Когда прошел первый шок от российского вторжения, в Украине задумались: что делать с футболом? Чемпионаты сезона 2021/2022 заморозили, а решение о проведении новых созрело лишь в конце весны. Сомнений было много: опасность для команд, финансовые возможности клубов, разбитые стадионы …
Решение принималось на уровне президента Владимира Зеленского. В воюющей стране решили провести Премьер-лигу и играть матчи дома. Для старта выбрали символичную дату — 24 августа, День независимости. Даже количество команд будет все тем же — 16, хотя два «новичка» заменили команды, выбывшие из-за разрушенных домашних арен.
Но принять решение играть и реально возобновить чемпионат в воюющей стране — разные вещи.
О том, как играют в футбол во время войны и почему Премьер-лига под авиаударами так важна для спортсменов и болельщиков, пишет украинский спортивный журналист Юрий Конкевич.
24 августа, несмотря ни на что, стартует Украинская премьер-лига. Ее игры пройдут на домашних стадионах. Но состав и самой лиги, и команд изменится, а условия проведения игр адаптировали к реалиям военного времени. «Трудно представить, как мы будем играть. Ракета может прилететь в любую точку Украины в любой момент. Ты можешь и до бомбоубежища не добежать», — у футболиста Александра Кучеренко есть право на такие размышления. Все лето он провел за рулем буса — ездил на восток Украины раздавать гуманитарную помощь, собранную с помощью друзей, болельщиков и футболистов. «Но и без футбола нельзя. Две мечты: чтобы начался сезон и чтобы мы выгнали оккупанта из нашей страны», — добавляет Кучеренко.
Такого же мнения и тренер Юрий Вернидуб. 24 февраля его «Шериф» из Молдовы играл матч Лиги Европы с португальской «Брагой». Узнав о войне, тренер собрал вещи, вернулся в Украину и отправился на фронт артиллеристом. В июне Вернидуб возобновил карьеру тренера, но уже в Украине.
Игроки собирают деньги, фанаты воюют. Но некоторые футболисты предпочли Россию
Кучеренко — один из немногих футболистов, которые не только деньгами помогают фронту и гражданским, но и сами влились в волонтерское движение. Даже когда его «Ингулец» готовился к сезону, Саша помогал армии.
Сначала шок, потом — действие, так живут украинцы после 24 февраля. Болельщикам понравилась реакция на войну практически всех селебрити от футбола. Именитые легионеры из топ-клубов Европы — Руслан Малиновский, Андрей Ярмоленко, Роман Зозуля, Александр Зинченко, Роман Яремчук — собрали миллионы евро для Украины и армии.
Андрей Шевченко стал послом президентского фонда, собирающего донаты за границей. «Динамо» и «Шахтер» сыграли десятки товарищеских матчей в Европе, одновременно тренируя игроков сборной Украины для матчей плей-офф ЧМ и собирая средства на армию.
Многие из ультрас воюют с 24 февраля, есть среди них и погибшие. На благотворительном матче ветеранов «Волыни» в Луцке (запад Украины), первом с ноября 2021 года, в секторе для ультрас было не более десяти фанатов. На той игре собирали деньги на дроны для армии.
Но самыми эмоциональными стали матчи национальной сборной за границей. Сине-желтые прошли в плей-офф Шотландию, но уступили Уэльсу, а также сыграли три игры в Лиге наций. Болельщики съезжались со всей Европы.
На фоне такой единодушной реакции особенно вызывающим стало поведение нескольких оставшихся в России игроков. Бывший игрок «Шахтера» Иван Ордец продлил карьеру в московском «Динамо», рекордсмен сборной Украины по количеству матчей (144) Анатолий Тимощук ни слова не сказал о войне, продолжает жить в Питере и работать в «Зените». Чемпиона Европы U-19 Виталия Виценца с позором выгнали из «Кривбасса» за антиукраинские высказывания. Он быстро трудоустроился в «Арсенале» из Тулы.
При этом Ярослав Ракицкий, которого критиковали за отсутствие патриотизма (футболист принципиально не пел гимн во время матчей сборной), через несколько дней после начала войны собрал вещи и уехал из России.
Матчи под бомбами: с перерывами на воздушную тревогу и вблизи укрытий
Когда прошел первый шок, в Украине задумались, что делать с футболом. Профессиональные лиги в Украине всегда были тесно связаны с бюджетами олигархов, и на фоне масштабных разрушений и финансового коллапса президенты клубов начали отказываться от расходов на футбол.
Из-за разрушения домашних арен исчезли из Украинской премьер-лиги «Десна» из Чернигова и «Мариуполь». В Мариуполе россияне разбили «Азовсталь» — металлургический комбинат, которым владел Ринат Ахметов, собственник украинского гранда — донецкого «Шахтера».
Из-за финансовых проблем собственников или разбитой инфраструктуры вторая и третья лиги Украины остались без 20-30% клубов. Некоторые владельцы заявили, что замораживают участие в профессиональном футболе, но будут поддерживать детский, чтобы вернуться в Профессиональную лигу Украины или Украинскую премьер-лигу (УПЛ) после победы.
Чемпионаты сезона 2021/2022 заморозили, а решение о проведении новых созрело в конце весны, когда российскую армию отогнали от Киева и с севера Украины.
Часть владельцев клубов, которые планировали сыграть в еврокубках, требовали провести чемпионат в Польше или Турции. Были голоса тех, кто не понимал траты на футбол, если деньги нужны армии. Президент «Агробизнеса» (вторая лига) Олег Собуцкий распустил команду «до победы». Около 10 футболистов и сотрудников клуба служат в ВСУ.
Спортивный директор львовского «Руха» Игорь Дедышин менее категоричен. Он отсылает противников футбола под бомбами к опыту Хорватии. «В начале 1990-х годов, когда в стране шла война, они 4 года играли в футбол … Это было проявлением поддержки своей страны, морального духа Хорватии», — заявил Дедышин.
Президент Владимир Зеленский на встрече с главой Украинской ассоциации футбола (УАФ) Андреем Павелко настоял на проведении чемпионата в Украине из-за патриотических мотивов и намекнул, что не разрешит массовый выезд за границу футболистов — мужчин призывного возраста. «Мы говорили о том, какой силой обладает футбол, помогая людям думать о будущем … Поэтому приняли решение с президентом, что возобновим чемпионат Украины в августе», — сказал Павелко.
Для старта УПЛ выбрали символическую дату — 24 августа, День независимости Украины. В Премьер-лиге появились 16 команд, как и до войны. «Минай» из Ужгорода, который должен был вылететь в низший дивизион, вытащил счастливый билет и остался в УПЛ, а «Десну» и «Мариуполь» заменили «Металлист» (клуб, возрожденный усилиями миллиардера Александра Ярославского) и «Кривбасс», опекаемый властью и бизнесом Кривого Рога — родного города Владимира Зеленского.
Но принять решение играть и реально возобновить чемпионат в воюющей стране — разные вещи.
Под удары армии РФ попал домашний стадион «Десны» в Чернигове, от взрывной волны досталось «Металлисту» в Харькове, несколько разрывов было на стадионах вблизи Киева — в Гостомеле и Бородянке. Россияне разбомбили футбольный манеж в Мариуполе, в Бахмуте и Волновахе уничтожены все спортивные сооружения … И это не полный список.
Власти разрешили восстановить футбол без зрителей на 10 стадионах в условно безопасных регионах: Киеве и области, Львове и на Закарпатье, ввели протокол безопасности для проведения матчей.
Все причастные к проведению чемпионата освобождены от военной службы. Матчи проводят на стадионах, в пределах 500 метров от которых есть бомбоубежище. На игру допускают не более 280 человек. Во время воздушной тревоги матч останавливают, все отправляются в укрытие. Если продолжительность тревоги превышает 60 минут, матч доигрывают в другой день. Если меньше, футболисты получают до 10 минут для разминки и продолжают игру.
Футбол во время войны: меньше легионеров и больше шансов для молодежи
Этим летом иностранцы во второй раз после 2014 года массово покинули УПЛ. Уехали не только легионеры, но и украинцы, которые на начало войны были на сборах за границей. Кому повезло — устроился в Европе, но были и варианты с экзотическими в плане футбола странами Азии, Канадой, Индией. Кто-то вместо футбола занялся торговлей криптовалютами.
Скептики прочат крах футболу в Украине, оптимисты считают войну неким шансом и предсказывают расцвет детско-юношеского футбола.
Правда где-то посередине, считает главный тренер «Колоса» Ярослав Вишняк. В Украине после 2014 года появились клубы, умеющие работать с молодежью. Многие молодые игроки стали основными в клубах УПЛ или уехали за границу. Как пример — контракт 18-летнего Егора Ярмолюка с клубом Английской премьер-лиги «Брентфордом».
«Из Украины многие уехали, но посмотрите, какие тренеры остались: Юрий Вернидуб, Роман Григорчук, Мирча Луческу, Игорь Йовичевич, Виктор Скрипник. Они умеют работать с молодежью, поэтому скоро появятся новые игроки, которыми мы будем гордиться», — считает Вишняк.
Он тренер клуба-середняка Премьер-лиги из села Ковалевка под Киевом. Эксперты прочат, что матчи его «Колоса» и еще 7-8 клубов станут определяющими для интереса украинцев к футболу во время войны. Его качество может упасть, поэтому на первый план выйдут не стоимость и класс футболистов, а решения тренеров и менеджмента.
«В Украине существенно уменьшились зарплаты, увеличился спрос на качественных футболистов-украинцев, а самые дальновидные менеджеры понимают, что даже во время войны можно выращивать игроков для продажи после войны», — считает футбольный комментатор Виктор Вацко.
Чемпионат скандалов во главе с «вечным Павелко»
Но даже сейчас украинский футбол сохранил довоенную черту — скандальность.
В марте болельщиков разгневали боссы «Динамо» — братья Игорь и Григорий Суркисы. СМИ писали, что они вывезли в своих авто из Украины более 17 млн долларов, гражданку России и двух мужчин призывного возраста. Впоследствии Григорий вернулся, но только чтобы забрать коллекцию часов.
Летом ответил скандалом и «Шахтер» — вместо итальянца Роберто Де Дзерби команду возглавил хорват Игорь Йовичевич, до этого заявлявший о верности «Днепру-1».
А еще «Шахтер» решил судиться с ФИФА в Спортивном арбитраже из-за 50 млн евро компенсации. Виной всему новое трансферное правило для УПЛ. ФИФА после 24 февраля позволило легионерам приостанавливать контракты с клубами и менять команду посреди сезона. Это ударило по клубам, делающим акцент на иностранцах, один из которых как раз «Шахтер». В феврале там на контракте были 14 иностранцев, с которыми клуб вынужден был расстаться, потеряв деньги. «У нас не было времени для продажи игроков. Потенциальные покупатели, а также агенты игроков могли просто дождаться 30 июня, чтобы не платить клубу», — объяснил причину иска гендиректор «Шахтера» Сергей Палкин.
Все эти вызовы войны могут отбросить футбол в Украине на десятки лет назад. Как никогда нужна быстрая реакция Украинской ассоциации футбола.
Украинским футболом с 2015 года руководит Андрей Павелко. Он возглавил его на фоне требований болельщиков реформировать футбол — убрать коррупцию и уменьшить влияние олигархов.
Вместо этого Павелко удалось укрепить свою власть. Он долго совмещал управление футболом страны с должностью главы бюджетного комитета парламента от партии экс-президента Петра Порошенко. За это время Павелко сменил руководителей региональных ассоциаций на своих ставленников. После победы Владимира Зеленского футбольный глава стал лояльным и к новому президенту.
5 марта должны были состояться новые выборы главы УАФ, но из-за боевых действий Конгресс ассоциации отменили. Впрочем, интриги не будет — альтернативного Павелко кандидата никто не выдвинул. Из-за изменений в уставе УАФ, чтобы начать процедуру внеочередных выборов или выдвинуть кандидата на пост президента, необходимо согласие 2/3 участников Ассоциации. Сейчас это нереально.
