

Прежде всего, их многое объединяет. Во-первых, все они, очевидно, привержены ценностям либеральной демократии, правам человека и международному праву. Во-вторых, признают за деятелями и организациями гражданского общества безусловное право на самоопределение и возможность выбирать партнеров для совместной работы не под диктовку государства или бизнеса. Тем самым эти немецкие организации отказываются отождествлять Россию с путинской Россией. В-третьих, все три НКО не согласны с тем, что особые отношения России и Германии оправдывают попрание интересов центрально- и восточноевропейских стран. И с момента аннексии Крыма определяющую роль играет отношение к Украине. Кроме того, все три НКО участвовали в совместных проектах с организациями, которые в России объявлены «иноагентами». И наконец, эти организации в разных объемах получали финансирование от министерства иностранных дел Германии, направленное на поддержку взаимодействия с гражданским обществом в России. 

Что касается различий, то у «Форума русскоязычных европейцев» меньше проектов, он фокусируется на сетевом взаимодействии и общении между русскоязычными жителями Германии — в частности, в своей группе в фейсбуке. Кроме того, «Форум» и «Либмод» отличаются от DRA тем, что их деятельность более политизирована и в их мероприятиях участвуют российские оппозиционные политики. Сергей Давидис и Владимир Кара-Мурза выступали на площадке «Форума», «Либмод» постоянно сотрудничает с Михаилом Ходорковским и «Открытой Россией» и часто приглашает Владимира Кара-Мурзу. 

3. До этого к «нежелательным организациям» были причислены 30 НКО, но немецкая среди них была только одна. Нынешнее решение свидетельствует о том, что в отношениях России и Германии возникли какие-то проблемы?

Германо-российские отношения стремительно ухудшались все последние десять лет. Возвращение Владимира Путина на пост президента в 2012 году похоронило надежды на «Партнерство для модернизации». Аннексия Крыма и война России на востоке Украины стали точкой невозврата — особым отношениям пришел конец. Германия поддержала санкции против России, но одновременно в качестве участника «нормандского формата» демонстрировала готовность к диалогу и стремление к разрешению конфликта. На этом фоне углубленная работа в негосударственном секторе приобретала особое значение для развития двусторонних отношений. Но со временем становилось все сложнее обозначать границу между полем конфликта и областью сотрудничества и не смешивать их.

В 2017 году несколько депутатов Госдумы потребовали объявить «нежелательной организацией» Фонд имени Фридриха Эберта, после того как неловкое высказывание российского школьника во время мемориальной церемонии в Бундестаге вызвало скандал. В 2018 году, перед президентскими выборами, статус «нежелательной организации» получила первая НКО из Германии — «Европейская платформа за демократические выборы» (ЕПДВ). Произошло это, очевидно, в наказание за сотрудничество с движением «Голос», занимающимся наблюдением за выборами и внесенным в России в перечень «иностранных агентов». В 2019 году комиссия Госдумы по расследованию фактов вмешательства иностранных государств во внутренние дела России потребовала отобрать лицензию на вещание у Deutsche Welle за то, что в ее твиттере якобы фигурировали «призывы к несогласованным протестам», а также за «оправдание экстремизма». 

Охлаждение отношений ускорилось, когда в 2020 году Алексей Навальный был отправлен на лечение в берлинскую клинику Шарите после покушения, совершенного боевым отравляющим веществом «Новичок». Сергей Лавров утверждал, что Навальный мог быть отравлен уже в Германии или в самолете на пути туда. В апреле 2021 года Москва запретила въезд руководителю берлинской прокуратуры Йоргу Раупаху. Официальная точка зрения российского МИДа: Германия использует Навального для «вмешательства во внутренние дела России» и для «реализации собственных внешнеполитических амбиций в НАТО и ЕС». В частности, накануне сентябрьских выборов в Думу Германия якобы стремится «оказать дестабилизирующее влияние на внутриполитическую ситуацию в России».

4. Почему из многих немецких НКО были выбраны именно эти три?

Однозначного ответа нет. Сами представители немецких общественных организаций могут только гадать о причинах. Никаких предупредительных сигналов не было. Вполне возможно, что российские власти намеренно не дали объяснений, потому что это одна из целей акции — послать предупреждение всем НКО, подтолкнуть их к самоцензуре и более конформному поведению. Согласно официальному обоснованию российской прокуратуры, деятельность этих организаций «представляет угрозу основам конституционного строя и безопасности Российской Федерации». Председатель думской комиссии Василий Пискарев, который занимается вопросами «вмешательства во внутренние дела России», заявил в разговоре с немецким послом Гезой Андреасом фон Гайром в апреле этого года, что три эти немецкие НКО, а также Фонд имени Генриха Белля попали под наблюдение его комиссии, так как оправдывают террористическую деятельность, препятствуют российским проектам в сырьевом и энергетическом секторе, продвигают националистические и сепаратистские настроения, пропагандируют «нетрадиционные ценности» среди молодежи, дискредитируют борьбу России с коронавирусом и пытаются исказить российскую историю, в особенности события Великой Отечественной войны. 

