дekoder | DEKODER

Journalismus aus Russland und Belarus in deutscher Übersetzung

Spenden

  • Что в России помнят (и что забыли) об освобождении Освенцима

    Что в России помнят (и что забыли) об освобождении Освенцима

    By Светлана Тиханкина

    27 января — в очередную годовщину освобождения Освенцима — весь мир отмечал Международный день памяти жертв Холокоста. В России этот день до сих пор не включен в список национальных памятных дат, хотя именно Красная армия спасла узников самого страшного лагеря смерти в Европе. Более того, в 2022 году, впервые за семь лет, министерство просвещения не включило дату 27 января в календарь образовательных событий и памятных дат, на основе которого планируется воспитательная работа в школах.

    Несмотря на то, что Освенцим (его еще называют на немецкий манер Аушвицем, иногда — Аушвицем-Биркенау) стал ужасающим символом нацистских преступлений и во всем мире признается роль Красной армии в спасении его узников, по сей день история освобождения лагеря, лечения выживших узников и их дальнейшей жизни не рассказана полностью. В силу чего тогдашние события подчас становятся поводом для политических спекуляций или журналистских домыслов. 

    Что не показали в «Списке Шиндлера»

    Благодаря роману Томаса Кенилли «Ковчег Шиндлера» и фильму Стивена Спилберга широко распространилось представление, будто нацистские лагеря на территории Польши, включая Аушвиц, Красная армия освободила почти что без боев. Эсэсовцы разбежались, заключенные разбрелись, а в лагере оставались только немощные и больные узники. 

    В изложении Кенилли сцена освобождения заключенных Брюнлица, куда из Освенцима при наступлении Красной армии была эвакуирована фабрика Оскара Шиндлера, выглядит почти комично. Русский офицер, въехав в ворота лагеря на пони, встал на стул и объявил об освобождении1.

    Происходило ли в реальности нечто подобное?

    Освобождение Аушвица было частью Сандомирско-Силезской наступательной операции войск 1-го Украинского фронта под командованием маршала Советского Союза Ивана Конева. Из-за тяжелого положения союзников на западном фронте в районе Арден наступление началась 12 января 1945 года, на восемь дней раньше, чем предполагала Ставка Верховного главнокомандования2. К 17 января Красная армия при поддержке Войска Польского освободила Варшаву, а 19 января — Краков. До Аушвица оставалось меньше 60 километров.

    К моменту освобождения общая площадь Освенцима составляла примерно 500 гектаров. Комплекс состоял из трех основных лагерей: Аушвиц I (рядом с городом Освенцим), Аушвиц II — Биркенау (на месте деревни Бжезинка) и Аушвиц III (был группой из приблизительно 40 небольших лагерей, созданных при фабриках и шахтах, крупнейший из которых располагался на месте деревни Моновице, где находилось химическое предприятие концерна «ИГ Фарбен»). 

    На момент «эвакуации» лагеря 18 января 1945 года в нем содержалось 66 020 заключённых. Их них около 60 тысяч человек успели отправить в «марш смерти» по направлению к городам Водзислав-Слёнски и Гливице, откуда выживших поездами переправляли в другие лагеря. Что бы увидели освободители, если бы вступили на территорию Освенцима, как изначально планировалось, то есть неделей позже? Вероятно, живых узников они бы уже не встретили…

    Ветераны дивизии вспоминали, что уже на утро после освобождения Кракова 100-я стрелковая дивизия 60-й армии получила приказ «немедленно продвигаться на запад»3. Расстояние от Кракова до Освенцима бойцы 1-го Украинского фронта преодолевали девять дней. Яростное сопротивление противника, контратаки, заминированные дороги, разрушенные мосты, январская оттепель, сплошное месиво грязи, незамерзающая река Висла – все это тормозило продвижение войск. 

    Главная заслуга Ивана Конева состоит в том, что, встретив сильное сопротивление противника, 23 января маршал отдал приказ направить в тыл немецких войск 3-ю гвардейскую танковую армию. Гитлеровцам пришлось повернуть свои дивизии против наступающих советских танков. Благодаря этому командующий 60-й армией генерал Павел Курочкин 24 января поставил новые задачи перед командирами 106-го и 28-го стрелковых корпусов — овладеть «важными узлами дорог и опорными пунктами немцев — городами Освенцим и Нейберун»4. 

    Не позднее 25 января один из филиалов Аушвица, в Явожно, был освобожден частями 286-й стрелковой дивизии 59-й армии, о чем в донесении от 28 января сообщил подполковник Алексей Лушников: «При освобождении города Явожно на шоссейной дороге, ведущей на Домброва, был обнаружен немецкий концентрационный лагерь, в котором фашисты содержали военнопленных русских, французов, чехословаков, евреев… При отступлении немцы лагерь эвакуировали, в нем было оставлено около 300 человек больных, которые в период боя разбежались, а затем перешли в освобожденные села. При осмотре в подвалах зданий и на территории было обнаружено большое количество трупов…»5.

    Живых заключенных обнаружили и в других филиалах Аушвица. Так, 27 января штаб 60-й армии сообщал, что «в Бабице нашими войсками освобожден лагерь англо-американских военнопленных в общем количестве до 15 тысяч человек»6, а днем раньше на станции Лебионж юго-западнее Хшанува был «обнаружен филиал концлагеря Освенцим со случайно уцелевшими узниками»7. 

    В боевом донесении штаба 60-й армии от 26 января сообщается, что «…100 сд [стрелковая дивизия] с боем заняла Дольны, Дворы, Моновице и ведет бои за м. [местечко] Осьвенцин»8. В боях 26–27 января 1945 года только 100-ая дивизия потеряла убитыми 67 человек, ранено было 119. 

    Кроме 100-й стрелковой дивизии непосредственно в боях за Освенцим участвовали боевые соединения 322-й дивизии. Так, в боевом донесении штаба этой дивизии от 27 января полковник Александр Коротков отмечает, что «части дивизии сломили сопротивление в восточной части м. Освенцим, вышли на восточный берег р. Сола, форсировав ее, овладели северной частью Бараки». 1085-й стрелковый полк был задействован в освобождении Моновиц, боях за Освенцим, а 1087-й стрелковый полк освобождал Бжезинку, вел бой на рубеже Моновиц и наступал на Освенцим.

    Обе стрелковые дивизии действовали при поддержке других боевых соединений. Без слаженных усилий 107-й и 148-й стрелковых дивизий 60-й армии и 286-й — 59 армии ничего бы не случилось. От умелых действий командиров, саперов, каждого бойца зависела жизнь узников, которые в полусознательном состоянии прислушивались к звукам боя и мечтали о долгожданной свободе. 

    Когда красноармейцы вошли на территорию лагеря, Ева Шлосс, будущая приемная дочь Отто Франка (отца Анны Франк, который тоже был узником Освенцима), не сразу поняла, что происходит. Одна из женщин, открыв дверь барака, прокричала: «Там у ворот – медведь!»10 Медведем оказался большой человек, смотревший на узников испуганными глазами. Это был солдат Красной армии. 

    Ева считала освободителей своими друзьями и с теплотой вспоминала, как «они готовили для нас сытную еду, говорили с нами и давали погреться у костра»11. По сей день она хранит гимнастерку, подаренную ей одним из красноармейцев. 

    Сам маршал Конев на территории лагеря так и не побывал, хотя находился сравнительно недалеко. В мемуарах он писал, что «увидеть лагерь смерти своими глазами я не то чтобы не захотел, а просто сознательно не разрешил себе. Боевые действия были в самом разгаре, и руководство ими требовало такого напряжения, что я считал не вправе отдавать собственным переживаниям душевные силы и время. Там, на войне, я не принадлежал себе».

    Приказ, которого никто не отдал

    Впервые на всю страну подробно о лагере в Освенциме было объявлено 31 января в сводке советского Информбюро. Через четыре дня после освобождения граждане СССР узнали, что «немецко-фашистские мерзавцы после оккупации Польши построили в этом районе крупнейший концентрационный лагерь. Этот лагерь смерти состоял из пяти отделений. Каждое из отделений занимает огромную площадь, обнесенную колючей проволокой. Стремительно наступающие части Красной армии освободили из лагеря много заключённых… За четыре года немецко-фашистские изверги замучили и убили в лагере много, много тысяч людей»13. 

    Далее, 9 февраля, последовала публикация в газете «Сталинское знамя», а 8 мая в «Правде» была напечатана самая подробная на тот момент информация о лагере и зверствах нацистов — это сообщение Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников (ЧГК). 

    О том, что это был центр уничтожения евреев, в тексте не упоминалось. Как и о том, что он был освобожден фактически попутно, в ходе овладения «опорными пунктами обороны противника и охвата с юга Силезского промышленного района»14.

    На самом деле, о крематориях, масштабах лагеря и тяжелом положении узников Аушвиц-Биркенау было хорошо известно — но не тем, кто непосредственно принимал участие в боевых действиях. Еще 23 августа 1944 года нарком госбезопасности Украинской ССР Сергей Савченко отправил в Москву специальное сообщение о лагере уничтожения «Биркенау»15. Кроме того, на стол начальнику 4-го управления наркомата госбезопасности СССР Павла Судоплатова легло сообщение «О проверке данных бежавших советских военнопленных о лагере Аушвиц от 6 сентября 1944 года». Оно было составлено на основе подробного описания пережитого и увиденного в концлагере, которое сделали Ананий Петко и Владимир Пегов. В этих документах подробно рассказано об уничтожении людей в крематориях, о масштабах лагеря и о тяжелом положении узников.

    Между тем комдив 107-ой стрелковой дивизии Василий Петренко вспоминал, что узнал о концлагере только ночью 26 января от командира 106-го стрелкового корпуса генерала Павла Ильиных. Петренко руководил боем за Нейберун, когда Ильиных сообщил по телефону, что «100-я и 322-я дивизии, ведя бой за Моновицы и Зарац, установили, что это объекты большого гитлеровского концлагеря, центр которого находится в Освенциме», и поставил задачу «не только как можно быстрее взять Нейберун, но и сделать все, чтобы не допустить отхода противника к Освенциму»16. 

    После войны, Василий Петренко неоднократно задавался вопросом: почему приказа об освобождении Аушвица не было? Почему командиры дивизий вообще не знали о его существовании? Ведь еще за неделю до его освобождения в газете «Известия» был опубликован рассказ бывшего узника о судьбе евреев, жизнь которых в лагере продолжалась «максимально три дня»17. Всего начиная с марта 1944 года публикации о об уничтожении европейских евреев в Освенциме появлялись, в «Известиях» и в «Правде» не меньше шести раз. 

    Петренко объяснял отсутствие отдельного приказа об освобождении Освенцима зоологическим антисемитизмом Сталина и желанием «скрыть от советского народа и армии данные о массовом уничтожении советских военнопленных, попавших к гитлеровцам в самом начале Великой Отечественной войны»18. 

    Скорее всего, высшее командование просто не интересовала судьба узников, тем более евреев. Перед армиями стояла задача, как можно быстрее выйти к Одеру, форсировать его и начать боевые действия на территории Германии.

    А из документов начиная с 1944 года стало пропадать слово «евреи». Так, при подготовке сборника сообщений ЧГК (расследовала злодеяния нацистов) нота Молотова о преступлениях оккупантов на советской территории от 6 января 1942 года подверглась редакционной правке. Фразу «массовое зверское истребление еврейского населения» в Бабьем Яре председатель ЧГК Николай Шверник предложил заменить на «тысячи мирных советских граждан». После всех согласований документ был опубликован без упоминания евреев, а формула «мирные советские граждане» начала входить в обиход. 

    Кто был первым?

    Заключенный Аушвица III-Моновице под номером 174517 знаменитый итальянский писатель Примо Леви в книге «Передышка» вспоминал, как увидел первых красноармейцев. Ему запомнились четверо молодых солдат, которые верхом на лошадях с автоматами в руках настороженно ехали по дороге, ведущей к лагерю. «Перед колючей проволокой они остановились и, тихо переговариваясь, растерянно уставились на груду разлагающихся трупов, на разрушенные бараки, на нас, живых…»19.

    Но откуда были эти молодые люди? В последние годы вопрос о происхождении и национальности освободителей Освенцима все чаще приобретает политический оттенок.

    В 2015 году министр иностранных дел Польши Гжегож Схетына заявил, что Аушвиц освобождали украинцы, так как операция проводилась силами 1-го Украинского фронта. По словам министра, там были «украинские солдаты в тот январский день, и они открывали ворота лагеря, и они освобождали лагерь»20. 

