В 2024 году в Германии проходят сразу несколько избирательных кампаний, по итогам которых правопопулистская АдГ имеет хорошие шансы стать не просто влиятельной партией меньшинства, а победительницей. 9 июня состоятся выборы в Европейский парламент, а в сентябре — парламентские выборы в трех землях на востоке Германии: в Тюрингии, Саксонии и в Бранденбурге. И если в преддверии европейских выборов АдГ на фоне скандала с получением финансирования из России довольно заметно уступает в рейтингах ХДС, то в каждом из восточных регионов, где готовятся избирать ландтаги, популярность крайне правых выше, чем у любой другой политической силы.
Особенно сильны позиции «Альтернативы» в Тюрингии — тех же христианских демократов она обходит на десять процентных пунктов, и кажется, что мало что может помешать ей сформировать крупнейшую фракцию в земельном парламенте. Это особенно тревожит наблюдателей с учетом того, что местным отделением партии руководит, пожалуй, самый одиозный функционер АдГ — Бьорн Хёке. Прямо сейчас идет судебный процесс по подозрению в том, что в своих речах он дважды использовал лозунг нацистских штурмовиков «Все для Германии» (“Alles für Deutschland”). В симпатиях к нацизму его неоднократно обвиняли и раньше. На популярность АдГ в федеральных землях, как видно по соцопросам, не особенно влияет ни это, ни расследования о тайной встрече в Потсдаме, на которой функционеры партии выражали готовность выслать из страны миллионы людей с миграционными корнями.
Некоторые журналисты и политологи, ориентируясь на опыт западноевропейских стран, полагают, что, оказавшись у реальной власти, крайне правые смягчат свои позиции — этого требует коалиционное сотрудничество с другими партиями. Может ли АдГ в реальности демонтировать демократическую систему, как минимум, на региональном уровне, издание te.ma обсудила с политологом Ханной Бек и юристкой Юлианой Тальг. дekoder публикует перевод этого разговора.
— По всей вероятности, АдГ займет первое место на выборах в Тюрингии, но это не гарантирует, что ей удастся сформировать правительство. Насколько велика вероятность того, что Бьорн Хёке все же станет премьер-министром федеральной земли?
Юлиана Тальг (ЮТ): Во всяком случае, это не просто какие-то спекуляции. Я бы оценила такой сценарий как не очень вероятный, но вполне возможный.
— При каких обстоятельствах это все-таки может произойти?
ЮТ: Самый простой вариант — если АдГ получит абсолютное большинство. Напомню, что для этого необходимо набрать не «более 50% голосов», а получить больше 50% мест в парламенте. И в зависимости от того, сколько партий в итоге не преодолеют пятипроцентный барьер, может оказаться, что даже около 40% голосов будет достаточно для большинства. Согласно текущим опросам, показатели АдГ не так уж далеки от этой отметки. Вторым сценарием может стать коалиция. Пока что все политические партии, представленные в немецких парламентах, исключали возможность создания коалиционного правительства с АдГ, и, судя по всему, они будут придерживаться этой позиции и далее. Но вот недавно созданный «Союз ценностей» может стать необходимым коалиционным партнером для достижения парламентского большинства. Правда, их шансы на выборах оценить пока невозможно.
Ханна Бек (ХБ): Прогнозировать что-либо сложно еще и потому, что премьер-министра избирают тайным голосованием. Невозможно с уверенностью сказать, как поведут себя депутаты. Мы уже неоднократно видели, как в Тюрингии так называемый «брандмауэр» против правого экстремизма дает сильные трещины. В последнее время вновь и вновь раздаются заявления от депутатов, не исключающих сотрудничество с АдГ. Нельзя с уверенностью сказать, что в конце концов таких несогласных не наберется достаточное количество, чтобы тайным голосованием избрать Бьорна Хёке на пост премьер-министра.
— Вы неоднократно критиковали процедуру выборов премьер-министра, в том числе — за процедуру третьего тура голосования. В чем здесь заключается проблема?
ЮТ: Правила третьего тура голосования в конституции Тюрингии сформулированы очень невнятно. Там сказано только, что побеждает кандидат, набравший «наибольшее число голосов». Но что это значит? Нужно, чтобы «за» проголосовало большинство? Или достаточно, чтобы у вас было больше голосов «за», чем у других? В литературе преобладает, скорее, вторая интерпретация. То есть если в третьем туре голосования участвует только один кандидат, он может победить, получив всего один голос — даже если весь остальной парламент проголосует «против». Тогда возможен, например, следующий сценарий: расстановка сил в парламенте такая сложная, что за два тура голосования на пост премьер-министра не проходит ни один кандидат. Далее, в третьем туре голосования, например, ХДС, партия «Левые» и Союз Сары Вагенкнехт не могут договориться о едином кандидате для противостояния АдГ. В этом случае даже если кандидат АдГ получит больше голосов «против», чем «за», он все равно, согласно такой интерпретации конституции, сможет стать премьер-министром.
