Вы будете автоматически перенаправлены на страницу спецпроекта … Если этого не произошло, нажмите, пожалуйста, здесь.
-
На маминой земле
Татьяна Ткачева — фотограф из Беларуси, сейчас живет в Германии, обладательница главной фотопремии мира World Press Photo. В 2020 году серия ее работ «Между правом и стыдом», посвященная женщинам, которые сделали аборт, заняла второе место в номинации «Портреты».
Motherland — очень личный проект: серия фотографий рассказывает о матери Татьяны. «Motherland — это портрет моей семьи и, в какой-то мере, мой автопортрет. Также меня увлекает феномен материнства и того, как женщины могут и умеют создавать каркас семьи», — рассказала Татьяна дekoder’у. Почитайте ее интервью и посмотрите фотографии из проекта Motherland.
дekoder: Как родился проект Motherland?
Татьяна Ткачева: Первая фотография была сделана в 2018-м, во время моего приезда на Новый год. Я не помню, что на это повлияло, просто помню, что захотела фотографировать жизнь мамы.
Во время новогодних праздников я всегда приезжаю ее навестить. Мы наряжаем елку, готовим новогодние блюда, много говорим и делимся новостями. Думаю, многие могут представить себе такую ситуацию и здесь, в Германии.
Каждый раз, когда приезжала, я делала фотографии. Изначально я хотела фотографировать маму вместе с ее сестрами в доме, где они выросли. Но случился ковид, и сестры не смогли приезжать к маме в гости (они живут в других городах Беларуси), а потом я уехала в Германию.
У меня остался архив, который я сняла за четыре года. Для меня было важно собрать то, что есть, в цельную историю, насколько это возможно. Я вдохновлялась фотоисторией Нади Саблин «Тетушки» и фильмом Тарковского «Зеркало».
— В какой степени этот проект рассказывает именно беларускую историю?
— Не знаю, я про это не думала. Если бы я родилась в другой стране, у меня могли бы быть такие же близкие отношения с мамой и с местом, где я провела первые полгода жизни. Я люблю Беларусь. Так получилось, что я родилась здесь. Если быть точной, то моя Родина — это дом, в котором живет моя мама, где жили ее сестры и их родители — мои дедушка и бабушка. Этот дом — один из героев истории. В саду растут цветы и деревья, которые посадил дедушка. Его и бабушки давно нет, а сад есть. Это нельзя объяснить, это можно только почувствовать. Мне нравится, что фотография создает визуальные образы, которые трудно описать текстом, потому что у каждого он свой.
— Ваши фотографии очень личные, на них семья. Вашей художественной идеей было проследить некую утрату?
— Я бы не говорила об утрате. Не думаю, что это слово уместно в данном контексте. Моя мама жива и у нее все хорошо. Мы же не говорим об утрате, когда дети уезжают учиться в другие города или страны. Это естественный процесс. История, которую я рассказываю, — вневременная. Связь с семьей и с местом, где ты провел детство, есть у всех. Она остается в сознании навсегда.
При просмотре фотографий, как вы отметили, чувствуется близость, интимность некоторых моментов, которые могут возникнуть только между близкими людьми. Но когда начинаешь объяснять, всегда терпишь неудачу, потому что у каждого свой уникальный опыт, про что писал Умберто Эко в книге «Записки молодого романиста». Motherland — это портрет моей семьи и, в какой-то мере, мой автопортрет, созданный из воспоминаний о месте, которого больше нет, потому что невозможно вернуться в прошлое.
— Другая важная составляющая проекта, по-видимому, заключалась в том, чтобы показать роль матери?
