-
Что пишут о деле Навального: «Северный Поток–2» капут?
По словам немецкого правительства, Алексей Навальный был отравлен боевым веществом из группы «Новичок». На пресс-конференции в среду 2 сентября генеральный канцлер ФРГ Ангела Меркель заявила: «Это ошеломляющая информация о попытке с помощью яда убить одного из главных оппозиционеров России. Алексей Навальный стал жертвой преступления. Его должны были заставить замолчать, и я это осуждаю, в том числе от имени всего федерального правительства, самым резким образом».
Дело отравления считается настолько серьезным, что Меркель поднимет его до уровня ЕС и НАТО. Многие обозреватели считают, что отравление Навального – это последняя капля: теперь Меркель будет давить на своих коллег из Евросоюза (и поддаваться давлению с их стороны) с тем, чтобы внедрить крайние меры против Путина и Кремля.
Но насколько широк спектр инструментов, которыми могут воспользоваться Германия и Европа? Не получится ли, что давая России отпор, ЕС рубит сук, на котором сидит? Эта дилемма обсуждается сегодня в немецких медиа. А немецкие политики в своих заявлениях прибегают к самым решительным аргументам. dekoder показывает ключевые моменты дебатов.
Süddeutsche Zeitung: Берлин больше не может отделаться одной критикой
Отравление Навального «Новичком» – это переломное событие в международной политике, считает Даниель Бресслер из Süddeutsche Zeitung. Оно обозначает конец немецких иллюзий по поводу партнерства с Россией:
«В среду федеральное правительство распрощалось с иллюзией о том, что в один прекрасный день на Россию можно наложить санкции, а на другой – сделать ее соратником по бизнесу. Эта иллюзия позволяла четко отличать Россию, развязавшую войну в Украине, и Россию как партнера в самых разных делах. Проверку реальностью эта иллюзия уже давно не выдерживает. Осознание этого факта теперь самым брутальным образом ворвалось прямо в центр немецкой столицы.»
оригинал, опубликован 02.09.2020
Der Spiegel: Нужно немедленно разорвать все связи с гарантами путинской системы.Спикер по внешней политике парламентской группы Зеленой Партии Омид Нурипур выступает в Der Spiegel и в Business Insider за санкции против Кремля:
«Немалое число российских олигархов, тесно связанных с Кремлем, инвестируют в Германию. Нужно немедленно разорвать все связи с этими гарантами путинской системы.»
оригинал, опубликован 03.09.2020
Business Insider: Дискуссия об адекватной реакции«Федеральному правительству пора, наконец, проснуться и, в отличие от реакции на убийство в Тиргартене, приняться за координацию мер на уровне Европы – подобно тому, как это сделала Британия в истории со Скрипалем. Без сигнала «Стоп!» со стороны Европы эта цепочка убийств не прекратится. Таким сигналом может стать прекращение строительства газопровода «Северный поток–2», считает Нурипур.»
оригинал, опубликован 03.09.2020
Facebook: Норберт Реттген призывает к жестким мерамНорберт Реттген, председатель Комитета Бундестага по внешней политике, считается одним из кандидатов от ХДС на позицию канцлера в следующих выборах. Несмотря на то, что в прошлом Меркель поддерживала строительство «Северного потока–2», сегодня Реттген призывает в ответ заморозить этот проект.
«Путинский режим бесчеловечен – это в очередной раз доказывают история с Навальным и поддержка Лукашенко. Реакция со стороны Европы должна быть жесткой и однозначной, хорошо понятной Путину: «Северный поток–2» нужно поставить под вопрос. Все остальное будет для него выглядеть только как подтверждение [его курса].»
оригинал, опубликован 03.09.2020
Heidenheimer Zeitung: В деле Навального требуется введение санкцийСпикер парламентской группы Социальных Демократов Нильс Шмид «шокирован тем, что путинский режим в своей борьбе с оппозицией, очевидно, готов ходить по трупам» и требует введения санкций:
«ЕС пора, наконец, ввести механизм личных санкций за грубые нарушения прав человека, чтобы привлечь виновных к ответу.»
оригинал, опубликован 03.09.2020
Frankfurter Allgemeine Zeitung: Кубицки против немедленной приостановки строительства «Северного потока–2»Вольфганг Кубицки, вице-президент Бундестага и заместитель федерального председателя партии СвДП, в экономических вопросах нередко выступает за партнерство с Россией. На требования ввести санкции против «Северного потока–2» он реагирует именно в этом духе:
«Я скептически отношусь к тому, чтобы на данной стадии расследования мы ставили проект такого огромного масштаба под вопрос. […] Я отказываюсь верить, что за этим преступлением стоит Владимир Путин или вообще правительство. В российской администрации есть силы, отчасти живущие своей собственной жизнью.»
