Социальное и культурное сопротивление в Беларуси — темы, на которых в прежние годы часто фокусировался фотограф Евгений Отцецкий. Так появился фотопроект “Messed up”, в котором он показал жизнь музыкантов одноименной хардкор-панк-группы из Гродно, за что был удостоен наград на международных конкурсах.
Евгений получил известность у широкой аудитории, когда в своих снимках рассказал о создании знаменитой Площади перемен в Минске во время протестов 2020 года.
Сейчас Евгений и его жена Юлия живут во Львове. В Украине, где только что прошла его первая выставка, фотограф фиксирует то, как агрессивное вторжение России влияет на жизнь людей — украинцев и живущих в стране беларусов.
Мы поговорили с Евгением о его работе и жизни в Украине, а также сделали подборку его фотографий.
— Сейчас вы живете во Львове. Как вы сюда переехали?
— Летом 2021 года к Юле, моей жене, пришли с обыском из КГБ. После событий 2020 года в Беларуси у нас не осталось никаких иллюзий по поводу справедливого правосудия. Это был сигнал. Так вместе с двумя кошками мы оказались в Киеве. А через полгода началась война. Признаюсь, я слабо верил, что такое возможно. Мы еще два дня думали, оставались в городе. Но после ночи, которую провели в офисе юлиной компании, когда слышали автоматные очереди и, судя по всему, танковые выстрелы, приняли решение двигаться дальше. Чудом найдя автобус, оказались во Львове, где нас приняла наша подруга Алина.
— На первые три месяца ее квартира стала нашим домом. Благодаря Алине мы познакомились с другими беларусами Львова. Общая беда сплотила нас, со многими из них мы теперь дружим.
— Многие беларусы бежали в Украину из-за репрессий, а после полномасштабного вторжения России переехали в другие страны. Почему вы остались?
Изначально мы хотели уехать в Польшу. Но в первые недели на львовском вокзале был настоящий ад, попасть на поезд было нереально. Мы решили подождать, а через пару недель уже привыкли к городу. Стало интересно, что происходит.
Я достал камеру и начал снимать. Я ощутил, что у Украины есть шанс выстоять. Мне захотелось в этот момент быть рядом с украинцами. Как автор я фиксировал происходящее, а как человек — как мог, помогал стране. Для нас, беларусов, очень важно видеть и чувствовать, что существует справедливость, что террор можно побороть. Я остался здесь, чтобы впитать этот опыт. Сегодня моя вера в хороший исход сильна как никогда.
— Над каким проектом вы сейчас работаете?
— С 2020 года меня не покидает ощущение, что мы живем в момент исторического слома, а Беларусь и Украина находятся в его эпицентре. Как фотографу-документалисту мне важно фиксировать это время.
В проекте сразу несколько линий. Первая — про социальные процессы в украинском обществе. Для меня это новая культура, к тому же сразу в момент сильного испытания, поэтому я направил объектив камеры в сторону социальных реакций.
Параллельно я фиксировал наш быт. Это была дневниковая фотография на маленькую пленочную камеру. Жизнь на войне — это не только взрывы, страх и борьба. Люди на войне сплачиваются, становятся ближе друг другу.
Третьей линией стали черно-белые портреты моих друзей. В основном это беларусы, которые, как и я, приняли решение во время войны остаться в Украине.
— Беларусь считают соагрессором в этой войне. Это как-то сказывается на вашей жизни в Украине?
— За все 15 месяцев после начала полномасштабного вторжения России в Украину я лишь пару раз встречал агрессию к беларусам по национальному признаку. Думаю, большинству людей понятно, что раз мы тут остались — для этого есть веские причины. Все мы помогаем Украине как можем: делом, информацией, деньгами. Мы делали окопные свечи, плели маскировочные сетки, волонтерили на вокзале. Я не раз продавал свои работы на благотворительных аукционах, цель которых — поддержка Украины.
Отдельно хочу отметить работу нашей подруги Тани Гацуры-Яворской. Сейчас она проводит уже второй сбор на VAC-аппараты для заживления ран, а также строит реабилитационный центр для воюющих против российской агрессии солдат. В ноябре 2022 года Таня организовала беларуско-украинский кинофестиваль «На мяжы», благодаря которому украинские зрители больше узнали про Беларусь, а беларуские — про Украину.
— Какой художественный подход вы сейчас используете в работе?
