дekoder | DEKODER

Journalismus aus Russland und Belarus in deutscher Übersetzung

Spenden

  • Богатство — это то, что бывает с другими

    Богатство — это то, что бывает с другими

    Original by Карлос Ханиманн on Republik
    Translation by Anonymous

    В России в середине девяностых (особенно до кризиса 1998 года), а потом в нулевые часто искали признаки формирования среднего класса, которое должно было засвидетельствовать успешное завершение рыночных реформ и сделать страну мало отличимой от других европейских государств.  

    И действительно, если сегодня посмотреть на программы всех больших партий ФРГ (за характерным исключением «Левых»), то все они обещают поддержку среднего класса и среднего же бизнеса как основы многолетнего процветания немецкого общества. В реальности, как показывают исследования, в Германии (как и в остальных странах Европы) несколько десятилетий росло неравенство: самая богатая когорта общества продолжала наращивать доходы и благосостояние, в то время как у остальных они стагнировали. Правда, с начала 2000 года рост неравенства замедлился, и, более того, по уровню благосостояния оно даже снизилось по сравнению с 2008 годом. Тем не менее по этому показателю Германия занимает первое место в Евросоюзе. Политики стремятся отразить связанные с этим тревоги граждан, пусть даже реальная ситуация в последние годы почти не меняется. 

    Средний класс из экономической категории все больше превращается в политическую, а принадлежность к нему становится своего рода социально-психологической потребностью. Причем вне зависимости от реального уровня жизни. И не только в Германии. О том, как и почему это происходит, на своем личном примере рассказывает швейцарский журналист Карлос Ханиманн.

    Когда я только начинал писать первые тексты для региональной газеты, то диву давался, как легко, оказывается, зарабатывать деньги в этой профессии. Приходишь на какое-нибудь мероприятие где-нибудь в глубинке, слушаешь, задаешь пару вопросов и описываешь увиденное.  

    За это мне платили 150 франков (около 100 евро по курсу на конец января 2002 года, когда евро был введен в наличное обращение; около 160 евро в нынешних ценах). Со всей присущей молодым людям искренностью я верил: однажды эта работа сделает меня богачом. 

    Я был первым из семьи, кто поступил в университет, и временами ловил себя на мысли, что родственники точат на меня за это зуб. Но затем я снова обращал свой взор в будущее и доверчиво прислушивался к людям, которые рассказывали, что с университетским дипломом меня завалят не только предложениями о работе, но и денежными купюрами.  

    Потом меня взяли в штат.  

    Я работал как сумасшедший до самого подписания нашего еженедельника в печать, падал без сил, один день отдыхал, отсиживаясь на совещаниях, а затем снова работал как сумасшедший до подписания в печать следующего номера. 

    За это в конце месяца я получал чуть меньше 3000 франков после вычета налогов, за якобы 0,8 ставки (около 2000 евро на начало января 2006 года, около 4600 по нынешнему курсу). Стало понятно: богатым меня эта профессия не сделает.  

    К своему удивлению, я обнаружил, что это меня совершенно не тревожит. Ведь у меня было все, что мне было нужно (любовь, друзья, сигареты). А бóльшего и не требовалось, потому что ничего толком у меня и не было (ни детей, ни машины, ни квартиры в Цюрихе по завышенной цене).  

    С формальной точки зрения, с таким доходом я относился к низшему слою среднего класса. Но мне-то было ясно, что никакой я не средний класс, что я — беднее. Я понял одно: богатство — это то, что бывает с другими.  

    Вот только другие думают точно так же. 

    Почти все хотят разбогатеть, но если кто-то и вправду становится богатым, то не хочет в этом признаваться

    К примеру, актриса Кейт Бланшетт с состоянием в 95 миллионов долларов заявила недавно в Каннах: «Я — белая, привилегированная, я принадлежу к среднему классу». Эти слова вызвали волну насмешек и издевок (хотя она не имела в виду ничего плохого).  

    Или взять немецкого политика Фридриха Мерца, владельца двух частных самолетов и миллионера. В 2018 году он сообщил, что относит себя к «верхней прослойке среднего класса».  

    Или федеральный канцлер Олаф Шольц, доход семьи которого еще в бытность его министром составлял 30 тысяч евро в месяц. Однажды он сказал (с язвительным намеком на Мерца): «Я бы не назвал себя богатым».  

    Даже Кристоф Блохер считает богатыми только тех, кто переезжает в Монако. И поэтому тоже причисляет себя «к среднему классу», хотя состояние его семьи превышает 14 миллиардов франков (около 15 миллиардов евро).  

    Бланшетт, Мерц, Шольц и Блохер совсем не исключительны и далеко не одиноки в феноменально ошибочной (или, по крайней мере, феноменально кокетливой) оценке собственного состояния.  

    Около 90% американцев, проживающих в США, считают, что они относятся к среднему классу. В Канаде аналогичного мнения придерживается более 66% населения. 

    Жители Германии часто так же нереалистично оценивают уровень собственного благосостояния. Так, более 6 тысяч участников исследования, проведенного в 2023 году университетом Констанца, должны были оценить собственный уровень дохода и размер состояния по десятибалльной шкале. Оценки сильно отличались от реальности, в особенности у участников с самым высоким и самым низким уровнями дохода. В правой части шкалы наметилась явная тенденция к занижению оценки: так, шесть из семи самых богатых участников исследования серьезно недооценили уровень собственного благосостояния. Отклонение от реальности среди самых богатых достигало трех с половиной пунктов шкалы. В то же время беднейшие участники опроса переоценили уровень своего благосостояния, хотя и максимум на полтора пункта.  

    Получается, что богатые недооценивают степень собственного богатства, а бедные — собственной бедности. 

    Вот парадокс: почти все хотят разбогатеть, но если кто-то и вправду становится богатым, то не хочет в этом признаваться. Лучше быть «нормальным». Лучше быть из «среднего класса». Предположительно, за этим скрывается чувство стыда. По крайней мере, в Германии. Швейцарцы используют для этого более благозвучное слово — деликатность.  

    К слову, свое состояние респонденты оценивали не более адекватно, чем доходы. Хотя по этому параметру степень неравенства еще выше.  

    У такого отклонения оценки от реальности есть последствия — ведь для формирования политических оценок решающую роль играют не объективные факты, а куда чаще субъективное восприятие. Об этом свидетельствуют результаты многочисленных исследований. Участники того, что было проведено в Констанце, соглашались с тем, что неравенство — это проблема, однако сильно недооценивали его фактический масштаб. По словам одного из авторов исследования, эта проблема может найти отражение в политических решениях: «Получается, что выбор таких людей противоречит их собственным интересам». Например, когда речь идет о повышении налогов для состоятельных людей.  