оригинал, опубликован 03.09.2020
Редакция декодера
Читайте также
Что пишут: Об отравлении Навального и реакции Германии
-
Гегелю 250 лет. Он случайно не устарел?
В 2020 году отмечается 250-летняя годовщина со дня рождения Георга Вильгельма Фридриха Гегеля — философа, чьи идеи во многом сформировали западную философию и западное представление о мире. Вера в исторический прогресс как поступательное приумножение разума, поиск истины в столкновении и синтезе противоположностей, непреложная значимость дисциплины — эти гегелевские положения долгое время лежали в основе устройства государств, обществ и понимания того, что такое человек. Но готовы ли мы согласиться с ними и сегодня, имея за плечами преступления XX века, совершенные людьми, уверенными в том, что ими движет холодный разум?
О наследии Гегеля рассуждают на страницах немецких газет и журналов современные философы: Петер Слотердайк, Джудит Батлер, Рюдигер Сафрански и другие. Зачем читать Гегеля сегодня?
1. Зачем вообще сегодня читать Гегеля? Он не потерял актуальность за двести с лишним лет?
[bilingbox][«Феноменология духа»] — шедевр с точки зрения языка и в положительном смысле провокация, ведь дух здесь все еще понимается во всем его великолепии, включающем науку, культуру, религию и все прочее. Диалектика Гегеля — это движение, состоящее из преходящего и временного. Гегель — единственный философ, делавший то, что мы столь охотно провозглашаем: он действительно мыслил в категориях сетевого, рекурсивного, динамического взаимодействия. Без чтения Гегеля все эти модные термины остаются пустыми словами. ~~~[Phänomenologie des Geistes] ist ein Sprachkunstwerk und gerade im Jahr der Geisteswissenschaften eine positive Provokation, weil Geist hier noch in seiner umfassenden Pracht begriffen wird, Wissenschaft, Kultur, Religion, alles einbeziehend. Die von Hegel formulierte Dialektik ist eine Bewegung voller Übergänge und Vorläufigkeiten. Hegel ist der einzige Philosoph, der das getan hat, was wir so gern proklamieren: Er hat tatsächlich vernetzt, rekursiv und dynamisch gedacht. Ohne Hegel-Lektüre bleiben diese modischen Begriffe leere Worthülsen.[/bilingbox]
Конрад Пауль Лиссман, австрийский философ, профессор Венского университета
Der Spiegel, Гегель одержал победу, 02.04.2007[bilingbox]В 1807 году в «Феноменологии духа» Гегель занимался проблемой «теперь»: сейчас — как раз тот момент, когда «теперь» заканчивается и становится прошедшим. Идеи Гегеля не так устарели, как может показаться на первый взгляд: сегодня многие из нас живут в беспокойстве, страхе или даже в тоске, поскольку считают, что условия существования демократии подвергаются слишком сильному давлению и даже разложению изнутри. Прошло ли время демократии, и может ли она стать подлинной идеей только в момент собственного исчезновения? Я не хочу преуменьшать масштаб вызова, с которым мы сегодня столкнулись. Но ощущение конца какого-то времени или определенной эпохи — это чувство, которое повторяется вновь и вновь. Гегель понимал и осмыслял это. Испытываемое нами чувство дезориентации во времени действительно очень реально, и вполне может возникнуть соблазн оформить этот постоянно присущий нам страх в определенное убеждение: мир потерян, демократия закончилась, будущее безнадежно. Такая «дезориентация» — это сочетание шока, чувства потери, поражения и утраты иллюзий. Но это еще и ситуация, ставящая некий вопрос и даже раскрепощающая пытливый ум: в какое время мы живем? И возможно, даже воспринимая наше время как проклятие или опасаясь проклятий от следующего поколения за оставленный после себя разрушенный мир, — все равно стоит задать себе два вопроса: «Как это ощущение разрушенного мира может указать нам дорогу в будущее?», «Каким образом прийти к принятию и утверждению этой исторической жизни, нашей жизни в данное историческое время?» Философия Гегеля позволяет понять, как из конфликтов, в том числе насильственных, вырастают социальные связи — и именно тут она может быть соотнесена с нашим настоящим и с нашей дезориентацией. ~~~Das Problem des "Jetzt" hat Hegel in seiner Phänomenologie des Geistes von 1807 behandelt: Das Jetzt ist genau der Augenblick, in dem "das Jetzt" vergeht und zu einem Gewesenen wird. Hegels Denken ist nicht so passé, wie man meinen könnte: Viele von uns leben heute in Sorge oder Angst oder gar schon in Trauer, weil wir glauben, die Bedingungen der Demokratie würden zu sehr von innen heraus unter Druck gesetzt, ja zersetzt. Ist die Zeit der Demokratie vorbei, und kann Demokratie erst im Moment ihres Vergehens zu einem wahren Gedanken werden? Ich will die ungeheure Herausforderung nicht kleinreden, vor der wir heute stehen. Doch dieses Gefühl, dass eine Zeit oder Epoche vorbei sei, ist ein wiederkehrendes Gefühl. Hegel hat es gekannt und durchdacht. Es stimmt, das Gefühl der zeitlichen Desorientierung, mit dem wir leben, ist sehr wirklich, und man kann wohl versucht sein, diese Angst, die uns permanent begleitet, durch eine bestimmte Überzeugung zu formen: Die Erde ist verloren, die Demokratie ist am Ende, die Zukunft ist verbaut.
