дekoder | DEKODER

Оказавшись в вынужденной эмиграции, беларуские демократические силы столкнулись со многими классическими проблемами политиков в изгнании. Это и невозможность прямо повлиять на ситуацию в стране, и растущий разрыв между собственным контекстом и жизнью большинства беларусов, и уход беларуского вопроса с мировой повестки дня. 

Но есть проблема, о которой задумываются и говорят куда реже: кризис политической идентичности. По мнению политического аналитика Артема Шрайбмана, оппозиция должна определиться, интересы какой группы общества она представляет и должна ли в принципе держаться за все более эфемерную связь с избирателем на родине. 

Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе.

© Fredrik Sandberg/TT Anna Lind-Priset/Imago

«Беларусы будущего»

Забегая вперед: разные группы в оппозиции дают разный ответ на вопрос, чье мнение она выражает, иногда претендуя на то, чтобы представлять разную аудиторию в зависимости от конкретной темы. Например, требуя проведения честных выборов, освобождения политзаключенных и прекращения репрессий, демократические силы все еще стремятся к репрезентации того большинства, которое, судя по всему, проголосовало за Тихановскую в 2020 году. 

Выступая на тему войны в Украине, демсилы пытаются говорить от имени подавляющего большинства общества, утверждая, что беларусы — в отличие, например, от россиян — настроены против войны. Но если оставаться аналитически хладнокровным, это манипулятивное позиционирование. 

Действительно, лишь незначительное число беларусов, судя по доступным опросам, хочет, чтобы беларуская армия участвовала в войне. Но и уровень поддержки России остается немалым. От трети до 40% беларусов, в зависимости от формулировки вопроса, заявляют о том, что одобряют действия российской армии в Украине и ее размещение на беларуской территории. С одной стороны, это не так много, если вспомнить об уничтожении свободы слова в Беларуси и огромном влиянии российской пропаганды. Но говорить об «антивоенном консенсусе» в такой ситуации можно только в очень узком смысле, касающемся участия беларусов в этой войне. По многим аспектам этой темы беларусы, на самом деле, расколоты, а не едины.

Если углубиться в то, как эта война, по мнению людей, должна закончиться, то демократы представляют меньшинство беларусов. Более половины респондентов в опросах на эту тему хотят заморозки конфликта прямо сейчас, на сегодняшней линии соприкосновения, а еще четверть желает победы России. Менее 15% горожан (опросы проводятся среди городского населения Беларуси) открыто заявляют, что война должна закончиться только победой Украины. И даже если ввести поправки на часто цитируемый фактор страха, однозначно проукраинские взгляды оппозиции все равно остаются в явном меньшинстве¹.

По другим позициям демократические силы тоже могут претендовать на репрезентацию не большинства беларусов, а, скорее, — лишь активного прозападного меньшинства. Сюда относятся евроинтеграция, выход из всех интеграционных союзов с Россией, предоставление статуса единственного государственного языка беларускому и, наконец, расширение санкций против Беларуси вплоть до торгового эмбарго — вероятно, самой непопулярной из всех перечисленных идей.

Порой кажется, что по некоторым из этих вопросов оппозиция не то, чтобы сознательно выбирает непопулярные в обществе взгляды, а, скорее, берет на себя историческую миссию: заявить какую-то стратегическую цель сегодня, чтобы в будущем сделать ее позицией большинства беларусов. В этом проявляется амбиция представлять интересы особой группы общества — «беларусов будущего», которые «подтянутся» к позициям сегодняшнего прозападного меньшинства. 

Наконец, часть активности оппозиции явно направлена на представление диаспоры — будь то идея «паспорта новой Беларуси», строительство альтернативных государственных органов в изгнании или борьба за лучшие условия легализации беларусов на Западе. 

Фактор Запада

За всей этой сложной паутиной позиций скрывается еще один, более деликатный элемент, который не принято обсуждать вслух, — интересы западных стран, которые либо дают убежище оппозиции, либо финансируют ее работу через международные фонды. Нет убедительных доказательств, что западные акторы навязывают какие-то позиции демсилам. Но беларуские политики должны учитывать интересы своих внешних партнеров. 

Порой эти интересы входят в противоречие с запросами подавляющего большинства беларусов — например, в том, что касается мобильности. Беларусы как самые активные до пандемии получатели шенгенских виз в мире (на душу населения) хотят как можно более открытых границ с Евросоюзом. А западные соседи Беларуси, реагируя на пограничные провокации Минска и его соучастие в войне, закрывают переходы через границу и, в случае Литвы, пытаются сократить поток прибывающих беларусов даже путем отмены части автобусных рейсов.