    Что вообще такое средний класс? И почему все так хотят к нему принадлежать? 

    Кстати, к похожим результатам пришли авторы другого исследования на тему восприятия справедливости, проведенного в Германии в 2022 году. Почти две трети его участников сошлись на том, что богатство сильно зависит от удачи. Или от того, из какой человек семьи.  

    Лишь богатые респонденты считали, что (внимание, сюрприз!) их личное благосостояние — это результат «тяжелой работы». (Что, кстати, абсолютная ерунда: одной лишь «тяжелой работой» сколотить состояние уж точно не удастся.) 

    Мало кто пользуется такой популярностью (и получает столько реверансов со стороны политиков), как представители среднего класса. Но что вообще такое средний класс? И почему все так хотят к нему принадлежать? 

    Мультимиллиардер Кристоф Блохер, партия которого активнее всех апеллирует к «среднему классу», дает такое определение этой прослойки общества: «Это те, кто не настолько беден, чтобы претендовать на соцподдержку, и не настолько богат, чтобы непременно хотеть переехать в Монако».  

    Легче не стало?  

    Тогда немного статистики вам в помощь. 

    В современной Швейцарии к среднему классу относятся люди с доходом в 70-150% медианной заработной платы, что составляет 4000–8500 франков в месяц (4830–9120 евро, до уплаты налогов, для человека без семьи и детей) или 8300-17900 франков в месяц (8900-19210 евро для семьи с двумя детьми). На протяжении многих лет в эту категорию попадает 55–60% населения страны.  

    В Германии доход представителя среднего класса находится на уровне 1050-4400 евро в месяц (после уплаты налогов) или на уровне 2220-9230 евро в месяц для семьи с двумя детьми. 

    К глобальному среднему классу относится семья с двумя детьми, если она тратит 10-20 долларов США в день, что соответствует годовому заработку в 14600–20200 долларов США.  

    Уже по этому перечислению понятно, что доход настолько же излюбленный и распространенный параметр для определения среднего класса, насколько далеко не всегда осмысленный: жизнь на 4000 франков в месяц в Цюрихе сильно отличается от жизни на 8000 франков в Биле, Делемоне или Фрауэнфельде (привет, аренда!). Ведь как писал в свое время экономист Пол Кругман, когда мы говорим о среднем классе, то подразумеваем две вещи — безопасность и возможности.  

    На 1950-1970-е годы пришелся золотой век среднего класса. Но потом меритократия оказалась мифом

    Есть и другие подходы, принимающие в расчет состояние (не многим лучше) и потребление (а вот это неплохо). А иногда за основу берутся совершенно другие категории — например, ожидания от будущего или степень реализации планов на жизнь. В США, скажем, к таким ожиданиям относятся, в частности, дом, машина, возможность проводить каникулы с семьей, а детям дать образование, здравоохранение, пенсия. 

    С начала ХХ века представителей так называемого среднего класса становилось все больше: прослойка людей со средним уровнем дохода стала увеличиваться в Европе и многих промышленных державах Запада. На 1950-1970-е годы пришелся золотой век среднего класса. Качество жизни населения сильно и стремительно менялось, причем сразу у огромного числа людей. Почти все смогли позволить себе больше: стиральную машину, телевизор, автомобиль, летний отпуск.  

    Пирамида доходов раздалась и превратилась в «луковицу» — с хорошеньким таким пузом посредине. Жизнь по стандартам среднего класса оказалась вполне достижимой для большинства. Нужно было только слегка поднапрячься и немножко подстроиться.  

    Но в 1970-е годы эта модель угодила в кризис — как в экономический, так и в культурный. Меритократия оказалась мифом. Появились новые средние, новые обеспеченные и новые необеспеченные. А огромная притягательная сила среднего класса никуда не делась. Мы воспринимаем средний класс как экономически осмысленный, политически стабильный и более-менее справедливый с социальной точки зрения. Тот факт, что столько народу ощущают собственную принадлежность к среднему классу, коренится не в реальности, а в том, что люди склонны выдавать желаемое за действительное. И эта парадигма основана на том, что богачи — это всегда какие-то другие люди. Говоря, что кто-то богат, часто подразумевают: богаче меня. 

    Кстати, мой нынешний работодатель платит в два раза больше, чем первый: 6200 франков (6650 евро) после налогов за 0,8 ставки, которая иногда таковой и ощущается. С таким доходом я все еще отношусь к среднему классу. К тому, что повыше.  

    Читайте также

    «Лучший результат воссоединения — это посудомоечная машина»

    Что пишут: о поляризации и расколе немецкого общества

    Что пишут: о немецком кризисе. Далеко не только правительственном

  • Когда ты — «политическая»

    Когда ты — «политическая»

    Original by Анна Волынец on dekoder
    Translation

    Алеся Буневич уехала в Вильнюс вслед за мужем в 2021 году, но иногда бывала в Беларуси. В апреле 2022-го она поехала на годовщину смерти матери, была задержана, попала в СИЗО. Сначала Алесю обвинили в «терроризме» в рамках дела «рельсовых партизан», а в результате осудили за незаконное пересечение границы. Буневич была признана правозащитниками политзаключенной, отбыла весь срок, вышла спустя два с половиной года и вернулась в Литву, к мужу и сыну. 

    Перед интервью Алеся уточнила: любые ее слова могут отразиться на людях, остающихся в заключении, и говорить она будет исключительно о личном опыте. Комментарии Дианы Пинчук из правозащитного центра «Вясна» помогут оценить масштабы и особенности репрессий против беларуских женщин в целом. 

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    «При моем первом звонке сыну нас оборвали, когда он начал рассказывать про музыкальную школу. Он едва ли не рыдал, потому что не успел рассказать даже короткую историю. Почему оборвали? Ну вот потому», — Алеся не всегда может и сама объяснить логику того, что ей пришлось пережить. 

    Основное место заключения беларусок — колония №4 в Гомеле. В ней держат около полутора тысяч женщин, из которых на начало ноября 2024 года 109 проходили по политическим делам. Алеся была одной из них. 