Was ich als "Desorientierung" bezeichne, ist zugleich ein Gefühl von Schock, Verlust, Niederlage und Desillusionierung. Doch es ist auch eine Situation, die eine Frage aufwirft und sogar einen Forschergeist entfesselt: Welche Zeit haben wir? Wenn wir es als Fluch wahrnehmen, in diesen Zeiten zu leben, oder befürchten, dass uns die nächste Generation verfluchen wird, weil wir ihr eine zerstörte Welt hinterlassen haben, können wir uns vielleicht immerhin zwei Fragen vor Augen halten: Wie kann uns dieser Sinn für die Zerstörung der Welt einen Weg nach vorne weisen? Wo und wie kommen wir dahin, dieses historische Leben, das Leben, das wir in dieser historischen Zeit führen, zu bejahen?
Hegels Philosophie erlaubt uns, zu verstehen, wie aus potenziell gewaltsamen Konflikten soziale Bindungen erwachsen, und richtet sich damit an die Gegenwart und unsere Desorientierung.[/bilingbox]
Джудит Батлер
Die Zeit, Зачем сегодня читать Гегеля?, 12.02.2020[bilingbox]Гегель — мыслитель с девизом «Главное — не терять хладнокровия». То есть не использовать шатких аргументов и не позволять модным веяниям изменять направление своей мысли. Он был очень последовательным, трудолюбивым, упорным мыслителем. Возможно, в этом кроется урок для современности, любящей переживать по любому поводу. Думаю, он мог бы выдвинуть тезис о диалектической связи нервозности и познания.~~~Hegel war ein Denker, der das Motto hatte: Nur nicht die Nerven verlieren. Also nicht zu schwankend argumentieren und sich nicht von jeder Mode in eine andere Richtung treiben lassen. Er war ein sehr kontinuierlicher, arbeitsamer, zäher Denker. Das ist vielleicht auch eine Lektion für unsere Gegenwart, die sich von vielem sehr nervös machen lässt. Er hätte, glaube ich, ein Spannungsverhältnis zwischen Nervosität und Erkenntnis behauptet.[/bilingbox]
Юрген Каубе, социолог, журналист, издатель Frankfurter Allgemeine – одной из крупнейших немецких газет – и автор книги «Мир Гегеля» (Hegels Welt, 2020)
NDR, Мир философа Гегеля, 17.08.20202. Критики Гегеля считают, что его идеи могут служить оправданием насилия: победа рационального начала требует жертв, иногда даже – человеческих. Так ли это?