Для демократических сил это оборачивается конфликтом интересов. Светлане Тихановской и ее соратникам приходится одновременно лоббировать более лояльное отношение к тем беларусам, которые хотят путешествовать в Евросоюз, и оправдывать то, что страны-соседки закрываются от них. Этот шпагат приводит к тому, что внутри оппозиции появляются группы, которые критикуют структуры Тихановской за недостаточную активность в борьбе с «железным занавесом» на западной границе Беларуси. Сразу несколько таких коалиций («списков») пошли на выборы в Координационный совет оппозиции 25-27 мая, обещая сделать своим приоритетом международный лоббизм в вопросе мобильности. 

Конец ситуативной коалиции

В рамках демократического строя схожие проблемы решаются выборами: силы, которые замыкаются на себе и теряют связь с массовым избирателем, проигрывают и уходят из власти. Такого механизма ротации у беларуских демсил нет. Сложно полагаться на выборы, которые можно организовать лишь за рубежом. Представители, избранные самой политизированной частью диаспоры, могут оказаться еще дальше от запроса среднего беларуса, чем сегодняшние лидеры. 

Поэтому каждая политическая структура сама выбирает конкретную аудиторию, интересы которой будет представлять. Правильность их выбора оценит история. Она знает примеры триумфального возвращения из-за рубежа политэмигрантов, которые сделали ставку на работу с активистским ядром и, казалось, потеряли связь с большинством своего народа. Однако эти примеры — скорее исключения из общего правила, которое указывает на то, что более вероятным драйвером перемен в Беларуси будут новые силы, которые появятся внутри страны в следующее окно исторической волатильности. 

Но эти дилеммы ставят и другой вопрос из области политической философии: до какой степени оппозиция в изгнании должна быть скована колебаниями общественного мнения у себя на родине? Коалиция людей, поддержавших Тихановскую в 2020 году, была во многом ситуативна. Это не был бунт конкретного общественного класса, какой-либо демографической группы или сторонников какой-то идеологии. 

Речь, скорее, шла о выплеске общественного возмущения в ответ на государственное насилие, ложь и фальсификации на выборах. У общества накопился запрос на более уважительное отношение вместе с усталостью от Лукашенко. Но это была коалиция совершенно разных людей, собранная в конкретный момент в ответ на конкретные действия режима.

Было бы наивно рассчитывать на то, что поддержку этой пестрой и ситуативной коалиции большинства беларусов можно сохранять вечно. Даже в стране с нормальной политической конкуренцией к новым выборам победителям прошлых пришлось бы пересобрать большинство заново, предлагать людям какие-то новые причины поддержать себя с учетом изменившейся повестки. 

Но в Беларуси нет и в ближайшее время не ожидается конкурентной политики, борьбы за власть через привлечение на свою сторону большинства. Это значит, что оппозиция даже технически не может собрать новую «коалицию победы». Можно занять сколь угодно популярную или даже популистскую позицию по любому вопросу, от санкций и нейтралитета до экономической политики. Но до восстановления в стране электоральной конкуренции оппозиция не сможет получить от этого выбора никаких политических плодов. У беларусов благодаря этому не появится новых возможностей для политического действия. А само окно этих возможностей не станет исторически ближе от того, что лидеры оппозиции в изгнании начнут провозглашать в своих речах более популярные тезисы. 

Потерять большинство, сохранить себя

Как бы парадоксально это ни звучало, не ясно, какие политические дивиденды получит оппозиция, если будет следовать за взглядами сегодняшнего большинства беларусов. А вот представить себе риски такого подхода для устойчивости этих структур в эмиграции, наоборот, несложно. 

Во-первых, попытка вслед за большинством беларусов быть нейтральными в российско-украинской войне, призвать к перемирию прямо сейчас или выступить против санкций подорвала бы связь оппозиции с проукраинским и проевропейским ядром демократически настроенных беларусов, у которых куда более однозначная позиция по всем этим вопросам. Именно такие люди работают в политических и гражданских организациях в изгнании, редакциях независимых СМИ и составляют диаспору, которая требует от оппозиции представления своих интересов. Иными словами, балансирование в стремлении понравиться медианному беларусу вызывало бы фрустрацию и отторжение со стороны продемократического ядра.