    Женщины и мужчины находятся в разных местах лишения свободы и, как правило, не встречаются. Хотя у них есть небольшой контакт через видеопоздравления к праздникам, которые они отправляют друг другу по распоряжению администрации. Алеся Буневич объясняет: сложно говорить, что кому-то из политзаключенных легче именно благодаря гендеру, но все же условия разнятся, по-разному устроен микросоциум внутри колоний. 

    «Мужчины выглядят солидарнее. Среди женщин готовы поддержать и прикрыть только свои, остальным ты безразлична», — говорит она. 

    Собеседница отмечает, что в мужских колониях есть некая иерархия среди заключенных и обладатели более значимой позиции могут вести переговоры с администрацией. В женской колонии в Гомеле усилиями тюремного начальства такая иерархия почти стерта.

    «Им положена всего одна пачка прокладок в месяц»

    И на тюремные будни влияет то, что тела мужчин и женщин выглядят и функционируют по-разному. В частности, различаются гигиенические потребности: в период менструаций, а это в среднем от трех до шести дней в месяц, женщине нужно чаще бывать в душе. Но в колонии мыться можно раз в неделю в так называемой бане. На самом деле это душ, где за 12 минут женщине нужно раздеться, помыться, одеться. Способы поддерживать себя в чистоте в остальное время различаются от отряда к отряду, рассказывает Алеся. Один из неприятных, но простых и популярных — мыться над унитазом из пластиковой бутылки.

    За малейший проступок политзаключенных могут лишить посылок

    У заключенных нет и возможности переодеться, когда нужно. При этом, хотя в некоторых СМИ писали, что ограничили также передачу прокладок, на практике этого не произошло — по крайней мере, в колонии в Гомеле. Во всяком случае, так сказали Алесе Буневич недавно освобожденные женщины.

    Проблема в другом: политзаключенных за малейший проступок могут лишить посылок, некоторые к тому же внесены в списки «террористов», и денежные переводы им запрещены. В итоге, с учетом мизерной зарплаты в колонии и периодического отсутствия прокладок в местном магазине, достать их бывает сложно. 

    Даже представить страшно, говорит Алеся, как обстоят дела у женщин, которые находятся в местах с более строгими условиями — в штрафном изоляторе (ШИЗО) или помещении камерного типа (ПКТ): «Им положена пачка прокладок в месяц. Но что такое пачка прокладок при обильных месячных?»

    «Я не похорошела, я вымыла голову»

    В заключении сложно почувствовать себя красивой — а хочется. Но многое зависит не от самой женщины. Например, у нее может измениться размер белья, но родственники не могут удаленно подобрать нужный. Хотя в жару, иронизирует Алеся, без бюстгальтера даже удобно. 

    Также она упоминает длинные волосы. Расставаться с ними обычно никто не готов, но уход превращается в квест: например, формально голову разрешено мыть два раза в неделю, а на практике часто получается и вовсе один. «Постоянно ощущение грязных волос, это отвратительно. [К тому же раз в год горячую воду отключают на две недели], и одно дело помыть ледяной водой короткие стрижки мужчин, и другое дело — волосы до пояса», — говорит Алеся.

    Она вспоминает, что постоянно чувствовала себя непривлекательной — с грязными зализанными волосами, без косметики и в очках вместо линз, потому что в тюрьме появились проблемы с глазами. «Сейчас многие [тоже вышедшие] девчонки увидели меня и сказали, что я похорошела. Нет, я просто помыла голову, надела линзы и накрасилась», — говорит она.

    Алеся Буневич после освобождения из тюрьмы, 3 августа 2024 года / Фотография © Из личного архива Алеси Буневич

    «Ввести военное положение»

    Медицины в тюрьме скорее нет. Медпомощь предусмотрена, но фактически доступ к врачам, лечению и препаратам затруднен, их нужно «добиваться» — просить или требовать.

    В случае Алеси было две проблемы, после которых она решила не обращаться к врачам, пока не выйдет на свободу. Сначала ей запрещали принимать гормональные препараты, что привело к полному сбою цикла и сильным болям. 

    Второй случай касался мигрени, которую Алесе предложили перетерпеть. Позже прописали уколы для сосудов — но помешали прийти на половину из них. Например, один из уколов был назначен в день, когда в колонию приехала проверка, а потому политзаключенную по распоряжению администрации скрывали вместе с остальными в отряде. В колонии это называется «ввести военное положение». 

    Политзаключенным в основном запрещают свидания с близкими

    Что касается репродуктивного здоровья, то собеседница критикует не только оказание гинекологической помощи, но и организацию труда в колонии. Алеся пересказывает нормативы по памяти: формально заключенные женщины не должны поднимать тяжести свыше 30 кг, фактически вес доходил до пятидесяти, и отказаться нельзя. 

    Еще один аспект — беременности в тюрьме. Впрочем, это редко касается политзаключенных, объясняет Алеся, потому что их в основном лишают свиданий с близкими. 

    «Вместо счастливого момента…» 

    Отдельная тема для политзаключенных женщин — дети. С кем они останутся, ждать ли угроз, что ребенка заберут органы опеки? В случае Алеси Буневич ребенок остался с папой за границей, и это было хорошим вариантом.

    Общение с близкими разрешается по телефону. «Но телефонные разговоры с родственниками у нас, “экстремисток”, короткие. Я ни разу дольше шести минут не звонила, да и шесть только однажды, чаще четыре-пять. Один раз дали поговорить полторы минуты», — вспоминает она. 

    «Я в какой-то момент перестала ходить на звонки, настолько это был большой стресс»

    Общаться можно с кем-то одним, трубку передавать запрещено. Звонок могут оборвать, например, если говоришь слишком тихо. Не дозвонилась с первого раза — перезвонить не дают. 

    «В итоге вместо счастливого момента… Все это из-за отношения людей, которые могут дать разрешение. Или не дать. Я в какой-то момент перестала ходить на звонки, настолько это был большой стресс». 

    После долгого заключения у матери есть риск утратить связь с ребенком. В случае Алеси она снова наладилась: «Но время нужно, и хорошо, что теперь оно у нас есть».

    «Опыт заключения преследует, хочешь этого или нет»

    Перед выходом на свободу заключенная должна сдать вещи и сразу расписаться, что получила их обратно — хотя на деле их отдают позже и порой не все. Алесе, например, не разрешили забрать из колонии униформу, купленную за ее же деньги. «Хотелось иметь косынку, которую я зашивала на фабрике четыре раза, а она разваливалась от старости. Не отдали, хотя не имеют права. Сказали: “Ты хочешь выйти? А то выпустим не сейчас, а среди ночи”», — говорит Алеся Буневич.