[bilingbox]Уже само мышление занято вопросами власти, битв. Одна из самых гениальных глав «Феноменологии» посвящена господину и рабу. И речь там не о классовой борьбе, а о дискурсивном движении: когда встречаются два сознания, всегда подспудно начинается борьба за выживание. Сознание А испытывает реальную угрозу от появления сознания B. И вот он изображает эту борьбу самоутверждения одного сознания против другого. Это провоцирует яростную динамику, которая, конечно, повторяется на всех уровнях истории.~~~Schon im Denken geht es ja um Machtfragen, um Schlachten. Eines der genialsten Kapitel in der "Phänomenologie" ist ja das über Herr und Knecht. Da geht es nicht um Klassenkampf, sondern um Diskursbewegungen: Wenn zwei Bewusstseine sich treffen, gibt es unterschwellig immer einen Überlebenskampf. Das Bewusstsein A fühlt sich durch das Auftreten eines Bewusstseins B substantiell gefährdet. Jetzt schildert er diesen Kampf der Selbstbehauptung des Bewusstseins gegenüber dem fremden Bewusstsein. Es ist eine furiose Dynamik, die da losgetreten wird, die sich dann auf allen Ebenen der Geschichte natürlich wiederholt.[/bilingbox]
Рюдигер Сафрански
Der Spiegel, Гегель одержал победу, 02.04.2007[bilingbox]Гегель — великий исследователь логики жертвы, стремящийся дойти до абсолютного результата. Наверное, не будет преувеличением сказать, что в этом желании получить конечный результат есть некий тоталитарный мотив.~~~Hegel ist in der Tat der große Logiker des Opfers, weil er auf das absolute Resultat hinaus will. Man darf wohl sagen, in diesem Streben nach dem Endergebnis verbirgt sich ein totalitäres Motiv.[/bilingbox]
Петер Слотердайк
Der Spiegel, Гегель одержал победу, 02.04.2007[bilingbox]В студенческие годы Гегель, как и большинство его сокурсников, с восторгом воспринимал революцию. Но впоследствии он беспощадно разобрал процесс деградации идеалов революции до убийственного и саморазрушительного безумия: свобода обернулась разрушением всех общественных устоев, равенство — смертельным эгалитаризмом. Гегель чтил Наполеона за то, что он положил этому конец и в то же время — благодаря Гражданскому кодексу — преобразовал многие революционные требования в устойчивые правовые нормы. Интересно, что, по словам Гегеля, именно опыт подчинения хозяину учит раба становиться хозяином своих страстей. Только так раб становится по-настоящему свободным, то есть достигшим самоопределения. Не подчиняясь разуму, человек является лишь рабом своих страстей. У Гегеля это представлено не в виде монолитного чудовища, поглощающего все индивидуальное и частное. Напротив: Гегель мыслит целое как единство в различии. Тот, кто входит с другими в социальные связи, становясь частью «мы», не теряет при этом себя в безымянной массе.~~~Hegel war als Student von der Revolution begeistert — wie die allermeisten seiner Kommilitonen. Später hat er aber schonungslos aufgearbeitet, wie die Ideale der Revolution in einen mörderischen und selbstzerstörerischen Wahnentartet sind: Freiheit entpuppte sich als Zerstörung alles gesellschaftlich Etablierten, Gleichheit als tödliche Gleichmacherei. Hegel verehrte Napoleon, weil er diesem Treiben ein Ende gemacht und zugleich mit dem Code civil viele revolutionäre Forderungen in stabiles Recht überführt hatte. Interessanterweise ist es nach Hegel gerade die Erfahrung der Unterordnung unter einen Herrn, durch die der Knecht lernt, selbst Herr über die eigenen Leidenschaften zu werden. Erst dadurch wird der Knecht wirklich frei, also selbstbestimmt. Ohne Unterordnung unter die Vernunft ist man nur Sklave seiner Leidenschaften.
Das Ganze ist bei Hegel kein monolithisches Ungetüm, das alles Individuelle und Besondere verschluckt. Im Gegenteil: Hegel denkt das Ganze als Einheit in Differenz. Wer mit anderen eine soziale Verbindung eingeht und dadurch Teil eines Wir ist, verliert sich doch dadurch auch nicht wie in einer anonymen Masse.[/bilingbox]
Себастиан Острич, философ, профессор Штуттгартского университете, автор книги «Гегель. Философ мира» (Hegel. Der Weltphilosoph, 2020)
Stuttgarter Zeitung, Рассудок разделяет, разум соединяет, 19.08.20203. «Тайна счастья заключается в способности выходить из круга своего “Я”», писал Гегель. А как же личные границы, идентичность, индивидуальность? Они не нужны?