    Пять лет спустя президент Украины Владимир Зеленский, находясь в Польше на мемориальных мероприятиях, также упомянул 1-й Украинский фронт и украинцев, освободивших концлагерь: «Мы никогда не забудем Игоря Побирченко, командира танка Т-34, который вместе с экипажем первыми разбили раму «Аушвица»; всех солдат ударного батальона 100-й Львовской дивизии, которые вошли в лагерь под руководством полтавчанина еврейского происхождения Анатолия Шапиро»21. 

    И Побирченко, и Шапиро безусловно заслуживают уважения. Они, действительно, герои войны. Но анализ документов показывает, что ни тот, ни другой не могли быть в числе первых освободителей. 

    Майор Анатолий Шапиро в январе 1945 года проходил службу в должности помощника начальника оперативного отдела штаба 106-го стрелкового корпуса. Сведений о том, что он был командиром штурмового отряда и принимал непосредственное участие в освобождении узников концлагеря, не найдено. 30 апреля 1945 года его наградили орденом Отечественной войны I степени, но в наградном листе сведений об его участии в освобождении узников концлагеря Освенцим не имеется22.

    Игорь Побирченко в январе 1945 года проходил службу в 1448 самоходном артиллерийском полку 1-го Украинского фронта в должности командира самоходной установки23. С 26 по 27 января этот полк находился севернее Освенцима и вел бои по обеспечению переправы через реку Пшемша в районе Подзагурне. Сведений об участии Побирченко в освобождении узников концлагеря Освенцим в архивных документах полка не имеется, в наградных документах это также не отражено. 

    И вне политического контекста журналисты примеряли звание «освободитель Аушвица» на многих бывших фронтовиков. Так, 5 июня 2021 года в день смерти участника войны Давида Душмана вышло множество новостей с заголовками вроде: «В ФРГ умер последний из советских солдат, освобождавших Освенцим», «Последний освободитель Освенцима умер в Германии», «В Германии скончался майор советской армии и один из последних освободителей Освенцима Давид Душман». 

    Подобно Шапиро и Побирченко, Душман, безусловно, герой войны. Об этом свидетельствуют его награды и боевые ранения. Вот что рассказывал сам ветеран: «1-й Белорусский фронт шел севернее Освенцима. И наш командир получил телефонограмму, что там готовится уничтожение заключенных, надо им помочь… В том числе и мой танк спустили немножко на юг. Мы приехали, увидели этот забор и этих несчастных людей. Мы танками поломали этот забор весь и поехали дальше. Отдали все продукты заключенным. Все остальное сделал уже 1-й Украинский фронт. Мы не знали, что Аушвиц существовал. Русские называют его «Освенцим». Аушвиц. Мы не знали. Когда я это увидел….Только глаза, только глаза (у узников). Все изможденные. Страшно»25. 

    Анализируя документы на сайте «Память народа» можно сделать вывод, что с июля 1941 года Душман был трижды ранен и награжден. Последнее ранение он получил в конце 1944 года, лечение проходил в эвакуационном госпитале, откуда 21 декабря был направлен в Ереванский военно-пересыльный пункт26. 23 декабря направлен в 227-ю танковую бригаду, которая не входила в состав действующей армии, а находилась в составе Закавказского фронта28. День Победы встретил Давид в Армении, в Ленинакане. О чем бы ни вспоминал ветеран, это точно было не освобождение Аушвица. 

    Ни в одном документе не зафиксировано первенство освобождения лагеря. Да это было и невозможно сделать. Огромная территория, обнесенная колючей проволокой, имевшая несколько ворот — как внешних, так и внутренних, — несколько дивизий, участвовавших в освобождении, множество филиалов. В это время просто невозможно было зафиксировать, кто первым зашел на территорию лагеря, так что этот вопрос навсегда останется предметом исключительно досужих разговоров, а не серьезных научных изысканий.

    Читайте также

    Холокост на территории Советского Союза

    Память о Холокосте в современной России

    Бабий Яр: что немцы помнят о Холокосте на территории СССР и стран Балтии

    «В Германии и России семьи молчат о войне одинаково»

    «Спасибо, что вы никогда не оскорбляли маму»

  • Причастные к Холокосту

    Причастные к Холокосту

    Original by Ули Хуфен on Deutschlandfunk
    Translation

    Многие десятилетия исследователи занимаются изучением Холокоста в поисках понимания, как именно была устроена национал-социалистическая машина смерти и как Гитлер, Гиммлер, Гейдрих и Эйхман превратили истребление евреев в систему. Ключевым событием этой истории считается Ванзейская конференция, прошедшая в январе 1942 года. На ней руководители нацистской Германии с пугающим хладнокровием планировали, как будет осуществляться Холокост: в каких регионах, в каких местах и как туда будут «депортировать» жертв. 
    В центре внимания исследователей оказались, однако, не только высокопоставленные национал-социалисты, но и те, кто непосредственно отвечал за осуществление геноцида. В частности, благодаря новым историческим документам стало известно имя Иоганна Ниманна, который в 1943 году занимал пост заместителя начальника лагеря смерти в Собиборе. Шаг за шагом ученые узнают, как местные жители – добровольно или вынужденно – содействовали преступлениям, а иногда и непосредственно участвовали в них — в организованных лагерях смерти, подобных тому же Собибору, или на оккупированных территориях Советского Союза, где истребление шло иногда буквально в чистом поле. Многие из этих фактов до сих пор не известны немецкой общественности. 

    Журналист Deutschlandfunk Ули Хуфен поговорил об этом с историками Томасом Сандкюлером и Мартином Кюпперсом.

    «Когда на вступительной лекции по истории в начале семестра я спрашиваю: “В чём была суть «Операции Рейнхард»”?», из 250 студентов ответить могут трое, или четверо, иногда пятеро».

    Так говорит Мартин Кюпперс, доктор исторических наук с кафедры новейшей истории в Штутгартском университете и научный руководитель исследовательского центра в Людвигсбурге, где с 2001 года изучают историю нацистских преступлений. Он отмечает, что слушателям его лекций неизвестно, например, о том, насколько сильно отличаются по численности разные группы жертв Холокоста: польских евреев было убито 2,7 миллиона, а немецких евреев – около 160 тысяч. Но меньше всего его студенты знают о том, как шел сам процесс массовых убийств, кто был непосредственным исполнителем преступлений и какова была, в терминологии Кюпперса, география злодейств.

    «Можно считать установленным, что Холокост начинается в Советском Союзе летом 1941 года. Там, в ходе массовых расстрелов, в результате сотен и тысяч акций уничтожения, убивают, главным образом, советских евреев. Затем в марте 1942 года начинается так называемая “Операция Рейнхард”. Это ключевое направлений действий, нацеленное, прежде всего, на истребление польских евреев. И реализуется операция, в основном, в трех лагерях уничтожения: Белжец, Собибор, Треблинка. А параллельно с этим идет депортация евреев со всей Европы в Освенцим-Биркенау, которая продолжается с лета 1942 года до конца 1944 года».


    Память о Холокосте сосредоточена на Освенциме

    Память о Холокосте в Германии сосредоточена на Освенциме. По понятным причинам. Лагерь еще существовал, когда его освободила Красная Армия в 1945 году. Именно здесь уничтожали немецких евреев. Поскольку Освенцим, в отличие от Собибора, Треблинки и Белжеца, не был лагерем смерти в чистом виде, значительно большее число заключенных выжили и смогли о нем рассказать.

    Насколько хорошо рассказана эта история, настолько — по контрасту — мало известно об «Операции Рейнхардт». Ход геноцида польских и советских евреев стал объектом интенсивных исторических исследований только по окончании холодной войны. При этом все большее внимание уделяется роли преступников, которое не были гражданами Германии.

    Профессор Томас Зандкюлер из Берлинского университета им. Гумбольдта только что завершил исследование двух групп участников этой преступной акции, назвав его «Рядовые палачи — исполнители “окончательного решения”»:

    «Украинская вспомогательная полиция подчинялась жандармерии (Schutzpolizei). Вначале в неё набирали людей для выполнения обычных полицейских задач по охране порядка, но затем ее сотрудников стали все больше привлекать к акциям по уничтожению евреев. Значительную роль они играли в так называемых зачистках гетто, то есть в массовых арестах».

    Травники были «ключевыми исполнителями геноцида».

    Украинцев набирали во вспомогательные полицейские части через объявления в газетах, и они, как правило, добровольно шли служить немецким оккупантам.

    Иначе обстояло дело с так называемыми «травниками»: «Это были советские военнопленные, содержавшиеся в лагерях для военнопленных вермахта и к осени 1941 года дошедшие до крайней степени голода и истощения. Именно в этот период СС начала вербовать их в качестве своего рода вспомогательной полиции».

    Подготовку этих военнопленных организовали учебном и рабочем лагере СС близ деревни Травники под Люблином. Отсюда и неформальное название отряда.

    «В начале был замысел использовать их для заселения Дальнего Востока и создания там опорных пунктов охраны. Позже, когда стала очевидна бесплодность таких планов, этих людей начали использовать как надсмотрщиков в лагерях принудительного труда, а затем все чаще в лагерях смерти в «генерал-губернаторстве», то есть в центральной и восточной частях Польши. Именно травники стали ключевыми исполнителями массовых преступлений, совершавшихся там».

    760 исполнителей убивают 1,6 миллиона человек

    По лагерям смерти Белжец, Собибор и Треблинка д-р Кюпперс приводит следующие цифры: «Там, согласно моим подсчетам, общее число эсэсовцев составляло ровно 760 человек. Во-первых, есть основная группа – это 122 немца-эсэсовца. Но, во-вторых, 638 травников, которые стали их пособниками в этом гигантском массовом убийстве. Получается, что в этих трех лагерях смерти 760 исполнителей убивают более 1,6 миллиона человек».

    Эсэсовцы тщательно заметали следы. Об этом свидетельствует тот удивительный факт, что даже о такой важной фигуре, как Иоганн Ниманн, заместитель директора лагеря Собибор в 1943 году, исследователи не знали до самого последнего времени. Ситуация изменилась только в 2015 году, когда обнаружились фотоальбомы, в которых сам Ниманн запечатлел этапы собственной карьеру в СС. Фотографии были опубликованы в 2020 году в сборнике «Фотографии из Собибора». А о немецких преступниках более низкого ранга информации у исследователей было ещё меньше.

    «Рядовые исполнители Окончательного решения» давно забыты

    «Немецкая политика, а также системе уголовного правосудия строилась на прагматичном и, с этой точки зрения, вполне разумно решении, что не следует уделять слишком значительное время расследованию так называемых винтиков системы – рядовых сотрудников фабрик смерти, – что подвергнуть уголовному преследованию нужно в основном средний и высший командный состав. О так называемых мелких преступниках надолго забыли. И это положение реально изменилось только с появлением замечательных исследований о полицейских батальонах, проведенных Кристофером Браунингом».

    Кем были травники? Какие задачи перед ними стояли и каковы были их полномочия? Как поступали эти рядовые исполнители окончательного решения еврейского вопроса действовали, учитывая, что их принуждали выполнять приказы? Исследователи занимаются этими вопросами с 2009 года, когда охранник-травник Джон Демьянюк стал единственным преступником, который предстал перед судом в Германии, не будучи немцем. «Как простой охранник самого низкого ранга он типичен в том, что мы, по сути, знаем о нем очень мало», — отмечает Мартин Кюпперс.

    Протоколы советских судебных процессов как источники исследований 

    В то же время, некоторые из командиров, в число которых попадали в основном отобранные эсэсовцами военнопленные из числа российских немцев, изучены гораздо лучше. Наиболее важными источниками для подобных исследований стали мемуары немногих выживших узников лагерей, а также материалы первых судебных процессов, которые проводились над пособниками нацистов вскоре после войны в Советском Союзе.

     «Многие унтер-офицеры постоянно проявляли особую жестокость, отличались особой тягой к насилию, готовностью неукоснительно выполнять приказы немцев, — говорит Мартин Кюпперс. — Есть и более многочисленная группа, которая, очевидно, да, просто выполняла приказы. Но есть еще и те — и в процентном отношении их количество, безусловно, выражалось двузначным числом, — кто даже оказывал сопротивление в том или ином виде, дезертировал или пытался саботировать приказы эсэсовцев-немцев в лагере».

    «Преступники избивали и убивали лично».