— Да, меня действительно увлекает феномен материнства и того, как женщины могут и умеют создавать каркас семьи. В моей семье было именно так. Я помню, как каждое лето в этот дом к родителям приезжали мамины сестры с мужьями и детьми, мы собирались все вместе. В какой-то момент женщины оставались одни, мужчины уходили с дедушкой в гараж разбирать мотоцикл. А мы собирались в гостиной, и бабушка показывала нам ткани, платья, платки. Это называлось «Смотреть богатство». Мне всегда казалось — зачем это смотреть, ведь мы уже все видели в прошлом году, но у бабушки каждый раз находилось что-то новое. Они много смеялись, вспоминали свое детство, читали стихи. Сейчас родные приезжают в этот дом к моей маме.
— Видели ли вы маму после 2021 года?
— Мы виделись уже два раза, мама приезжала ко мне в гости. Я продолжаю работу над Motherland. В нашем общении нет изменений, мы часто разговариваем по видео через интернет. Конечно, есть нюансы из-за визовых ограничений, но я надеюсь, что мы сможем видеться и в будущем.
— О чем будут ваши следующие проекты?
— Я работаю над несколькими проектами, но о них рано рассказывать, надеюсь, что скоро смогу поделиться результатами. Если говорить о Motherland, то у меня в планах реализовать изначальную идею и добавить фотографии маминых сестер, когда они приедут ее навестить. И я работаю над книгой Motherland.
Из видеоархива Motherland, Беларусь, 2018-2021
Фотографии: Татьяна Ткачева
Фоторедактура: Энди Хеллер
Интервью: редакция дekoder’а
Опубликовано: 30.01.2023Weitere Themen
Слом эпох: фотографии Сергея Брушко о 1980–1990-х годах в Беларуси
«У меня отняли корни, семью и родину»
«Чтобы было красиво». Наивное искусство автобусных остановок
Беларуская деревня «между лесом и рекой»
«В Украине мы, беларусы, чувствуем, что террор можно побороть»
-
Курапацкае кальцо
Вы будете автоматически перенаправлены на страницу спецпроекта … Если этого не произошло, нажмите, пожалуйста, здесь.
-
Беларуская деревня «между лесом и рекой»
«Мои корни растут из небольшой деревни, расположенной “между лесом и рекой”», — говорит фотограф Светлана Еркович.
Таких деревень, вымирающих сейчас или уже оставшихся без единого жителя, множество по всей Беларуси. По мнению Светланы, это самые красивые места страны.
Из воспоминаний, чувства принадлежности и родства с людьми из родной деревни и возник фотопроект «Между лесом и рекой». Светлана хотела снять ее одну — а в результате побывала во всех регионах Беларуси, посетила больше 50 заброшенных, почти безлюдных деревень, делала портреты жителей, узнавала их истории…
И получился не портрет, а яркий собирательный образ. Хотя зрители признаются, что по фотографиям кажется: это одна и та же деревня, а многие находят в ней черты той, где сами росли или однажды бывали.
дekoder поговорил со Светланой о том, что значит деревня для беларуской культуры, как создавался проект, проходили съемки и складывались отношения с героями.
Гомельская область, январь 2016 года. Валера живет одиноко. Во всей деревне у него есть единственный сосед. Валера признает, что его пристрастие к выпивке — большая проблема. Его дом давно отключен от электричества за неуплату. В январе 2016 года он позирует для меня на своем дворе / Фотография © Светлана ЕрковичКак появился фотопроект «Между лесом и рекой»?
Большая и важная часть моего детства прошла в небольшой, длиной в одну улицу, деревне на северо-востоке Беларуси. Она расположена в буквальном смысле между лесом и рекой.
Из космоса той деревни и прилегающих к ней ландшафтов растут мои корни. Там я ребенком познавала жизнь и смерть, цикличность всего, красоту природы и непостижимость низкого звездного неба. Пока я росла, люди в деревне умирали или уезжали в города, и вот там почти никого не осталось. Огороды заросли бурьяном или борщевиком, яблони состарились и покрылись мхом, дома смотрят пустыми беззубыми окнами. В 2010 году я делала первые попытки снимать портреты людей из деревни, а потом уехала в Москву. В 2012 году я решила уехать жить в другую страну и понимала, что, вероятно, это надолго. Мне захотелось сделать важный для себя документ, рассмотреть и запечатлеть важные для меня образы.