[bilingbox]В начале отношений Гегель написал своей невесте критическое любовное письмо — на такое правда способны только философы. Там очень многое проясняется: например, в одном из писем Мари проводила различие между его любовью к ней и своей любовью к нему — тут ему приходится исправлять и ставить все на свои места. В ответном письме он говорит: неверно, дорогая моя, на самом деле есть только наша любовь, а мои и твои чувства — лишь ее полюса.~~~In der Anfangszeit ihrer Beziehung schrieb Hegel seiner Braut einen kritischen Liebesbrief — zu solchen Dingen sind wirklich nur Philosophen fähig. Der Vorgang ist extrem erhellend: Marie hatte in einem ihrer Briefe einen Unterschied gemacht zwischen seiner Liebe zu ihr und ihrer Liebe zu ihm. Da musste er zum Rotstift greifen und die Dinge richtigstellen: Falsch, meine Teure, schrieb er zurück, es gibt in Wahrheit nur unsere Liebe, von der meine und deine Gefühle jeweils nur Pole sind.[/bilingbox]
Петер Слотердайк
Der Spiegel, Гегель одержал победу, 02.04.2007[bilingbox]Гегель проводит различие между рассудком и разумом. Рассудок различает, разделяет и сортирует. Для этих целей можно использовать и машины. Разум, в свою очередь, соединяет, по-новому объединяет то, что было разделено, синтезирует.~~~Hegel unterscheidet zwischen Verstand und Vernunft. Der Verstand unterscheidet, trennt und sortiert. Dazu könnenwir auch Maschinen verwenden. Die Vernunft hingegen verbindet, führt Getrenntes auf neue Weise zusammen,synthetisiert.[/bilingbox]
Себастиан Острич
Stuttgarter Zeitung, Рассудок разделяет, разум соединяет, 19.08.2020[bilingbox]Если задать вопрос, как возникает субъект, то мы увидим, что каждый субъект развивается из некой зависимости, из постоянной борьбы за дифференциацию. Невозможно с самого начала сразу твердо стоять на ногах; невозможно существовать без чужой помощи, и, конечно, не обойтись без той социальной и экономической структуры, на которой эта помощь основывается. Каждый субъект развивается в самостоятельное мыслящее и говорящее существо, претерпевая некое формирование, — и это неразрывно связано с зависимостью. Иногда эта зависимость вполне желанна, но иногда она бывает психологически невыносима. То есть зависимость полна амбивалентности. Границы, которые мы проводим, чтобы отличить себя от других, на первый взгляд, кажутся необходимыми для выживания. Но те, кого мы исключаем, — это и те, от кого мы — в их отсутствие — зависим при конструировании того, что называем своей идентичностью. Однако за пределами идентичности есть и возможность взаимного преобразования — преобразования, принимающего враждебность, задачу перевода и возможность трансформирующего и живительного взаимного признания. Закрытая граница определяет людей в пределах этой границы через тех, кто остался снаружи. Только через контакт с неожиданным, пугающим и многообещающим мы осознаем — и хочется надеяться, не слишком поздно — те связи, которые без нашего ведома бросают нам вызов и делают нас по-настоящему живыми.~~~Wenn wir uns fragen, wie ein Subjekt wird, dann sehen wir, dass sich jedes Subjekt aus einer Abhängigkeit heraus entwickelt, aus einem anhaltenden Kampf um Differenzierung. Man kann nicht von Anfang an auf eigenen Beinen stehen; man kann nicht ohne die Hilfe anderer existieren, sicher auch nicht ohne das soziale und ökonomische Netzwerk, auf das die Pflegeperson baut. Jedes Subjekt entwickelt sich zu einem eigenständigen denkenden und sprechenden Wesen kraft einer Formation, die unauflösbar mit Abhängigkeit verbunden ist. Manchmal besitzt diese Abhängigkeit durchaus lustvolle Qualität, doch manchmal ist sie psychisch nicht zu ertragen. Abhängigkeit steckt also voller Ambivalenz.
Die Grenzen, die wir ziehen, um uns von anderen zu unterscheiden, scheinen zunächst überlebensnotwendig zu sein. Doch diejenigen, die wir ausschließen, sind auch die, von denen wir – in ihrer Abwesenheit – abhängen, um das zu konstruieren, was wir unsere Identität nennen. Jenseits der Identität aber liegt die Chance der gegenseitigen Verwandlung – einer Verwandlung, die Feindseligkeit, die Aufgabe der Übersetzung und die Möglichkeit einer transformierenden und belebenden wechselseitigen Anerkennung akzeptiert. Die geschlossene Grenze definiert die Menschen innerhalb der Grenze durch die, die zurückgewiesen wurden. Nur durch den Kontakt mit dem, was unerwartet, furchteinflößend und verheißungsvoll ist, erkennen wir – hoffentlich nicht zu spät – die Bindungen, die uns, ohne dass wir es wüssten, fordern und wahrhaft lebendig sein lassen.[/bilingbox]
Джудит Батлер
Die Zeit, Зачем сегодня читать Гегеля?, 12.02.2020
Редакция декодераЧитайте также
«Мы здесь власть!»: Протест как политика
-
Как вывести экономику из «коронакризиса»?