— Когда я снимал социальные реакции, я максимально увеличивал дистанцию. Фокусировался на явлении, а не на человеке. Я рассматривал процессы, а не частный героизм.
Когда ты далеко от войны, то часто ее образ формируется картинками с передовой, из зоны активных боевых действий. Но жизнь идет везде. Вся страна в каждом ее уголке реагирует на российскую агрессию. Мне важно было показать, что жизнь на войне — это, в первую очередь, именно жизнь, тут присутствуют все ее проявления: и горе, и радость, и борьба.
Иногда кажется, что ничего не происходит, но, выходя на улицу, ты не можешь не понимать, в каком положении сейчас страна. Билборды, реклама, радио, ТВ — про войну; люди в военной форме, защитные «ежи», заложенные мешками окна — все это присутствует сейчас в пейзаже любого украинского города. И все это, безусловно, накладывает отпечаток на людей. При этом мы веселимся, отдыхаем, путешествуем. Это ощущение я и хотел отразить в своем проекте.
— Строите ли вы планы на будущее?
— В Минске у меня была школа фотографии ФШ1. Кроме обучения, мы занимались построением сообщества — нам было важно поддерживать молодых авторов. Мы делали кинопросмотры, предоставляли авторам трибуну, приглашали опытных фотографов на артист-токи, организовывали вечеринки. Я бы хотел возобновить эту практику.
К сожалению, после 2020 года сообщество разбросано по разным странам. Большая часть людей либо осталась в Минске, либо оказалась в Варшаве. Я бы хотел восстановить контакты — было бы классно, если бы люди опять начали видеться и заниматься творчеством. Для тех, кто остался на родине, я хочу организовывать онлайн-мероприятия, но самое важное — это живые встречи. Мы уже провели одну такую встречу в Варшаве, это было очень тепло и жизнеутверждающе.
Сергей Брушко (1958–2000) был одним из самых известных фотожурналистов Беларуси. В своих работах он не только задокументировал потрясения эпохи перестройки и гласности. Он сохранил в них дух того времени, собрав на своих снимках характеры, судьбы и истории — истории о страданиях, страхе, независимости, надежде и силе новой жизни.
Николай Халезин, ставший позже основателем Беларуского свободного театра, работал в те годы с Сергеем Брушко как редактор. «В каждой его работе была законченная история, на каждом портрете — личность, на каждой фотографии — целая эпоха. Это не пафос. Такова была наша судьба — жить в переломный момент, когда все имеет значение», — говорит он.
Сергей Брушко повлиял не только на белaрускую фотожурналистику, но и на жизненный выбор своего сына. Дмитрий Брушко стал фотографом и фоторедактором. Для него очень важно, что работа отца не была забыта.
Дмитрий составил книгу фотографий Сергея Брушко. Мы публикуем из нее некоторые снимки, а также интервью с Дмитрием о работе отца, борьбе белaрусов за независимость и о временах, которые меняют все.
dekoder: Книга, которую вы составили из фоторабот отца, называется «Змена». Почему?
Дмитрий Брушко: Во-первых, Змена — это дань уважения белaрускоязычной газете Чырвоная Змена, прогрессивной и либеральной редакции времен перестройки. Там отец работал в годы, о которых идет речь в книге. И хотя в народе газету называли Чырвонка, в контексте эпохи слово Змена все же важнее для рассказа о годах, которые подарили Беларуси независимость.
Во-вторых, Зменa переводится как «смена, изменение» и подразумевает состояние перемен, которое наступило в конце 1980-х – начале 1990-х в Беларуси. Шли процессы смены государственного строя, смены поколений в управлении страной, смены экономического строя; страна стала открытой для Запада. Тот период можно назвать переломной эпохой, когда цикл истории Беларуси вышел на совершенно новый виток.
Как возникла идея создания этой книги?
Года с 2017-го пролукашенковские пропагандисты начали убеждать людей через госСМИ, что независимая Беларусь появилась в 1994 году на обломках СССР. Никто не говорил о причинах развала империи и о том, что независимость страна обрела в 1991 году. Власти пытаются вычеркнуть любые воспоминания, не связанные с правлением Лукашенко. Я попытался найти книги или проекты, которые могут рассказать о 1988–1994 годах в Беларуси, и не нашел. Были какие-то отрывки, перепечатки старых газет, пара культурных проектов, но с их помощью нельзя было составить общее впечатление. И тогда я решил сделать фотокнигу, состоящую не из фотографий с хорошей композицией или прекрасным светом … Это фотокнига про эпоху появления совершенно новой страны, которую в своих фотографиях задокументировал отец. Мне хотелось, чтобы язык повествования был максимально приближен к газетному, так как газета тогда была самым доступным способом получения информации. Поэтому в дизайн книги включено много элементов газетной верстки, а вместо текстов с пояснениями я решил разместить серию интервью-воспоминаний о событиях и духе той эпохи. Даже оттенок для страниц книги подбирали такой, чтобы он был ближе к теплому оттенку газетной бумаги.