    Исследование конкретных исполнителей «Операции Рейнхард» отчасти ставит под сомнение некоторые положения, бывшие общепринятыми на протяжении десятилетий. Вот что говорит профессор Зандкюлер: «Действительно, существовала такая объяснительная модель, согласно которой это массовое убийство по существу исполнялось государственными чиновниками – людьми, которые выполняли свою работу в основном рационально и без моральных угрызений, но также и без идеологических побуждений. Частично это все еще верно, но чем ближе вы приближаетесь к тому, что происходило на самом деле, тем больше вы понимаете, насколько реальность сложнее».

    «Эти преступники лично избивают и убивают людей, они находятся лицом к лицу с ними, они загоняют своих жертв в газовые камеры и убивают их там угарным газом из выхлопных труб бензиновых двигателей. И это имеет мало общего с якобы промышленно эффективным процессом, это на самом деле кромешный ад насилия и убийства».

    Восприятие Холокоста отстало от научного знания

    Ритуализированная культура памяти о Холокосте может быть теперь поставлена под сомнение благодаря новейшим исследованиям об исполнителях массовых убийств. То, что рассказывают о Холокосте немецким школьникам, может быть уточнено.

    Новые работы сфокусированы на том, что в основе своей Холокост был неотделимо связан с войной, развязанной нацистами, и их оккупационной политикой. Они пристально изучают преступников, их мотивацию, идеи и инициативы. И говорят о тех группах жертв и злодеяниях, которые слишком долго оставались вытесненными на периферию изучения. 

    Зандкюлер: «Главное, что мы знаем, и уже давно — это то, что общественное восприятие истребления евреев, Холокоста, в значительной степени отстало от уровня научного знания. То, что историки узнали о массовых преступлениях в Восточной Европе за последние двадцать, даже тридцать лет, так по-настоящему и не смогло проникнуть в историческое сознание жителей Федеративной Республики».

    Читайте также

    Для них даже не строили концлагеря. Холокост на территории СССР

    Холокост и память о нем в СССР и России

    Что в России помнят (и что забыли) об освобождении Освенцима

  • Малый Тростенец

    Малый Тростенец

    By Кристоф Расс

    «Поезда из Рейха1 — из Польши,  Чехословакии, Австрии <…> — прибывали два раза в неделю, по вторникам и пятницам, причем всегда между четырьмя и пятью часами утра, чтобы не привлекать внимания», — писал Пауль Коль в 1980-х годах о Малом Тростенце, крупнейшем месте массового уничтожения людей нацистами на оккупированных территориях СССР. Коль был одним из первых западногерманских журналистов, кто спустя десятилетия после окончания войны отправился в Беларусь, чтобы поговорить с выжившими очевидцами событий и рассказать об этом. Однако до конца Холодной войны этот ландшафт насилия оставался малоизвестным широкой общественности — и в Советском Союзе, и, тем более, в Западной Европе.  

    Малый Тростенец (белоруc. Малы Трасцянец) — название деревни примерно в  15 километрах на юго-восток от Минска, но историки под этим названием подразумевают сразу три места преступлений национал-социалистов в окрестностях белорусской столицы. Десятки тысяч людей были расстреляны или отравлены газом в Малом Тростенце. Здесь проводились убийства евреев из Минского гетто и привезенных из Центральной Европы, — это именно они были в тех поездах, о которых писал Пауль Коль. Как и везде в Восточной Европе, за исключением лагерей смерти в оккупированной Польше, массовые убийства здесь проводились в основном через расстрел то есть имел место так называемый «Холокост от пуль». Кроме евреев в Малом Тростенце казнили заложников из числа мирного населения, заключенных минских тюрем, в том числе подпольщиков, подозреваемых в партизанской деятельности и сопротивлении, а также больных заключенных.    
    В последнее время Малый Тростенец становится общеевропейским местом памяти, хотя до сих пор не все категории жертв здесь получают должное внимание.

    Всего через несколько дней после захвата вермахтом Минска в июле 1941 года в городе были созданы первые лагеря и тюрьмы, в том числе Минское гетто для 80 000 белорусских евреев2. Вскоре после этого началось массовое убийство еврейского населения в разных местах вокруг Минска, в том числе в пригороде Минска Тучинка  (белорус. Тучынка). С мая 1942 года немецкие оккупанты использовали скрытую от глаз поляну в урочище Благовщина (белорус. Благаўшчына). Этот лес располагался вблизи деревни Малый Тростенец недалеко от Минска. Песчаный грунт СС сочла пригодным для массовых захоронений.

    Возникновение этого труднодоступного места казни, которое со временем превратилось в главное место массовых уничтожений, действовавший до ноября 1943 года, прямо связано с началом депортации евреев из Центральной Европы в Минск. Сначала немцы перевозили жертв на грузовиках в Малый Тростенец и убивали в Благовщине3. Затем была восстановлена заброшенная железная дорога, и поезда с депортированными пошли прямо к месту убийств Малый Тростенец. Он стал крупнейшим центром уничтожения людей на территории СССР и также одним из главных мест уничтожений в ходе так называемого «окончательного решения еврейского вопроса в Европе».

    Эскалация насилия в Минске

    Уже в ноябре 1941 года в Минское гетто были доставлены первые 7000 евреев из «Германского рейха». Это привело к нарастанию организованного террора и систематических убийств белорусских  евреев в гетто. Жилья в разрушенном в ходе бомбардировок городе не хватало, и чтобы освободить место для размещения депортированных, полицейские подразделения убили более 11500 узников гетто, включая женщин, детей и стариков. В период с 7 по 20 ноября их вывезли в Тучинку и убили4. Это была одна из крупнейших операций по уничтожению людей в 1941 году в оккупированной немцами Беларуси, с нее начался переход к тотальному убийству евреев в крупнейшем белорусском гетто.

    Война на уничтожение против СССР предоставила Третьему рейху возможность перенести физическое уничтожение европейских евреев на восток континента: сначала в гетто Лодзи, Риги и Минска, а затем — в лагеря смерти на территории Польши. После того как зимой 1941/1942 года «блицкриг» потерпел неудачу на Восточном фронте, Минск превратился в конечную точку маршрута на восток. Вскоре после Ванзейской конференции в 1942 году архитекторы Холокоста Адольф Эйхман, Генрих Гиммлер и Рейнхард Гейдрих посетили Минск и одобрили депортацию евреев из Центральной Европы в «Рейхскомиссариат Остланд». Это и послужило началом систематических акций по уничтожению людей в Малом Тростенце. 

    «Врата памяти» — один из элементов нового мемориала, воздвигнутый после 2010 года. Торжественное открытие состоялось 22 июня 2015 года, в годовщину нападения Германии на СССР / © Aschroet / Public Domain
    «Врата памяти» — один из элементов нового мемориала, воздвигнутый после 2010 года. Торжественное открытие состоялось 22 июня 2015 года, в годовщину нападения Германии на СССР / © Aschroet / Public Domain

    Принудительный труд в на месте уничтожения 

    В урочище Благовщина немцы и их сообщники убивали белорусских евреев из Минского гетто и из Центральной Европы путем массовых расстрелов или в «газвагенах» — фургонах, переоборудованных в газовые камеры. В них помещали до 60 человек, жертвы погибали от отравления выхлопными газами5. После ноябрьских депортаций прибыло еще 16 поездов, в том числе из Вены, Терезиенштадта, Кельна, Берлина и Кенигсберга6. Кроме того, в урочище Благовщина убивали заключенных минских тюрем и заложников из числа мирного населения. 

    Руководил Тростенцом командующий полицией безопасности г. Минска, который подчинялся Главному управлению имперской безопасности в Берлине. Чтобы обеспечить подчиненных сельскохозяйственной продукцией, на бывшей территории близлежащего колхоза был организован трудовой лагерь.  Рабочих набирали в основном среди прибывающих из европейских стран евреев. Слесари, плотники, кузнецы и другие квалифицированные ремесленники  работали в мастерских. Заболевших убивали во время регулярных проверок. Количество интернированных в лагере достигало 900 человек. Охранниками работали фольксдойче («этнические германцы» в нацистской классификации), латыши и украинские вспомогательные войска7.

    Одной из задач в трудовом лагере была сортировка личных вещей убитых в Благовщине8. Заключенных заставляли искать ценные вещи в чемоданах депортированных, которым перед отправкой врали, что их просто «переселяют на восток». Жертвы привозили на собственное убийство до 50 килограммов багажа9.

    видны контуры обнаруженных массовых захоронений / © Homoatrox – Собственность, CC BY-SA 4.0
    видны контуры обнаруженных массовых захоронений / © Homoatrox – Собственность, CC BY-SA 4.0

    Зондеркоманда 1005-Центр (Mitte) 

    Осенью 1943 года, когда были убиты последние несколько тысяч евреев Минского гетто, Красная Армия теснила вермахт, и преступники опасались, что следы убийств будут обнаружены. В этой связи в Тростенец прибыла зондеркоманда 1005, занимавшаяся сокрытием следов массовых убийств на оккупированных территориях. Принудительные работники вскрывали массовые захоронения, извлекали разлагающиеся трупы железными крюками, укладывали их штабелями и сжигали. Прежде чем развеять пепел, его просеивали в поисках золотых зубных коронок10. Заключенные, которых использовали для этой жуткой работы, впоследствии также были убиты. 

    Палачи Малого Тростенца сделали все, чтобы скрыть следы массовых убийств, уничтожив останки погибших. Поэтому на сегодня удалось восстановить лишь немногие имена жертв, и даже точное количество погибших здесь не известно. Согласно оценке советской комиссии, исследовавшей место преступления летом 1944 года, в Малом Тростенце было убито около 206500 человек. Сегодня на основании немецких архивных документов удалось реконструировать данные о примерно 60000 убийств11.

    Немцы продолжали убивать людей в Малом Тростенце до конца июня 1944 года: с помощью латышских, украинских, а затем и белорусских коллаборационистов тысячи или даже десятки тысяч мужчин и женщин из минских тюрем были расстреляны или отравлены в газовых фургонах. Среди них — члены подполья, партизаны, подозреваемые в сопротивлении оккупационной власти и просто заболевшие заключенные. Пока в Благовщине шла эксгумация, тела других жертв сжигались прямо вблизи трудового лагеря в урочище Шашковка (белорус. Шашкаўка). Там была вырыта специальная яма для сожжения, чтобы избежать новых массовых захоронений и не оставлять следов. 
    Незадолго до прихода Красной Армии в Малом Тростенце прошли последние крупные акции уничтожения, когда в течение двух дней, 29 и 30 июня 1944 года, более 100 оставшихся узников лагеря и несколько тысяч заключенных из Минска были расстреляны и сожжены в лагерном сарае. Советские войска обнаружили только останки сожженных трупов, сожженные руины лагеря, вскрытые массовые захоронения Благовщины и пепел в яме в урочище Шашковка.  

    Пауль Коль: «Освенцим Беларуси»  

    До 1990-х годов в районе Малого Тростенца было три памятника, оставшихся с 1960-х годов: в урочище Шашковка и в деревнях Малый и Большой  Тростенец (белорус. Вялікі Трасцянец)12. Но достоверные данные о массовых убийствах в непосредственной близости от Минска практически отсутствовали. История Малого Тростенца сравнительно поздно стала предметом обсуждения среди общественности, местной администрации и политиков. Со временем стало ясно, что существующая культура памяти о жертвах не соответствует масштабам совершенных на этом месте нацистских преступлений.

    мирных жителей, партизан и военнопленных Советской армии» / Фото © Александр Долговский
    мирных жителей, партизан и военнопленных Советской армии» / Фото © Александр Долговский

    Долгое время в урочище Благовщина не было ни одного указания на фактическое место преступления. Малый Тростенец, который журналист Пауль Коль в своем репортаже для немецкой общественности назвал «Освенцимом Беларуси», находился в тени советской мемориальной культуры и политики памяти, ориентированной на героические нарративы. О том, насколько второстепенным было значение Малого Тростенца, свидетельствует, в частности, тот факт, что в 1958 году в Благовщине была размещена городская свалка.

    Культура памяти была сосредоточена на Великой Отечественной войне, героизме красноармейцев и бойцов сопротивления. Поэтому мемориальные церемонии  проходили в основном на «Кургане Славы» под Минском или на площади Победы в городе. С 1969 года центральным местом памяти о белорусских мирных жителях, убитых во время немецких «карательных операций» служит мемориал в Хатыни. Жертвы среди еврейского населения оставались и там невидимыми и описывались термином «мирные советские граждане». О Холокосте не говорили. 