Во-вторых, следование за самыми популярными внутри Беларуси взглядами сделало бы невозможной эффективную международную политику демократов в ситуации войны и четкого раскола на «своих» и «чужих» в Европе. Условная Светлана Тихановская, которая требует отменить секторальные санкции, или условный Павел Латушко, который призывает к нейтралитету и немедленной заморозке войны в Украине, не смогли бы нормально общаться не только с украинскими, но и с большинством западных чиновников и дипломатов. Само их пребывание в Вильнюсе и Варшаве могло бы оказаться под вопросом. 

Вероятно, со временем наиболее органичным выбором для оппозиции в изгнании станет переход в нишу моральных авторитетов, лидеров мнений и международных адвокатов Беларуси, не связанных конъюнктурой сегодняшнего общественного мнения на родине. Это позволит им искренне отстаивать свои убеждения, интересы своих сегодняшних сторонников и диаспоры, а не притворяться, что исторически беспрецедентное большинство 2020 года все еще следует за демократическими силами во всех вопросах. Разумеется, такое более скромное позиционирование противоречит идее «правительства в изгнании», которое претендует на выражение интересов всех или большинства беларусов. Но, как минимум, это более честная позиция — по отношению и к международным собеседникам оппозиции, и к реальным сегодняшним сторонникам. 

Текст: Артем Шрайбман
Опубликован: 30.05.2024

1. Исследования оценивают занижение числа проевропейских и проукраинских ответов в диапазоне от 3 до 16 процентных пунктов.↑

Читайте также

Новая беларуская оппозиция рискует повторить путь старой

Светлана Тихановская

«Беларусы уже не те, что до 2020 года. Воспоминания уничтожить невозможно»

Лукашенко движется к тоталитаризму. Что может его остановить?

Секретная служба по спасению беларусов

За последний год движение авторитарного режима Александра Лукашенко к тоталитаризму только ускорилось: власть не видит причин останавливаться и «расползается» во все новые сферы, включая частную жизнь людей, их трудоустройство, выезд за границу, образование, историческую память. 

О том, как элементы классического тоталитаризма дополняются цифровой диктатурой новейшего времени, — и о том, что может остановить этот процесс, размышляет беларуский политический аналитик Артем Шрайбман.

Почти год назад в статье на дekoder’е мы подробно описали многочисленные признаки тоталитарного режима, которые тогда приобретал режим Александра Лукашенко. Это были не только размах и глубина репрессий, которых беларусы не видели со времен сталинизма, но и другие, менее очевидные, черты. Провластные активисты и профессиональные доносчики стали участвовать в репрессиях, указывая властям, на кого обратить внимание. Лукашенко вписал в конституцию новый неизбираемый орган, Всебеларуское народное собрание, которое стало гибридом советского Пленума ЦК КПСС и Всекитайского собрания народных представителей. В стране появилась система контроля за политической благонадежностью при найме людей на работу. Устроиться в госсектор с пометкой о нелояльности или об участии в протестах стало невозможно.

За 2023 год признаков движения к тоталитаризму стало еще больше. Этот тренд возник как реакция авторитарного организма на потрясения 2020 года, но продолжил развиваться уже по собственной логике. Механика процесса происходит в точном соответствии с оруэлловской формулой «цель власти — власть». Помещенная в пространство без ограничений, авторитарная власть не видит причин останавливаться и «расползается» в ранее не затронутые ею сферы жизни общества. Беларуское государство находит новые ниши для установления в них запретов, включая частную жизнь людей, образование их детей и историческую память, свободу их трудоустройства и перемещения. 

Цифровая диктатура и барьеры на выезд

Уже три года беларуские спецслужбы расширяют доступ к всевозможным базам персональных данных. Сразу после протестов 2020 года власти объединили информацию с камер видеонаблюдения по всей стране в единую систему, которая позволяет быстро находить нужных людей с помощью технологии распознавания лиц. В конце 2022 года спецслужбам дали право требовать постоянного доступа фактически к любым электронным базам данных. В теории этот указ Лукашенко давал силовикам возможность не по запросу, а постоянно находиться в базах данных банков и больниц, мобильных операторов, курьерских и транспортных компаний — иными словами, осуществлять полный контроль за цифровым следом каждого жителя Беларуси. В августе 2023 года Лукашенко подписал указ, по которому силовые органы получат доступ к специальной системе контроля всех банковских переводов в стране. У спецслужб будет возможность заблокировать любой платеж на срок до 10 дней при подозрении в каком-то нарушении закона. 