    Дома первое время бывшая политзаключенная жила по тюремному расписанию, а личные вещи раскладывала так, чтобы семья смогла их найти и передать в тюрьму, если понадобится. В какой-то момент Алеся задумалась, когда и кому понадобится? И не нашла ответа. 

    Алеся Буневич с мужем и сыном после освобождения / Фотография © Из личного архива Алеси Буневич

    Опыт заключения преследует так же, как детские травмы, — хочешь этого или нет, говорит она. «Мне снятся люди, которые меня задерживали. Не хочется думать, что я в безопасности, потому что меня приходят искать домой, к отцу. Ничего не закончено, учитывая, сколько людей там остается». С бывшими сокамерницами они постоянно обмениваются новостями и много говорят о тех, кто остался в тюрьме. 

    «Администрация ведет себя так, будто политзаключенные не выйдут никогда». Комментарий правозащитницы

    «Алеся рассказала свой опыт, а историй таких тысячи», — объясняет Диана Пинчук, представительница правозащитного центра «Вясна», добавляя к рассказу бывшей политзаключенной подробности, о которых знает благодаря своей работе. Вот цифры, которые она приводит:

    • С 2020 года более 1400 женщин осуждены в Беларуси в уголовном порядке по политическим мотивам. 
    • Минимум 164 политзаключенные женщины удерживаются на ноябрь 2024 года в колониях и на «химии» (ограничение свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа).

    ​«Это ужасные цифры, за каждой из них стоят человеческие истории, надломанные судьбы. В местах заключения удерживаются и пенсионерки, и студентки, и матери, которых лишили родительских прав во время заключения, женщины с серьезными проблемами со здоровьем», — говорит Диана Пинчук. 

    Многие политзаключенные женщины имеют проблемы не только с физическим, но и с ментальным здоровьем. «Условия, в которых содержат политзаключенных, достигают уровня пыточных, — говорит правозащитница. — Политзаключенные женщины в той же гомельской колонии №4 часто сталкиваются с дополнительными формами давления из-за того, что осуждены по “экстремистским” статьям». 

    Они терпят постоянные издевательства, оскорбления и угрозы, объясняет собеседница, администрация колонии может устраивать им провокации с помощью других заключенных. «Политических» по надуманным причинам помещают в ШИЗО и ПКТ, отправляют в так называемый «пресс-отряд», где на заключенных особенно давят. 

    «Условия, в которых содержат политзаключенных, достигают уровня пыточных»

    При этом осужденным по политическим мотивам женщинам запретили в колонии посещать церковь, спортивную площадку и развлекательные мероприятия, напоминает Диана Пинчук. 

    С политзаключенными не рекомендуется общаться обычным заключенным, вплоть до наказания за разговор. Им просто не отдают письма от посторонних людей, а иногда и от родственников. Так, в той же гомельской колонии политзаключенная политик Мария Колесникова содержалась в режиме инкоммуникадо, то есть полной изоляции, с февраля 2023 года по 12 ноября 2024-го, когда к ней пустили отца. Встреча была в присутствии силовиков и пропагандистов, они и опубликовали фото, на которых Мария улыбается. Посещение разрешили после того, как в конце октября журналист Би-би-си спросил Лукашенко, почему к Колесниковой 18 месяцев не пускают родных, а тот резко ответил, что, может, она им «неинтересна». 

    Когда Марию перемещают, в колонии объявляют «военное положение», но ранее просочились сведения, что у нее серьезные проблемы со здоровьем после экстренной операции из-за прободной язвы, что она весит 45 кг при росте 175 см. 

    «Одна бывшая политзаключенная ИК-4 рассказала, что они с другими женщинами удивлялись: почему администрация колонии ведет себя так, будто политзаключенные никогда не выйдут?» — говорит правозащитница. 

    Политзаключенные женщины находятся в постоянном напряжении, в неизвестности, что их ждет. Им могут угрожать продлением наказания с помощью статьи 411 УК РБ о «неповиновении» требованиям администрации. Так, задержанную еще в январе 2021 года политзаключенную Полину Шарендо-Панасюк уже судили по ней трижды, срок ее заключения из двух лет превратился в пять, она по-прежнему в гомельской колонии. 

    Чтобы поддержать родных, семьи тратят огромные деньги на передачи, адвокатов, учатся обходить ограничения, которые придумывает режим. 

    «С освобождением, как и сказала Алеся, проблемы не заканчиваются. Заключение сильно отражается на здоровье женщин, и на восстановление потребуется много времени, — говорит правозащитница. — Кроме того, есть случаи, когда бывшие политзаключенные в Беларуси сталкиваются с новым уголовным преследованием. Некоторых женщин в колониях судят повторно по другим политическим делам, добавляют сроки и переводят в колонию №24 для “рецидивисток”». 

    ***

    Во время активной фазы протестов многие были уверены, что ситуация в стране изменится и политзаключенные выйдут на свободу до истечения своих сроков. Но уже выходят те, кому в 2020-м присудили четыре года, а у многих приговоры по десять лет и больше. 

    «И они могут досидеть свои космические сроки. Да, могут, — подчеркивает Алеся Буневич. — Это настолько страшно, что иной раз думаешь: нужны какие-то кардинальные меры. Если мы на них не способны, то придется идти на переговоры с диктатором-террористом, чтобы спасти людей. А пока затаили дыхание и, не ища логики и смысла, ждем, как чуда, очередного освобождения». 

    Текст: Анна Волынец
    Опубликовано: 22.11.2024

    Читайте также

    Белая эмиграция: почему из Беларуси уезжают врачи

    Секретная служба по спасению беларусов

    Непроговоренная проблема беларуской оппозиции

    «Не бывает так, что здесь у вас насилие и дискриминация, а здесь — все отлично»

    «Теперь коллеги преследуют коллег»

  • Тысяча дней и одно предательство

    Тысяча дней и одно предательство

    Original by Рихард Херцингер on hold these truths
    Translation by Anonymous

    Полномасштабная российская агрессия против Украины преодолела отметку в тысячу дней. Ситуация на фронте развивается для ВСУ все тяжелее, во многих местах украинская оборона буквально рушится, обстрелы украинских городов со стороны России не прекращаются, гибель людей — тоже. Страшная дата почти совпала с повторным избранием Дональда Трампа на пост президента США, за которым последовало заметное изменение внешнеполитической динамики вокруг конфликта. 