Поскольку российская прокуратура никак не обосновала присвоение статуса «нежелательных организаций» именно этим трем НКО, то, во-первых, невозможно точно сказать, какое из обвинений стало решающим, а во-вторых, почему Фонд имени Генриха Белля единственный статуса «нежелательного» не получил. 

5. Другие немецкие НКО тоже должны чувствовать себя в опасности? 

По многим причинам следует опасаться, что и другие НКО из Германии могут попасть в перечень «нежелательных». Германо-российские отношения все время ухудшаются, и ничто не указывает на подвижки в лучшую сторону. Опасаться этого заставляет и сама бюрократическая логика режима. Роль ФСБ все последние годы растет, а в Совете Федерации и в Госдуме есть комиссии, занятые иностранным влиянием на внутренние дела. Когда эта машина пришла в движение, ее не только трудно остановить — она еще и должна все время «производить» новые угрозы, которые сама же должна будет «устранять». Именно в этом причина ужесточения законов о «нежелательных организациях».

Доказательство от противного подсказывает: как именно работают немецкие НКО и с кем конкретно они сотрудничают, не объясняет в полной мере, почему их объявляют «нежелательными». А значит, российские власти будут действовать на свое усмотрение, а критерии останутся произвольными. 

6. Но какие-то закономерности все же просматриваются?

Закономерности есть. Во-первых, предвыборные и выборные периоды: выборы президента в 2018 году, выборы в Московскую городскую думу в 2019 году и выборы в Госдуму 2021 года — в это время риск всегда выше. Во-вторых, особенно рискуют те общественные организации, которые сотрудничают с теми, кто уже объявлен в России «нежелательными» или внесен в списки «иностранных агентов». 

В-третьих, похоже на то, что немецкие политические фонды (такие как Фонд имени Генриха Белля), пользуются (пока еще) некоторой защитой — в отличие от организаций гражданского общества. Но как видно, например, из передачи армейского телеканала «Звезда» в мае 2021 года, российские «ястребы» считают политические фонды исполнителями воли немецких спецслужб. Журналисты подчеркивают, что в Беларуси отделений фондов больше нет. 

Наконец, органы безопасности явно считают некоторые темы особенно деликатными. Это выборы и наблюдение за ними, протесты и несистемная оппозиция, права человека, санкции, энергетическая политика, в частности природный газ («Северный поток — 2») или атом (Калининград); гендер; Северный Кавказ; Украина (особенно Крым); организации, отнесенные в России к категории «террористических» или «экстремистских» (крымскотатарские, фонды Навального и др.); политическая история (Вторая мировая война, сталинизм). 

7. Как решение властей России повлияет на отношения с Германией?

У него пока два конкретных результата: все три НКО были вынуждены свернуть все двусторонние проекты и деловые связи, чтобы не подвергать российских партнеров опасности уголовного преследования. Кроме того, было отменено заседание правления «Петербургского диалога», которое должно было состояться 8 и 9 июля в Москве. Если статус «нежелательных» не будет снят с DRA и «Либмода», которые участвовали в «Петербургском диалоге», то его сохранение в нынешнем формате станет невозможным, поскольку для немецкой стороны разделение на «желательные» и «нежелательные» организации неприемлемо. Возможно, что представителям НКО запретят въезд в Россию, как это произошло в случае директора организации «Европейский обмен» Штефани Шиффер. Под эгидой этой организации работала «Европейская платформа за демократические выборы», и с тех пор, как в 2018 году ее объявили «нежелательной» в России, Шиффер не выдают российскую визу. 

8. То есть это сигнал «наружу» — немцам, которые хотят работать с Россией?

В целом, сигнал послан правительству ФРГ и в первую очередь МИДу этой страны, который с 2014 года поддерживает проекты DRA, «Либмода» и «Форума» в рамках программы «Расширение сотрудничества с гражданским обществом стран Восточного партнерства и России». Российское законодательство о «нежелательных организациях» не только усиливает изоляцию гражданского общества, но имеет и экстерриториальный эффект. Фактически поставлен крест на немецкой стратегии по поддержке деятелей гражданского общества вне России, например, с помощью приглашения их на семинары в Берлине. Все труднее также привлекать российских партнеров к межрегиональным проектам с участием, например, НКО из стран «Восточного партнерства». Это законодательство ставит немецкое гражданское общество перед выбором: готово ли оно к самоцензуре ради продолжения своих проектов в России. 

В конечном счете эти законодательные акты показывают правительству Германии всю противоречивость его политической линии по отношению к России: с одной стороны, оно вводит санкции и усиливает «устойчивость» (resilience) ЕС — а с другой, пытается налаживать взаимодействие в рамках гражданского общества. Делать то и другое одновременно становится все труднее. 

Но главный пострадавший в этой ситуации — независимое от Кремля гражданское общество России. Даже если другие немецкие организации не объявят «нежелательными», многочисленные репрессивные законы — будь то закон об «иноагентах» или об ограничении просветительской деятельности — перекрывают ему кислород. 

Автор: Фабиан Буркхардт

Опубликовано: 20.07.2021

Читайте также

Система Путина

Конституционный патриотизм в Германии

Что пишут: о будущем «Северного потока» после отравления и задержания Навального

Отношения России и НАТО

Обзор дискуссий № 3: Слабая Меркель, сильный Путин?

«Северный поток — 2»