Как малому и среднему бизнесу выжить в условиях пандемии и глобального карантина? Это трудная задача не только в России, но и в Германии. Многие отрасли экономики перешли на чрезвычайное положение: «Германия и немецкая экономика не переживали ничего подобного со времен Второй мировой войны», — заявил высокопоставленный представитель правительства в интервью газете DIE WELT.
Еще в начале карантина, весной 2020 года, правительство Германии начало выплачивать пособия частным предпринимателям: владельцам небольших магазинов, салонов красоты, кафе и других бизнесов, вынужденных закрыться на многие недели. Для фирм, в которых не более 10 работников, размер компенсации составил до 15 тысяч евро. Индивидуальные предприниматели, в том числе занятые в сфере культуры и искусства — музыканты, художники, переводчики, фотографы, — тоже получили одноразовые пособия размером до 9 тысяч евро на три месяца (это может быть даже больше, чем человек заработал бы в обычных условиях). Деньги предназначены в первую очередь для оплаты аренды помещений, взятого в лизинг оборудования и кредитов.
К спасению любимых кафе, парикмахерских, фотомастерских и клубов подключилось не только государство, но и обычные люди: весна 2020 года стала в Германии расцветом краудфандинговых платформ. Специальные компенсации были выплачены и работникам, вынужденным перейти на неполную форму занятости. Наконец, отдельные разовые пособия получили семьи с несовершеннолетними детьми: по 300 евро на ребенка.
Компенсации — это одна из попыток правительства Германии отреагировать на масштабный структурный шок, который пережила экономика. В чем его суть — и как его преодолевать, — спорят политики и эксперты.
Нынешний кризис, по единодушному мнению экспертов, отличает двойной шок — спроса и предложения. Это значит, что, с одной стороны, предприятия больше не могут вести свою обычную деятельность (резко снизилась доступность рабочей силы, в некоторых отраслях выросли производственные издержки), а потребители, с другой, перестают закупать товары и пользоваться услугами. В итоге экономика просто останавливается.
Чтобы смягчить последствия экономического кризиса, правительство Германии приняло пакет стимулирующих мер на общую сумму 130 миллиардов евро — это больше трети всех расходов бюджета страны в 2020 году. На это и другие меры государственной помощи министерство финансов намерено взять кредиты на сумму 218,5 миллиарда евро — это самый высокий уровень нового долга за всю историю республики. Заемные средства пойдут на создание фонда спасения экономики, который поможет уберечь предприятия от банкротства и сохранит рабочие места. Из 130 миллиардов евро в 20 обойдется снижение НДС — главного из косвенных налогов. Цель — снизить цены и стимулировать потребительский спрос. Дешевле должны стать все товары длительного пользования вроде бытовой техники и компьютеров.
Все вместе подчинено задаче — снова запустить экономический механизм: чтобы предприятия снова производили, а потребители покупали их продукцию. Потраченные на это деньги должны конвертироваться в новые товары и инфраструктуру и вернуться государству в виде налогов. Но это теоретический расчет. На практике вложенные средства могут почти бесконечно обращаться на рынке, будучи ничем реально не обеспечены, — до тех пор, пока пузырь не лопнет.
Именно поэтому в Германии разгорелся горячий спор о рекордном уровне долгов: некоторые экономисты даже опасаются, что дело закончится построением социализма. Другие считают, что стимулирующие меры помогут только самым богатым.
Чем недовольны либералы
После введения новых стимулирующих мер долг Германии будет в пять раз выше, чем во время финансового кризиса 2008–2009 годов. Между тем уже тогда аналогичные способы оживления экономики подверглись жесткой критике, особенно в либеральных экономических кругах. С точки зрения либералов, к нему привело то, что политики тушили пожар предыдущего кризиса (краха доткомов в марте 2000-х) керосином. Стимулируя экономику, власти пробудили «алчность капитала» — всеобщее использование новых финансовых инструментов. Финансисты трансформировали их в кредиты и ценные бумаги, «секьюритизировали», переупаковали и торговали ими по всему миру. Согласно этой логике, государственные интервенции нарушают правила рынка и в итоге ставят финансовую систему на грань краха.
Кроме того, либеральные экономисты считают, что новые государственные заимствования сами по себе — проблема. С их точки зрения, чем ниже госдолг, тем справедливее отношения между поколениями: если проценты по выплате будут расти — значит, государству придется сокращать бюджетные расходы, и тогда за решение сегодняшних сиюминутных проблем расплачиваться придется детям и внукам.