Также классический признак тоталитарного государства — ограничение на выезд граждан. Беларуский режим пока не дошел до системы загранпаспортов и выездных виз, которые существовали, например, в СССР. Но контролировать выезд беларусов власти стали намного тщательнее. С весны 2023 года, после громкой атаки дроном российского самолета на беларуском аэродроме «Мачулищи», силовики стали выборочно досматривать на границе телефоны людей, покидающих Беларусь и въезжающих в нее. Тех, у кого находят что-то запрещенное, арестовывают. Первыми под такой усиленный контроль попадают задержанные ранее по политическим мотивам либо люди, которые имеют какую-то связь с Украиной: частые поездки туда, украинский паспорт или ВНЖ. 

В мае 2023 года власти приняли закон, дающий КГБ право ограничивать выезд человека за рубеж «в интересах национальной безопасности» на срок до полугода. С ноября некоторым госслужащим, руководителям государственных компаний и всем силовикам можно покидать Беларусь только по согласованию с начальством.

Лукашенко за своим любимым развлечением / © President.gov.by

Переписывание памяти как часть идеологической доктрины

Год назад мы писали, что беларуский режим не завершил свое движение к тоталитаризму из-за отсутствия его ключевого компонента — мобилизационной идеологии, которая пронизывала бы все публичное пространство, образование, пропаганду. Этот вывод все еще актуален. Но отдельные компоненты полноценного идеологического фундамента все отчетливее просматриваются, как минимум, в создании официального исторического нарратива и индоктринации школьников с его помощью. 

Это смесь советского и пророссийского взгляда на историю, в котором беларуская государственность стала возможной только благодаря антизападному союзу с Москвой. Те герои беларуской истории, которые боролись с Российской Империей и которых власть чтила еще недавно, теперь объявлены врагами. Например, лидеры антироссийских восстаний XVIII–XIX веков Тадеуш Костюшко и Кастусь Калиновский. В мае 2023 года глава администрации Лукашенко Игорь Сергеенко предложил вычеркнуть этих людей из пантеона национальных героев, как и магнатов из рода Радзивиллов, при которых беларуские земли переживали культурный и экономический расцвет в составе Великого княжества Литовского в XVI–XVII веках. Сергеенко сравнил Калиновского со Степаном Бандерой — главным антигероем кремлевского исторического нарратива. 

С сентября 2023 года эти взгляды получили отражение в новых инструкциях учителям истории беларуских школ, которые разослало Министерство образования. Те литературные произведения беларуских классиков, которые восхваляют борьбу с российским империализмом, объявляются экстремистскими и попадают под запрет. Романы, которые формируют позитивный образ Калиновского, удаляются из школьной программы. Власти также изменили правила работы экскурсоводов и организации музейных экспозиций. Гидов и сотрудников музеев ждут проблемы с законом, если они будут отклоняться от официального исторического нарратива. 

Любому историческому дискурсу, написанному под политические нужды, необходим внешний враг. Для режима Лукашенко этим врагом, извечным колонизатором беларуских земель и угнетателем беларуской культуры, стала Польша. Власти сняли целый художественный фильм «На другом берегу» о страданиях жителей Западной Беларуси под властью Польши в период между Первой и Второй мировыми войнами. Осенью 2023 года этот фильм в принудительном порядке показали школьникам и студентам по всей стране. 

Человек как ресурс, чьи пожелания не важны 

Из-за демографической ямы, то есть малого числа молодых людей, входящих в трудоспособный возраст, и массового оттока специалистов за рубеж в последние годы беларуская власть столкнулась с проблемой серьезного дефицита рабочей силы, особенно в таких отраслях, как медицина. Тоталитарная логика эволюции режима диктует отношение к людям как к экономическому ресурсу, для управления которым не обязательно считаться с личными приоритетами самих граждан. 

В сентябре 2023 года Лукашенко поручил резко расширить практику обязательного распределения выпускников университетов. До сих пор в Беларуси студенты, которые получили образование за счет бюджета, обязаны были пройти распределение — то есть отработать два года там, где укажет государство. Часто молодых выпускников посылают работать в сельскую местность, чтобы решить проблему нехватки там специалистов. Отказаться от такой отработки можно, выплатив государству огромную компенсацию, превосходящую стоимость учебы. 