Такие партии, как АдГ, используют существующие нормы и законы, чтобы подрывать демократический строй изнутри
— Допустим, что АдГ действительно удастся прийти к власти в Тюрингии. Насколько эта федеральная земля будет готова противостоять целенаправленным атакам на демократию?
ХБ: Германия отличается устойчивым конституционным порядком как на земельном, так и на федеральном уровне. Но иллюзий быть не должно. Наша демократия не обладает безотказным иммунитетом против любых атак. Исследования показывают, что авторитарные популистские партии, такие как АдГ, придерживаются формально-юридического подхода. То есть они используют существующие нормы и законы, чтобы подрывать демократический строй изнутри. Они не упраздняют демократические институты, а перестраивают их для достижения собственных целей, ограничивая при этом права политических оппонентов. Такую трансформацию государства мы наблюдали, например, в Венгрии при Викторе Орбане и в Польше в период правления «Права и справедливости». Если АдГ придет к власти в Тюрингии, она может сделать нечто подобное на земельном уровне.
— В каких сферах, на ваш взгляд, риск наиболее велик?
ЮТ: Наиболее уязвимыми точками могут оказаться полиция и Служба защиты конституции. Обоими ведомствами руководят назначенные политики. Правительство федеральной земли может отправить их в отставку без объяснения причин и заменить своими сторонниками. Затем довольно легко будет провести реорганизацию этих структур. Правительство может устанавливать политические приоритеты, перераспределять ресурсы и поменять организационную структуру. Все федеральные и государственные служащие подчиняются должностным инструкциям — они обязаны реализовывать заранее определенную программу. И таким образом авторитарно-популистское правительство может с помощью полиции и Службы защиты конституции усложнить жизнь своим политическим оппонентам — левым и демократически ориентированным общественным инициативам. Например, можно разгонять демонстрации, организовывать обыски и слежку. И тем временем затруднять преследование правых экстремистов и предотвращение их преступлений.
Наша демократия не обладает безотказным иммунитетом против любых атак
ХБ: Еще одна важнейшая сфера — это культурная и образовательная политика. Земельное правительство авторитарно-популистского характера может, например, отменить уроки сексуального просвещения или изменить учебную программу по истории. Скажем, вместо всестороннего освещения преступлений национал-социализма акцент может быть сделан на Германской империи. Тюрингская АдГ уже несколько раз публично угрожала в случае попадания в правительство принять меры против общественно-правового телерадиовещания. В Тюрингии премьер-министр может фактически отменить государственный договор о телерадиовещании без консультаций с ландтагом. При таком сценарии общественно-правовой канал Mitteldeutscher Rundfunk в Тюрингии в одночасье останется без денег.
— Можно ли заранее принять меры против такого развития событий?
ХБ: Да, конституцию можно было бы адаптировать в критических точках. Есть относительно простые решения для тех моментов, которые мы упомянули выше. Формулировка про «большинство голосов» в правилах третьего тура голосования должна быть более точной. Выборы премьер-министра не обязательно должны быть тайными — открытое поименное голосование было бы не менее демократичным. В отношении государственного договора о телерадиовещании можно предусмотреть, что внесение поправок возможно только после консультации с ландтагом. Наконец, можно рассмотреть вопрос о том, должен ли, например, начальник полиции обязательно быть политическим назначенцем.
ЮТ: Если действующее правительство Тюрингии хочет успеть внести такие изменения в земельную конституцию, то делать это нужно быстро. Для этого понадобится большинство в две трети голосов — а если у АдГ после выборов будет больше трети мест, то без их поддержки получить необходимое большинство станет уже невозможно.
— Вы затронули важную тему. Даже не попав в правительство, АдГ может ставить палки в колеса демократическому процессу, если сформирует крупнейшую фракцию в земельном парламенте. Что здесь самое опасное?
ХБ: На протяжении многих лет мы видим, что АдГ использует любую возможность, чтобы сорвать парламентскую работу, например, подавая одно ходатайство за другим. Если АдГ станет крупнейшей фракцией, блокирование может стать еще активнее. Без согласия АдГ нельзя будет вносить не только конституционные поправки, но и формировать такие органы, как комитет по отбору судей или комиссию по парламентскому контролю. АдГ может пользоваться этим средством давления, продвигая своих людей на важные должности или добиваясь других политических уступок. Если АдГ воспользуется своим блокирующим пакетом голосов, центральные органы власти месяцами не смогут нормально функционировать. Такой подход не соответствует демократическим парламентским традициям, зато будет вполне в духе авторитарно-популистской стратегии, которую мы наблюдаем в Германии и в других странах.
— Согласно парламентской традиции, крупнейшая фракция также имеет право выдвигать кандидата на пост председателя ландтага. Что произойдет, если АдГ получит эту должность?