    «Лес имен» — «Врата памяти» — «Дорога смерти»

    С 1990-х годов культура памяти начала меняться: история преследования евреев стала важной темой, различные инициативные группы выступают за более разнообразную культуру памяти. Не последнюю роль в этом играют представители Австрии, поскольку урочище Благовщина наряду с Освенцимом-Биркенау является одним из главных мест убийства именно австрийских евреев; около 10 000 евреев из Австрии были убиты в Малом Тростенце. 

    С 2010 года венская гражданская инициативная группа IM-MER13 регулярно проводит акцию памяти, в ходе которой таблички с именами погибших закрепляют на деревьях в урочище Благовщина. В 2018 году по инициативе австрийского правительства установлен памятник «Массив имен» — мемориальный камень, на котором выгравирована почти тысяча имен жертв. Инициатором трансформации культуры памяти было и гражданское общество Беларуси: после того, как в начале 1990-х годов началось активное изучение нацистских преступлений, инициативная группа во главе с депутатом от избирательного округа, в который входил и Малый Тростенец, занялась поиском документов и свидетельств14. В результате работы в 2002 году в Благовщине был установлен памятный камень, на котором в числе жертв впервые были названы евреи из Минского гетто и других стран Европы.

    Цветы у памятного камня в Благовщине, который был установлен в 2002 году по инициативе граждан Беларуси / Фото © Александр Долговский
    Цветы у памятного камня в Благовщине, который был установлен в 2002 году по инициативе граждан Беларуси / Фото © Александр Долговский

    После того как в начале 2010-х годов белорусское правительство начало масштабную реконструкцию мемориального комплекса, здесь были созданы дополнительные мемориальные объекты: «Врата памяти» на месте бывшего трудового лагеря, мемориальное кладбище «Благовщина» и «Последний путь» архитектора Леонида Левина, который отображает дорогу жертв к месту убийства на поляне в урочище. На открытии нового мемориального комплекса присутствовали многочисленные гости, политики и представители гражданского общества,  в том числе из Германии, Австрии, Польши и Чехии. Франк-Вальтер Штайнмайер, принимавший участие в этом мероприятии, стал первым федеральным президентом Германии, посетившим Беларусь.

    Кем были жертвы из Беларуси? 

    Хотя место массовых убийств и сожжения людей в урочище Шашковка еще не было затронуто (пост)советской мемориализацией, уже сейчас можно сказать, что трансформация этого мемориала в общеевропейское место памяти проходит под знаком советской культуры памяти: термин «Холокост» на информационных щитах по-прежнему не используется, а евреи так и остались неназванной группой населения в широкой категории «мирных граждан». Концепции, критически осмысляющей в том числе и разные наслоения культуры памяти, интерпретацию и трансформацию этих мест преступления и памяти, все еще не существует. Как нет и ответа на вопрос о том, каким образом можно избежать появления новой иерархии: с одной стороны, есть поименно названные жертвы из числа евреев Центральной Европы, с другой — оставшиеся неизвестными евреи и другие уничтоженные жители Беларуси.

     

     

     

     

     

    1. Пауль Коль говорит о поездах из Германского рейха: Германии, Австрии и протектората Богемии и Моравии. ↩︎
    2. Минское гетто было создано 19 июля 1941 года немецкой военной администрацией. С сентября 1941 г. оно подчинялось гражданской администрации. Кроме того, в это же время был построен главный лагерь для советских военнопленных: (Шталаг) 352 был создан вермахтом и управлялся им в течение всего периода оккупации. ↩︎
    3. Gerlach Ch. Kalkulierte Morde. Hamburg, 1999. с. 694. ↩︎
    4. Там же., с. 625. ↩︎
    5. Там же. ↩︎
    6. Rentrop P. Maly Trostenez // Benz, Wolfgang/ Distel, Barbara (Hrsg.): Der Ort des Terrors: Geschichte der nationalsozialistischen Konzentrationslager. Band 9. München, 2009. с. 573–587. ↩︎
    7. Rentrop P. Tatorte der „Endlösung“, Berlin, 2011. с. 219. ↩︎
    8. Ср.: Rentrop P.: Maly Trostinez. с. 580. ↩︎
    9. Kohl P. „Ich wundere mich, dass ich noch lebe“. Gütersloh, 1990. ↩︎
    10. Ср.: Angrick A. „Aktion 1005“ — Spurenbeseitigung von NS-Massenverbrechen 1942–1945. Eine „geheime Reichssache“ im Spannungsfeld von Kriegswende und Propaganda. Göttingen, 2018. Т. 1. с. 563–582. ↩︎
    11. Ср.: Gerlach, S. 770; ср.: Rentrop P. Tatorte der „Endlösung“. с. 227. ↩︎
    12. Большой Тростенец не являлся реальным местом убийств, но добраться до него значительно проще, в связи с чем было решено поместить обелиск именно здесь. Это вводило неосведомленных посетителей в заблуждение, искажая их представление о событиях. ↩︎
    13. IM-MER. Initiative Malvine — Maly Trostinec erinnern http://www.waltraud-barton.at/immer/de/malvine.html. ↩︎
    14. Яўген Цумараў: Зварот да грамадзян, Вархоўнага Савета, урада, грамадскіх арганізацый [Aufruf an Bürger, den Obersten Sowjet, die Regierung und zivilgesellschaftliche Organisationen]. В: Першы мікрафон [Mikrofon eins]. Мінск: ГМФ „Трасцянец“, 1995. с. 3–4. ↩︎

    Читайте также

    Для них даже не строили концлагеря. Холокост на территории СССР

    Бабий Яр: что немцы помнят о Холокосте на территории СССР и стран Балтии

    Хатынь

  • Новый «спор историков» о Холокосте

    Новый «спор историков» о Холокосте

    Original by Коля Юнгер, Пер Лео on Deutschlandfunk
    Translation

    Движение Black Lives Matter (BLM), дискуссии о пересмотре колониального прошлого Запада, а также споры о современном институциональном расизме стали фоном для новых дебатов об истории в Германии. Главной темой стала политика Германской империи в ее африканских и тихоокеанских колониях. Сама по себе жестокость этой политики ни у кого не вызывает вопросов (так, в 1904–1908 годах немецкие войска практически истребили племена гереро и нама в Юго-Западной Африке, на территории сегодняшней Намибии) — проблемы начинаются в тот момент, когда кто-то заговаривает о том, что эти злодеяния были преддверием Холокоста, и особенно если сравнивает их друг с другом. Часть общественных деятелей и историков тут же восстают против таких сравнений, видя в них попытку оспорить одну из ключевых максим исторической памяти об уничтожении европейских евреев — беспрецедентный характер этого преступления.

    Немецкий писатель и историк Пер Лео ищет в этом споре новую перспективу, актуальную для сегодняшнего дня. По его мнению, прямолинейно понятая идея, будто Холокост не имел ни аналогов, ни прецедентов, превращает его в своего рода изъян истории — не только ужасный, но и удивительный. Между тем современники тех событий хорошо знали, что такое геноцид, и, более того, отлично понимали, что попытка уничтожения целого народа жестоко нарушает любые нормы морали и политики. В этом они мало отличались от нас. И тем не менее допустили Холокост. Насколько современные немцы хорошо усвоили этот урок? «декодер» публикует расшифровку программы с участием Пера Лео на радио Deutschlandfunk.

    Холокост — это чудовищное и беспрецедентное злодеяние. Пожалуй, именно эта фраза в огромной степени определяет коллективную память немцев. Но она же может мешать разбираться с историческими и психосоциальными корнями Освенцима, предупреждает историк Пер Лео. Он призывает мыслить более глобально и изучать феномен Холокоста и памяти о нем в более широком ракурсе. 

    35 лет назад берлинский историк Эрнст Нольте развязал бурную дискуссию, сравнив — в форме риторических вопросов — Холокост, то есть организованное нацистами промышленным способом массовое убийство европейских евреев, с советской системой ГУЛАГа. Философ Юрген Хабермас расценил это как «ревизионизм» и преуменьшение немецкой вины.

    Нельзя поставить точку 

    Целый год на страницах газет и в письмах в редакцию ученые, журналисты и писатели вели так называемый «спор историков». Консервативные историки, поддержавшие Нольте, поставили вопрос: до какой степени исследование деяний нацизма может или должно уйти в прошлое, — и это вопрос, безусловно, имел немалое политическое звучание. Даже тогдашний канцлер ФРГ Гельмут Коль говорил о «благе позднего рождения» как аргументе в пользу своей идеи о «духовно-нравственном развороте», который позволил бы больше не тащить на себе бремя вины за Холокост. 

    Безуспешно, говорит историк Пер Лео на радио Deutschlandfunk: «На этот вопрос был дан однозначно отрицательный ответ. События прошлого не должны и не могут быть преданы забвению. Тогда сторонникам Хабермаса удалось сказать это четко и ясно, наперекор тенденции к нормализации национальной истории».

    Допустимы ли сравнения с Холокостом?

    В последний год мы все чаще становились свидетелями дискуссий, которые напоминают нам о том времени. Это не только попытки преуменьшить серьезность нацистских преступлений со стороны АдГ, вроде слов ее лидера Александра Гауланда о том, что 12 лет нацистского режима были «всего лишь каплей птичьего помета» в тысячелетней германской истории. По мере того как преступления Германии в бывших африканских колониях и на тихоокеанских островах все активнее проникают в немецкое историческое сознание, социологи и историки, в числе которых влиятельный теоретик постколониализма Акилле Мбембе, громче и громче заявляют, что эти преступления сопоставимы с теми, что были совершены под знаком свастики.

    Мбембе, конечно, не стремится — как Гауланд сегодня или Нольте в 1980-х — к преуменьшению вины Германии. Тем не менее реакция на его выступление была ожесточенной: посыпался град обвинений в антисемитизме и ответных — в расизме.

    Стоит ли считать релятивизмом попытку указать на связь между расистской идеологией, эксплуатацией и систематическими убийствами в колониальную эпоху и при гитлеровском режиме? Публичное обсуждение этого вопроса уже получило название «спор историков 2.0».

    Существует ли «спор историков 2.0»?

    В новой монографии «Слезы без скорби» (вышла в свет в июле 2021 года) Пер Лео тоже вспоминает дебаты 1986 года, но скептически относится к чрезмерно поспешным аналогиям между тогдашними и сегодняшними дискуссиями. Большую разницу историк усматривает в изменении национального самосознания. В 1980-х годах оно было «весьма однородным и сосредоточенным на национальной истории», считает он.

    Более чем за 30 лет, прошедших после «спора историков», выросло несколько поколений, «которые биографически и мировоззренчески сформированы уже не наследием Третьего рейха», — доказывает Лео.

    Миграция открывает новые перспективы

    Германия теперь официально считает себя страной, открытой для иммиграции. Лео подчеркивает рост миграции главным образом среди мусульман и арабов. Но он также упоминает еврейскую миграцию из бывшего Советского Союза и из западных стран, а также молодых израильтян, которые именно в стране нацистских преступников нашли свой новый дом. Немало внимания он уделяет и внутринемецкой миграции бывших граждан ГДР.

    «Эти неоднородные группы придерживаются разных точек зрения на историю вообще и на эпоху нацизма в частности, — говорит Пер Лео. — Задача сейчас в том, чтобы они вступили в конструктивный диалог, а возможно, даже в спор». Но без специальной подготовки и значительных усилий добиться этого не удается, констатирует историк.

    Пример тому — попытка в дискуссиях о социально-психологических процессах, приведших к Освенциму и другим злодеяниям, свести вопрос к уникальности этих преступлений. Это явное упрощение. «Меня беспокоит не то, что делается упор на исключительности нацистских преступлений, а то, с какой легкостью заглушаются попытки разговора о связи колониальной истории с нацизмом».

    Небольшая, но принципиальная разница

    Лео также скептически относится к формуле «Never again» («Никогда больше»). В этом он следует Ханне Арендт, которая многие десятилетия назад говорила, что и в моральных категориях своего времени Освенцим «казался совершенно недопустимым». 

    Разница может быть небольшой, но решающей. «Я думаю, мы все согласны, что нацизм несет ответственность за преступления против человечества в масштабах, о которых до этого никто никогда не помышлял. Но признать тот факт, что и тогда существовали принципы, cогласно которым эти действия нельзя было назвать ничем иным, кроме зла и лжи, — совсем не то же самое, что просто заявить: “Это случилось и не должно повториться никогда”». 