Теперь, по решению Лукашенко, сроки этого распределения увеличатся, а саму практику распространят на всех выпускников, вне зависимости от того, платили они за свою учебу или нет. Для молодых медиков в октябре 2023 года срок отработки увеличили до пяти лет после ординатуры. 

Другая часть борьбы с демографической проблемой — консервативный поворот в вопросах семьи, ЛГБТ и гендера. Беларуская власть, в отличие от Кремля, никогда не придавала большого значения этой теме, но теперь решила заняться и ей. В школах планируют ввести курс традиционных семейных ценностей, который разрабатывает Генпрокуратура. Она же объявила, что скоро запретит «пропаганду» ЛГБТ и идей чайлдфри. Силовики начали отслеживать и преследовать проявления «нетрадиционных» ценностей в медиапространстве — вплоть до рекламы с мужчиной в платье или блогера-певца, который носит розовую одежду. Беларуские чиновницы одна за другой призывают женщин рожать побольше детей и начинать это делать пораньше. 

Стимулы для разворота не могут быть тактическими

Вопрос о будущей траектории развития такого режима, как беларуский, не может иметь точного ответа. Персоналистские режимы сильно привязаны к судьбе своего правителя. И хотя история знает успешные случаи репликации режима при наследнике (Венесуэла, КНДР, Иран, Сирия), есть и немало обратных примеров, вроде сталинского СССР или маоистского Китая. Институциональная рамка этих режимов сохранилась и после смерти их вождей, но жестокость репрессий и тотальность государственного контроля кардинально снизились. Случай Беларуси примечателен еще и тем, насколько стабильность режима в Минске зависит от поддержки со стороны его покровителя в Москве. Война и возраст Путина привносят сюда дополнительный уровень непредсказуемости. 

При этом откат в масштабах репрессий можно представить себе и при Лукашенко у власти. Во-первых, он уже делал это в прошлом ради восстановления отношений с Западом. Сегодня освобождения политзаключенных вряд ли будет достаточно для полноценной нормализации, учитывая шлейф 2020 года, искусственно созданного миграционного кризиса на границах ЕС, принудительной посадки самолета Ryanair в 2021 году и соучастия Минска в войне. Но в случае неудовлетворительного для Москвы исхода войны в Украине или кризиса в беларуско-российских отношениях Лукашенко вполне может вновь попробовать просигнализировать о своей готовности к диалогу с Западом, в том числе, снизив уровень репрессий в стране. 

Другим путем к тому же результату может привести выход репрессий за комфортные для системы рамки. В конце 1930-х «большой террор» в СССР завершился не потому, что Сталину понадобился диалог с Западом, а потому, что партийной номенклатуре стало невыносимо жить в страхе; репрессии уничтожали слишком много «своих». Этот сценарий не закрыт для Беларуси, силовики на каком-то этапе могут выйти из-под контроля и затронуть значимые интересы гражданской бюрократии. 

Однако уровень репрессий, который можно регулировать из тактических соображений, — далеко не единственный компонент этой системы. Сталинский режим остался тоталитарной диктатурой и после «большого террора». Она сохранилась потому, что максимально отвечала психологии коммунистического вождя и была наиболее понятна для него с точки зрения управления. К сожалению, то же самое можно сказать об элементах тоталитаризма, которые воскресил Лукашенко. Ему удобно управлять именно таким государством, все более напоминающим советскую систему, в которой он вырос. 

Сложно представить себе такой стимул, который смог бы заставить Лукашенко развернуть этот процесс в обратную сторону: упразднить никем не избираемое Всебеларуское народное собрание, забрать у спецслужб полномочия по тотальной слежке за обществом, отказаться от пророссийского исторического нарратива, отменить распределение выпускников или проверку на политическую лояльность при приеме на работу. Все эти атрибуты режима, судя по всему, придется демонтировать уже следующей беларуской власти. 

Текст: Артем Шрайбман
Опубликовано: 01.12.2023

Читайте также

Возрождение тоталитаризма в отдельно взятой европейской стране

Политика зависимости и перспективы беларуской государственности

Как Лукашенко широко открыл «русскому миру» ворота в Беларусь

«Беларусы уже не те, что до 2020 года. Воспоминания уничтожить невозможно»

Издатель «неправильных» книг

Путинская Россия уже похожа на Третий рейх?