«Павелко — наш Лукашенко», — шутит украинский журналист Михаил Спиваковский. Его коллега Роберто Моралес убежден, что проведение выборов нужно Павелко, чтобы остаться членом исполкома УЕФА. Если его не переизберут до декабря, есть риск лишиться должности.
Между тем Россия использует футбол для воплощения имперских идей. В июле замминистра спорта РФ Одес Байсултанов рассказал о намерении создать футбольный чемпионат для клубов из оккупированного Крыма, так называемых республик Донбасса, оккупированных частей Херсонской и Запорожской областей, а также самопровозглашенных Абхазии и Южной Осетии. Россияне понимают, что могут нарваться на санкции УЕФА, поэтому анонсируют отдельную лигу для «дружественных республик» без участия россиян.
Проведение первого такого турнира планируется на 2023 год, но для этого россиянам придется «получить разрешение» у украинской армии.
Выборы 2020 года в Беларуси и протесты против их фальсификации долго не сходили со страниц мировых СМИ. Но после их подавления власти развязали против гражданского общества невиданные репрессии. И, кажется, не собираются останавливаться.
На конец июля 2022 года в тюрьмах находилось более 1200 политзаключенных. Некоторые из протестовавших уже отсидели сроки, полученные в 2020-м, но на их место беларуские власти садят все новых несогласных. Наказывается инакомыслие в любой форме. Свыше 100 тысяч человек уехали из страны из-за угрозы преследования или утратив веру в перемены.
Жив ли еще беларуский протест? Какие процессы идут в оппозиции? На что сейчас влияет диаспора? Считает ли Лукашенко, что окончательно подавил сопротивление оппонентов, или боится новой волны протестов?
В этом выпуске Бистро на девять вопросов о стране отвечает беларуский политолог Валерий Карбалевич.
1. Можно ли сказать, что протестное движение в Беларуси умерло?
Я бы сказал, что протестное движение скорее спящее, чем «мертвое». Большинство в обществе по-прежнему настроено критически по отношению к власти. Но это не трансформируется в активные действия и акции. В Беларуси отсутствуют легальные механизмы, с помощью которых население может выразить свое мнение. Сегодня в Беларуси воссоздана тоталитарная система. При тоталитаризме публичные протесты – редкое явление.
Важно отметить, что в течение двух лет мы наблюдаем массовую политическую эмиграцию из Беларуси. Из страны выехало свыше 100 тысяч человек. То есть большинство из тех людей, которые протестовали в 2020 году, уже эмигрировало. Кроме того, протест приобретает массовый характер тогда, когда есть надежда, что политическую ситуацию можно изменить. В 2020 году такая перспектива была. Сейчас ее нет.
2. Какую роль играет новая диаспора в демократическом движении?
В 2020 году беларуская диаспора впервые проявила себя как фактор политики. За два прошедших года она выросла в несколько раз, пополнилась активистами протестного движения. Все центры беларуской оппозиции, прежде всего, Офис Светланы Тихановской, находятся в эмиграции. Можно сказать, что оппозиционная общественная жизнь переместилась за границу, потому что в Беларуси легальная оппозиционная деятельность невозможна.
В информационную эпоху возможности диаспоры влиять на общественно-политическую жизнь страны существенно возрастают. Сейчас беларуские политические дискуссии происходят на площадках, которые находятся за пределами Беларуси. Это информационные ресурсы, социальные сети, платформы аналитических центров, Telegram-каналы и так далее.
С другой стороны, нужно понимать, что у влияния диаспоры на внутреннюю общественно-политическую жизнь Беларуси есть ограничения. Все же, любые перемены могут происходить только внутри страны. Внешнее влияние может быть лишь дополнительным фактором.
3. Как война повлияла на протестное движение? Какие настроения сейчас среди сторонников перемен?
Протесты были 27 февраля 2022 года, в день референдума об изменениях в Конституцию, а также 28 февраля. Милиция задержала в те дни около тысячи человек. В те первые дни после начала войны были опасения, что Вооруженные силы Беларуси вступят в войну на территории Украины. Но этого не произошло, и публичные протесты исчезли.
Протестное движение приобрело другие формы.
А) Часть беларуских активистов уехала в Украину. Они сформировали там полк имени Калиновского, который воюет на фронте на стороне Украины.
Б) Часть активистов (их называют «партизанами») проводят диверсии на железной дороге, препятствуют перевозке, передвижению эшелонов российской армии по беларуской территории.
В) Оппозиция создала ТГ-канал «Беларускі Гаюн», на котором публикуется информация о передвижении российской военной техники по территории Беларуси и запуске ракет с беларуской территории.
В целом можно констатировать, что происходит радикализация и среди противников Лукашенко – и в среде его сторонников. Сторонники власти требуют более жестких расправ над оппонентами. Но вся их активность происходит в интернете, социальных сетях. В оффлайне они беспомощны и рассчитывают только на власть. Все многочисленные общественные организации, созданные властями (официальные профсоюзы, БРСМ – лукашенковский комсомол, «Белая Русь», союз женщин, союз ветеранов и др.) в 2020 году в момент кризиса оказались полностью парализованными. Потому что эти структуры, созданные режимом, в силу своей государственной природы не способны ни на какую самостоятельную инициативу. И сам Лукашенко говорил, что от них нет никакой пользы.
4. Каких успехов добилась команда Светланы Тихановской?
Светлана Тихановская остается легитимным представителем беларуской демократии, символом альтернативы. Основные ее успехи связаны с международной сферой. Фактически, Офис Светланы Тихановской стал параллельным Министерством иностранных дел Беларуси, причем гораздо более эффективным, чем официальный МИД во главе с Владимиром Макеем.
Благодаря активности команды Тихановской беларуская тема не ушла с международной повестки дня. Она частично влияет на санкционную политику Запада в отношении режима Лукашенко. Офис Тихановской также представляет интересы беларуской диаспоры. Однако его влияние на внутриполитические процессы в самой Беларуси относительно незначительно.
Но в среде беларуской оппозиции усиливается конкуренция. Оппоненты Тихановской играют на объяснимом недовольстве беларуского протестного сообщества. С начала протестов прошло два года, результатов нет, репрессии усиливаются, наблюдается массовая политическая эмиграция из страны. Понятно, что вина возлагается на лидера.
5. Боится ли по-прежнему система Лукашенко протестов?
Да, боится. На различных совещаниях Лукашенко повторяет, что нельзя успокаиваться, мол, нужно продолжать репрессии, потому что враг притаился и ждет, когда власть ослабнет. У режима нет механизма обратной связи с обществом. По этой причине власти плохо понимают, что происходит в обществе. А когда они не знают реальной обстановки, то преувеличивают опасность.
Кроме того, сложная внешнеполитическая ситуация, экономические проблемы в связи с западными санкциями создают дополнительные угрозы для режима. И единственный ответ властей на эти вызовы – усиление политических репрессий.
6. Что означает усиление репрессий в стране, которая давно известна как «последняя диктатура Европы»?
Можно привести несколько примеров. Так, принят закон, предусматривающий смертную казнь за «покушение на террористический акт». В связи с тем, что в Беларуси понятие терроризм трактуется властями крайне широко, к нему можно отнести любую оппозиционную деятельность. В частности, участие в акциях протеста. Например, политические деятели Павел Латушко и Светлана Тихановская были обвинены по «террористическим» статьям уголовного кодекса. Сейчас проходит судебный процесс над «террористической группой» Николая Автуховича. В ее состав входит мужчина без ноги, пенсионерка, православный священник. Такие вот «страшные террористы».
Недавно на законодательном уровне разрешили заочно судить тех, до кого беларуское «правосудие» не может добраться лично: например, беларуских добровольцев, воюющих в Украине, или железнодорожных партизан. Правозащитники «Вясны» подсчитали, что обновленный уголовный кодекс разрешает заочные суды по 43 статьям. Среди них – заговор, геноцид, измена государству, наемничество.
Судя по всему, власти в ходе кампании политических репрессий встали перед проблемой. Есть четкое указание от Лукашенко не снижать масштаб репрессий. Но граждане, участвовавшие в протестах, либо уже получили судебные приговоры, либо эмигрировали. Где взять новых людей для арестов?
Для решения этой задачи силовики действуют в нескольких направлениях. Во-первых, по второму кругу судят людей, уже наказанных ранее и числящихся в «черных списках». Второе направление – распространение репрессий на все общественные сферы. В частности, людей арестовывают за комментарии в соцсетях о войне в Украине, не соответствующие официальной позиции.
7. Как именно изменились репрессии в Беларуси за последние два года?
В чрезвычайном порядке были приняты репрессивные законы. Власти криминализируют не только оппозиционную деятельность, но даже само инакомыслие. Предусмотрено практически неограниченное применение понятия «экстремизм» к любому виду общественной деятельности. Так, экстремизмом считается «дискредитация органов государственной власти» и «Республики Беларусь», «разжигание социальной розни» и др.
Обвиняемым по «политическим» статьям стали давать до 18 лет лишения свободы. В Беларуси практически запрещено гражданское общество, ликвидированы общественные организации. Каждый день приходят сообщения об очередных задержаниях, обысках, судах. Громкие суды над политическими оппонентами проходят в закрытом режиме.
Начинают судить людей за действия, совершенные в далеком прошлом. 22 июня в городе Янов суд рассмотрел дело Николая Б. по статье о распространении экстремистских материалов за репост сообщения с сайта «Радыё Свабода», совершенный 5 лет назад. Журналистке Катерине Андреевой присудили 8 лет тюрьмы по статье «измена государству» за один из ее старых журналистских материалов, который в тот момент не считался даже административным правонарушением. Таким образом, власти отбросили и правовую норму, согласно которой закон обратной силы не имеет.
8. Eсть ли у протестного движения шанс добиться политических изменений в Беларуси?
Точного ответа на этот вопрос никто не знает. Сегодня два фактора являются угрозами для режима и шансами для протестного движения. Во-первых, возможная деградация путинского режима в России в связи с неудачами в войне против Украины нанесет сильный удар по режиму Лукашенко в Беларуси. В критический момент на пике протестов 2020 года именно поддержка Путина стала важным условием сохранения власти Лукашенко. Это обусловило фатальную зависимость беларуского политического режима от Кремля. Поэтому кризис российского режима неизбежно эхом отразиться на Беларуси.
Во-вторых, резкое ухудшение экономической ситуации в Беларуси в связи с санкциями со стороны Запада. До сих пор Россия была главным источником помощи беларуской экономике. Сейчас РФ сама оказалась в трудном экономическом положении и не может компенсировать Беларуси все потери. Теперь Россия стала скорее источником проблем, чем источником помощи для Беларуси. В итоге недовольство населения своим социально-экономическим положением может приобрести самые неожиданные формы.
В июле проходят отборочные туры европейских футбольных турниров. В отличие от российских клубов, которые УЕФА отстранил из-за войны России против Украины, беларуские клубы могут в них участвовать. Но домашние матчи им приходится проводить за границей и без зрителей. Так, действующий чемпион Беларуси «Шахтер» Солигорск провел домашний матч в первом квалификационном раунде Лиги чемпионов против словенского клуба «НК Марибор» в Турции.
Беларуский футбол уже несколько лет находится в явном кризисе, и, вероятно, еще не достиг дна. Одна из причин кризиса – глубокая вовлеченность клубов, федераций и спортивных руководителей в политическую систему государства, которая в последние два года неоднократно подвергала репрессиям и фанатов, и самих спортсменов.
Спортивный журналист Егор Хаванский проанализировал нынешнее состояние беларуского футбола, его недостатки и истоки проблем, а также попытался понять, как может этот вид спорта выбраться из ямы, в которой он оказался.