    «Самообман и лицемерие в осмыслении прошлого»

    Такой подход фиксирует нас на тяжелом историческом событии и создает «боязнь повторения» — некую культуру памяти, в которой доминирует страх. Но страх не бывает хорошим советчиком. «Куда полезнее, чем говорить о необъятном и нерешаемом “Больше никогда”, было бы продолжать изучать тот период», — отмечает историк.

    Но именно это затруднено «теорией беспрецедентности». В этом способе осмысления прошлого «очень много самообмана и лицемерия», здесь есть «тенденция встать на “праведную сторону истории”, упиваться гордостью состоявшегося демократа и навсегда перестать задаваться вопросом, какое отношение лично ко мне имеет нацизм».

    Это пробуждает дух протеста. Соавтор книги «Mit Rechten Reden» («Как говорить с правыми») полагает, что это порождает весьма удобный для «новых правых» аргумент, и они умело его используют.

    Больше спорных тезисов, больше глобальных перспектив

    То, что поначалу может показаться провокацией, атакой на «теорию беспрецедентности», Пер Лео воспринимает как попытку расширить и сделать более глобальными изучение Холокоста и культуру памяти о нем. Лео видит удачный пример такого подхода в речи президента Германии Франка-Вальтера Штайнмайера в день памяти о вторжении вермахта в Советский Союз: «Он акцентировал внимание на жертвах среди мирных советских граждан. Это существенно помогало осмыслению событий». 

    Вслед за историком Питером Новиком Лео считает, что, изучая прошлое, мы не должны бояться разнообразия возможных углов зрения: «Если мы действительно хотим учиться у прошлого, то оно должно предстать в своей полноте и запутанности. Если же мы будем ждать от него только вдохновляющих нас посланий, то ничему не научимся», — говорит Лео.

    «Эта довольно парадоксальная формулировка мне очень нравится, потому что обучение здесь понимается как процесс. Когда проясняется различие между настоящим и прошлым, тогда начинается и продуктивная работа над историей».

    Читайте также

    Пандемия дает Германии и Европе второй шанс на объединение. Часть 1

    Пандемия дает Германии и Европе второй шанс на объединение. Часть 2

    Бистро #12: Какой геноцид Германия организовала еще до Холокоста?

    «Память не делает людей лучше»

    «В Германии и России семьи молчат о войне одинаково»

    Германия – чемпион мира по преодолению прошлого

  • Бабий Яр: что немцы помнят о Холокосте на территории СССР и стран Балтии

    Бабий Яр: что немцы помнят о Холокосте на территории СССР и стран Балтии

    Original by Франциска Давис
    Translation by Александра Берлина

    Память о Холокосте в Германии связана прежде всего с Освенцимом. Образы этого лагеря — например, рельсы, ведущие к баракам, — заставляют немедленно вспомнить об истреблении европейского еврейства; среди миллионов людей, которые ежегодно посещают мемориал в Освенциме (музей Аушвиц-Биркенау), много индивидуальных путешественников и туристических групп из Германии. Места резни на территории бывшего СССР и в странах Балтии не вызывают и толики подобного интереса. В Германии практически забыты бесчисленные ущелья и леса Литвы, Украины, Беларуси и западных областей России, где шли массовые убийства. Но почему?

    НЕМЕЦКАЯ ВЕРСИЯ

    В Германии не забывают об убитых евреях Польши, а также Западной и Юго-Восточной Европы в немецких концлагерях; куда меньше помнят об истреблении советских и балтийских евреев. Но и культура памяти об Освенциме и о Холокосте как таковом также возникла не сразу.1

    Память о Холокосте после Второй мировой войны

    Тема Холокоста далеко не сразу после войны стала частью политической культуры Германии. Напротив, многие нацисты сделали карьеру в послевоенной ФРГ; а общество долгое время не порицало преступлений нацизма. В ГДР значительное число убийц-немцев предстало перед судом — но государство позиционировало себя как антифашистское, отвергая всякую связь с нацистским режимом. В отличие от ФРГ, в ГДР политические элиты были скорее готовы признать преступный характер войны, которую Германия вела на Востоке, в том числе и по личным мотивам, — но и там в официальных исторических нарративах послевоенного периода для Холокоста места не находилось. Только начало юридической переоценки нацистской эпохи в конце 1950-х и в 1960-х годах заставило западногерманское общество обратиться к этой теме. Среди наиболее важных процессов — громкий суд над Адольфом Эйхманом в Иерусалиме (1961) и франкфуртские процессы по Освенциму в последующие годы.

    Однако к началу 1970-х интерес общественности снова угас и с новой силой поднялся только в конце десятилетия, когда в Германии показали американский телесериал «Холокост — история семьи Вайс». В следующем десятилетии были предприняты решающие шаги, которые и сформировали современный подход Германии к теме Холокоста. В речи, произнесенной 8 мая 1985 года, федеральный президент Рихард фон Вайцзеккер впервые назвал окончание войны освобождением, а не поражением, и почтил память различных групп жертв. В так называемом «споре историков», который велся в 1986 и 1987 годах на страницах немецкой прессы, победили те, кто рассматривал ответственность за Холокост как основу идентичности ФРГ. 

    Политики в определенной степени последовали совету историков: с 1996 года 27 января стало Днем памяти жертв нацизма. В этот день в 1945 году Красная Армия освободила лагерь смерти Освенцим (Аушвиц-Биркенау) — так что и выбор этого дня подсказывает, что для общественной памяти Германии именно Освенцим стал символом Холокоста. Это нашло отражение и в формуле «Освенцим не должен повториться никогда» (Nie wieder Auschwitz).

    Тот факт, что сам Освенцим не был забыт, изначально был обусловлен усилиями бывших польских заключенных. В 1947 году по их инициативе был создан музей. Первоначально он был задуман прежде всего как коммунистический мемориал польского сопротивления, но в 1960-е годы музей приобрел международный статус благодаря серии «национальных выставок», курируемых странами, откуда происходили жертвы преступлений. ГДР отвечала за оформление немецкой экспозиции, которую можно увидеть и сегодня. Наконец, в 1968 году впервые была показана выставка, посвященная убийству евреев.

    Без места

    Для немецкого общества не существует символа истребления советских евреев, сравнимого с образом Освенцима. Если об этой странице Холокоста что-то и знают, то прежде всего о массовом убийстве в Бабьем Яру2, совершенном членами СС, военнослужащими вермахта и сотрудниками немецкой полиции совместно с украинскими сообщниками 29 и 30 сентября 1941 года возле только что захваченного Киева. За два дня они расстреляли более 33 000 евреев. Это крупнейшая резня за все время Холокоста показывает, что главную роль в преступлениях Германии на советской земле сыграл вермахт.

    Есть несколько причин, по которым многие подобные места — например, Дробицкий Яр под Харьковом и IX форт в Каунасе — почти неизвестны в Германии. Во-первых, жертв Холокоста на территории Советского Союза и аннексированных им областей немцы и их подручные часто не отправляли в газовые камеры, а расстреливали сразу после захвата города или села. Лагеря тоже существовали (можно назвать Малый Тростенец в Беларуси), но не в таких масштабах, как в оккупированной Польше. Бесчисленные места преступлений, часто расположенные на окраинах небольших городов, просто физически исчезли, заросли лесом и травой. Кроме того, еще в начале 1942 года штандартенфюрер СС Пауль Блобель получил приказ устранить следы немецких преступлений, особенно в Польше и Украине.

    Во многих случаях сделать это не удавалось. Но после 1945 года советское государство не поощряло память о том, что происходило в этих местах во время Второй мировой войны, — в отличие от польского правительства, которое сохранило память об Освенциме. В Советском Союзе воздвигали монументальные памятники, прославлявшие победу в Великой Отечественной войне и героизм советских людей. Эта культура памяти не оставляла места для тех, кто находился во власти немцев и их подручных, тех, кто не имел возможности защищаться.

    Без голоса

    Люди со всей Европы, выжившие в Освенциме, писали и рассказывали о пережитом. Их голоса постепенно становились достоянием общественности. Яркий пример этого — итальянский писатель Примо Леви, чье произведение «Человек ли это?» было опубликовано в Германии в 1958 году. Кроме того, некоторые из тех, кто выжил и говорил по-немецки, регулярно выступали публично как свидетели истории. Советское еврейство было лишено подобного голоса. Это еще одна причина, по которой трагедия евреев из СССР и стран Балтии менее известна в Германии по сей день. 

    Свидетельств не хватало, потому что очень мало кому удавалось выжить при массовом расстреле. Кроме того, сыграла роль советская маргинализация еврейских нарративов. Отчасти она связана с антисемитизмом, распространенном в Советском Союзе, — но основная причина в том, что специфика еврейского опыта не вписывалась в господствующее представление о советских народах, равно пострадавших от немецких фашистов. Если в 1943 году еще мог выйти очерк Василия Гроссмана «Украина без евреев»3, то после войны таким текстам уже не было места.

    Очерк, который Гроссман написал, когда в качестве военкора рассказывал о продвижении Красной Армии на Запад, ярко демонстрирует контраст между опытом украинцев и опытом евреев. Украинскому народу пришлось оплакивать бесчисленных жертв немецкой оккупации: «Ни в одном украинском городе или селе нет такого дома, где бы вы не услышали негодующего слова о немцах, где бы за эти два года не были пролиты слезы, где бы не посылали проклятий немецкому фашизму; нет дома без вдов и сирот. Эти слезы и проклятия впадают притоками в большую реку народного горя и народного гнева — днем и ночью плывет ее страшный и скорбный гул под украинским небом, почерневшим от дыма пожаров». 

    Но среди украинского населения, пишет он, остались те, кто мог рассказать свои истории. Уникальность преступления против евреев заключалась в том, что они были уничтожены «только потому, что были евреями». Он пишет об истребленных, опустевших деревнях: «Но есть на Украине села, в которых не слышно жалоб, не видно заплаканных глаз, где тишина и покой, и я подумал, что так же, как молчат козары, молчат на Украине евреи. Нет евреев на Украине. […] Народ злодейски убит». 

    Кроме того, атмосфера холодной войны осложняла выжившим советским евреям и их потомкам путь к западной общественности. Роман-эпопея «Жизнь и судьба» Гроссмана, в котором он так впечатляюще описал гибель еврейского населения СССР, был опубликован в Германии только в 1984 году — с большим риском, после того как он стал жертвой цензуры в Советском Союзе4.

    Без внимания

    Но и на те немногие голоса, которые все же прозвучали, в Германии не обращали особого внимания. Так было, например, с артисткой Диной Проничевой, одной из немногих, выживших в Бабьем Яру. Она выступала как свидетельница на процессе против Куно Каллсена и нескольких других эсэсовцев, когда они отвечали за свое участие в убийствах на окраине Киева перед западногерманским судом в Дармштадте. 29 апреля 1968 года она рассказала о пережитых ею чудовищных событиях, но немецкая общественность не проявила особого интереса. Только местная газета Darmstädter Echo отозвалась подробной статьей5. Другие свидетельства, опубликованные позже в ФРГ, например, дневник писательницы Марии Рольникайте о Вильнюсском гетто, практически неизвестны в Германии по сей день6.

    И здесь мы подобрались к еще одной причине, по которой убийство советских евреев занимает так мало места в политике памяти Германии, — к вытеснению своей вины. Война против Советского Союза следовала иной логике, чем война на западном фронте. Антибольшевизм нацистов сохранился в ФРГ в форме нового республиканского антикоммунизма в контексте западной интеграции. По окончании войны принято было говорить о «походе на Россию», а большинство солдат не считали себя преступниками, хотя вермахт с самого начала вел настоящую войну на уничтожение. Воспоминания о войне на Востоке были сфокусированы на «Сталинградском мифе» о страданиях немецких солдат, преданных собственным руководством в сталинградском котле. Этот миф перекрывал другие аспекты войны, о которых виновные, как правило, молчали даже в своих семьях7. В Германии сильна была вера в то, что вермахт (в отличие от СС) был «чист» и не участвовал в Холокосте. О чем свидетельствуют публичные протесты и в целом крайне эмоциональная реакция, с которой были встречены выставки Гамбургского института социальных исследований в 1995-1999 и 2001-2004 годах. Там были представлены документы, доказывающие ведущую роль немецких вооруженных сил во множестве преступлений в Восточной Европе — включая Холокост8.