ЮТ: Председатель ландтага от АдГ может оказаться серьезным испытанием для парламента. Широко распространено мнение, что это всего лишь некая представительская должность. Однако на самом деле этот человек наделен целым рядом серьезных полномочий. Например, председатель парламента может без объяснения причин заменить директора парламента, которому подотчетны персонал и администрация парламента. Важность администрации часто упускается из виду. А ведь она, например, обеспечивает работу всей научной службы парламента и отвечает за всю IT-инфраструктуру. Если эти функции окажутся в руках сторонников АдГ, не факт, что прочие партии смогут рассчитывать на качественную научную информацию, а их электронная почта будет надлежащим образом защищена.
ХБ: Не стоит недооценивать и представительские функции этой должности. Председатель парламента — это представитель парламента во внешнем мире. Даже если АдГ не сформирует правительство, заполучив эту должность, можно заниматься неофициальной дипломатией. Он может организовывать мероприятия и приглашать туда правых экстремистов. Он также может, например, демонстрировать в парламентских помещениях националистическое искусство, создавая тем самым специфическую атмосферу, в которой будет вестись парламентская работа. Это может привести к тому, что люди, приверженные либеральной демократии, сами не захотят претендовать на должности в таком ландтаге.
— Вы описали, как АдГ может злоупотреблять своими правами, чтобы нанести вред демократии. Существуют ли правовые механизмы, с помощью которых такие действия можно предотвратить или остановить?
ХБ: Как я уже говорила, сложность в том, что такие партии, как АдГ, формально действуют в легальном ключе. С юридической точки зрения, защититься от их действий не так-то просто. При намеренном злоупотреблении демократическими правами нельзя просто отказать в этих правах. В противном случае вы сами скатываетесь к авторитаризму.
ЮТ: И в то же время ясно, что нужно срочно думать о том, как мы, демократическая страна, будем поступать в таких случаях. В Германии мы еще только начинаем признавать, что существует проблема злоупотребления демократическими правами, и не всегда четко называем вещи своими именами. Здесь есть пробелы не только в общественно-политической дискуссии, но и в юридической науке. Нам срочно нужны научные исследования о границах этого злоупотребления и о юридических механизмах противодействия ему. На основе таких исследований законодатель мог бы точнее работать в этом направлении.
Социальные последствия запрета такой сильной партии, как АдГ, предсказать сложно
— Если принять эти меры не удастся, сможет ли федеральное правительство впоследствии скорректировать антиконституционную политику федеральной земли?
ЮТ: Это интересный вопрос. Федеральный конституционный суд, конечно, может отменить неконституционные законы Тюрингии. Но что, если правительство этой земли просто откажется выполнять решения суда? У самого Федерального конституционного суда ведь нет полиции или аналогичных органов, с помощью которых можно при необходимости приводить решения в исполнение силой. Грубо говоря, максимум, что он может, — это написать рассерженное письмо. Поэтому в Основном законе Германии есть пункт о так называемом федеральном принуждении. Статья 37 Основного закона гласит, что федеральное правительство может после одобрения со стороны Бундесрата принимать «необходимые меры», если та или иная федеральная земля не выполняет свои конституционные обязательства. Однако наша эмпирическая база здесь столь же скудна, что и в случае со злоупотреблением парламентскими правами. Насколько мне известно, за всю историю ФРГ эта статья ни разу не применялась. Юридических исследований по этой статье также почти нет. Поэтому мы пока не знаем, как можно интерпретировать этот закон в чрезвычайной ситуации и что, на самом деле, означает понятие «необходимые меры».
— Сейчас все чаще обсуждается возможность возбудить дело о запрете АдГ. Как вы оцениваете этот вопрос?
ЮТ: Необходимо заранее и тщательно изучить потенциальные перспективы такого процесса. Процедуру проверки деятельности партии могут инициировать и федеральное правительство, и Бундестаг, и Бундесрат. Если в ходе проверки выяснится, что есть основания для запрета, я буду выступать за начало процедуры. Конечно, это деликатный вопрос, в особенности потому, что потенциальное разбирательство начнется слишком поздно. Согласно текущим опросам, АдГ регулярно занимает второе место по популярности в Германии. Социальные последствия запрета столь сильной партии предсказать сложно. Но на примере Тюрингии мы видим, как трудно справиться с деятелями, стратегия которых заключается в том, чтоб создавать помехи и разваливать демократию изнутри формально корректными юридическими методами. Поэтому я считаю запрет партий вполне законной мерой в качестве последнего средства защиты правового государства.
ХБ: На примере Венгрии и Польши мы уже видели, что может произойти, когда к власти приходят авторитарные популистские партии. Инструмент запрета партий придуман не просто так, и мы должны использовать его, если демократия находится под угрозой.
Weitere Themen
«Если партия угрожает 24 миллионам — значит, она угрожает каждому»