«Складывается впечатление, что я тренирую сборную Бразилии», – так после очередной неудачи ответил на критику главный тренер сборной Беларуси по футболу Георгий Кондратьев. Десять лет назад он приводил молодежную сборную к «бронзе» чемпионата Европы и добывал путевку на Олимпиаду. А сегодня стал одним из пассивных элементов системы, которая к 2022 году превратила сборную Беларуси в европейского аутсайдера, а беларуский футбол — в изгоя. Почему так вышло?
Пирамида лояльности. Кто и как руководит беларуским футболом
Вот уже 28 лет Александр Лукашенко назначает в Беларуси практически всех, от премьер-министра до глав районов. В такой номенклатурной пирамиде исключена нелояльность: чиновники отвечают не перед гражданами, а перед тем, кто их назначил.
Ключевые назначения в спорте тоже не обходятся без санкции сверху. С 1997 по 2021 годы Лукашенко сам был президентом Национального олимпийского комитета, а попав под санкции, передал пост… старшему сыну Виктору. В кресле министра спорта сидит бывший охранник Лукашенко, а формально независимыми федерациями руководят чиновники. Практически все в беларуском спорте финансируется государством. Многие индивидуальные спортсмены приписаны к силовым структурам и по документам служат в армии, милиции или КГБ. Футбол в этой пирамиде не исключение. Федерацией этого вида спорта (АБФФ) никогда не управляли спортсмены. Ее нынешний председатель, полковник Владимир Базанов, был военным комиссаром и депутатом беларуского парламента.
Владимир Базанов обещал, что при нем сборные выйдут в финальную часть международных топ-турниров, а клубы будут стабильно участвовать в групповых стадиях еврокубков. Потом прогнозы скорректировали, и сборная должна попасть на чемпионат Европы лишь в 2028 году. Ну а пока под управлением Базанова беларуский футбол, и так не достигавший больших высот, стал историей постоянных провалов и скандалов.
Особый путь. В пандемию в Беларуси играли в футбол и звали болельщиков на трибуны
Стартовые позиции у нового руководства АБФФ в 2019 году были неплохие. Имидж беларуского футбола улучшился, начались онлайн-трансляции матчей, у сборной появился бренд «Белыя крылы», красивая форма с национальным орнаментом. Да и спортивная составляющая радовала: сборная пробилась в плей-офф Лиги наций и имела реальный шанс впервые попасть на чемпионат Европы, а БАТЭ в сезоне 2018/19 вышел в плей-офф Лиги Европы. От Владимира Базанова требовалось не испортить ситуацию, и он поначалу активно посещал матчи и демонстрировал вовлеченность в работу.
Все закончилось в марте 2020 года. Руководство АБФФ дало старт чемпионату Беларуси в условиях пандемии коронавируса, сделав страну единственным местом в Европе, где играли в футбол. В Беларуси на государственном уровне отрицали опасность COVID-19, и задачей Базанова-чиновника было показать, как эффективен беларуский путь борьбы с вирусом, позволяющий жить обычной жизнью. А значит, футболисты должны были играть в футбол, а болельщики – ходить на стадионы.
Хотя фанаты большинства клубов объявили о бойкоте матчей, а посещаемость обвалилась на 70%, у «особого пути» нашлись и плюсы: права на показ матчей Высшей лиги купили в России, Украине, Израиле и других странах (чтобы показывать хоть что-то), мировые СМИ написали о беларуском футболе, появились международные фан-клубы. Но когда спорт вернулся на европейские стадионы, интерес к Высшей лиге Беларуси угас.
Футболисты «Крумкачоў» в футболках «Мы супраць гвалту» (Мы против насилия). Футболист команды и блогер Александр Ивулин был осужден на два года колонии за участие в акции протеста. Фото nashaniva.com
Выборы-2020 и футбол. Протест против насилия закончился репрессиями и в спорте
В августе 2020 года, за несколько дней до президентских выборов, в соцсетях АБФФ появился агитационный ролик в поддержку Александра Лукашенко, а Базанов стал активным участником мероприятий в поддержку власти. Политика оказалась опаснее, чем вирус: из-за страха, что болельщики могут использовать арены для протестов, матчи проводились без зрителей или переносились.
После выборов 2020 года и жестокого подавления протестов фанаты окончательно ушли с трибун, а сотни беларуских футболистов, тренеров и судей выступили против насилия. «Представлять интересы национальной команды я отказываюсь до тех пор, пока действует режим Лукашенко», — написал в соцсетях молодой нападающий Илья Шкурин. С тех пор за сборную он не играл и в Беларусь не возвращался.
Сначала Базанов обещал не наказывать футболистов и клубы за высказывание своей позиции, но, по мере удушения протестов, репрессии пришли и в футбол. В сборную перестали вызывать игроков, выступивших против насилия. Глава Федерации футбола пожертвовал шансом выйти на чемпионат Европы ради идеологической чистоты.
Чистки затронули спортивную прессу, клубам рекомендовали не подписывать контракты с неугодными футболистами и тренерами. Окончательно контракты утверждают в министерстве спорта, и многим профессионалам с «неправильным» мнением там отказывают. Футбольному клубу «Крумкачы», открыто выступившему против насилия, сначала закрыли путь в Высшую лигу, а затем вынудили его опуститься в третий футбольный дивизион.
Осенью 2020 года Владимира Базанова внесли в санкционные списки Литвы, Латвии и Эстонии. Беларуский фонд спортивной солидарности (BSSF) неоднократно пытался обращал внимание УЕФА на факты дискриминации в беларуском футболе, однако безрезультатно. При этом деятельность Базанова, демонстрирующего сверхлояльность, оценивают невысоко даже власти и пропаганда. Министр спорта Сергей Ковальчук назвал уровень беларуского футбола «бардаком и болотом», критикует футбол и Лукашенко.
«Дело жизни на паузе». Как обстоят дела с фанатами и простыми болельщиками
Футбольные фанаты в Беларуси не были весомой политической силой, но все изменил 2014 год и события в Украине. Фанаты, часть которых раньше симпатизировала российским имперским идеям, стали интересоваться национальной культурой и продвигать беларуский язык. И на Евромайдане, и на войне на Донбассе ультрас играли важную роль, чем вдохновили беларуских «коллег» и напугали силовые структуры.
Уже к президентским выборам 2015 года стало все больше новостей о задержании молодых людей, в которых подчеркивалась их принадлежность к ультрас-культуре. «Зачистками» занималось Главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией (ГУБОПиК) МВД. На ультрас заводили уголовные дела, порой абсурдные: известного фаната минского «Динамо» Виталия «Пуму» в мае 2017 года осудили на 2 года и 4 месяца перепост рекламы презервативов — суд увидел в этом порнографию.
В 2020 году ГУБОПиК окончательно превратился в политическую полицию и оказался на передовой удушения мирных протестов против фальсификации выборов. Силовики объявили охоту на футбольных фанатов, анархистов, представителей различных субкультур — всех, кто, по их мнению, был нелоялен режиму Лукашенко.
22 августа 2020 года в Минске нашли повешенным фаната ФК «Молодечно» Никиту Кривцова, которого в день выборов видели перед рядами милиции с бело-красно-белым флагом. Расследование пришло к выводу, что Кривцов покончил с собой, но в это мало кто верит.
По оценке правозащитников, на 10 июля в Беларуси признаны политзаключенными 1236 человек. Среди них десятки ультрас, причем в Мозыре, Солигорске, Молодечно, Минске, Орше задержания были массовыми. Стоит ли говорить, что фанаты на стадионы не вернулись? «Без активной поддержки это просто поле для игры в мяч. Мы поставили дело жизни на паузу. Для фаната, для человека, который живет по ментальности ультрас, это очень тяжело», — анализирует ситуацию один из них.
Простым болельщикам тоже приходится непросто. Чрезмерно строгий милицейский досмотр на входе, который стал еще жестче после выборов, слабая работа клубов и невысокий уровень футбола не привлекают людей. В 2012 году на трибуны в среднем ходили 2014 человек. В 2021 году — 1422 человека.
Что из себя представляет беларуский чемпионат и сборная страны
В беларуской Высшей лиге играют 16 команд. Это слишком много: из года в год многие команды испытывают финансовые проблемы по ходу сезона, некоторые не доигрывают его до конца. Последние события также сказались на уровне футбола. Из-за санкций, под которые попали и прямые владельцы клубов, они не могут позволить себе качественных легионеров, был введен потолок зарплат и лимит на молодых игроков, которые должны присутствовать на поле.
13-летнюю гегемонию борисовского БАТЭ сначала прервало брестское «Динамо», которое финансово поддерживал Александр Зайцев. Бизнесмен, приближенный к Александру Лукашенко, привозил в Брест Диего Марадону и делал его техническим директором клуба. Но Зайцев попал под санкции, что вынудило его уйти из беларуского футбола вместе со своим капиталом и амбициями.
Последние два чемпионата страны выиграл «Шахтер» из Солигорска. Но спонсируемому подсанкционным «Беларуськалием» клубу тоже непросто. Все это отразилось на результатах клубов: последние три сезона они не могут пробиться в групповую стадию еврокубков, а в 2021 году никто не прошел дальше второго раунда квалификации. Ко всему прочему, после вынужденной посадки самолета Ryanair в Минске и начала войны в Украине сборной и клубам из Беларуси запретили играть международные матчи в стране.
Что касается сборной, то там провал еще глубже. Уважающие себя тренеры не берутся за нездоровый коллектив, а лидеры отказываются приезжать. Следствием этого являются исторические антирекорды вроде 0:8 в Бельгии и длительные серии без побед в официальных матчах, которые ведут Беларусь на самое дно европейского футбола.
Когда ждать изменений
В беларуском футболе явный кризис. Но его руководители поняли, что их карьера зависит не от результата, а от лояльности к власти. Они остаются на постах, несмотря на провалы, возвращающие футбол на уровень 90-х. Тогда из постсоветской ямы его вытянули амбициозные молодые менеджеры и тренеры, но в сегодняшней Беларуси быть инициативным опасно. Футбол варится в собственном соку: местные футболисты не рвутся за границу, а легионеры не хотят ехать в токсичную лигу с пустыми стадионами. Падает общий уровень, новые звезды не растут даже в условиях искусственных лимитов на молодежь.
Стагнация в футболе стала отражением ситуации в стране. И измениться беларуский футбол может только вместе со страной, перемены в спорте станут возможны в случае политических перемен.
25 августа 1991 года, через четыре дня после неудавшегося августовского путча в Москве, Верховный Совет БССР проголосовал за независимость. Так появилась Республика Беларусь. Впервые за всю историю, не считая нескольких месяцев существования Белорусской Народной Республики в 1918 году, белорусы обрели собственное государство.
Хотели ли белорусы получить независимость? Почему на вполне свободных выборах 1994 года президентом был избран именно Александр Лукашенко? Какое значение имеют протесты 2020 года для независимости страны? В этом выпуске Bystro на восемь вопросов о 30-летней истории независимой Беларуси отвечает известный канадский историк Дэвид Р. Марплз.
1. КАКАЯ СИТУАЦИЯ СЛОЖИЛАСЬ В БССР НАКАНУНЕ РАСПАДА СОВЕТСКОГО СОЮЗА? БЫЛО ЛИ ТАМ СТОЛЬ ЖЕ СИЛЬНОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ, КАК В СТРАНАХ БАЛТИИ?
Национальное движение было довольно слабым и находилось на грани выживания. Правда, Белорусский народный фронт (Партия БНФ) заработал определенный авторитет, защищая национальную культуру и язык, активно реагируя на последствия Чернобыльской катастрофы 1986 года, а также приложив значительные усилия, в особенности со стороны лидера БНФ Зенона Пасняка, для раскрытия и предания огласке информации о массовых захоронениях жертв сталинизма в Курапатах. Ошибочные утверждения Пасняка о том, что там захоронено до 300 тысяч жертв, вызвали сенсацию. Однако поскольку численность и значимость БНФ были невысокими, ее учредительный съезд вынужденно состоялся в Вильнюсе, так как проводить заседания в Минске им запретили. В отличие от подобных народных фронтов в других республиках, особенно в странах Балтии и Украине, после выборов 1990 года эта партия получила всего 26 мест в парламенте, где доминировали коммунисты. Хотя конечной целью БНФ была независимость, самым важным его достижением, пожалуй, стало признание белорусского языка государственным в начале 1990 года. Этот статус белорусский язык сохранил в течение последующих пяти лет.
2. ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ВЕРХОВНЫЙ СОВЕТ БССР ПРОВОЗГЛАСИЛ НЕЗАВИСИМОСТЬ 27 ИЮЛЯ 1990 ГОДА?
Я хотел бы указать на различие между провозглашением государственного суверенитета и провозглашением независимости 25 августа 1991 года. 27 июля БССР объявила о своем суверенитете — но это означало лишь то, что республика претендует на контроль над собственными природными ресурсами, а не над государственным бюджетом, внешней политикой и вопросами обороны. Подобные декларации в это же время принимали и другие советские республики; только Литва сразу провозгласила полную независимость. Белорусский парламент терзали межпартийные конфликты и распри между лидерами партий: особенно сильным было соперничество между председателем парламента Николаем Дементеем и премьер-министром Вячеславом Кебичем. На момент провозглашения суверенитета Кебич был ведущей политической фигурой в Беларуси. Страну называли «партизанской республикой»: с 1956 по 1980 год Коммунистическую партию возглавляли бывшие партизаны. Они были далеки от национализма — если не считать формой национализма советский патриотизм, — но между партийными лидерами в Москве и в республике существовала определенная напряженность. После того как в 1980 году председатель ЦК БССР Петр Машеров погиб в автокатастрофе, Москва позаботилась о том, чтобы его преемниками не становились бывшие партизаны или их единомышленники.
3. БЕЛОРУССКИЕ КОММУНИСТЫ СЧИТАЛИСЬ ОСОБЕННО КОНСЕРВАТИВНЫМИ И ЛОЯЛЬНЫМИ МОСКВЕ. ЧТО СТАЛО С ВАЖНЕЙШИМИ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ПАРТИИ ПОСЛЕ ОБРЕТЕНИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ?
В 1991 году коммунисты действительно были доминирующей силой в Верховном Совете Беларуси, но ситуация была нестабильной. Первый секретарь Компартии Анатолий Малофеев и председатель парламента Николай Дементей поддержали августовский путч в Москве в 1991 году. После поражения ГКЧП Дементей был смещен, и его место занял профессор физики Станислав Шушкевич. Первым его действием на новом посту стало объявление о выходе республики из состава Советского Союза. Коммунистическая партия Беларуси была запрещена после неудавшегося путча в Москве, а год спустя была создана Партия коммунистов Беларуси (ПКБ). Члены старой Коммунистической партии официально присоединились к ПКБ в 1993 году (Малофеев ушел в отставку за два месяца до этого). Кроме того, появились периферийные коммунистические партии с более прогрессивными взглядами. Вскоре после провозглашения независимости в 1991 году у коммунистов еще было значительное количество мест, но и требования новых парламентских выборов звучали все настойчивее. Кебич выступал за экономический и военный союз с Россией, ссылаясь на общую историю и культуру. Однако подозрения в коррупции привели к поражению Кебича на президентских выборах 1994 года.
4. ЭКОНОМИКА БЕЛАРУСИ ИМЕЛА ОТЛИЧНЫЕ УСЛОВИЯ ДЛЯ УСПЕШНЫХ РЕФОРМ: ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ ОБРАЗОВАНИЯ И ОТНОСИТЕЛЬНО УСПЕШНЫЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ. ПОЧЕМУ, ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, ТРАНСФОРМАЦИЯ НЕ УДАЛАСЬ?
Беларусь хорошо функционировала именно как БССР, в рамках коммунистической системы, где ее промышленное развитие было тесно связано с развитием соседних советских республик. Однако, когда в России в 1992 году началась экономическая «шоковая терапия», Беларусь отстала. Страна столкнулась с целым рядом проблем. Во-первых, она страдала от дефицита природных ресурсов и потому сильно зависела от импорта энергоносителей из России. Во-вторых, не было программы экономических реформ. Попытки Шушкевича последовать примеру России были заблокированы коммунистами в парламенте. В-третьих, независимой Беларуси пришлось нести на себе груз последствий Чернобыльской катастрофы, уже без поддержки Советского Союза. По одной из оценок, ущерб от этой аварии для Беларуси составил 32 годовых бюджета страны. Такого объема денежных ресурсов не было, но, по крайней мере, около 25 процентов бюджета в первые годы после аварии были потрачены на здравоохранение. Наконец, уровень приватизации был одним из самых низких среди всех бывших советских республик. Выживание многих отраслей промышленности зависело от государственных субсидий. В первые годы Беларусь получала субсидии от России президента Бориса Ельцина, но за эту щедрость пришлось заплатить: Россия настаивала на более тесной интеграции валют, экономических систем, армий и служб безопасности. И когда экономический кризис 1990-х годов настиг российскую экономику, вызвав финансовый крах в 1998 году, Беларусь пострадала вместе с ней.
5. ПОЧЕМУ В 1994 ГОДУ ПЕРВЫМ ПРЕЗИДЕНТОМ БЕЛАРУСИ БЫЛ ИЗБРАН ЛУКАШЕНКО?
Перед президентскими выборами 1994 года Лукашенко не был совсем уж неизвестным политиком, но, конечно, никто не считал 39-летнего свиновода фаворитом. Он был назначен временным директором парламентской комиссии по расследованию коррупции и сразу воспользовался случаем, чтобы атаковать руководство страны. Но его просто не принимали всерьез — так же, как сам он не воспримет всерьез Светлану Тихановскую 26 лет спустя. Другие кандидаты выступали в основном против Кебича как представителя истеблишмента. Старый партиец Кебич, в свою очередь, сосредоточился на противостоянии с Пасняком из БНФ, называя его националистом, не знакомым с реальными проблемами обычных белорусов. Шушкевич, которого не поддерживала ни одна партия, также с подозрением относился к Пасняку. Так что два демократических кандидата, Шушкевич и Пасняк, не смогли договориться и боролись друг с другом. Население устало от старой гвардии вроде Кебича, считая Шушкевича частью той же системы, а Пасняка — слишком радикальным. Оставался Лукашенко: вполне привлекательный альтернативный кандидат, без старых проблем, амбициозный и убежденно пророссийский. Его личностные особенности, такие как вспыльчивый характер, игнорировались.
6. ЗА ПОСЛЕДНИЕ 26 ЛЕТ ЛУКАШЕНКО НЕОДНОКРАТНО ПОЗИЦИОНИРОВАЛ СЕБЯ КАК ЕДИНСТВЕННОГО ГАРАНТА СУВЕРЕНИТЕТА БЕЛАРУСИ. ЧТО ЭТО ОЗНАЧАЕТ, В ТОМ ЧИСЛЕ И ДЛЯ СОЮЗНОГО ГОСУДАРСТВА?
Политика Лукашенко подстраивалась к обстоятельствам. В первые годы он старался неуклонно сближаться с Россией — от проекта Содружества к проекту Союзного государства (1999). Он хорошо ладил с Ельциным, постоянно боровшимся с проблемами российской экономики. Но президент Владимир Путин повел себя иначе: он поставил под вопрос и субсидии на нефть и газ, и логику равноправного партнерства с государством, которое легко можно интегрировать в Российскую Федерацию. И в личных отношениях глав обоих государств ощущалась неприязнь. В период с 2008 по 2020 год были и натянутые отношения, и торговые споры, было нежелание Беларуси выполнять указания из России, и неоднократные попытки Лукашенко ограничить российский контроль в ответ на стремление России захватить прибыльные белорусские отрасли, но было и сотрудничество Москвы и Минска в сфере обороны и безопасности. При этом Лукашенко делал все, чтобы задобрить Запад и убедить Европейский союз в том, что он является надежным партнером. Кредиты Международного валютного фонда и Китая стали альтернативой кредитам из России, предоставляемым на жестких условиях. Кроме того, в этот период в Беларуси развивался своего рода «мягкий национализм», поскольку Лукашенко использовал национальные чувства граждан для обеспечения и расширения личной власти. Таким образом, он напрямую связал государство со своим президентством.
7. ПОЧЕМУ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В НЕЗАВИСИМОЙ БЕЛАРУСИ ВСЕГДА БЫЛО ОТНОСИТЕЛЬНО СЛАБЫМ И НЕ ИМЕЛО ШАНСОВ ДО 2020 ГОДА?
Начиная с 2001 года государство контролировало выборы через центральные и местные избирательные комиссии и процедуры регистрации кандидатов. Первым шагом Лукашенко была замена редакторов газет, ставивших под сомнение его власть. Телевидение также стало частью механизма государственной пропаганды. Оппозиция искала традиционный путь к власти — через политические партии, которые обычно не имели ни достаточного количества членов, ни ресурсов, а также были внутренне разобщены. Например, в разное время существовало три ответвления Социал-демократической партии и два Народных фронта. Хотя и раньше предпринимались усилия по объединению оппозиции на выборах, первые результаты появились только в 2001 году, причем незначительные. Таким образом, в Беларуси никогда не было оппозиционной партии со значительной поддержкой населения, в отличие, например, от «Нашей Украины» Виктора Ющенко (существовавшей с 2000 года). Лукашенко сразу объявил оппозиционные партии иностранными агентами, кровопийцами, которые финансируют личную роскошь за счет западных денег. В течение длительного времени для запугивания оппозиции применялись штрафы, аресты и преследования. Это привело к тому, что ряд ведущих деятелей оппозиции покинул страну, а электорат проявлял пассивность и апатию до 2020 года.
8. ЧТО ОЗНАЧАЮТ ДЛЯ БЕЛОРУССКОЙ НЕЗАВИСИМОСТИ ПРОТЕСТЫ 2020 ГОДА И ПОСЛЕДУЮЩАЯ ВОЛНА РЕПРЕССИЙ?
Протесты и репрессии окончательно разрушили все иллюзии в отношении Лукашенко. Для большинства белорусов он уже неприемлем в качестве президента. Но протесты были мирными и не могли привести к смене режима, главным образом потому, что служба безопасности и кабинет министров остались верны президенту и были готовы пойти на крайние меры. Тысячи (в основном молодых) людей из Беларуси бежали за границу, спасаясь от репрессий. Остальные находятся в тюрьмах и трудовых лагерях. Западные санкции, усилившиеся после вынужденной посадки рейса Ryanair в мае, еще сильнее втолкнули Беларусь в российскую орбиту. Крайне ослабленный режим Лукашенко пошел на такие уступки России, которые в прошлом были просто немыслимы. Белорусская внешняя политика стала неотличима от российской. Официальные СМИ находятся под управлением России; политика в области безопасности и обороны также согласовывается. Единственное (символическое) сопротивление Лукашенко — это надежда на изменение конституции весной следующего года нелегитимным Народным собранием. Одним словом, белорусская независимость висит на волоске. Но белорусский народ однозначно выразил свою позицию еще в прошлом году. Возврат к ситуации до 2020 года так же невозможен , как и какой-либо общественный договор между этим президентом и народом.
Беларусь и ее население понесли во время Второй мировой войны чудовищные потери, причем как на поле боя, так и в результате нацистской оккупации 1941–1944 годов, Холокоста, политики уничтожения и так называемой «антипартизанской войны». По разным оценкам, на территории БССР погибло от 2,2 до 3,5 миллионов человек.