    Свести память о попытке уничтожить еврейство Европы к памяти об Освенциме было во многом удобно: таким образом круг преступников можно было ограничить эсэсовцами, занимавшимися усовершенствованием технологий безликого массового убийства в лагерях. Выставки, посвященные вермахту, подкашивали этот нарратив, показывая тесную связь между войной на уничтожение и Холокостом, в том числе и на территории СССР. Они заставили широкую общественность пересмотреть свои взгляды — однако правые и консервативные круги не были готовы к этому даже в 1990-х и начале 2000-х годов. Даже тогда они выступали против того, чтобы найти преступлениям вермахта место в политике памяти.

    Восприятие войны с Советским Союзом в Германии продолжает меняться. По случаю восьмидесятой годовщины нападения на СССР федеральный президент Франк-Вальтер Штайнмайер произнес речь, которая привлекла большое внимание прессы. Он указал на невероятные масштабы войны на уничтожение на восточном фронте и отметил, что многие ее события до сих пор слишком малоизвестны в Германии. При этом он упомянул и расстрелы еврейского населения на оккупированной немцами территории Советского Союза9. Остается надеяться, что в ближайшие годы представления жителей Германии о Холокосте перестанут ограничиваться Освенцимом и другими концлагерями.

    Подготовка этой публикации сделана при поддержке:

     

     

     

     

    При содействии Совместной комиссии по изучению новейшей истории российско-германских отношений

     

     

    Читайте также

    Пакт Гитлера–Сталина

    «Память не делает людей лучше»

    «В Германии и России семьи молчат о войне одинаково»

    Германия – чемпион мира по преодолению прошлого

    Остарбайтеры

    «Спасибо, что вы никогда не оскорбляли маму»

  • Память о Холокосте в современной России

    Память о Холокосте в современной России

    By Илья Альтман

    «Меня спасли и выходили русские», — так начинается письмо узника Аушвица (Освенцима) Отто Франка. Письмо написано на немецком бланке концлагеря, адресовано матери в Базель, датировано 23 февраля 1945 года. Прошло меньше месяца с момента освобождения концлагеря красноармейцами, самого Франка лечили советские врачи, он только что смог взять перо в руки. Что именно Отто Франк в 1947 году опубликовал дневник своей дочери Анны, хорошо известно. Что его самого спасли советские военные и доктора, известно меньше. 

    Российские политики регулярно сетуют на то, что в Западной Европе якобы замалчивают решающую роль Красной Армии в освобождении европейских народов и спасении евреев от нацизма. Между тем в самой России до сих пор нет ни Дня Памяти жертв Холокоста, ни отдельной уголовной статьи за его отрицание. Еще полтора десятилетия назад Россию вообще можно было назвать мировым центром исторического ревизионизма. Сейчас ситуация несколько изменилась, но зато в государственный и общественный дискурс возвращается старая советская тенденция включать жертв Холокоста в общее число «мирных советских граждан», погибших от рук нацистских преступников. И это несмотря на большие успехи российских ученых в исследовании ранее засекреченных документов о Холокосте.

    Сопредседатель Научно-просветительного Центра «Холокост», профессор РГГУ историк Илья Альтман — о противоречивой российской исторической памяти о Холокосте.

    DEUTSCHE VERSION

    Еще в годы Великой Отечественной войны в СССР была сформулирована официальная точка зрения, согласно которой все жители Советского Союза — вне зависимости от их национальности — в равной степени пострадали от рук нацистов. Уже в феврале 1944 года в официальном расследовании расстрела в Бабьем Яре говорилось только об убийстве «мирных советских граждан»1. На фоне позднесталинского антисемитизма и дальнейшего ухудшения отношений с Израилем фактически происходило «забывание Холокоста». О том, что геноцид евреев занимает особое место среди нацистских злодеяний, говорилось крайне мало; само слово «Холокост» не использовалось ни в пропаганде, ни в учебниках, ни в произведениях искусства. 

    Ситуация начала меняться только в годы перестройки, но даже в 1992 году, когда создавался Центр «Холокост», вынесенный в его название термин был почти неизвестен. Проблема мемориализации нацистского геноцида — не в рамках еврейских общин, а на государственном уровне — была поставлена в России лишь в середине 1990-х. 

    При этом еще в начале 2000-х Россию можно было назвать мировым центром отрицания Холокоста. Советская политика государственного антисемитизма ушла в прошлое, но и эффективного противодействия ему не было: в частности, в России открыто издавались и продавались книги западных отрицателей Холокоста.

    Лишь в 2003 году термин «Холокост» впервые появился в стандарте (государственной программе) преподавания истории для средней школы2. После этого отдельные аспекты истории Шоа были раскрыты во многих школьных учебниках3. Но только в 2011 году тема вошла в Единый государственный экзамен. 

    Противоречивая политика памяти

    Неторопливое проникновение темы Холокоста в школьную программу отражает сложность отношения к теме со стороны современной российской власти и общества. С одной стороны, на официальном уровне российские лидеры постоянно говорят о том, насколько важна память об этом нацистском преступлении. О Холокосте Владимир Путин упомянул и в прошлогодней статье «75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим»4, и в речи на Параде Победы 2020 года5. Это говорит о том, что на официальном уровне Холокост начинает восприниматься как неотъемлемая часть Великой Отечественной войны, чего прежде никогда не было.

    Но в этих выступлениях регулярно повторяются три тезиса. Во-первых, что Холокост — страшное преступление. При этом умалчивается, что оно происходило не только в Европе, но и на территории СССР и современной России. Во-вторых, что к этому преступлению были причастны коллаборационисты в Прибалтике и Украине (российские же и белорусские не упоминаются). Наконец, что решающую роль в спасении европейских евреев сыграла Красная армия. 

    Молчание о Холокосте на территории России — явное наследие советской историографии, замалчивавшей уничтожение советских евреев. А вот два других тезиса имеют отношение к современной политике. Отношения России со многими постсоветскими странами складываются очень тяжело. Обращение к теме Холокоста в этом случае служит аргументом, доказывающим правоту российской позиции. Им обосновывается борьба с героизацией пособников нацизма (присвоение высоких государственных наград, переименование улиц и стадионов, установка памятников, марши легионеров СС), которых в самих этих странах позиционируют прежде всего как борцов с СССР. 

    Отношения России с западными странами также складываются непросто. Роль Красной армии в спасении европейских евреев российские политики и СМИ подчеркивают одновременно с продвижением идеи, что в США и Европе ее замалчивают. 

    Между тем в самой России до сих пор нет национального Дня памяти жертв Холокоста, который рекомендовала учредить ООН6. Хотя в 2005 году она была среди стран, которые инициировали резолюцию о Международном дне Холокоста. В последние годы Центр «Холокост», еврейские и правозащитные организации неоднократно направляли властям России индивидуальные и коллективные обращения с предложением ввести такой день. Безуспешно. Последний официальный ответ из администрации президента России гласил, что в стране уже есть День памяти, который касается всех, — это 22 июня, день начала Великой Отечественной войны. Хотя новую дату предлагалось ввести как «Национальный день памяти жертв Холокоста и воинов-освободителей нацистских лагерей смерти» — то есть в формулировке, которая вполне укладывалась бы в официальный дискурс о войне.

    На этом фоне не так удивительно, что, в отличие от многих европейских стран, в России нет уголовного наказания за отрицание Холокоста7. Его ставят в один ряд с «героизацией» коллаборационистов и «отрицанием роли СССР в победе над нацизмом». В итоге некоторые общественные деятели и даже профессора вузов открыто отрицают Холокост. Попытка привлечь к ответственности по статье Уголовного кодекса РФ («Реабилитация нацизма») активиста из Перми Романа Юшкова закончилась его оправданием судом присяжных. Юшков после этого цинично потребовал компенсацию в размере 6 миллионов рублей, намекнув на якобы «мифическое» число жертв Холокоста8. Профессор двух вузов из Санкт-Петербурга Владимир Матвеев на лекции перед учителями Ленинградской области накануне Международного дня Холокоста 2021 года открыто заявил, что геноцид евреев — это миф. К чести российских властей, в этом случае отрицатель был немедленно уволен и привлечен к суду9.

    Музеи, наука, образование

    Двойственность в отношении памяти о Холокосте прослеживается и в других сферах общественной жизни. Так, еще в 1998 году при участии тогдашнего президента России Бориса Ельцина в Москве был открыт Музей еврейского наследия и Холокоста. Но, вопреки названию, геноциду евреев в экспозиции уделено лишь небольшое место. А инициатива Центра «Холокост» по созданию в Москве особого государственного музея «Холокост-геноцид-толерантность» осталась не реализованной. Правда, она трансформировалась сначала в создание небольшой постоянной экспозиции о Холокосте в Центральном Музее Великой Отечественной войны (открыта в 2005 году), а затем в создание в Москве Еврейского музея и Центра толерантности. В мероприятиях этого музея неоднократно принимал участие президент России, что широко освещают российские СМИ. Но, например, в историко-краеведческих музеях регионов, которые были оккупированы нацистами, тема Холокоста за редким исключением не представлена.

    Владимир Путин посещает Еврейский музей и Центр толерантности в Москве, 2019 / © kremlin.ru
    Владимир Путин посещает Еврейский музей и Центр толерантности в Москве, 2019 / © kremlin.ru

    Другой пример — научные исследования Холокоста. С одной стороны, российские ученые за последние годы серьезно продвинулись вперед, опираясь на документы, которые были засекречены до начала 1990-х годов10. Их усилиями создана энциклопедия «Холокост на территории Советского Союза»11 — справочник в тысячу с лишним страниц, в работе над которым принимали участие почти сто исследователей, в том числе из 15 университетов России12. С другой стороны, эта энциклопедия все еще редко используется в академической историографии, и во многих обобщающих трудах по истории нацистского оккупационного режима тема Холокоста до сих пор не нашла должного места. То же касается и школьных, а также университетских учебников, где тема геноцида по-прежнему освещена крайне фрагментарно. 

    И в научной, и в учебной литературе до сих пор доминирует нежелание признать беспрецедентность Холокоста — как попытки уничтожить целый народ. Евреи чаще упоминаются в общем перечне жертв; обычно — после славянских народов. Не осознан и значимый для западных исследований Второй мировой войны и геноцидов тезис об универсальности Холокоста, то есть о важности уроков этой трагедии в связи с новыми геноцидами новейшей истории13. 

    «Мирные советские граждане»

    Та же советская традиция ставить жертв Холокоста в общий ряд погибших «мирных граждан» заметна и при попытках увековечить память убитых евреев. В подавляющем большинстве мест массовой казни евреев (их в России несколько сотен) нет памятников и мемориалов с указанием на национальность жертв. Изменить это стремится российское гражданское общество. В 2009 году стартовал проект «Вернуть достоинство». В рамках этого проекта при поддержке местных властей уже установлено около 90 памятников с именами погибших и мемориальных досок. Так, в 2011–2012 годах в деревне Любавичи Смоленской области, которая несколько веков назад была важнейшим центром иудаизма, открылся особый мемориал жертвам именно Холокоста.

    Но примерно тогда же, в ноябре 2011 года, впервые в истории современной России была демонтирована уже поставленная мемориальная доска с текстом о жертвах Холокоста. Это произошло в Ростове-на-Дону, где находится «российский Бабий Яр» — место самого массового расстрела евреев на территории современной России. Доска была установлена по решению мэра города, а снята его подчиненным — начальником управления культуры. На новой табличке вместо евреев вновь появились «мирные советские граждане». Этот акт «деевреизации Холокоста»14 стал поводом для дискуссий на региональном уровне, в интернете — и даже для судебного процесса. В итоге в 2014 году появилась новая доска, где евреи упоминались, а слово «Холокост» — нет.

    Холокост vs. «геноцид советского народа»

    Впрочем, подобное неприятие слова «Холокост» в современной России — скорее, исключение. В отличие от советских времен, оно вовсе не запрещено. Более того, активно используется. Самый большой парадокс, что популяризация самого термина успешно уживается с возрождением советского подхода к явлению. Оказалось, что для этого достаточно распространить слово «Холокост» на другие трагедии.

    Так, в 2019 году Российское военно-историческое общество (РВИО), которым руководит экс-министр культуры Владимир Мединский, опубликовало обзор доклада своего эксперта под заголовком «В РВИО рассказали, как нацисты готовили славянский Холокост»15. Различные формулировки со словом «Холокост» отнюдь не редки. Более того, это могут быть события разных исторических периодов, с войной даже не связанные. «Фактически советские граждане так же стали жертвами геноцида, как и еврейский народ», — говорит, в частности, научный директор РВИО историк Михаил Мягков16. 