    По некоторым данным, Трамп в первые же дни после выборов созвонился с Путиным (в Кремле это отрицают), и совершенно точно впервые за два года разговор с российским президентом провел канцлер Германии Олаф Шольц. На следующий же день после беседы, которую в Москве охарактеризовали как «деловую, детальную и очень откровенную», российская армия устроила один из самых крупных обстрелов Украины за все время войны. Шольцу пришлось оправдываться за разговор, прошедший по его инициативе, и уверять, что он лишь хотел донести до Путина, что Германия и другие страны не отступятся от поддержки Украины.  

    Но когда администрация Джо Байдена после многих месяцев обсуждений дала разрешение на удары ракетами американского производства по военным целям на территории РФ, в пресс-службе канцлера объявили, что его позиция относительно поставок ракет Taurus и другого немецкого дальнобойного оружия Украине неизменна: их не будет. Несмотря на то, что за поставки выступают многие и в оппозиции, и в его правительстве, и даже внутри самой СДПГ. А у значительной части журналистов, публицистов и деятелей культуры позиция канцлера и других представителей «партии мира» вызывает настоящее возмущение.  

    Журналист Рихард Херцингер в статье, опубликованной в конце сентября, отмечал, что за начинавшимися тогда попытками заниматься «реальной политикой» в отношениях с Россией стоит глубокое непонимание того, с кем Украина, Германия и Запад имеют дело. 

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Россия усиливает систематические обстрелы гражданского населения и гражданской инфраструктуры Украины. Цель этой преступной войны — уничтожение основ жизни украинской нации, то есть не что иное, как геноцид. Но вместо того, чтобы использовать все доступные средства, чтобы остановить это преступление века прямо в сердце Европы, Германия, наоборот, все более явно готова к постепенному предательству страны, которая борется не только за свое существование, но и за сохранение свободы во всей Европе. 

    После земельных выборов в Саксонии, Тюрингии и Бранденбурге значительно усилилось давление на федеральное правительство и демократические партии, оказываемое в первую очередь кремлевской агентурой из «Альтернативы для Германии» и «Альянса Сары Вагенкнехт». И это давление приносит плоды: федеральный канцлер Шольц после провальных для СДПГ выборов в Саксонии и Тюрингии поспешил выступить с заявлением о том, что теперь необходимо усилить работу по заключению мира и созвать мирную конференцию с участием России. По данным итальянской газеты Repubblica, Шольц всерьез планирует войти в историю как «канцлер мира» и рассчитывает на то, что Украина согласится на территориальные уступки. Он также однозначно подтвердил, что ни при каких условиях не намерен поставлять Украине ракеты Taurus, которые крайне необходимы ей, чтобы предотвращать обстрелы со стороны России еще на территории агрессора.  

    В этой двойной игре, где канцлер официально подтверждает, что будет поддерживать Украину «столько, сколько потребуется» (не уточняя, с какого момента посчитает, что это больше не нужно), но при этом заигрывает с идеей сомнительного мира с агрессором, он ссылается на свое якобы единодушие с украинским президентом. Владимир Зеленский действительно все чаще говорил о перспективе скорейшего мира и был согласен на участие России в следующем этапе мирной конференции, которая впервые состоялась в июне в Швейцарии. Но что он неизменно подчеркивал — это что условием для того, чтобы принудить Россию к действительно серьезным переговорам, могут быть только решительные военные успехи Украины. Этот ключевой момент, меняющий суть дела, в словах Шольца удивительным образом отсутствует. 

    Беспринципные демократы 

    Но и надежды тех, кто в вопросе последовательной поддержки Украины полагается на ХДС/ХСС, также иллюзорны. После длительного периода, когда Фридрих Мерц и руководство ХДС активно настаивали на существенном расширении военной помощи Киеву, включая поставку ракет Taurus, этот вопрос вдруг перестал быть для них приоритетным, поскольку на кону оказались политические позиции в Восточной Германии. А Михаэль Кречмер, саксонский министр-президент от христианских демократов, печально известный своим угодническим отношением к Путину, как и глава ХДС в Тюрингии Марио Фогт, и вовсе занимают противоположную позицию, в основном совпадающую с тем, чего хотят АдГ и Сара Вагенкнехт. Они выступают за сокращение поставок оружия Украине, чтобы как можно быстрее начать «переговоры» с военным преступником из Кремля. Если Кречмер и Фогт вступят в коалицию с «Альянсом Сары Вагенкнехт», это всего лишь соединит то, что и так было одним.  

    Тем временем федеральное руководство ХДС безучастно глядит на устремления своих восточногерманских однопартийцев, которые явно противоречат основополагающим ценностям немецких христианских демократов. Свое решение о недопустимости сотрудничества с АдГ и «Левыми» они абсурдным образом не распространяют на кремлевскую креатуру — «Альянс Сары Вагенкнехт». Отдельных политиков, таких как депутат Бундестага Родерих Кизеветтер, открыто возражающих против такой беспринципной позиции, в самом ХДС подвергают маргинализации, если не стигматизации. 

    В публичной политике и в медийном пространстве теперь в унисон повторяют сомнительную идею, будто утвердившимся демократическим партиям, особенно из «светофорной» коалиции, следует винить себя в усилении позиций АдГ и «Альянса Сары Вагенкнехт», а также в стоящем за этим росте «недовольства» в Восточной Германии. Мол, слишком долго Германией управляли, не учитывая реальные потребности немцев в целом, и в особенности распространенные на востоке страны «настроения». Но это подыгрывание извечному мифу о жителях Восточной Германии как о жертвах — первый шаг к капитуляции перед антидемократическими идеологиями. 

    Ведь никакие, даже самые значительные просчеты демократического правительства никогда не могут стать оправданием или даже правдоподобным объяснением тому, что голоса на выборах массово отдаются красно-коричневым экстремистским партиям, которые открыто действуют как пособники государства-террориста, совершающего геноцид. 

    Голосовать за такие партии может только тот, кто изначально имеет внутреннюю склонность к авторитарному правлению. Где вообще логика, когда «недовольные», жалующиеся на недостаток демократии в Германии, реагируют тем, что голосуют за явных врагов демократии, которые работают на пропаганду жестокой, убийственной диктатуры? Реальные проблемы Восточной Германии, как и cтраны в целом, несоизмеримы с радикальностью такого поведения на избирательных участках, которое на самом деле коренится в глубоком, устойчивом антизападном и антилиберальном ресентименте. Поддаваться этим настроениям, особенно в вопросе солидарности с Украиной, означает всего лишь ускорить крах демократических партий. 