В начале 2022 года Александр Лукашенко подписал закон, который, во-первых, юридически признает действия национал-социалистов на территории оккупированной БССР в качестве «геноцида белорусского народа», а во-вторых, предусматривает уголовную ответственность за отрицание этого: до десяти лет лишения свободы. Как сообщает государственное информагентство БелТА, «реализация закона будет способствовать недопустимости искажения итогов Великой Отечественной войны, а также сплоченности белорусского общества». Для чего этот закон был нужен? Перед принятием спорного закона среди историков разгорелись споры. Когд следует понимать под «белорусским народом»? Не является ли сам такой закон попыткой фальсификации истории? Идет ли речь о реальном переосмыслении событий, или это лишь эксплуатация истории для подавления инакомыслия в современной Беларуси?
На этот и другие вопросы отвечает беларуский историк Александр Фридман.
1. 5 января 2022 года Александр Лукашенко подписал закон «О геноциде белорусского народа». О чем в нем идет речь?
В этом законе сформулирован официальный взгляд властей Беларуси на Вторую мировую войну и преступления национал-социалистов на территории Беларуси, которые политическим решением объявили «геноцидом белорусского народа». Появление этого закона не стало сенсацией, ему предшествовала длительная подготовка.
И в России в эпоху Путина, и в Беларуси в эпоху Лукашенко, Вторая мировая война стала ключевой исторической темой, а использование ее в политических, идеологических и пропагандистских целях – обычной практикой. Эта традиция прослеживается с советских времен, но в сегодняшних условиях – после волны протестов против режима Лукашенко и в ситуации войны России против Украины – она призвана сплотить население вокруг диктаторов в их противостоянии с США и ЕС.
Закон носит репрессивный характер и навязывает обществу известный еще с советского времени нарратив, модифицированный и адаптированный к потребностям диктатуры Лукашенко. Режим предлагает населению Беларуси черно-белую, упрощенную и искаженную картину мира: «добро» – СССР и его духовный наследник в лице «Союзного государства Беларуси и России», и «зло» – нацисты и «коллективный Запад» в качестве их духовного наследника. Согласно этому нарративу, во время Великой Отечественной войны зло пыталось уничтожить добро, и в XXI веке история повторяется.
2. Что в законе понимают под термином «белорусский народ»?
При подготовке закона режим Лукашенко использовал три термина – геноцид «белорусского народа», «народа Беларуси» или даже «народов Беларуси». Последние два – более нейтральные по своему характеру – в итоге были отброшены. Акцент решили сделать именно на «белорусском народе», растворив в нем все население довоенной БССР, пестрое по своему этническому, религиозному и языковому составу.
Этот термин подменяет собой различные группы жертв: евреев, убитых во время Холокоста, уничтоженное гражданское нееврейское население, павших на фронте, жертв нацистской борьбы против партизанского движения, – и это лишь некоторые из них.
Это было сделано намеренно, чтобы упростить концепцию для населения страны и придать «геноциду белорусского народа» количественно больший вес. Лукашенко и его окружению мало одного термина «геноцид». Им нужны максимально внушительные потери, чтобы произвести впечатление как на население Беларуси, так и на мировую общественность, а также придать дополнительное обоснование требованиям денежной компенсации, которые, скорее всего, будут выставлены Германии.
3. Какой период времени охватывает закон?
Временные рамки закона определены с 1941 по 1951 год. То есть советские преступления 1939–1941 годов в Западной Беларуси по идеологическим причинам выносятся за скобки, а послевоенный период намеренно включается, чтобы привлечь внимание к польско-беларуским конфликтам после войны. В пропагандистских нарративах беларуского режима Польшу сегодня причисляют к западным странам, которые в 2020 году хотели посредством протестов совершить «госпереворот» против Лукашенко.
К «белорусскому народу» в этом законе причислены все граждане СССР, находившиеся в этот период на территории Беларуси – в том числе евреи и цыгане, а также, например, выходцы из других республик СССР. Интересно, что в интервью BBC в ноябре 2021 года Лукашенко заявил, что во время войны больше всех пострадали белорусы и евреи: он отделяет евреев от белорусов, не считает их частью «белорусского народа». Но это не мешает ему объявить еврейских жертв жертвами «геноцида белорусского народа». Режиму необходимо максимальное количество жертв.
4. Правильно ли, что применительно к Холокосту перенята советская традиция пересказывания легендарных и преимущественно героических историй о Великой Отечественной войне?
Влияние советской традиции очевидно. Власти Беларуси привыкли не говорить о евреях и не замечать их, и продолжают следовать этому курсу. В советское время еврейских жертв называли «советскими (мирными) гражданами», замалчивая их происхождение. Теперь они – часть «белорусского народа».
В советской культуре памяти Холокосту отводилась маргинальная роль. В постсоветский период Холокост считался в Беларуси «еврейской темой». Еврейские жертвы воспринимались формально как «свои», но в их трагедии видели чужую трагедию. Теперь же о еврейских жертвах «вспомнили» – но не акцентируя внимание на их происхождении, а растворяя в «белорусском народе».
О евреях как евреях режим Лукашенко вспоминает лишь в контексте заигрывания с Израилем и США. Конспирологи в правящих кругах Беларуси считают, очевидно, что евреи правят (западным) миром, и этот «факт» не следует сбрасывать со счетов.
5. Является ли антисемитизм частью пропаганды Лукашенко?
В Беларуси бытует точка зрения, что антисемитизма в стране практически нет (и никогда не было). Это, разумеется, не так. Хотя история антисемитизма в Беларуси изучена очень слабо.
Сейчас евреев в стране осталось мало, но государственная пропаганда не брезгует антисемитизмом. Он всплывает при нападках на оппозиционных журналистов или интеллектуалов еврейского происхождения, украинских и западных политиков с еврейскими корнями. Довольно сильно ощущается в Беларуси и влияние российских антисемитских нарративов. Антисемитскими заявлениями, открытыми или закамуфлированными, не гнушается и сам Лукашенко .
В качестве примера можно привести события февраля 2022 года: когда Владимир Зеленский сравнил нападение России на Украину с нападением гитлеровской Германии на СССР, Лукашенко заявил, что украинскому президенту – «еврею по национальности» – следует на эту тему «закрыться и молчать», а также подчеркнул, что белaрусы погибли, защищая евреев в Украине и в Беларуси.
Для Лукашенко Зеленский таким образом прежде всего «еврей», который не имеет права говорить о событиях Второй мировой войны и должен быть благодарен беларусам за то, что они спасли его народ (евреев) от нацистского геноцида.
6. С 2020 года историки и другие ученые подвергаются в Беларуси репрессиям. Является ли этот закон частью репрессивного механизма?
Для преследования ученых режиму Лукашенко не нужны специальные законы. Однако принятый закон фактически учреждает новое уголовное преступление: публичное отрицание «геноцида белорусского народа». Виновным грозит до 10 лет тюремного заключения. Закон может и, скорее всего, будет использован как против ученых, так и против простых граждан. Иллюзий нет: если раньше выдвигались обвинения в «реабилитации нацизма» (как против белоруса польского происхождения, журналиста польского издания Gazeta Wyborcza Анджея Почобута, который с апреля 2021 находится за решеткой), то теперь людей будут обвинять в отрицании «геноцида белорусского народа».
7. Как представители исторической науки в Беларуси отреагировали на этот закон?
Дискуссии были на этапе обсуждения законопроекта, хотя все же главным образом за пределами Беларуси. Историкам, особенно тем, которые занимались изучением сталинских преступлений и событий Второй мировой войны, в эпоху Лукашенко всегда приходилось тяжело, они регулярно подвергались репрессиям.
Теперь у специалистов по истории войны, которые остаются в Беларуси, фактически есть четыре варианта: следовать новой концепции и продвигать ее (по зову сердца или по оппортунистическим соображениям); изменить исследовательский фокус, отказавшись от взрывоопасных тем; уйти из профессии или покинуть страну. Открытая критика навязанной концепции может привести к серьезным последствиям, включая тюремное заключение.
8. Что является основной целью этого закона? Все-таки переосмысление преступлений нацизма или что-то другое?
Цели изучения и осмысления событий войны – в том числе такой тяжелой темы, как участие местного населения в нацистских преступлениях против евреев – могли бы стоять в демократическом обществе, которое хочет понять сущность, масштабы, причины и последствия злодеяний, в обществе, которое хочет использовать исторический опыт для движения вперед. У диктаторского режима Лукашенко таких целей нет и быть не может.
Историей в Беларуси на официальном уровне предпочитают заниматься по принципу «история – это политика, опрокинутая в прошлое». Это –инструментализация истории. Лукашенко использует ее для сохранения власти. И функция нового закона – уничтожение инакомыслия даже в зачатке, навязывание собственных представлений о прошлом и консолидация режима.
Последние два года сильно изменили беларускую журналистику. Сначала президентские выборы 2020 года перешли в массовые протесты. Затем устоявший режим развернул невиданные репрессии против независимых медиа — от физического насилия над журналистами до арестов, судов, уничтожения целых редакций. В какой-то момент профессию журналиста в Беларуси приравняли к экстремизму, а в медиасфере появилась целая сеть редакций в изгнании.
Беларуский пример многое говорит о процессах, которые идут в регионе. Особенно актуален он на фоне ситуации в России, которая идет по стопам беларуской диктатуры, ставя вопрос, удастся ли выстоять уже российским независимым медиа.
Редакторы, медиаэксперты, аналитики и сотрудники медиа рассказали журналисткe Аннe Волынец, как в Беларуси запрещали журналистику, что происходило с людьми, как удалось сохранить независимые медиа и продолжить доносить информацию до людей в Беларуси.
Журналисты начали уезжать из страны в 2020 году, аресты не останавливаются до сих пор
Весна 2020 года принесла миру эпидемию коронавируса, а беларусам — президентские выборы и репрессии.
Под угрозой оказались и журналисты, и их собеседники. Суды стали использовать журналистские фото и видео, чтобы арестовывать людей. Задержание журналистов также стало обычным делом, хотя многие беларусы укрывали их в квартирах во время облав милиции. Их избивали: журналисту из города Гродно сломали обе руки. Они стали реже надевать на акции жилетки «Пресса» после случая, когда силовики прицельно выстрелили в ногу корреспондентке газеты «Наша ніва» Наталье Лубневской.
За 2020 год зафиксировано минимум 62 факта насилия против журналистов, как подсчитали в «Беларуской ассоциации журналистов» (БАЖ). Сотрудников СМИ задерживали 481 раз, хотя за предыдущие шесть лет — в два раза меньше. Авторы 95% атак на журналистов в Беларуси — представители власти.
К журналистам врывались домой, ломали двери, проводили обыск и забирали технику, а после ареста по административному делу могли оставить в тюрьме по уголовному.
Маховик не останавливается и через два года: на 31 мая 2022 года за решеткой находится 27 человек, двоих из них — Катерину Андрееву и Андрея Александрова — обвинили в измене родине. Им грозит до 15 лет тюрьмы.
В апреле 2022 года силовики, выбив двери квартиры кувалдами, забрали главную редакторку сайта «Новы час» в тюрьму по уголовному делу, а 18 мая сотрудники КГБ задержали директора газеты «Беларусы и рынок» Константина Золотых. Издание было последним независимым экономическим медиа в стране.
Репрессии и перезапуск медиа
Власти давили не только на конкретных журналистов, но и на медиа в целом: блокировали рассылку бумажных изданий, закрыли доступ к десяткам сайтов.
«Вытеснение самых принципиальных медиа было и до выборов», — уверен бывший менеджер одного из независимых СМИ, попросивший об анонимности. «Корреспондентов [телеканала] «Белсат» отказывались аккредитовывать [уже много лет]. [После выборов] лишили аккредитации корреспондентов мировых агентств — Associated Press, Reuters и других. А потом настал черед Tut.by, БелаПАН и ряда других. Теперь власть вешает на них экстремистское клеймо, окончательно криминализируя профессию».
Сейчас в списке экстремистов минимум 24 медиа, за репост их материалов читателя могут посадить в тюрьму.
Параллельно шел процесс разгрома редакций, многие вынужденно закрывались. Например, более 15 обысков и осмотров прошло за 2021 год в редакции и у сотрудников газеты «Ганцавічскі час».