Бесплатный сыр?
В прежние времена так называемый «черный ноль» — баланс расходов и доходов в бюджетной системе государства — был священной коровой германской фискальной политики. Расставшись с ним, политики сделали госдолг рекордным. Журналист ежедневной деловой газеты Handelsblatt Мартин Грайве так комментирует этот шаг:
[bilingbox]То, что на чрезвычайную ситуацию федеральное правительство реагирует чрезвычайными мерами, само по себе не ошибка. В условиях такого кризиса государство должно использовать всю свободу действий, чтобы ущерб, наносимый отдельным гражданам, был минимальным. Сама кризисная политика не столь опасна. А вот фискальная политика в послекризисный период, для которой ряд политических деятелей и экономистов уже сегодня готовят почву, может стать большой опасностью.
Умеренность в расходах больше не является элементом искусства госуправления. Вера в постоянство низких процентных ставок привела к тому, что для бережливости настал «конец истории». В этой картине мира бюджетные ограничения больше не имеют силы, долги можно делать безопасно, потому что они ничего не стоят. Звучит заманчиво, но верить в это опасно. История экономики учит нас, что все может быстро измениться. А для экономистов не секрет, что бесплатного сыра не бывает.~~~Dass die Bundesregierung in diesen Ausnahmezeiten mit Ausnahmehilfspaketen reagiert, ist für sich genommen nicht falsch. In einer Krise wie dieser sollte ein Staat all seinen Spielraum nutzen, um den Schaden für den einzelnen Bürger gering zu halten. Nicht die aktuelle Krisenpolitik ist die Gefahr. Sondern die Art von Schuldenpolitik, die auf Corona folgen könnte und für die manche Politiker und Ökonomen derzeit den Boden bereiten.
Mäßigung bei den Ausgaben ist kein Bestandteil deutscher Staatskunst mehr. In dem Glauben, die Zinsen bleiben noch lange niedrig, ist Sparsamkeit am „Ende der Geschichte“ angekommen. Budgetrestriktionen sind in dieser Welt außer Kraft gesetzt, Schulden können bedenkenlos gemacht werden, weil sie umsonst zu haben sind. Das klingt verheißungsvoll, nur sollte man dem keinen Glauben schenken. Die Wirtschaftsgeschichte lehrt, wie schnell es anders kommen kann. Die Wirtschaftswissenschaft lehrt, dass es so etwas wie einen „free lunch“ nicht gibt.[/bilingbox]Мартин Грайве, Хорошие долги, плохие долги: возвращение вульгарного кейнсианства, oпубликовано 18.06.2020
Социализм у ворот?
Многие эксперты полагают, что отказ от политики жесткой экономии в пользу увеличения госрасходов — это переход от неолиберализма к скрытому социализму, при котором государство становится ключевым экономическим игроком. Марк Байзе, руководитель отдела экономики Süddeutsche Zeitung, придерживается либеральных экономических взглядов и тем не менее призывает к другим оценкам:
[bilingbox]Социальное государство всеобщего благоденствия в Германии разрасталось со времен Гельмута Коля, даже, пожалуй, уже при Вилли Брандте и уж точно при Ангеле Меркель — статистика красноречива. В то же время, и это тоже ясно, происходили приватизация и дерегулирование — но не как часть общей концепции, а, скорее, произвольно, всякий раз в результате успеха той или иной группы интересов. Лучшим примером тому стало смягчение банковского регулирования (при канцлере Герхарде Шредере), которое в итоге способствовало наступлению большого финансового кризиса. ~~~Seit Kanzler Helmut Kohl, ach was, schon seit Willy Brandt, und später maßgeblich unter Angela Merkel ist der Sozialstaat in Deutschland ausgebaut worden, das zeigt ja die Statistik. Zugleich hat es, ebenfalls unbestreitbar, Privatisierung und Deregulierung gegeben — aber, und jetzt kommt es: nicht als Teil eines Konzepts, sondern eher willkürlich, immer dann, wenn sich mal wieder eine Interessengruppe durchgesetzt hat. Bestes Beispiel sind Lockerungen in der Bankenregulierung (unter Kanzler Gerhard Schröder), die am Ende mit zur großen Finanzkrise geführt haben.[/bilingbox]
Марк Байзе, Возврат к социализму?, oпубликовано 13.06.2020
Финансовый кризис 2008–2009 годов заставил сторонников неолиберальной экономической политики, считающей приоритетом стимулирование предложения через снижение налогов и сокращение госрегулирования, повсюду перейти в глухую оборону. А консервативная парижская газета Le Figaro присвоила теоретику экономического роста Джону Мейнарду Кейнсу звание «Человека года» в 2009 году, назвав британского экономиста, умершего в 1946-м, «самым живым экономистом мира». Неудивительно, что либеральные экономисты, с их критикой стимулирования спроса (через различные формы поддержки общества), с огромным трудом находили себе аудиторию в западноевропейских СМИ.