Как можно описать культурное значение деревни для Беларуси?
Особенность беларуских деревень по сравнению с другими европейскими в отсутствии инфраструктуры — и в остановленном времени, в изолированности. Из-за этого молодежь уезжает из этих красивейших мест в угрюмые города в поисках лучшей жизни. Остаются старики или те, кто не устроился в городе. Часто это дети, вернувшиеся в опустевшие отчие дома.
Но сегодня и это меняется. Появляются дачи с высокими заборами, куда приезжает новое поколение потребителей и накопителей. Если заглянуть за такой забор, то во дворе увидишь ровные остроугольные дорожки из плитки, как в городе, украшения из пластиковых бутылок, симметрично посаженные кусты или цветы.
С другой стороны, все это соседствует с разрушающимися домами и одинокими стариками, туалетами с дыркой, «аўталаўкай» (автолавкой) с весьма ограниченным набором продуктов 2-3 раза в неделю. Сегодня появилась еще и молодежь, которая выбирает деревню как место свободы, где можно укрыться подальше от системы.
Для меня лично близкими остаются те заросшие и почти опустевшие местечки, где люди живут в тесных отношениях с природой. Иногда там до сих пор живут языческие и христианские традиции, народные сказки и песни. Они могут быть совсем странные и даже уникальные, как будто из другого измерения.
Как долго вы собирали материал для своего проекта?
В сентябре 2012 года я совершила первое большое путешествие по деревням моего детства, расположенным недалеко друг от друга. Сразу же стало понятно, что таких деревень, вымирающих или уже оставшихся без единого жителя, множество по всей Беларуси. И что эти деревни, утопающие в зарослях, на самом деле — самые красивые места страны.
Я поехала дальше и ездила до 2016 года, побывала во всех шести регионах, в основном двигаясь по карте и выбирая самые мелкие дороги, ведущие в леса и поля. Точное количество деревень, которые я объехала, не знаю, но их точно больше пятидесяти. Но это не важно. Многие говорят, что по фотографиям кажется, будто это одна и та же деревня. Получился такой собирательный образ.
Как на вашу работу реагировали жители этих деревень?
Люди, конечно, спрашивали, зачем я фотографирую. И я всегда отвечала честно и серьезно, делилась своими чувствами и рассказывала, что мечтаю сделать книгу и посвятить ее моим бабушкам и дедушке, а с ними — всем, кто окажется на страницах. С некоторыми людьми я разговаривала долго, с другими — совсем немного. Кто-то живет в деревне совсем один, такие люди радуются, когда можно просто с кем-то поговорить. А одному старику, который чистил снег у дороги, я сказала только, что очень хочу сфотографировать его вот в этом глубоком снегу и с шуфлем в руках, на что он одобрительно кивнул, затем охотно и серьезно позировал, не произнеся ни слова.
Мне было важно, чтобы люди не воспринимали меня эдакой «девочкой из города», приехавшей на «сафари» или в этнографическую экспедицию. Мне знакомо в деревенской среде все до мелких деталей. Мы говорили о близком и мне, и им. Одновременно я сама честно делилась своим переживанием красоты и рассказывала, почему именно эта старая рваная кофта и заросли крапивы мне интересны, важны и кажутся неповторимыми. И у героев фотографий возникала не только некая близость, но и любопытство. В разговоре получался хороший баланс между доверием и загадкой. А это необходимо для серьезной, сосредоточенной работы, для моей фотографии.
Как вы подошли к проекту с художественной точки зрения?