Самым резонансным стал случай крупного новостного портала Tut.by, где в мае 2021 года силовики арестовали помещение, оборудование, счета и 15 сотрудников, включая руководство. Проект перезапустился за границей под новым названием «Зеркало», многие сотрудники работали из Украины. По словам менеджера медиа Александры Пушкиной, в сентябре 2021 года в коллективе насчитывалось 30 человек вместо прежних 260.
Журналисты разделились на тех, кто эмигрировал, и тех, кто остался
Репрессии в Беларуси привели к появлению целого сектора медиа в изгнании. До начала войны сообщество беларусов-журналистов в Украине насчитывало минимум сотню человек, центрами эмиграции также стали Польша, Литва, отчасти Грузия и Германия.
«Я уехал из Беларуси за два дня до того, как в редакцию пришли [с обыском]», — говорит Игорь Полынский, раньше журналист «Рэгіянальнай газеты».
Игорь уехал в польский Белосток, где вместе с бывшим сотрудником сайта Hrodna.life на базе журналистского хаба они создали новый сайт Most.media для беларусов в Польше. Уже в середине мая 2022 года власти Беларуси признали материалы сайта экстремистскими.
У релоцированных медиа за границей появились и новые вызовы, один из важнейших — не оторваться от беларуской новостной повестки. Это было самым большим страхом, отмечает Анна Калтыгина, исполняющая обязанности главного редактора Zerkalo.io. После отъезда из страны изменилась работа медиа: редакция сосредоточилась на общественно-политической повестке, отказалась от репортажей и работы в поле.
«Много присылают читатели — новости, фото, видео… Мы продолжаем общаться с родными, друзьями. Продолжаем [спрашивать] чиновников, и некоторые даже отвечают на вопросы», — говорит собеседница.
Она добавляет, что редакция приняла принципиальное решение избегать анонимных собеседников, и это работает: «Многие эксперты общаются с нами и из Беларуси. Многие уехали и тем более спокойно с нами разговаривают», — говорит Анна Калтыгина.
По мнению Анны, вызовами также стали легализация работы и адаптация сотрудников к новым условиям: те, кто выехал сначала из Беларуси, а потом и из Украины, сейчас разбросаны по как минимум семи странам.
После разгрома аудитория независимых медиа сократилась на 9%
Одним из изданий, которые покинули Беларусь, стала редакция сайта и газеты «Наша Ніва». Почти год назад милиция пришла с обыском в редакцию. С того времени двое руководителей находятся в тюрьме, а редакция работает из-за границы. В какой именно стране — лучше не называть по соображениям безопасности, считает директорка Наста Ровдо.
По тем же причинам она не называет точное количество релоцированных сотрудников, которые сейчас работают в издании, объявленном властями экстремистским формированием. Но «количественно размер редакции не изменился», говорит она.
После блокировки сайта и разгрома редакции в Беларуси издание смогло вернуть большую часть аудитории, около 50-60%. Сейчас количество читателей — примерно на уровне 2018 года, уточняет директорка.
«Возможно, в будущем мы выйдем на аудиторию до погрома. Но надо понимать, что аудитория 2020-2021 годов — это аудитория времени, когда общественный интерес к происходящему в стране был очень высоким», — говорит Наста Ровдо.
В целом из-за блокировок сайтов, признания их экстремистскими и препятствий распространению бумажных изданий аудитория независимых медиа сократилась примерно на 9%. Об этом говорит в интервью медиаэксперт, представитель проекта по мониторингу СМИ MediaIQ из Беларуси Павлюк Быковский, ссылаясь на результаты опросов, проведенных для внутреннего пользования.
Внутри страны работают, скрываясь
Медийщики с горечью говорят: журналистов внутри Беларуси почти не осталось. В некоторых объявлениях о вакансиях написано, что редакции готовы работать только с теми, кто вне страны, — внутри слишком опасно.
«Часто озвучивают мнение, будто журналистики в Беларуси нет, но это не так. Я знаю, насколько болезненно воспринимают такие слова коллеги, которые остаются в стране (а из 1300 членов «Беларуской ассоциации журналистов» это приблизительно половина)», — говорит председатель ассоциации Андрей Бастунец.
Как они работают теперь? «Подпольно, — отвечает анонимно журналистка иностранного медиа в Беларуси. — Интервью взять практически невозможно. Работают в режиме обреченности, компьютеры защищают паролем или удаляют всю информацию, гонорары стараются выводить на карты зарубежных банков».
По ее словам, авторы используют псевдонимы. Иные люди не подписываются вообще — ни своим, ни чужим именем.
«Пропаганда усиливается, и на это надо отвечать»
Сейчас у медиа нет возможности свободно работать внутри страны, подтверждает медиаменеджерка, главная редакторка сайта Mediakritika.by Янина Мельникова. Большинство журналистов находится в вынужденной эмиграции, некоторые ушли из профессии.
«В связи с войной [в Украине] проблемы медиа сильно усугубились: те, кто релоцировался в Украину, были вынуждены опять переезжать», — говорит Мельникова. — Но эти два года показали: беларусская журналистика поразительно живуча, несмотря ни на что».
Те, кто бежал из Беларуси в Украину, вынуждены были бежать второй раз. Но около 15-20 беларуских журналистов освещают войну, находясь в Украине, и это непросто с паспортом Беларуси — страны-агрессора, говорит зампредседателя БАЖ Борис Горецкий.
Главное — независимые редакции продолжают работать и сохраняют свою аудиторию, отмечает медиаэкспертка Галина Малишевская. «Но это марафон. Надо думать, как эффективно организовать работу и сделать редакцию более устойчивой», — считает она.
Новостной информации сейчас много, и люди устали от повестки. Плюс многие журналисты ушли из профессии, отмечает Галина Малишевская, работа внутри страны затруднена, а за границей — дорога.
«Перед редакциями стоит задача укрепляться кадрами, в том числе искать молодежь, и работать на новых технологических платформах, поскольку растет потребление видео», — говорит Галина Малишевская.
Что касается тенденций, то аудитория нуждается не только в новостях. Ей важна опора на исторические традиции «в виде историй, важных примеров из прошлого», — отмечает медиаэкспертка. И дополняет, что есть «большой запрос на беларуский язык и укрепление идентичности, хотя массовая аудитория говорит по-русски, а ‘русский мир’ и пропаганда усиливаются. На этот вызов надо отвечать».
В 2021 году властный аппарат в Беларуси еще более радикализовался: Александр Лукашенко боролся с независимыми СМИ, представителями гражданского общества, активистами и инакомыслящими путем жестких репрессий. Сейчас в стране уже никто не может быть уверенным, что он не подвергнется атаке силовиков, а тюремный срок грозит даже тем, кто всего лишь написал комментарий или сделал репост в соцсетях. Люди из спецслужб, в том числе из КГБ, заняли ключевые должности в правительстве, науке и администрации.
Почему механизм репрессий работает так последовательно? Как вертикали власти удалось сохраниться в ходе протестов 2020 года и почему государственный аппарат настолько лоялен к Лукашенко? На эти и другие вопросы в очередном «Бистро» отвечает политолог Валерий Карбалевич.
1. Какую роль играет силовой аппарат для Лукашенко?
Как и в любом недемократическом государстве, в Беларуси роль силовых структур и прежде всего спецслужб гипертрофирована. Они являются центральным государственным институтом, несущей конструкцией правящего режима, важнейшим инструментом удержания власти. Их функции в Беларуси намного шире, чем в демократической стране. Но их главная функция вовсе не защита населения от преступников, не охрана общественного порядка, а защита власти от политических противников. Борьба с оппозицией стала основным направлением деятельности силовых структур. Они не связаны никакими законами, получили право на вседозволенность. В Беларуси отсутствует гражданский контроль над военной сферой, силовыми структурами. Руководители всех силовых структур подчиняются лично Лукашенко, он их назначает и снимает с должности. Все они конкурируют за благосклонность властителя и ведут слежку друг за другом.
2. Изменилось ли что-то в центральном государственном аппарате в ходе протестов?
После массовых протестов 2020 года главным направлением государственной политики стали политические репрессии, поэтому вырос удельный вес силовых структур в системе государственного управления. Происходит эволюция государственных институтов в сторону милитаризации, военно-полицейского режима. Силовые структуры представляют собой системообразующий элемент государства Лукашенко.
Силовики назначаются на ключевые государственные должности. Например, глава Администрации Президента Игорь Сергеенко — генерал КГБ. Министром по чрезвычайным ситуациям назначен генерал милиции Вадим Синявский. Министром юстиции стал генерал милиции Сергей Хоменко. Даже заместителем председателя президиума Национальной академии наук стал бывший заместитель председателя КГБ Олег Чернышов.
Отметим, что в последнее время главным инициатором законодательных изменений в стране является МВД. Оно то предлагает объявить подписчиков «экстремистских» телеграм-каналов членами экстремистских организаций, то хочет лишить гражданства белорусов, которые уехали за границу и негативно высказываются о порядках в Беларуси.
3. КГБ считается одним из важнейших столпов политической системы Лукашенко. Какие именно функции выполняет госбезопасность в Беларуси?
Лукашенко вернул спецслужбам те функции, которые они имели в СССР. Согласно закону, КГБ, как и в советские времена, является одновременно спецслужбой, правоохранительным органом и органом государственного управления. Комитет имеет право издавать нормативно-правовые акты, обязательные для исполнения государственными структурами, может иметь своих представителей в ряде государственных органов, вправе использовать в некоторых случаях силы и средства армии, МВД, пограничных войск. Закон дает право неограниченного вмешательства КГБ в деятельность всех, в том числе негосударственных, хозяйствующих субъектов, партий, общественных организаций, в частную жизнь граждан. После 2020 года роль КГБ возросла, он теперь занимается массовыми чистками в госаппарате, выявлением нелояльных чиновников.
4. Почему протестному движению не удалось оказать сильного воздействия на государственный аппарат?
Важно обратить внимание, что с начала массовых протестов в 2020 году Лукашенко сменил руководителей силовых структур, потому что сомневался в их лояльности. Из чего можно сделать вывод, что в этих органах возникло серьезное брожение, поскольку в такой критический момент перетасовки в правоохранительных органах обычно не производятся. Однако протестные настроения общества, «восстание масс», не превратились в «кризис верхов», не привели к расколу элит, что по всем теориям является необходимым условием победы революции. Ожидания, что под моральным и психологическим давлением народа государственный аппарат начнет разваливаться или перейдет на другую сторону баррикад, не оправдались.
5. Почему эта чрезвычайно лояльная и влиятельная властная вертикаль настолько стабильна?
В Беларуси мы имеем дело с сильным и консолидированным авторитарным режимом. Ни один государственный институт не избирается народом, не подотчетен народу, не контролируется народом. Все они абсолютно очищены от инакомыслия. Для противников режима в госаппарате и политической системе в целом нет точек опоры. Оппозиция четверть столетия находится в статусе внесистемной. Есть жесткая вертикаль власти, которую сверху формирует лично Лукашенко. Государственный аппарат не зависит от народа, а потому не реагирует на его требования, но остается лояльным тому, кто его создал. При этом в Беларуси масштабное присутствие государства во всех сферах общественной жизни. Государство доминирует не только в экономике, но и в социальной сфере (ЖКХ, медицина, образование), СМИ, культуре, спорте и прочих. Государство — основной работодатель. Это позволяет властям контролировать общество. Политические репрессии осуществляют не только правоохранительные органы и спецслужбы, но и все государственные структуры. И именно репрессии, а не выполнение своих обычных функций, сегодня главное занятие всех госучреждений. До и после выборов Лукашенко значительно увеличил финансирование правоохранительных органов. В августе 2020 года сотруднику милиции, участвовавшему в подавлении протестов, платили за каждый день «работы» около 400 долларов, что составляет почти среднемесячную зарплату в Беларуси. Месячная заработная плата сотрудников ОМОНа во время массовых протестов составляла, по разным оценкам, от двух до шести тысяч долларов.