В 2020 году классические инструменты стимулирования спроса критикуют уже сами кейнсианцы. В их числе — Себастиан Дуллиен, научный директор Института по макроэкономике и исследованию экономических циклов (IMK) Фонда Ганса Беклера. В интервью газете taz экономист выступает прежде всего против снижения налога на добавленную стоимость (НДС).
[bilingbox]«К сожалению, в краткосрочной перспективе увеличить потребление таким образом не удастся […] Этот «ключевой элемент пакета» будет стоить очень дорого, а польза от него сомнительна. Снижение НДС на 2-3 процентных пункта во втором полугодии обойдется в 20 миллиардов евро. Но потребители вряд ли получат от него какую-либо выгоду. Большая часть денег останется у компаний и не будет стимулировать потребление».~~~Es wird leider nicht gelingen, den Konsum kurzfristig anzukurbeln. […] Dieses „Herzstück des Pakets“ ist sehr teuer und ein bisschen fragwürdig. Es kostet 20 Milliarden Euro, die Mehrwertsteuer im zweiten Halbjahr um 2 bis 3 Prozentpunkte zu senken. Aber bei den Kunden dürfte davon wenig ankommen. Das meiste Geld wird bei den Unternehmen hängen bleiben und den Konsum nicht beleben.[/bilingbox]
Ульрике Херманн, «Не хватает большого бума», oпубликовано 05.06.2020
Немцы экономят
Станут ли немцы тратить активнее, зависит от важного индикатора — состояния частных домохозяйств. В конце 2019 года их активы составляли рекордную сумму — около 6458 миллиардов евро. А в 2020 году, согласно недавно проведенному исследованию, увеличатся даже больше, несмотря на ожидаемое падение доходов в результате кризиса. Проблема в том, что доля сбережений в доходах вырастет с 10,9% в 2019 году до 11,9%. Проще говоря, немцы будут экономить больше, а тратить меньше. И попытка федерального правительства увеличить потребление за счет снижения ставки НДС рискует оказаться провальной. Вот как Петер Бофингер — вероятно, самый известный кейнсианец Германии — комментирует эту ситуацию в журнале деловых кругов Capital:
[bilingbox]Особенность этой рецессии в том, что она ударяет по внутреннему спросу. Классические рецессии генерируются в сфере экспорта, инвестиций или жилищного строительства, но не в сфере частного потребления. Тем не менее меры, предпринятые правительством Германии, очень способствуют тому, чтобы к концу года частное потребление вновь стабилизировалось. Однако я не уверен в том, что покупательское настроение потребителей к тому времени снова достигнет докризисного уровня. Ведь пока одни боятся ходить по магазинам в маске, другие боятся потерять работу — и ни то, ни другое не стимулирует потребление. ~~~Das Besondere an dieser Rezession ist, dass sie die Binnennachfrage trifft. Klassische Rezessionen kommen aus dem Export, aus Investitionen oder dem Wohnungsbau, aber nicht aus dem privaten Verbrauch. Mit den Maßnahmen der Bundesregierung ist aber ein wichtiger Beitrag geleistet, dass sich der private Verbrauch bis zum Jahresende wieder stabilisiert. Dass die Kauflaune der Konsumenten bis dahin wieder das Vorkrisen-Niveau erreicht, würde ich aber bezweifeln. Denn ein Teil der Leute ist ängstlich mit der Maske einzukaufen und ein anderer sorgt sich um die eigenen Arbeitsplätze, was die Konsumfreude auch nicht gerade anregt.[/bilingbox]
Кристиане Кредер, «Правительство вело себя именно так, как это было необходимо», oпубликовано 06.06.2020
Редакция декодера
Читайте также
Обзор дискуссий № 4: Что опаснее — коронавирус или «коронакризис»?
«Ученые считают закрытие границ бессмысленным»
Бистро #4: Пандемия в разных обществах
Бистро #5: Карантин и права человека
Обзор дискуссий № 5: Ослабление карантинных мер – жизнь или кошелек?