Как ваш отец стал фотодокументалистом времени, которое было переломным для Беларуси?
Отец закончил школу с отличием и хотел стать геологом. Но ему не хватило одного балла для поступления в университет, и он решил пойти в училище на фотографа. Позже устроился на работу в газету в Солигорске, но ему очень хотелось попасть в большое издание, и он рассылал свои фотографии по редакциям общереспубликанских газет БССР. Его заметили и пригласили на работу в Чырвоную Змену в Минск. Но столица была закрытым городом, работать там можно было либо жителю города, либо по разрешению комсомольской организации. Отцу пришлось давать взятку, чтобы его прописали в Минске. Так он устроился на работу фотокорреспондентом. Он начинал работать во времена перестройки и гласности, но говорить о свободе слова было слишком рано. Все издания находились в государственной собственности и подвергались цензуре. Нельзя было просто принести материал о проблемах с жильем у рабочих или о нехватке обуви в магазинах. Такие материалы приходилось согласовывать в органах коммунистической партии, и не всегда это удавалось. Иногда из-за самой идеологически выверенной темы можно было получить выговор от партийных начальников. Я помню, как отца вызывали на беседу с чиновниками за фотографию с празднования дня Победы 9 мая, на которой ветеран войны с орденами пил пиво. Тот снимок не подходил под образ победителя, который создавался государственной пропагандой.
Ваш отец много фотографировал последствия Чернобыля, уделяя внимание людям, их переживаниям. Это было новаторством?
У папы был логический склад ума, и он прекрасно понимал уровень трагедии, затронувшей республику. Для него это была не техногенная катастрофа, а человеческая драма. Значительную часть жизни он прожил в деревне и неплохо знал психологию сельского человека, а в Беларуси в первую очередь пострадали именно деревни с их жителями. Так сошлись звезды, что в ту эпоху он понял, что его призвание — фотография. Он понимал трагедию людей, и у него была возможность снимать, так как в кармане было удостоверение фотокорреспондента СССР. Как последователь гуманистической фотографии, он просто не мог не работать над этой темой.
Приветствовал ли ваш отец независимость Беларуси?
Конечно, у него было свое мнение о событиях, которые он фотографировал. Он был сторонником независимости Беларуси и считал, что только граждане своей собственной страны могут сделать ее процветающей. Может, такая точка зрения и кажется немного наивной, но между романтизмом и прагматизмом он выбирал первое. На президентских выборах в 1994 году он голосовал за Станислава Шушкевича, считал, что у руля страны должен стоять умный и порядочный человек. Он не дожил до следующих президентских выборов, но был уверен, что Лукашенко или проиграет, или уйдет после второго срока. Реальность показала, что жажда власти не знает границ.
Вдохновлял ли вас пример отца, когда вы сами фотографировали борьбу белaрусов за свою свободу?
Папины фотографии были для меня учебником истории, в котором не было пропаганды. В архивах находятся не только лучшие фотографии, но и рабочий материал, по которому можно понять, что же на самом деле происходило во время перестройки и в первые годы независимости. По сути, архив формировал меня не только как фотографа, но и как человека. Фотографии не дают ответов, что хорошо, а что плохо, но заставляют задавать вопросы и искать ответы внутри себя.
Вы фотографировали переломные времена в Беларуси, протесты 2020 года. Чему вы научились у отца?
Я помню два папиных правила, которых стараюсь придерживаться. Первое: во время работы голова должна быть холодная, а сердце горячим, и ни в коем случае не наоборот. Это правило помогало выжить в самых сложных ситуациях 2020 года. Когда надо было не только снять драматические события, происходящие вокруг, но и выйти целым с целой фототехникой с митингов, которые напоминали бои. И где, в том числе, шла охота на журналистов с камерами. И второе правило: снимай «запахи». Чтобы от фотографии пахло чувством, например свободой, или страхом, или надеждой.