6. Часто можно слышать, что протесты были слишком мирными для того, чтобы сместить властный блок. Могли ли протестующие чего-то достичь путем насилия против вооруженных силовиков?
Во-первых, международная практика показывает, что силовые столкновения на улице сокращают количество протестующих в четыре раза. Во-вторых, против протестующих были выдвинуты не только милиция с водометами и резиновыми пулями, но и военные с автоматами, бронетранспортеры с пулеметами, то есть армия с боевым оружием. Соотношение сил абсолютно не в пользу протестующих. И попытка масштабного силового сопротивления могла привести к массовым жертвам. В-третьих, силовые действия протестующих привели бы к вооруженному вмешательству России, как и обещал Путин, что стало бы повторением украинского сценария. В-четвертых, победа над диктатурой с помощью насилия заложила бы в фундамент нового режима силовой компонент политической борьбы. Силовое противостояние между разными политическими силами приобрело бы перманентный характер.
7. Как выглядит взаимодействие русских и белорусских силовых ведомств и имеет ли Кремль какое-то влияние на властный аппарат Лукашенко?
Сотрудничество силовых структур Беларуси и России достаточно тесное. После 2020 года оно укрепилось. На первом месте по масштабу связей находится армия, Министерства обороны обеих стран. Значительная часть белорусских офицеров прошла обучение в российской военной академии. Активно сотрудничают спецслужбы, КГБ Беларуси и ФСБ России. Если говорить о влиянии России на силовиков и силовой аппарат Беларуси без ведома и через голову Лукашенко, то оно небольшое. Нынешнее поколение офицеров сделало карьеру в условиях независимой Беларуси. К тому же белорусские спецслужбы и силовые структуры следят друг за другом. В последние месяцы в интернет вбрасываются записи переговоров, в том числе телефонных, генералов и офицеров различных структур. Выяснилось, например, что прослушивался телефон министра МВД и заместителей министра.
8. Могут ли западные страны оказать давление на систему Лукашенко? И что должно произойти, чтобы вертикаль власти потеряла свою устойчивость?
Давление со стороны Запада маловероятно. В 2020 году прошла радикальная чистка всех силовых структур, и она продолжается до сих пор. Все сотрудники, заподозренные в нелояльности, были уволены. Оставшиеся находятся под постоянным контролем: проверяются их телефоны (чтобы не было подписки на оппозиционные телеграм-каналы), используется полиграф для проверки на лояльность, им запрещен выезд за границу. Любая неблагонадежность жестоко карается. Те немногие офицеры, которые ушли в отставку в 2020 году в знак протеста против политики Лукашенко, сидят в тюрьме. Поэтому госаппарат, и в первую очередь силовые структуры, стал более монолитным и консолидированным.
Для того чтобы система потеряла устойчивость, должен разразиться острый политический кризис, угрожающий правящему режиму. Это может случиться в результате новых массовых народных протестов, жесткого давления России, социального и экономического коллапса под влиянием западных санкций и так далее. Также это может произойти в результате ухода Лукашенко с поста президента или возникновения двоевластия. Но такие ситуации сложно прогнозировать.
Хатынь — деревня под Минском, сожженная войсками СС в 1943 году. Здесь были убиты по меньшей мере 150 мирных жителей. Хатынь не была восстановлена и до сих пор остается одним из главных символов войны на уничтожение, которую нацистская Германия вела в Беларуси.
Центральным местом памяти о сожженных немецкими оккупантами деревнях Беларуси стал мемориал в Хатыни, открывшийся 5 июля 1969 года. Эта деревня под Минском была сожжена в марте 1943 года, все жители были убиты; после 1945 года деревня так и не была восстановлена.
Мемориал отражает планировку исчезнувшей Хатыни. Центр мемориала — скульптура «Непокоренный человек», фигура мужчины с убитым ребенком на руках. Прообразом памятника послужил единственный выживший житель Хатыни Иосиф Каминский. Мемориал также является местом памяти о всех уничтоженных деревнях и селах в Беларуси. Так называемое «Кладбище деревень» посвящено местам, которые, как и Хатынь, не были восстановлены после войны и исчезли навсегда.
Бесчеловечные акты сожжения деревень, как и борьба с партизанами и другими бойцами сопротивления, осуществлялись в рамках национал-социалистической идеологии расширения «жизненного пространства на Востоке».
Другая часть мемориала в Хатыни, с символическими «деревьями жизни», рассказывает историю 433 сел, которые также были полностью разрушены, но в отличие от Хатыни, восстановлены после войны. На мемориальной Стене памяти перечислены названия национал-социалистичеких центров уничтожения на территории Беларуси, в том числе Малый Тростенец — одно из крупнейших мест нацистских преступлений в Восточной Европе.
В этом году уличные протесты в Беларуси практически сошли на нет, однако власть в лице Александра Лукашенко и его соратников продолжает прибегать к жестким репрессиям даже при малейших попытках общественного сопротивления: продолжаются задержания журналистов, активистов и простых граждан, СМИ и НКО ликвидируются, а телеграм-каналы объявляются террористическими организациями. В отношении оппозиционеров заведено множество уголовных дел.
Феликс Краватцек и другие специалисты Центра восточноевропейских и международных исследований ZOiS изучили, насколько сильны протестные настроения спустя год после демонстраций, кто сегодня поддерживает действующую власть и каким белорусы видят выход из глубокого кризиса, охватившего страну. Исследование ZOiS основано на результатах опросов, проведенных в 2020 и 2021 годах. Традиционная рубрика «Бистро» — шесть вопросов и ответов, просто листайте.
1. Удалось ли властям окончательно подавить протестные настроения белорусов широкомасштабными репрессиями?
Воля к протесту в белорусском обществе не сломлена: в июне 2021 года почти 13% опрошенных нами людей заявили, что готовы и дальше принимать участие в протестах. Тот факт, что мы сейчас больше не видим протестных выступлений, связан с длительными и масштабными репрессиями и продолжающимися арестами, а также с тем, что протесты не привели к политическим изменениям. Конечно, сложно сказать, насколько зафиксированная нами готовность к протестам действительно сможет трансформироваться в массовую мобилизацию, однако само наличие таких ответов еще раз свидетельствует о напряженности в обществе. И этот процент респондентов довольно точно совпадает с процентом участников августовских протестов. Таким образом, здесь мы видим костяк протеста, его ядро, людей, которых не удалось запугать жесткими репрессиями, готовых идти на открытое противостояние с властью, несмотря на все связанные с этим риски. Но опросы показывают, что новые участники не присоединяются к протестному движению. Большинство активистов говорят, что присоединились к движению в августе, а значительная часть — еще до дня выборов. Помимо статистики по активным участникам следует упомянуть еще и то, что почти половина наших респондентов считает произошедшие после выборов протестные выступления важными событиями.
2. Уровень доверия общества к государственной власти и организациям сильно упал уже в 2020 году. Как изменилась ситуация сейчас?
Снижение доверия к Лукашенко и всему государственному аппарату наблюдалось еще до выборов и в первую очередь — среди молодых людей: в июне 2020 года 75% опрошенных из этой возрастной группы указали, что не доверяют президенту и правоохранительным органам. Движущей силой этого недоверия было решение президента бороться с коронавирусом насмешками, а не ограничением социальной активности. Уровень доверия остается стабильно низким и сегодня: в декабре 2019 года совсем не доверяли президенту 45% респондентов, к июню 2021 года их доля снизилась до 41%. При этом небольшое улучшение показателей не означает, что люди стали больше доверять Лукашенко, — напротив, растет число людей, которые отказываются отвечать на этот вопрос. Нежелание отвечать сложно интерпретировать однозначно: оно действительно может отражать чувство растерянности и потерю ориентиров, но может быть и свидетельством боязни говорить правду и стремления избежать проблем с властями. Нельзя исключать и пропагандистское влияние СМИ: государственные каналы чествуют Лукашенко как гаранта стабильности и порядка, сопровождая это клеветой на оппозицию.
3. Много ли людей продолжает поддерживать Лукашенко? Что это за люди?
Адекватно оценить общее настроение непросто, так как поддержка режима не исчерпывается вопросом доверия к главе государства. Чтобы сделать какие-то выводы, необходимо в комплексе проанализировать ответы респондентов на различные социальные и политические вопросы. В ходе такого анализа мы выяснили, что к ярко выраженным или умеренным сторонникам режима можно отнести почти треть белорусов. Особенно значимым было различие между мужчинами и женщинами: женщины чаще высказываются в поддержку нынешней белорусской власти. Среди пожилых ярко выражена поляризация мнений: они чаще либо безоговорочно поддерживают, либо однозначно отвергают существующий режим. Более молодые люди занимают умеренно критическую позицию. Поддержка действующей власти коррелирует с такими факторами, как религиозность, низкий уровень образования и более высокий доход.
4. Кто продолжает поддерживать протесты? Как люди относятся к оппозиции, которая была вынуждена практически в полном составе покинуть страну?
По сравнению с декабрем 2020 года наши респонденты не изменили свое отношение к протестам: 28% согласны с протестующими полностью, 18% — частично, а 20% затрудняются ответить на этот вопрос. Активно протестовали и сочувствовали им люди самых разных возрастов: участники протестов есть в каждой возрастной группе нашей выборки (респонденты от 16 до 64 лет), причем их доля среди молодых людей в возрасте 16–24 лет лишь незначительно больше. Более ясную картину дает уровень образования — чем он выше, тем вероятнее участие в протестах. Заметную роль также играет уровень дохода в привязке к отрасли, в которой заняты опрошенные: обеспеченные люди, занятые в частном секторе, при прочих равных принимали участие в протестах реже, чем люди с меньшим доходом. Состоятельные люди из бизнеса относятся к протестам так же, как и люди, занятые в госсекторе. Мнения людей о различных оппозиционных объединениях разнятся: более 20% респондентов затрудняются ответить на вопрос о доверии к Координационному совету и к команде Светланы Тихановской, а в отношении партии «Вместе» число неопределившихся еще больше (60%). Среди тех, кто смог ответить на этот вопрос, большинство заявляет о недоверии к оппозиционным объединениям.
5. Что можно сказать о тех внутренних противоречиях в обществе, которые обнажились в ходе протестов?
Протесты обострили раскол в обществе. Мы особенно четко видим это в ответах на открытые вопросы. Мнения людей о произошедших событиях расходятся диаметрально. Почти половина респондентов указывает, что протесты, по их мнению, ни к чему не привели, зато ухудшили их отношения с государством и ситуацию в экономике, а также запустили волну насилия со стороны властей. А другие участники опроса подчеркивают положительное влияние протестных выступлений, которые пробудили белорусский народ, сплотили его и привлекли внимание мировой общественности к происходящему в стране.
6. Как разрешить кризис в Беларуси? Дают ли результаты опроса новые варианты решения проблемы?
По состоянию на июнь 2021 года чуть больше половины респондентов высказываются за перевыборы, причем их количество даже выросло по сравнению с декабрем 2020 года. А значит, власть может прибегнуть к проведению новых выборов под жестким контролем, чтобы отреагировать на нынешнее недовольство людей по поводу допущенных нарушений. Хотя такое решение, конечно, будет нести в себе непрогнозируемые риски. Кроме того, в обществе остается и запрос на конституционную реформу. Такая реформа была недавно инициирована властями, причем ее целью было провозглашено, конечно же, закрепление существующего строя, а не его либерализация. В долгосрочной перспективе можно констатировать, что белорусы высказываются за большее участие в политической жизни и независимую судебную систему. Однако сейчас в центре их внимания остаются экономические вопросы, и это отражается и на ожиданиях от правительства: чаще всего люди формулируют требование о повышении качества жизни и улучшении системы здравоохранения. Ведь несмотря на то, что белорусская экономика сейчас достаточно сильна, гарантировать ее долгосрочную стабильность в отсутствие структурных реформ невозможно.