Сначала мне сложно было объяснить, что я ищу. Но я была уверена, что, когда увижу нужную картинку, все во мне завибрирует и я ее не упущу. В некоторых путешествиях водителем автомобиля и моим ассистентом был мой нынешний муж. Он тоже фотограф, и у нас довольно разный стиль работы. Он часто задавал вопрос: «Почему ты фотографируешь вот этого человека, а другого — однозначно нет?» или «Почему мы сворачиваем туда, а не сюда?»
Ответить точно было невозможно, это был отклик на какие-то узнаваемые мной качества человека и ландшафта, на вибрации всей ситуации. Интуиция. Только так — по сути, медитируя — можно было увидеть и поймать тот образ, который уже давно был у меня перед глазами. Это не документальная история как таковая, а скорее авторский образ, основанный на реальных событиях, тщательно отсортированных.
Можно сказать, что «Между лесом и рекой» — это еще и состояние меж небом и землей, где человек живет в тесных отношениях с природой, которая для многих изображенных на портретах — еще и единственный сосед в округе. И в этих отношениях есть своя глубина, и красота, и мистика, и свобода, и сила. А время становится не такой уж важной категорией. Поэтому я решила поиграть с сочетанием цветных и черно-белых фотографий, «провалиться» во времени. Еще я возила с собой тонкий белый занавес и использовала его на некоторых фотографиях. Этот символ зритель может интерпретировать как угодно. Есть также написанные мной 13 коротких историй-зарисовок. Все они основаны на реальных рассказах портретируемых и на моих личных воспоминаниях.
Как вы думаете, люди, живущие не в Беларуси, могут найти что-то свое в этих фотографиях?
Между лесом и рекой может быть и в Беларуси, и где угодно еще. Это такое место в красивых зарослях у реки, где человек живет, ютится, копошится в своей тишине наедине с вечными экзистенциальными вопросами. Многим зрителям в разных странах эти места кажутся близкими и знакомыми как некая покинутая территория на другом берегу без переправы, откуда вопросы возвращаются эхом.
Гродненская область, январь 2016 года / Фотография © Светлана Еркович.
Могилевская область, июль 2014 года. Зина позирует в своем доме, который разваливается на глазах. Когда я навестила ее, она чистила любимую рыбу — дешевую кильку. Зине нравится жить самостоятельно и ни от кого не зависеть, поэтому она отказывалась переехать в семью сына, жить в деревне побольше и ближе к райцентру. Сыну в конце концов пришлось пригрозить, что он приедет и окончательно разрушит ее разваливающийся дом. Через некоторое время Зина все же переехала к нему / Фотография © Светлана Еркович.
Гродненская область, январь 2016 года. Михаил с женой живут в деревне, расположенной в лесу неподалеку от реки Западная Березина. Большинство домов в этой деревне стоят пустые. В январе 2016 года я встретила Михаила, когда он прогуливался вдоль автодороги. Он выходит прогуляться («на прагулянку») вдоль дороги, когда ему становится особенно скучно в пустой деревне. Михаил позирует на скамейке, которую сам смастерил у дороги / Фотография © Светлана Еркович.
Гомельский район, сентябрь 2012 года / Фотография © Светлана Еркович.
Могилевская область, июль 2012 года. Василий позирует со своей собакой неподалеку от дома. В его доме нет окон, Василий говорит, что дверь у него — и дверь, и окно сразу. Кроме собаки у него никого нет / Фотография © Светлана Еркович.
Гродненская область, январь 2016 года. Светлана живет с сестрой, которая ухаживает за ней из-за ее психического расстройства. Сестры живут на хуторе одни. Светлана позирует с любимой кошкой Люсей напротив их дома / Фотография © Светлана Еркович.
Витебская область, декабрь 2015 года. Заброшенный и разваливающийся дом в опустевшей деревне. Ландшафт быстро зарастает ядовитым борщевиком, сок которого, попадая на кожу, приводит к серьезным ожогам / Фотография © Светлана Еркович.
Витебская область, март 2013 года / Фотография © Светлана Еркович.
