Если бы беларуский театрал перенесся на машине времени из июля 2020 года в начало 2024-го, то не узнал бы привычную сцену: исчезнувшие коллективы, запрещенные спектакли, эмигрировавшие актеры… Одним словом, пепелище, на котором оставшиеся пытаются сохранить остатки былой «роскоши».
Беларуский театральный критик Денис Мартинович рассказывает о расцвете театральной жизни во второй половине 2010-х годов — и о том, как подавление мирной революции сделало невозможной и ее тоже. Как артисты и целые труппы уехали из страны и что происходит с теми, кто остался.
Шанс конца десятых
«Был на выходных в Беларуси. <…> Не покидало ощущение, что и пять, и десять лет назад в той же Беларуси я уже слышал эти речи. <…> это значит, что ничего по сути пробить невозможно, что ни говори. <…> можно рассчитывать только на внешний рынок — как это происходит с феноменом белорусской драмы, которая, как правило, выстреливает за пределами страны. <…> Слабый контакт театр — аудитория. Отсутствие режиссерских школ и открытых площадок. Неменяющееся образование. Необходимость (и по факту невозможность) лицензирования театральной деятельности, существующей вне государственных институций, — иначе сочтут за несанкционированный митинг. В Беларуси есть почти все. Новые драматурги, новые продюсеры, новые критики, новые артисты, чуть сложнее с режиссурой. А пробить плотину бледной, унылой госполитики в области культуры им всем совершенно невозможно».
Это высказывание российский театральный критик Павел Руднев оставил в своих социальных сетях в 2015 году (авторская орфография и пунктуация сохранена — прим. дekoder’а). Оно точно отображало ситуацию, десятилетиями существовавшую в стране. Но в конце 2010-х годов в Беларуси наступила политическая оттепель, после чего дела в театре, казалось бы, тоже начали меняться.
Благодаря финансовой помощи банкира Виктора Бабарико и работе команды под руководством менеджера Анжелики Крашевской в Минске сложилась система, альтернативная государственному театру. Она включала в себя ежегодный фестиваль ТЕАРТ с зарубежной и беларуской программой, проект TheaterHD, позволивший смотреть зарубежные спектакли на экранах кинотеатров, а также независимый экспериментальный ТОК-театр. Появление такой системы давало надежду, что будет прервана порочная практика постоянного обнуления, заставлявшая каждое новое поколение беларуских театралов начинать все сначала. Как это было, например, в сталинские годы, когда власть физически уничтожала театр. Или же в постсоветские, на которые пришлось сознательное недофинансирование культуры, сочетавшееся с государственным вмешательством. Комплекс этих обстоятельств еще до 2020 года приводил к уходу из профессии или эмиграции. Театральный слой становился таким тонким, что постоянно происходил культурный разрыв с прошлым и обнуление. Но появилась надежда, что театральные двадцатые сохранят преемственность по отношению к десятым.
Но случилось обратное. События 2020 года — результаты президентских выборов и насилие после них — не смогли оставить людей театра равнодушными. Самым громким стало заявление труппы Купаловского театра, ушедшей из своих стен практически в полном составе. После этого буквально за один-два сезона беларуский театральный мир изменился до неузнаваемости.
Кто на Запад, кто — на Восток
Увольнения, черные списки, нежелание работать в новых условиях, отсутствие перспектив привело к достаточно широкой эмиграции беларуских актеров. Основных направлений оказалось два: Россия и Запад (путь в Украину неизбежно закрылся после начала полномасштабной войны).
На восток поехало меньшинство. Например, два купаловских актера: Иван Трус (перешел в питерский Александринский театр и сыграл в нем уже почти десяток ролей) и Павел Харланчук (две роли в Губернском театре Сергея Безрукова, а также активные съемки в сериалах). Режиссеры театра кукол Игорь Казаков и Александр Янушкевич успешно ставят в российских региональных коллективах как свободные художники. Анастасия Гриненко стала главным режиссером Иркутского музыкального театра и т.д.
Эмигранты, выбравшие западное направление, в большинстве своем переехали в Польшу и Литву. Вскоре они оказались на распутье.
Первый путь связан с попыткой наладить деятельность постоянных трупп. Так появились «Купаловцы», Team.theatre, «Театр Августа», продолжил ставить Свободный театр, заявили о себе и некоторые другие коллективы. До этого театралы работали преимущественно в составе стационарных государственных театров (со своим зданием, постоянной труппой; небольшим, но стабильным финансированием). Теперь же они столкнулись с реалиями проектного театра, когда актеры выбираются под конкретную задачу, а итоговый творческий проект показывается ограниченное количество раз на арендованной площадке. Жизнь в эмиграции, уменьшение аудитории, отсутствие опыта работы по новой системе — все это привело к тому, что число премьер стало резко уменьшаться. Сегодня упоминавшиеся выше труппы фактически существуют не как постоянно работающие коллективы, а как бренды, под вывеской которых объединяются те или иные актеры.