    Тем не менее, будто предвосхищая успех АдГ и «Альянса» на выборах, федеральное правительство подало фатальный сигнал, объявив о том, что будущие поставки оружия Украине больше не будут финансироваться из федерального бюджета. Вместо того чтобы громко повторять, насколько драматична ситуация на поле боя, и настойчиво объяснять, что защита Украины имеет жизненно важное значение для нашей собственной безопасности, правительство и оппозиция из ХДС/ХСС стараются не поднимать украинский вопрос из страха потерять еще больше избирателей, полагая, что эта тема слишком «непопулярна». Ведущим политикам-демократам кажется, что сохранить пресловутый «черный ноль» важнее, чем обеспечить свободное европейское будущее. Это вызывает опасение, что они не в состоянии осознать масштабы того эпохального вызова, которым стала агрессия России.  

    Исключение, пожалуй, составляют только «Зеленые», продолжающие настойчиво выступать за значительное расширение военной помощи Украине. Тем не менее, будучи одной из партий, входящих в правительство, они, в конечном счете, также несут ответственность за политику лавирования Шольца. 

    Отсутствие политической воли 

    Насколько нелепо утверждение, будто Германия якобы «однобоко» делает ставку на поставки оружия Украине и тем самым разжигает войну, показывает простой взгляд на сухие цифры. Они же опровергают и абсурдное заявление о том, что поставки оружия Украине перегружают немецкий бюджет и поглощают средства, которые остро необходимы на меры по социальной защите населения Германии, о чем любит демагогически порассуждать «спецпредставительница» Кремля Сара Вагенкнехт. Мориц Шуларик, президент Кильского института мировой экономики, недавно показал реальные масштабы в посте на LinkedIn (позже эти данные были обобщены в докладе института): 

    «За два с лишним года с начала войны Германия оказала Украине военную помощь на сумму более 10 миллиардов евро. Это составляет 0,25% от ВВП Германии в 2023 году. В годовом исчислении мы выделяем на военную помощь менее 0,1% от ВВП». 

    «По отношению к ВВП и нашим фискальным ресурсам военная поддержка Украины невелика. Для сравнения: только субсидии на дизельное топливо обходятся налогоплательщикам ежегодно почти в два раза дороже, а именно около 8 миллиардов евро». 

    Эксперт подытоживает пронзительным вопросом: «Скольких страданий можно было бы избежать Украине, сколько жизней можно было бы спасти, если бы у нас была политическая воля на то, чтобы выделить 0,2%, или 0,3%, или даже 1% нашего экономического потенциала на защиту свободы в Европе?» 

    Дезинформация — это оружие 

    Тем временем немецкое общество сталкивается с беспрецедентным потоком дезинформации со стороны Кремля. Ее цель — смена правительства на такое, которое вырвет ФРГ из западного альянса и превратит ее в союзника России. Путинский режим пришел к выводу, что в вопросе западной поддержки Украины Германия занимает одновременно и ключевое, и самое слабое место. Здесь Кремль следует тезису, на который опиралась еще советская внешняя политика и который приписывается Ленину: «Кто владеет Германией, тот владеет Европой». 

    Потоком кремлевской пропаганды наполнены не только социальные сети, но и авторитетные журналистские издания. В немецкоязычном пространстве российская дезинформация подозрительно часто появляется в некогда серьезных изданиях, таких как швейцарская Weltwoche или Berliner Zeitung, находящихся в руках издателей, близких к Кремлю. Впрочем, зачастую западные медиа становятся орудием российских операций по дезинформации невольно — по незнанию или недомыслию. 

    Пропагандисты российского террористического государства вновь и вновь получают трибуну — как, например, совсем недавно произошло на радио Deutschlandfunk, взявшего интервью у российского посла в Берлине. Выдвиженец Кремля смог совершенно свободно распространять фейковые и вымышленные факты, приготовленные на ведьминой кухне кремлевской пропаганды. 

    Редакции обычно оправдывают такие выступления ошибочно понятым принципом «объективности». Мол, имеет смысл услышать «точку зрения другой стороны» из первых уст. Но стали бы они говорить, если бы речь шла о лидере ИГИЛ или «Аль-Каиды»? 

    Рефлекторная недооценка 

    Согласно этому ошибочному представлению об объективности, апологетка Кремля Сара Вагенкнехт тоже может беспрепятственно распространять путинскую дезинформацию в телевизионных ток-шоу, где она постоянный гость. Между тем любому информированному современнику должно быть давно понятно, что Вагенкнехт — центральная фигура в стратегическом плане Путина по созданию по всей Европе «антивоенных настроений», цель которых — привести к смене власти на выборах в Бундестаг в 2025 году в интересах российского агрессора. Еще в прошлом году российские разведчики и дипломаты по поручению Кремля разработали комплекс мер по тому, как настроить немецкую общественность против Украины: крайне правые и крайне левые силы в Германии должны быть объединены для совместной борьбы против «элит», «глобалистов», ЕС и особенно США. Создание партии Вагенкнехт, которая систематически смешивает правонационалистические и левопопулистские идеологемы, точно соответствует этим указаниям Кремля. 

    Обо всем этом подробно писала газета Washington Post, получившая доступ к проникшим на Запад протоколам российских «экспертных совещаний». Однако в Германии на это едва обратили внимание: «Кажется, в нашей стране, — замечает журналист Маттиас Кох, — до сих пор принято рефлекторно отмахиваться от информации о попытках вмешательства России в общественные дискуссии на Западе и видеть в ней только мечтания Москвы». 

    В реальности слишком долго и немецкие политики, и общество из-за боязни открытой конфронтации с Москвой или страха показаться «параноиками» преступно недооценивали или даже умаляли опасность, исходящую от российских попыток инфильтрации своих идей в сознание значительной части населения. Теперь же, когда кремлевские партии, такие как АдГ и «Альянс», день ото дня усиливают влияние на повестку общественно-политических дискуссий в Германии, во всей своей роковой красе предстает тот факт, что дезинформация — это крайне эффективное оружие для ведения агрессивной войны. 