Брестская крепость стала одним из важнейших для Советского Союза мест памяти о Великой Отечественной войне. По сей день для Беларуси и России крепость служит символом героического сопротивления немецким захватчикам в первые дни войны, символом любви к родине и самопожертвования. Немецкий историк Кристиан Ганцер предлагает другой взгляд на историю Брестской крепости. Он обращает внимание на то, что традиционный нарратив основан на источниках сомнительной достоверности, которые распространились через много лет после окончания войны.
Версия, которую предлагает Ганцер, может показаться попыткой «дегероизировать» подвиг защитников крепости. Но сам он полагает, что возвращает в историческую память реальных солдат и офицеров, которые в результате боев оказались в немецком плену (а таких в гарнизоне было подавляющее большинство) и которые потом участвовали в создании этого героического нарратива — поскольку в противном случае им могли грозить обвинения в «трусости» и «предательстве». По мнению Ганцера, этот нарратив еще и ретушировал жертвы немецкого вторжения среди мирного населения — о них просто забыли, сконцентрировавшись на героях обороны.
Там, где река Мухавец впадает в Буг, в XI веке возник город Брест. При Николае I, в 1830 году, город снесли и выстроили заново чуть восточнее. Сделано это было ради сооружения мощных укреплений, которым предстояло усилить границу между царской империей и образованным после Венского конгресса 1815 года Царством Польским. Крепость стоит на четырех островах, окруженная двумя реками и искусственными рвами, а ее общая площадь составляет около четырех квадратных километров. Внешние острова укреплены земляными валами, а центральный укреплен круговым двухэтажным зданием казармы с мощными стенами.
В августе 1915 года германские и австрийские войска без боя взяли и город, и крепость, оставленные и частично разрушенные при отступлении российских войск. 3 марта 1918 года здесь был подписан Брестский мир. Согласно Рижскому мирному договору 1921 года, город и крепость отошли новообразованному польскому государству и оставались польскими до того, как осенью 1939 года Германия напала на Польшу, а СССР аннексировал восточную часть этой страны, после чего советским стал и этот город. Брест был важным транспортным узлом прямо на границе захваченной немцами Польши. Военный контроль над этим транспортным узлом осуществлялся из крепости.
Ранним утром 22 июня 1941 года с линии, протянувшейся от Балтийского до Черного моря, Германия напала на Советский Союз. В этот день, среди множества других, границу в составе группы армий «Центр» пересекла 45-я пехотная дивизия вермахта. У нее был приказ — неожиданным броском занять город и крепость, чтобы обеспечить прикрытие планируемой «Первой танковой магистрали».
Город был взят быстро, однако крепость держала сопротивление. Около 9 тысяч советских солдат и командиров оказались заперты в крепости, и многие из них приняли бой. Спустя три дня тяжелые бои были завершены; сохранялись отдельные очаги сопротивления, которые давали отпор агрессору еще два дня. Вечером пятого дня войны, 26 июня 1941 года, оборонялся только один редут на северном острове крепости, так называемый Восточный форт. Два воздушных налета Люфтваффе вынудили защитников форта капитулировать вечером 29 июня.
Спустя три дня после окончания боев, 2 июля 1941 года, основная масса 45-й пехотной дивизии покинула Брест и двинулась на восток, оставив на месте лишь небольшой гарнизон. Не сохранилось свидетельств боевых действий в последующие дни. За одним исключением: в ходе атаки 23 июля 1941 года ранения получили несколько немецких солдат и был взят в плен советский командир2.
Всего в боях погибло около 430 немцев, осаждавших крепость, и около 660 было ранено. Погибло около 2000 защитников крепости. Еще 6800 красноармейцев попали в плен — около 75% гарнизона крепости.
Рождение легенды
Приведенные цифры свидетельствуют о том, что бои довольно быстро закончились поражением защитников крепости. Но после войны вокруг Брестской крепости образовался героический нарратив, который советские журналисты, партийные идеологи и литераторы далеко увели от фактов. В этом нарративе уступающие врагу числом, не имеющие воды, продовольствия и боеприпасов советские солдаты переходили в наступление, убили множество немцев и долгие недели держали оборону. Верные присяге, они предпочли смерть пленению. Их готовность к безусловному самопожертвованию доказала их превосходство и беззаветную любовь к советской Родине и коммунистической партии. Согласно легенде, защитники крепости целый месяц удерживали на месте всю дивизию вермахта, и немцы впервые почувствовали, с чем им придется столкнуться. Так были заложены первые камни в фундамент Великой победы.
Показателен образ майора Петра Гаврилова, который, согласно этой версии, даже 23 июля, на тридцать второй день с начала войны, один сражался против захватчиков. Обессиленный, он не сдался — но был захвачен в плен.
Борьба до последней капли крови и продолжительное сопротивление были главными опорами героического нарратива. Поэтому тема военнопленных осталась в тени — несмотря на то, что в плену оказались три четверти защитников крепости. Пленные выпали из официального советского нарратива. Их удостаивали упоминанием только в тех случаях, если возникала необходимость в них как в свидетелях событий.
Проблема источников
Поскольку большинство участников событий побывали в немецком плену, а это приравнивалось в Советском Союзе к измене Родине, то у них были веские причины говорить о себе как о непреклонных патриотах, и они в принципе не упоминали выброшенные белые флаги или капитуляцию. Потому многие воспоминания тех, кто служил в гарнизоне Брестской крепости, содержат преувеличения или даже прямые искажения. Их использовала советская машина пропаганды — но и они пользовались ей, чтобы как военнопленные избежать стигматизации, которая очень часто вела к преследованиям и дискриминации.
В статьях и стихах, выходивших в первые годы после войны, бои в Бресте представали событием местного значения. В 1948 и 1951 годах в советской прессе появилось несколько объемных историй, которые через армейские издания распространялись на весь Союз. Но любой, кто до середины 1950-х годов обращался к теме Брестской крепости, сталкивался с одной и той же проблемой: источников практически не было.
Курсировали одни лишь фрагменты донесения командира 45-й пехотной дивизии вермахта в переводе на русский язык (местами ошибочном)3. Копия этого документа зимой 1941-1942 годов оказалась в распоряжении советских военных. Но для создания героического нарратива это донесение явно не годилось, в частности потому, что там речь шла о многочисленных пленных.
Других прямых источников не было, и журналисты дали волю фантазии. Они рассказывали историю, в которой подвигов было много, а пленных не было вовсе. Сами события постепенно растянулись с 8 до 32 дней. История обрела форму, которую новые авторы наполняли событиями и героями, часто буквально вымышленными.
Война, какой она должна была быть
Легенда о героической Брестской крепости уже в общих чертах сформировалась и благодаря многочисленным публикациям распространилась по Советскому Союзу, когда писатель и журналист Сергей Смирнов обратился к этой теме в 1954 году. Он первым начал систематически разыскивать участников событий, а кроме того, у него была возможность часто выступать по всесоюзному радио — благодаря чему ему начали писать ветераны Бреста со всей страны. Он проводил с ними подробные интервью, но некоторые из его собеседников уже были знакомы с публикациями по теме и строили свои рассказы по имеющимся образцам.
Смирнов использовал их рассказы и большую часть мотивов, заимствованных из патриотически окрашенных произведений своих предшественников, а также ввел в оборот тщательно отобранные фрагменты единственного известного аутентичного документа. Из этого материала он создал «подлинную историю» о «безграничном мужестве» и продолжавшихся долгие недели боях — хотя ни один источник сам по себе не покрывал периода длительностью более восьми дней4. Книга получила большую популярность среди читателей. Смирнов получил Ленинскую премию, его занятия обороной Брестской крепости сделали историю очень популярной.
Тогда же в крепости открыли первый небольшой музей, а в кинотеатрах показали первый фильм. Начиная с 1957 года число художественных произведений на эту тему бурно росло, причем в стороне не остались ни литература, ни кино, ни живопись. В 1971 году был открыт мемориал в Бресте. Лишь наука оставалась в тени: советские историки никогда не занимались темой «героической защиты» Брестской крепости, в публикациях они ограничивались ссылками на героизированную художественную литературу и отредактированные воспоминания участников5. Легенда не должна была подвергаться анализу и сомнению.
В официальном нарративе о защите Брестской крепости нашлось место преувеличениям, умолчаниям, искажениям, иногда прямому вымыслу, он строился на очень вольном обращении с источниками, но прежде всего — на огромном желании, чтобы война была именно такой, какой ее хотели видеть. Насколько это видение было подчинено политической конъюнктуре, видно по тому, как менялась культура памяти: если в первые годы после войны о героях Бреста писали, что они сражались «со Сталиным в сердце», то после ХХ съезда ему там места уже не находилось. Если сначала они воевали за коммунистическую партию и общую социалистическую Родину, то после распада Советского Союза — только за свою, причем у каждого свою, Родину.
Мемориальная культура в наши дни
Сегодня на территории Брестской крепости находится мемориал «Брестская крепость-герой». Она объединяет множество памятников и музеев и служит площадкой для целого ряда церемониальных актов, призванных сохранить живую память о событиях. Из советского героического нарратива в наше время перекочевал патриотизм и милитаризм. 22 июня 2021 года, в 80-ю годовщину нападения Германии, Александр Лукашенко посетил крепость и призвал соотечественников так же защищать «Отчизну» — то есть прежде всего его самого — от агрессии извне, как это делали защитники крепости летом 1941 года. Так он поставил знак равенства между нападением Германии и протестным движением 2020 года. Припомнил он и «цветные революции», соединил две аналогии в одну и объявил, что против Беларуси ведется «цветной блицкриг».
По сей день образы, созданные советской пропагандой, живы и действенны в Беларуси и России. Брест до сих пор считается тем местом, где вермахт вторгся в Советский Союз и началась война, несмотря на то, что группа армий «Север» перешла границу раньше, чем группа армий «Центр». И по-прежнему всем рассказывают о том, что герои Бреста держали оборону крепости больше месяца. В 2020 году части мемориала в Бресте были отреставрированы на бюджетные средства России и Беларуси.
Между тем ритуальные мероприятия в память о нападении на Брест сохраняют все те же пробелы: например, практически не упоминаются еврейские жители города, которые пали жертвами Холокоста после немецкого вторжения и оккупации.
Судьба советских военнопленных тоже по-прежнему остается темой, не находящей упоминания, ею никто не занимается — несмотря на то, что именно эта участь постигла большинство защитников крепости. Не в одной лишь Германии судьба этой самой многочисленной после евреев группы жертв нацизма остается неизученной и неизвестной. У себя на родине военнопленные тоже не нашли подлинных защитников, их интересы не представляет никто. Они были нужны в качестве героев — если помогали поддерживать героический военный нарратив. В качестве жертв эти люди не вписывались в картину патриархального патриотизма, утвердившуюся в Советском Союзе. В этом отношении ничего не поменялось.
Изображение из Атласа крепостей Российской империи. СПб, 1830-e gody ↩︎
Значительная часть первоисточников о первых четырхе неделях войны в Бресте опубликована в виде сборников документов как на языке оригинала, так и в русском переводе. См. Ганцер К., Еленская И., Пашкович Е., Брест. Лето 1941 год. Документы. Материалы. Фотографии. Издание второе, исправленно. Смоленск, 2017 ↩︎
Опубликовано в Ганцер К. и др. Брест. Лето… С. 292-300 ↩︎
С 1961-го по 1971 год сильно отредактированные воспоминания около 70 советских очевидцев событий были опубликованы в четырех изданиях. Советская цензура особенно внимательно следила за мемуарами и военной литературой, поэтому их источниковедческая ценность сомнительна. См. Гляцер М.И., Олехнович Г.И. Ходцева Т. и др. Героическая оборона: Сборник воспоминаний об обороне Брестской крепости в июне-июле 1941 года. Минск, 1961 ↩︎