    Расширению термина и приравниванию всех людей, погибших от рук нацистов на оккупированной территории, к жертвам геноцида способствует и возобновившиеся через 75 лет после окончания войны расследования нацистских преступлений. В 1942 году у деревни Жестяная Горка Новгородской области были совершены массовые казни местных жителей, среди которых евреи составляли относительно небольшую группу. В 2019 году следственные органы начали расследование по этому делу. Хотя сам факт и место казни были зафиксированы в ходе суда над немецкими преступниками еще в 1947 году. 27 октября 2020 года местный суд впервые вынес решение по факту казней мирных граждан по статье «Геноцид»,17 сделав это прецедентом, с опорой на который следственные и судебные органы России сейчас ведут еще около десяти дел. В решении суда эти преступления названы «геноцидом национальных и этнических групп, представлявших собой население СССР, народов Советского Союза».18 Суд посчитал их «частью плана, заключавшегося в намерении нацистской Германии отделаться от всего местного населения Советского Союза». 

    Одним из мотивов нового расследования послужило участие в расстрелах карателей из Латвии (хотя часть из них была этническими русскими, а имена пособников нацистов стали известны КГБ еще 50 лет назад). Поэтому в 2020 году многие СМИ, освещая эти события как «геноцид», указывали на этническую составляющую не жертв, а именно карателей19. Та же тенденция в российских СМИ была заметна при публикации документов о массовых казнях на юге России в 1941 году. Эти события тоже называли «геноцидом», а в тексте упоминались украинские каратели20. Хотя расстрелы проводила немецкая тайная полиция, а в списке коллаборационистов преобладали русские фамилии.

    Понятно, что это вполне укладывается в контекст идеологического противостояния с постсоветскими странами, а также имеет определенный мобилизующий эффект внутри России. Но все эти тенденции неизбежно ведут к войнам памяти и внутри российского общества. 

    Сторонники термина «геноцид советского народа» признают 6 миллионов жертв Холокоста, но фактически противопоставляют им «27 миллионов убитых граждан нашей страны». В результате не менее 2,6 миллиона советских евреев, погибших в оккупации и лагерях военнопленных, исключаются из числа жертв Холокоста. В составе «советского народа» они, как и было до перестройки, превращаются в казненных «мирных советских граждан». Тем самым затушевывается тот факт, что именно евреев уничтожали по «расовому» признаку. 

    Беспрецедентность Холокоста

    Оккупанты уничтожали миллионы советских людей не только по национальному (а по нему не одних евреев, но и рома (цыган)), но и по иным признакам (участники сопротивления, советские и партийные работники, заложники, военнопленные). Бесспорно, жертвы Холокоста были не только не единственными, но и не главными по численности среди погибших советских людей. 

    Но Холокост — это не только массовые убийства и голод, но и особый правовой и социально-экономический статус жертв. Против них издавались специальные приказы и распоряжения, предусматривающие национальную идентификацию, переселение в гетто, обозначение специальными знаками, запрет на рождение детей, особо изощренные формы принудительного труда, запрет на отправление религиозных обрядов, другие ограничения по сравнению с остальным населением.

    Очевидно, историки и юристы должны вместе и тщательно исследовать все признаки геноцида на оккупированной советской территории. В частности, факты, которые сложно квалифицировать как «геноцид советского народа»: открытие многочисленных храмов, функционирование учреждений культуры, институтов, гимназий, издание более 400 газет на русском и других языках. Но евреев все это не касалось, они были обречены на тотальное уничтожение.

    1. Nurturing Holocaust Studies in the Former Soviet Union. An Interview with Ilya Altman // Jewish Currents. 2005, July–August ↩︎
    2. Сам Стандарт официально введен не был и стал предметом затянувшихся почти на десятилетие дискуссий педагогов и органов образования. Однако, этот документ стал основой для подготовки учебников для средней школы по Отечественной и всеобщей истории, а также обществознанию. ↩︎
    3. См. Тема Холокоста в школьных учебниках: пособие для учителя. – М.: Центр и Фонд «Холокост», 2010. ↑ ↩︎
    4. См. kremlin.ru: «75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим». В этой статье говорилось и о необходимости открыть архивы о преступлениях нацистов. ↩︎
    5. См. kremlin.ru: «Парад Победы на Красной площади» ↩︎
    6. С таким предложением к властям России еще в 2002 году обратился генерал Василий Петренко, командовавший одной из дивизий, освободивших Освенцим. См. Петренко В.Я. До и после Освенцима. М.: Фонд «Холокост», 2000. Французское издание вышло в Париже в 2002 году. ↩︎
    7. В 2000 году в «Российской библиотеке Холокоста» была издана первая специальная работа по этой теме: Альтман М.М. Отрицание Холокоста в России. – М.: Фонд «Холокост», 2000. ↑ ↩︎
    8. См. Калих А. Пермское дело об отрицании Холокоста: реакция общества и СМИ // Вопросы противодействия ксенофобии и этнической нетерпимости на примере истории Холокоста и террора. Методические рекомендации для журналистов. / Сост. И.А. Альтман, В.В. Вербная, М.В. Гилева, С.А. Тиханкина. – М.: Центр «Холокост», 2020. – С.51-59 ↩︎
    9. См. Комсомольская Правда: «Петербургского профессора, отрицавшего холокост, уволили из института». ↩︎
    10. См., например, Кринко Е.Ф., Кропачев С.А. Отечественная историография Холокоста о численности его жертв // «Российская история», 2013, №4. – С. 136-151 ↩︎
    11. Энциклопедия Холокоста на территории СССР /Под ред. И.А. Альтмана – М: РОССПЭН, Центр «Холокост», 2009. – 1043 С. ↩︎
    12. В книге помещено более 2 000 статей о населенных пунктах на территории СССР в границах на 22 июня 1941 года и более 300 тематических статей. Все они связаны с Холокостом советских евреев или судьбами граждан других государств (как жертв, так и палачей) на территории СССР в годы Холокоста. ↩︎
    13. Впервые в России попытку обосновать тезис об универсальности Холокоста (за несколько лет до появления аналогичных работ на Западе) предпринял первый президент Центра «Холокост» Михаил Гефтер, сформулировав следующее определение: «Не бывает геноцида против одного народа; геноцид всегда направлен против всех». Показателен заголовок книги, с выпуска которой в 1995 году началась «Российская библиотека Холокоста»: Эхо Холокоста и русский еврейский вопрос. Москва: Центр «Холокост», 1995. ↩︎
    14. В литературе по культуре памяти этому сюжету посвящено немало работ. О «деевреизации» Холокоста в Польше и других странах советского блока см. Berger, Ronald J.The Holocaust, religion and politics of collective memory, Р. 163. Символом его были как экспозиция в музее Освенцим до конца 1980-х, так и памятник в Бабьем Яре середины 1970-х годов. ↩︎
    15. См. Российское военно историческое общество: «В РВИО рассказали, как нацисты готовили славянский холокост» ↩︎
    16. Михаил Мягков: Запад спустя 75 лет забыл уроки Нюрнберга // РИА Новости, 20.11.2020 ↩︎
    17. УК РФ Статья 357. Геноцид // «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 05.04.2021, с изм. от 08.04.2021) ↩︎
    18. «Факт, имеющий юридическое значение»: суд признал геноцидом убийства советских граждан нацистами в Жестяной Горке // Русский Дозор, 28.10. 2020. ↩︎
    19. См., например, «СК РФ установил причастность латышских карателей к геноциду в СССР» // Красная весна. 22.03.2021 ↩︎
    20. См., например: «ФСБ рассекречена информация о геноциде на юге СССР» // Журналистская Правда. 10.11.2020. ↩︎

    Подготовка этой публикации сделана при поддержке:

     

     

     

     

    При содействии Совместной комиссии по изучению новейшей истории российско-германских отношений

     

     

    Читайте также

    Бистро #12: Какой геноцид Германия организовала еще до Холокоста?

    Спрашивали? Отвечаем! Есть ли антисемитизм в сегодняшней Германии?

    Для них даже не строили концлагеря. Холокост на территории СССР

    Пакт Гитлера–Сталина

    Общество со всеобщей амнезией

    Германия – чемпион мира по преодолению прошлого

  • Для них даже не строили концлагеря. Холокост на территории СССР

    Для них даже не строили концлагеря. Холокост на территории СССР

    By Дитер Поль

    Около 6 миллионов евреев стали жертвами Холокоста, подавляющее большинство в Восточной Европе. Из них примерно 3 миллионов жили в Польше. Именно на польской земле были возведены немецкие лагеря смерти, которые до сих пор остаются для мира символом нацистского геноцида. Но почти полному уничтожению подверглись не только польские евреи: от рук немцев и их местных пособников погибли миллионы и на территории СССР. Часть из них попала в лагеря смерти в той же Польше, но в основном евреи из Украины, Прибалтики, Беларуси, России и Молдовы стали жертвами массовых расстрелов. Шансов на то, чтобы скрыться и выжить, было очень мало, особенно в тех районах, которые были аннексированы Советским Союзом в 1939–1940 годах. Эвакуироваться удалось лишь около трети советских евреев.

    Минск, 1941 год/ © Bundesarchiv, N 1576 Bild-006/Herrmann, Ernst, CC-BY-SA 3.0
    Минск, 1941 год/ © Bundesarchiv, N 1576 Bild-006/Herrmann, Ernst, CC-BY-SA 3.0

    К началу Второй мировой войны в СССР проживало около 2,8 миллиона евреев. За 20 лет, предшествовавших войне, советская власть полностью разрушила их общественные институты и политические структуры. Исчезла многообразная еврейская жизнь, существовавшая в царской России и в первые годы после революции, а сами евреи из религиозной общины, исповедовавшей иудаизм, превратились в одну из национальностей СССР. После того, как СССР аннексировал Восточную Польшу (1939 год), а также Бессарабию и страны Балтии (1940 год), еврейское население страны выросло примерно на 1,6 млн человек. К этому следует прибавить 200 тысяч беженцев с территорий, оккупированных в это время Германией1. Поэтому так называемые «советские евреи» не были гомогенной группой, а обладали разнообразными социальными, политическими и культурными особенностями.

    В 1941-42 годах Германия вторглась в области, где проживало около 4,1 миллиона евреев. Многие из них успели эвакуироваться и смогли избежать оккупации — но не жители Восточной Польши и Литвы, территории которых были захвачены всего за нескольких дней. В эвакуацию отправлялись в основном различные специалисты и члены их семей, и многие были евреями. Кроме того, часть евреев-мужчин была призвана в Красную Армию. Но до тех пор, пока в силе был пакт Молотова-Риббентропа, то есть до июня 1941 года, советская власть не информировала еврейское население о преследованиях, учиненных немцами. В результате почти 2,5–2,6 миллиона евреев спокойно осталось на западе СССР, и почти все они погибли во время германской оккупации2.

    Эскалация Холокоста

    Так называемая «полиция безопасности» и отдельные подразделения вермахта совершали массовые расстрелы поляков и евреев уже после нападения на Польшу, так что десятки тысяч человек погибли там в лагерях и гетто. Но систематическое уничтожение европейских евреев началось после вторжения Германии в Советский Союз 22 июня 1941 года. Местных жителей и военнопленных полностью лишали гражданских прав, а представителей определенных групп немедленно приговаривали к смерти. Эта война на уничтожение была направлена не только против евреев, но и против советских военнопленных, из которых не менее 2,5 миллиона человек умерли от голода или были расстреляны. Массово убивали ромов (цыган), пациентов психиатрических учреждений, членов Компартии и просто жителей районов, охваченных партизанским движением. В последнем случае сотни тысяч людей погибли в результате так называемых «актов возмездия». Сколько в точности было отдано приказов об убийствах, сегодня достоверно установить невозможно. Ясно лишь, что борьба с «иудобольшевизмом» на захваченных территориях подразумевала немедленное уничтожение представителей советской партийной и государственной элиты, особенно евреев, а также пленных политруков и евреев-красноармейцев. Кроме того, планировалось прекратить поставки продовольствия и уморить голодом значительную часть гражданского населения. Наконец, были изданы особые приказы: следовало убить всех мужчин-евреев трудоспособного возраста3.

    Евреи-красноармейцы в немецком плену, 1942 год / © PIXPAST.com
    Евреи-красноармейцы в немецком плену, 1942 год / © PIXPAST.com

    Расстрелы начались сразу после вторжения в Советский Союз: например, 23 июня 1941 года в Сокале в Западной Украине, а затем 24 июня в городе Гарсден (Gargždai) на западе Литвы. В первые недели войны оккупанты называли эти убийства актами возмездия за преступления, якобы совершенные евреями, но вскоре перестали утруждать себя оправданиями. Немецкая полиция приступила к систематическому розыску видных представителей еврейских общин, например, ученых и чиновников. Их вызвали под предлогом регистрации и убивали. Следующей целью стали молодые еврейские мужчины, большая часть из которых также была убита.