    Подстрекательство к геноциду 

    Кремлевский режим и его идеологические заправилы не дают усомниться в том, что цель российской агрессии против Украины — уничтожение украинской нации и что отказа от этой цели не следует ждать ни при каких условиях. Полные ненависти речи, подобные июльскому заявлению соратника Путина, закоренелого подстрекателя к убийствам Дмитрия Медведева, звучат постоянно:  

    • «Тут не может быть никакого милосердия. Здесь нет места добру. Только убей!»
    • «не надо жалеть их, не надо!»
    • «У Украины «нет (…) права на жизнь»,  
    • казнить украинцев — «это и есть право войны для врага!»  

    Россиян непрестанно пичкают этой геноцидальной риторикой. Среди свежих примеров выступление Александра Камкина, сотрудника ИМЭМО РАН, который в эфире российского государственного телевидения призвал «очистить» всю территорию Украины от «антироссийского вируса». Или генерал-лейтенанта в отставке Евгения Бужинского, потребовавшего уничтожения всей энергетической инфраструктуры Украины. 

    Это постоянное и систематическое подстрекательство к геноциду, однако, не мешает сбитым с толку «сторонникам мира» здесь, в Германии, по-прежнему искренне верить в готовность российского преступного режима к переговорам и миру — несмотря на то, что Путин и его приспешники вновь и вновь подтверждают, что переговоры для них возможны только при условии подчинения Украины требованиям Кремля, что для украинской стороны было бы равносильно капитуляции.  

    Но немецкие агитаторы за «переговоры» упорно продолжают исходить из пагубной и ошибочной предпосылки, что пресловутые «интересы безопасности» России, которым, по утверждениям Кремля, угрожает Запад, реально существуют. На самом деле режим Путина пользуется этой вымышленной угрозой лишь как предлогом, чтобы изобразить собственное стремление к экспансии и уничтожению легитимным. Те, кто верит, что путинская Россия стремится лишь к укреплению своей безопасности и готова в этом вопросе идти на компромисс, — жертвы циничной пропаганды. 

    Закон мафии 

    На самом деле путинская Россия уже давно, и с возрастающей интенсивностью, ведет войну против Запада — пока еще не с помощью танков и ракет, но всеми средствами скрытой агрессии, такими как дезинформация, саботаж и подготовка терактов. Попытка приукрасить дело и представить его так, будто этот сугубо деструктивный и террористический режим потенциально может стать «партнером в вопросах стабильности», свидетельствует о вопиющем игнорировании фактов. 

    Картель преступников, сформированный из мафии и спецслужб и слившийся с образованием под названием «Российская Федерация», не заинтересован в «стабильности» — он стремится только к разрушению, уничтожению и насильственному подчинению. Его идеал — держать соседние страны, а потенциально и весь мир, в постоянном страхе и ужасе, позволяющем их шантажировать и принуждать к покорному подчинению. Он мечтает о таком «миропорядке», при котором никто больше не осмелится сопротивляться его бесконечным угрозам насилия и его ненасытной жажде наживы.  

    Это «закон» мафии, который должен господствовать во всем мире, закон чудовищной супермафии, которая захватила государство и теперь может маскироваться под него. 

    Подготовка к предательству 

    Никому не придет в голову вести переговоры с мафией или заключать с ней договоры, предусматривающие уступки, — в надежде на то, что взамен она в будущем начнет действовать в правовом поле и соблюдать правила ведения бизнеса. Ведь нарушение закона и отрицание всех основополагающих норм цивилизованного сосуществования — это и есть ее смысл, своего рода «бизнес-идея». Тот, кто не понимает, что путинизм черпает свою идентичность исключительно из войн и разрушений и поэтому никогда не прекратит их по собственной воле, не понял сути этой смертельной угрозы для цивилизованного человечества. И обязательно предаст тех, кто, рискуя жизнью, пытается остановить эту силу зла. 

    Между тем подготовка к сдаче Украины фатальным образом не ограничивается Германией. Несмотря на то, что правительство Джо Байдена в США было крупнейшим и важнейшим союзником Украины, оно долго отказывалось разрешить ей использовать ракеты большой дальности для ударов по целям в России. Дональд Трамп и его вице-президент Джей Ди Вэнс [во время предвыборной кампании] развеяли всякие сомнения в том, что они предоставят Украину на милость Путину. Сейчас они нападают на президента Зеленского, называя именно его истинным виновником того, что война до сих пор не закончилась. Даже либеральный президент Чехии Петр Павел, до сих пор с завидной решительностью поддерживавший Украину, теперь предлагает ей подумать о возможных уступках агрессору. Президент Франции Эммануэль Макрон, который еще недавно активно выступал за более жесткие меры в противостоянии российским амбициям по доминированию в Европе, вдруг заговорил о «перенастройке» отношений с Россией «после окончания войны» — в рамках «новой формы организации Европы», в которой, по его словам, «все страны должны быть представлены достойно». 

    Все это говорит о том, что Запад пытается найти выход из войны через некое подобие «мирного компромисса» с агрессором и посылает в Москву более или менее завуалированные сигналы умиротворения. Однако даже частичная уступить преступным притязаниям России будет означать не что иное, как наградить ее за агрессию против Украины. Это станет концом европейского миропорядка. И более того: если план Путина по изменению границ в Европе с помощью военной силы сработает, это приведет к «окончательному краху глобального порядка», как справедливо отметил израильский историк Юваль Харари. Предательство Украины будет равносильно саморазрушению Запада. И есть опасения, что политические элиты демократического мира не осознают историческую значимость своей нерешительности. 

    Читайте также

    Что, если Россия победит?

    «Автократы постоянно недооценивают демократию. Мы — тоже»

    Идет ли демократии воинственность?

    Партия пророссийского мира

    Сдержанный подход к ядерному сдерживанию

    Что пишут: о немецком кризисе. Далеко не только правительственном

  • Что пишут: о немецком кризисе. Далеко не только правительственном

    Что пишут: о немецком кризисе. Далеко не только правительственном

    Original by dekoder-Team on dekoder
    Translation

    Через несколько часов после того, как стало ясно, что новым президентом США избран Дональд Трамп, в Германии тоже произошли исторические события: федеральный канцлер Олаф Шольц объявил об отставке министра финансов и лидера Свободной демократической партии (СвДП) Кристиана Линднера. Так самая необычная в послевоенной истории ФРГ правительственная коалиция — социал-демократов (СДПГ), «Зеленых» и свободных демократов — прекратила существование. У красно-зеленого правительства большинства в Бундестаге нет. 