Могилевская область, сентябрь 2012 года. Владимир позирует на фоне заброшенного дома в деревне, где живет. На нем костюмные брюки и он побрился, потому что сегодня пройдет несколько километров до другой деревни, чтобы получить пенсию. Владимир живет один в доме родителей, где он вырос и жил, пока не уехал жить в город и не женился. Он говорит, что и брак, и городская жизнь вообще не сложились. В конце концов он вернулся в дом родителей, который стоял пустым после их смерти. В деревне у Владимира есть единственный сосед / Фотография © Светлана Еркович.
Витебская область, март 2013 года / Фотография © Светлана Еркович.
Витебская область, сентябрь 2012 года. Александр живет один в деревне под названием Серп. Две соседствующие деревни, Серп и Молот, получили свои названия от советских символов, которые означали усердный труд и высокий урожай. До 1990-х годов деревни были большими и оживленными. Сейчас в них живет всего несколько человек, а опустевшие дома утопают в зарослях высокой травы / Фотография © Светлана Еркович.
Гомельская область, январь 2016 года. Валера и Александр позируют во дворе дома Александра. Валера и Александр — соседи по деревне, в которой других жителей нет / Фотография © Светлана Еркович.
Минская область, март 2014 года. Дерево, упавшее перед заброшенным домом, продолжает держаться корнями за землю, стремиться к жизни; в тепле весеннего солнца на нем появляются почки / Фотография © Светлана Еркович.
Витебская область, декабрь 2015 года. Анатолий позирует у стен своего старого дома, который он пытается защитить от ветра и мороза, прибивая снаружи поверх стен козьи шкуры. Анатолий живет один и разводит коз, которых он никогда не показывает жадным людям. Я видела и фотографировала его коз / Фотография © Светлана Еркович.
Могилевская область, декабрь 2015 года / Фотография © Светлана Еркович.
Витебская область, декабрь 2015 года. 38% территории Беларуси покрыто лесами, они же служат «легкими» страны. И 14% — болотами, а это водные источники, питающие реки. Большинство из исчезающих беларуских деревень лежат поблизости от лесов и рек. Их названия появились более двухсот лет назад как производные от слов «река», «болото» или «лес». Согласно найденной мной статистике, на территории Беларуси существует как минимум 64 деревни с названием Заболотье, 61 — с названием Заречье, а 60 носит имя Залесье / Фотография © Светлана Еркович.
Витебская область, март 2013 года. Электрические и радиопровода / Фотография © Светлана Еркович.
Витебская область, март 2013 года / Фотография © Светлана Еркович.
Гомельская область, сентябрь 2012 года. Заброшенный и разваливающийся дом в опустевшей деревне на Полесье. Дом зарос виноградником до самой провалившейся крыши. В сентябре 2012 года виноград на нем был невероятно спелый и вкусный. Это растение наверняка когда-то было выведено и привито, чтобы расти в беларуском климате, не подходящем для виноградников. Территория вокруг этой опустевшей деревни сейчас стала охотничьим курортом для туристов и беларуских чиновников / Фотография © Светлана Еркович.
Витебская область, март 2014 года. Виктор живет один. Он ухаживает за домом, у него есть куры и петух. Весной 2014 года Виктор позирует во дворе своего дома у автомобиля, который надеется кому-нибудь продать. Виктор убежден, что банк, в котором он хранил свои сбережения в советские времена, обокрал его. Он безуспешно пишет жалобы в различные инстанции и министерства. Соседи считают, что он все придумывает / Фотография © Светлана Еркович.Фотографии: Светлана Еркович
Фоторедактор: Анди Хеллер
Интервью: Инго Петц
Опубликовано 19.05.2023Weitere Themen
Слом эпох: фотографии Сергея Брушко о 1980–1990-х годах в Беларуси
Беларуская культура на родине и в изгнании
«У меня отняли корни, семью и родину»
«Чтобы было красиво». Наивное искусство автобусных остановок