    Вместе с вермахтом, в июле-августе 1941 года стремительно продвигавшимся дальше и дальше на восток, шли и расстрельные команды. Начались убийства еврейских женщин и детей, впервые их зарегистрировали в Елгаве (Jelgava) в Латвии. А созданная в Литве немецкая гражданская администрация и вовсе способствовала систематическому уничтожению женщин и детей, поскольку мужчины, кормильцы семей, уже были убиты. Массовые убийства вышли на новый уровень после резни в украинском городе Каменец-Подольский, где в конце августа 1941 года за два дня было убито 23 800 еврейских мужчин, женщин и детей.

    Тотальный геноцид

    К этому моменту стало ясно, что на оккупированных территориях планируется тотальное уничтожение евреев. В августе-сентябре 1941 года немецкие и литовские отряды полностью ликвидировали еврейские общины в Литве, и только в Вильнюсе, Каунасе и Шяуляе удавалось выживать в специально созданных гетто. Но восточнее, за линией фронта, немецкие отряды СС и полиции убивали всех евреев сразу после взятия очередного населенного пункта.

    Апогея эти преступления достигли после оккупации Киева. По договоренности с вермахтом айнзацгруппа С потребовала, чтобы все оставшиеся в городе евреи 29 сентября собрались на одном из перекрестков на западе города. Свидетельница тех событий записала в дневнике: «Идут женщины, мужчины, молодые девушки, дети, старики, целые семьи. Многие везут на тачках имущество, а большинство несут вещи на плечах, идут молча, тихо. Жутко». В этот и на следующий день в урочище Бабий Яр зондеркоманда 4а вместе с полицейским батальоном и украинскими пособниками убила 33 771 человека. Массовые убийства, подобные этому, были совершены в Днепропетровске в октябре и в Харькове в декабре.

    Затем немецкие оккупанты достигли центральных областей Советского Союза, то есть территории РСФСР. Гетто там тоже не возводили: за несколько дней на захваченных землях расстреливали всех евреев, которых удавалось схватить, — в общей сложности до 200 тысяч человек. Однако большинство евреев, проживавших тогда на территории современной России, сумели бежать дальше, во внутренние районы Советского Союза4.

    В сентябре — октябре 1941 года власти Германии вновь обратили внимание на западную часть СССР. Большинство местных евреев по-прежнему жило там, потому что расстрельные команды часто в спешке покидали населенные пункты, двигаясь вперед вместе с действующей армией. Вторая волна массовых убийств началась в Восточной Польше, аннексированной Сталиным в 1939 году и присоединенной к Белорусской и Украинской ССР. В отличие от летних месяцев, когда расстреливали в основном мужчин, теперь нацистские преступники убивали детей, стариков и женщин, которых не хотели использовать в качестве рабочей силы. Когда сюда депортировали евреев с территории Германии, местных нередко уничтожали, как это случилось, например, в Риге в «кровавое воскресенье» в конце ноября — начале декабря 1941 года.

    Но большая часть массовых убийств пришлась на 1942 год. Прежде всего, в бывшей Восточной Польше в период с мая по ноябрь одно за другим были уничтожены несколько гетто, а их обитатели были расстреляны. Еще два места массовых расстрелов – это Бронная Гора и Малый Тростинец (Малы́ Трасцяне́ц) на территории сегодняшней Беларуси. После второго наступления, когда в 1942 году вермахт дошел до Сталинграда, в смертельную ловушку попали евреи на Северном Кавказе. Многие из них бежали или были эвакуированы сюда из других областей. В сентябре — октябре 1942 года они попали в руки немцев и были немедленно расстреляны. Лишь в Восточной Галиции, в Минске, в Риге и в Литве некоторые гетто сохранялись до 1943 года, а затем и их жители были убиты или депортированы в концлагеря, в первую очередь в Эстонию. В 1944 году СС эвакуировала последних евреев из концлагерей в Центральную Европу, где у них оставались лишь призрачные шансы выжить в водовороте эвакуаций и «маршей смерти».


     

    Места, где на оккупированных территориях Советского Союза было расстреляно более 500 евреев/ © Stiftung Denkmal für die ermordeten Juden Europas und Stiftung Topographie des Terrors5


    Палачи и их пособники

    Массовые убийства совершали не только печально известные айнзацгруппы, полиция безопасности и СД. К ним все чаще привлекали регулярные полицейские батальоны. В качестве усиления из аппарата СС и полиции к палачам присоединились две бригады Ваффен-СС. Так, якобы в ходе борьбы с партизанами, десятки тысяч евреев погибли от рук солдат кавалерийской бригады СС, дислоцированной между Беларусью и Украиной. Активным соучастником этих преступлений был и вермахт, который предоставлял в пользование собственную военную машину и материально-техническую базу, а отдельные его подразделения и сами занимались расстрелами. Более того, ответственность за гибель примерно 50 тысяч военнопленных-евреев несет в основном именно немецкая армия6.

    Долгое время из виду упускали, что войну на уничтожение в Советском Союзе вели не только немецкие войска, но и их румынские союзники. Сразу же после нападения на СССР, в начале июля 1941 года, румынские подразделения начали убивать евреев в Бессарабии и Северной Буковине — регионах, которые Сталин в 1940 году отнял у Румынии. Преступления румынских палачей ни в чем не уступали тем, что были совершены немцами. После оккупации Одессы в октябре 1941 года именно румыны совершили одно из самых массовых убийств времен Холокоста: от их рук погибли по меньшей мере 25 тысяч одесских евреев, а скорее всего, значительно больше. Оставшихся в живых румынские оккупанты депортировали на север, где в период с декабря 1941 года по март 1942 года они стали жертвами других немецких, румынских и украинских подразделений. Вероятно, около 10% всех убийств евреев на территории Советского Союза были совершены румынами7.

    В оккупированных районах СССР, как на западе, так на территории нынешней РФ, в Холокосте участвовали и местные пособники. Оккупанты сотрудничали с антикоммунистическим подпольем и провоцировали погромы. Особенно успешно — в Западной Украине, например, во Львове, Тернополе или Золочеве, а также в Литве. Там были особенно распространены антисемитские настроения. Нередко местные активисты сами организовывали насилие, которое шло параллельно с массовыми расстрелами, устроенными немцами8. Зачастую соседи становились доносчиками, а местные полицейские преследовали евреев и совершали акты насилия по собственному почину.

    Выхода нет

    Для евреев, оказавшихся на оккупированных территориях, ситуация была почти безнадежной. Те, кто не смог бежать с оккупированных территорий в 1941 году, столкнулись с необузданным насилием. Найти укрытие или жить с фальшивыми документами можно было только в крупных городах. При этом антикоммунистические подпольные группы, такие как Украинская повстанческая армия, часто сами убивали евреев, которым удавалось спрятаться9.

    Первые небольшие еврейские группы сопротивления сформировались на рубеже 1941 и 1942 годов, отчасти с целью отмщения за совершенные преступления, но, главным образом, для того, чтобы спасти тех, кто еще оставался в живых. Они участвовали в восстаниях в гетто и помогали организовать бегство. Но шансы на успешный побег, по сути, оставались только в лесистых местностях, где можно было укрыться и даже обустроить временный лагерь. Кроме того, там действовали партизанские отряды. Партизаны, как правило, неоднозначно относились к евреям, но некоторых, чаще всего молодых людей, все же брали в свои ряды. Однако в целом лишь ничтожная часть бежавших евреев пережила войну.

    После Холокоста

    Сталинское руководство с самого начала Великой Отечественной войны привлекло внимание мировой общественности к преступлениям немцев против евреев, но для спасения людей делало недостаточно. Наоборот, с 1942 года советская власть сама начала все чаще демонстрировать антисемитизм10. 

    После окончания войны о Холокосте в СССР говорилось мало, и вскоре он вовсе перестал быть темой общественной дискуссии. Так, была прекращена работа над «Черной книгой» об уничтожении евреев, а жертв Холокоста включили в число «мирных советских граждан», миллионы из которых стали жертвами Великой Отечественной войны. И только во время перестройки этот вопрос вновь стал темой для обсуждения. В тех республиках бывшего СССР, которые были затронуты Холокостом, эта часть истории и по сей день воспринимается по-разному. Память об убийстве евреев наталкивается в некоторых местах на героизацию антикоммунистических групп, часть из которых сами были причастны к преступлениям. Особенно часто это происходит в странах Балтии и в Украине. В сегодняшней России Холокост прочно интегрирован в национальную историю на политическом уровне. Однако гражданские инициативы по увековечиванию памяти его жертв иногда встречают сопротивление со стороны местных властей и общественности.

    Дополнительная литература

    • Альтман И. А. Жертвы ненависти. Холокост в СССР, 194–1945 гг. М.: Фонд «Ковчег», 2002.
    • Холокост на территории СССР: энциклопедия / Науч.-просветительный центр «Холокост» ; рук. проекта и гл. ред. И. А. Альтман. — 2-е изд., испр. и доп. М.: РОССПЭН, 2011.
    • Arad Y. The Holocaust in the Soviet Union, Lincoln, 2009.
    • Bundesarchiv, Institut für Zeitgeschichte, Lehrstuhl für Neuere Geschichte der Universtät Freiburg: Die Verfolgung und Ermordung der europäischen Juden durch das nationalsozialistische Deutschland 1933–1945, Band 7: Sowjetunion mit annektierten Gebieten I: Besetzte sowjetische Gebiete unter deutscher Militärverwaltung, Baltikum und Transnistrien, bearb. von Bert Hoppe, Hildrun Glass, München, 2012 und Band 8: Sowjetunion mit annektierten Gebieten II: Generalkommissariat Weißruthenien und Reichskommissariat Ukraine, bearb. von Bert Hoppe, Imke Hansen, Martin Holler, München, 2016
    1.Altshuler, M. Soviet Jewry on the Edge of the Holocaust: A Social and Demographic Profile, Jerusalem, 1999 ↑
    2.Поль Д. Так сколько же?… О числе евреев, уничтоженных в ходе национал-социалистических преступлений// Кох А., Полян П. Отрицание отрицания, или Битва под Аушвицем. Дебаты о демографии и геополитике Холокоста. М.: Три квадрата, 2008. С. 155-175. ↑
    3.Browning C. Die Entfesselung der „Endlösung“. Nationalsozialistische Judenpolitik 1939-1942, München, 2003. S. 360-428. ↑
    4.Rebrova I. Re-Constructing Grassroots Holocaust Memory: The Case of the North Caucasus. Berlin, 2020. S. 341. ↑
    5.Карта с выставки «Массовые расстрелы: Холокост между Балтийским и Черным морем 1941–1944» (Massenerschießungen: Der Holocaust zwischen Ostsee und Schwarzem Meer 1941-1944), научная редактура карты — доктора наук Андрей Уманский и Александр Круглов. Места расстрелов, жертвами которых стало меньше 500 человек, не указаны на карте. ↑
    6.Pohl D. Die Herrschaft der Wehrmacht: Deutsche Militärbesatzung und einheimische Bevölkerung in der Sowjetunion 1941-1944. München, 2008. S. 243–282. ↑
    7.Ioanid R. The Holocaust in Romania: The Destruction of Jews and Gypsies Under the Antonescu Regime, 1940-1944, Chicago, 2000. ↑
    8.Дин М. Пособники Холокоста : преступления местной полиции Белоруссии и Украины, 1941-1944 гг.; [пер. с англ. М. И. Беккер]; Мемор. музей Холокоста США. Санкт-Петербург: Академический проект — ДНК, 2008. ↑
    9.McBride J. Peasants into Perpetrators: The OUN-UPA and the Ethnic Cleansing of Volhynia, 1943–1944 // Slavic Review 75, 2016. P. 630-654. ↑
    10.Костырченко Г. Тайная политика Cталина. Власть и антисемитизм (Новая версия): В 2 частях — М.: Международные отношения, 2015. ↑ 

    Подготовка этой публикации сделана при поддержке:

    Читайте также

    Пакт Гитлера–Сталина

    «Память не делает людей лучше»

    «В Германии и России семьи молчат о войне одинаково»

    Германия – чемпион мира по преодолению прошлого

    Остарбайтеры

    «Спасибо, что вы никогда не оскорбляли маму»