Второй путь выбрали те актеры и режиссеры, которые в индивидуальном порядке устроились либо в вышеназванные беларуские труппы, либо в зарубежные коллективы, где они работают на иностранных языках. Среди них наиболее известны режиссеры Юрий Диваков, Полина Добровольская и Микита Ильинчик.
Третий путь — уход из театра в смежные сферы. Например, звезда Купаловского и «Купаловцев» Кристина Дробыш занимается озвучкой беларуских книг для проекта «Кніжны воз».
Новые реалии театральной Беларуси
Их коллеги, которые решили остаться в Беларуси, быстро столкнулись с новой реальностью. Одним из ее проявлений стало резкое изменение театральной географии. Помимо ТОК-театра в Беларуси до 2020 года существовало большое количество частных театров, инициатив и проектов. Практически все они — и «Территория мюзикла», и Современный художественный театр, и инициатива Homo Cosmos, и проекты на площадке ОК16, появившейся благодаря Виктору Бабарико, — прекратили существование (как и государственный театр одного актера «Зніч»). Начать новые проекты теперь невозможно: чиновники не дают гастрольные удостоверения на показы.
Из «частников» сохранился лишь Камерный драматической театр (его возглавляет лояльная власти Наталья Башева); кроме того, проходят показы Семейного инклюзив-театра «i». После гибели критика Алексея Стрельникова стало известно еще и о закрытых показах-квартирниках, организацией которых он занимался.
Зарубежная продукция, которую показывают в Беларуси, представлена российскими гастролерами. Уровень может быть разным: от спектаклей Большого театра России (поставленных еще в прошлом веке, но исполненных на высоком уровне) до откровенно провинциальных развлекательных постановок. Продукцию более высокого уровня предлагают российские театры, которых приглашают на фестивали «M@rt.контакт» (Могилев) и «Белая Вежа» (Брест). Но в целом на этом разнообразие и заканчивается. За театральные хлеб и зрелища теперь отвечают исключительно беларуские государственные коллективы — как в советские времена.
Цензура, увольнения, война
Традиционно считается, что жизнь государственных театров после 2020 года кардинально изменилась. Это правда, но касается она далеко не всех. Из Горьковского ушла актриса и лидер группы Naka Анастасия Шпаковская, оттуда уволили Александра Ждановича — всеми любимого Маляваныча. Театр-студия киноактера лишилась Елены Гиренок, сыгравшей одну из главных ролей в фильме «Купала». Но в целом афиша этих коллективов — а также столичных Музыкального и Молодежного, театров в регионах — осталась прежней. Их руководство и раньше не стремилось говорить со зрителем современным театральным языком. Одно из исключений — балеты хореографа Сергея Микеля, которые идут в Музыкальном.
Жизнь других коллективов действительно изменилась в худшую сторону.
Во-первых, в театрах прошли увольнения: от точечных до массовых. Первые затронули практически каждую труппу. Среди вторых (кроме упоминавшегося Купаловского) вспомним Гродненский областной и столичный Новый драматический театры — некоторые участники обеих трупп в 2020 году присоединились к забастовке. Или Театр оперы и балета: за предыдущие два сезона примерно треть балетной труппы была уволена или ушла сама, работы лишилось четыре дирижера и т.д.
Во-вторых, расцвела цензура. Разумеется, она существовала и прежде, но была относительно мягкой. Символом нового подхода стало закрытие в Витебске спектакля «Ціль» — за фразу «Няхай жыве Фландрыя» (в 2021 году). До этого в Беларуси постановки не запрещали после премьеры как минимум 20 лет. Порка была показательной: из театра уволили директора и нескольких актеров. С того времени до публичных запретов больше не доходило — но только потому, что ни о какой самодеятельности больше нет и речи. Названия спектаклей, текст пьесы или инсценировки утверждаются заранее. Потенциальная «крамола» отстреливается на подлете.
В-третьих, государство явно сделало ставку на войну, на Россию и на классику.
В репертуаре то одного, то другого театра стали появляться постановки, посвященные Второй мировой: «А зоры тут ціхія» (Купаловский), «Альпійская балада» і «Карней» (РТБД), «Альпы. Сорок первый» (ТЮЗ), «Храни меня любимая» (Музыкальный) и т.д. Этот список будет шириться: в планах других беларуских коллективов — аналогичные спектакли. Для показа военных постановок Купаловским театром организован специальный фестиваль «Перамога».
Современных беларуских драматургов в театрах теперь практически не ставят, выбор делается в пользу русской литературы. Причем не современной, а классической. Наиболее явный пример подает Горьковский. На сезон 2023/24 заявлено пять премьер. Одна о войне, четыре — по произведениям русских писателей: Пушкина, Лермонтова, Андреева и Сологуба.
Ориентиры публично задает государство через своих доверенных лиц. «Мы увлеклись современной драматургией и забыли об огромном пласте классики», — провозглашает лояльный режиссер Виталий Котовицкий. Кроме того, беларуские театральные подмостки перестали быть местом для эксперимента (и для экспериментаторов). В отечественном театре теперь актуально исключительно традиционное прочтение произведений.
Все эти события и тенденции на корню уничтожили преемственность. Статистика подтверждает это: в марте 2020 года беларуские критики назвали лучшие спектакли за предыдущий, 2019 год; из первой десятки к моменту публикации этого текста на сцене остались только два.
Помимо разрыва преемственности театр принудительно обнулили, отсекли слой талантливых режиссеров и актеров, ввели цензуру, запретив говорить о наболевшем, после чего сказали: «Работайте». Неужели кто-то может поверить, что из этого что-то получится?
«Инстаграмный» ТЮЗ и работы Корняга
Историческую сцену Купаловского театра теперь занимает собранная фактически с миру по нитке труппа, состоящая из московских студентов, до этого не учивших беларуский язык (напомним, речь идет о старейшем национальном театре), из малоизвестных беларуских актеров и нескольких активистов-старожилов из прежнего состава.
Театр оперы и балета окончательно повернул в прошлое: ставка сделана на восстановление балетов, поставленных художественным руководителем театра Валентином Елизарьевым еще в 1970-1980-х годах («Сотворение мира», «Щелкунчик», «Дон Кихот» и т.д.). Увольнения четырех дирижеров и солистов оркестра резко снизило музыкальный уровень театра. В остальном же Оперный остался верным политике десятых годов. На сцене театра идут всего две беларуские оперы («Дзікае паляванне караля Стаха» и «Сівая легенда» по Короткевичу) и один балет («Маленький принц»). В целом же предпочтение отдано проверенной классике XIX века без каких-либо экспериментов.
Наиболее радикальные изменения произошли в ТЮЗе. Новый директор театра Вера Полякова фактически интегрировала в состав этого театра свой частный коллектив «ТриТэФормат». На постановки спектаклей приглашают исключительно московских режиссеров. Упор при этом делается на внешний эффект и яркую, «инстаграмную» картинку (вроде «Грозы», во время которой на сцену выливается чуть ли не кубометр воды) для привлечения зрителей. До прихода этой актрисы, вдовы предыдущего министра иностранных дел Владимира Макея, театр работал исключительно на беларуском языке. Полякова начала сознательно переводить его на русский. Теперь на всю страну осталось всего четыре театра (из 29), работающих исключительно на беларуском: Купаловский, Республиканский театр беларуской драматургии (РТБД), Коласовский и беларуский театр «Лялька» (последние два — из Витебска).
В большей степени наследие прошлого удалось сохранить столичному Театру кукол и РТБД. Хотя и там ситуация непростая. Прошли неизбежные увольнения, серьезно просел репертуар. В РТБД сняли ряд «неугодных» спектаклей (например, по пьесам Юлии Чернявской или Виктора Мартиновича). В «куклах» ряд «взрослых» спектаклей просто перестал попадать на афишу. От наследия Алексея Лелявского, возглавлявшего театр несколько десятилетий, практически ничего не осталось.
Оба коллектива пытаются держаться на плаву. В первую очередь эти попытки связаны с личностью режиссера Евгения Корняга — одного из немногочисленных представителей «новой волны» десятых, сохранившего возможность ставить спектакли в Беларуси. В РТБД вышли его «Пачупкі» и «Забалоцце», в Театре кукол, куда Корняг пришел на работу, — постановки для детей «Умная собачка Соня» и «Бабочки» (первый бэби-спектакль театра). Эти постановки в целом держат прежнюю планку, но новых спектаклей того же уровня в Беларуси практически нет. Это лучше всего доказывает, что шедевры или даже успешные проекты появляются скорее не благодаря, а вопреки обстоятельствам. И, к сожалению, в ближайшие годы ничего в этом отношении не поменяется.
Текст: Денис Мартинович
Опубликовано: 16.02.2024
Weitere Themen
«Беларусы уже не те, что до 2020 года. Воспоминания уничтожить невозможно»
Кто танцует «бульба-дэнс»? Беларуский шоу-бизнес после 2020 года