    Противоречия в коалиции копились на протяжении многих месяцев, и раскол мог произойти значительно раньше. Ключевые расхождения — по экономическим вопросам. Прогнозируется, что в этом году немецкая экономика продолжит падение, которое началось в прошлом (правительство полагает, что оно составит 0,2%). Компания Volkswagen тем временем объявила, что впервые в истории закроет несколько заводов на территории Германии, фактически признав поражение в борьбе за рынок электромобилей с китайскими производителями. Трамп во время предвыборной гонки обещал ввести пошлины на ввоз импортной продукции и призывал немецкие концерны перенести производство на территорию США. Если он реализует свои обещания, это грозит Германии еще большим экономическим спадом. На таком фоне Бундестаг в ближайшие недели должен был рассмотреть бюджет страны с многомиллиардной финансовой дырой, которую нужно как-то закрыть. 

    Процесс раскола коалиции запустил попавший в прессу доклад Линднера под названием «Экономический поворот». В нем министр финансов предложил снизить налог на прибыль для корпораций, а также постепенно отменить «налог солидарности», который самые богатые немцы по-прежнему платят для поддержки интеграции восточных земель. Кроме того, лидер СвДП предлагал отложить достижение климатической нейтральности, а также ввести мораторий на новые ограничения для бизнеса, в том числе уже запланированные другими министрами. Он также давно возражал против намеченного канцлером подъема пенсий и других социальных выплат.  

    За обнародованием этих предложений последовала серия экстренных встреч, по итогам которых Шольц попросил федерального президента Германии отправить Линднера в отставку. После чего оба политика обменялись резкими высказываниям в адрес друг друга, а Шольц, оставшийся главой правительства меньшинства, объявил о том, что поставит перед Бундестагом вопрос о доверии к себе 15 января. После нескольких дней переговоров стало ясно, что, по всей видимости, это случится еще в этом году, и если против Шольца проголосует большинство депутатов, досрочные выборы пройдут не до конца марта, как планировал канцлер изначально, а в последних числах февраля — вероятно, 23-го.

    Что привело к распаду коалиции? Кто виноват в нем? И что это говорит о ситуации в Германии в целом? Мнения политиков и журналистов.

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Кристиан Линднер (слева) и Олаф Шольц на церемонии отставки министра финансов и других министров от Свободной демократической партии в резиденции федерального президента Германии. Берлин, 7 ноября 2024 года // Фотография © Thomas Imo / IMAGO / photothek

    Focus: «Вот так… Глупо» 

    Журнал Focus со ссылкой на газету Frankfurter Allgemeine Zeitungрассказывает о том, как прошла последняя встреча партнеров по коалиции, после которой Олаф Шольц объявил об отставке Кристиана Линднера. Лишь незадолго до решающего разговора участники смогли ознакомиться с одиннадцатистраничным документом с экономическими предложениями канцлера. Его вариант компромисса — снижение налогов в обмен на дополнительные заимствования в размере 12,5 миллиарда евро. Деньги должны пойти, в частности, на помощь Украине и интеграцию украинских беженцев.  

    Линднер отказывается, после чего предлагает партнерам взять паузу и совместно выступить с предложением о досрочных выборах (в перерыве о нем стало известно прессе). Представители «Зеленых» остаются в зале, социал-демократы и свободные демократы удаляются. После возвращения, когда Линднер подтверждает, что стоит на своем, Шольц объявляет: «В таком случае, дорогой Кристиан, я больше не хочу, чтобы ты оставался в моем правительстве. И завтра утром попрошу федерального президента уволить тебя». Наступает тишина, которую присутствующие теперь сравнивают с «нирваной». Ее прерывают слова канцлера: «Вот так… Глупо». Треск стульев, несколько объятий, рукопожатий, «светофорная» коалиция — в истории, слова канцлера — мем. 

    Оригинал (08.11.2024) // Google-перевод 

    Олаф Шольц: «Линднер обманул мое доверие» 

    На пресс-конференции, которая прошла вскоре после отставки объявления об отставке Линднера, канцлер Шольц фактически обвинил того в распаде правительственной коалиции. 

    «На протяжении последних трех лет я вновь и вновь делал искал варианты, как коалиция из трех различных партий может приходить к разумным компромиссам. Часто это было сложно. Часто это проходило по грани моих политических убеждений. Но это моя обязанность как федерального канцлера — стремиться к прагматичным решениям во благо всей страны. 

    Слишком часто необходимые компромиссы заглушались публичными спорами и громкими идеологическими требованиями. Слишком часто министр Линднер блокировал законы, к которым не имел отношения. Слишком часто он действовал из малодушныхих партийных соображений. Слишком часто он обманывал мое доверие» 

    Оригинал (06.11.2024) // Google-перевод 

    Кристиан Линднер: «Шольц игнорировал тревоги граждан»  

    Лидер СвДП Линднер ответил Шольцу, обвинив канцлера в том, что именно он «не в состоянии дать стране новый импульс для прорыва». 

    «Мы выдвинули предложения об экономическом повороте, которые могли бы вновь повести нашу страну успешным курсом. Меньше бюрократии, меньше налогового бремени, прагматичная климатическая и энергетическая политика, больше контроля над миграцией <…> Олаф Шольц долгое время отрицал необходимость нового экономического прорыва. Игнорировал тревоги граждан в связи с экономической ситуацией. Даже в эти дни он ставит под сомнение решения, которые необходимо принять, чтобы немки и немцы снова гордились Германией. Его ответные предложения малозначительны, не амбициозны и не способны оказать существенного влияния на преодоление низких темпов роста». 

    С момента, когда в ФРГ в последний раз распадалась правительственная коалиция, прошло больше 40 лет. Интересно, что в 1982 году также не сработались социал-демократы и свободные демократы (в тот раз без участия совсем молодой партии «Зеленых»). Тогда раскол закончился тем, что новую коалицию со СвДП сформировал ХДС/ХСС во главе с Гельмутом Колем (но вскоре все равно прошли досрочные выборы). Сейчас этот вариант фактически невозможен. Лидер христианских демократов Фридрих Мерц не сможет создать новое большинство без голосов «Альтернативы для Германии», а это политически немыслимо даже для заметно поправевших христианских демократов.  

    Оригинал (06.11.2024) // Google-перевод 

    Handelsblatt: Истоки экономического кризиса 

    Газета Handelsblatt констатирует: вот уже пять лет, как экономика Германии перестала расти, — и суммирует причины нынешнего кризиса. Прежде всего, это постепенное закрытие американского рынка, инициированное еще Бараком Обамой и резко усиленное Дональдом Трампом. Протекционистские меры Вашингтона стали тяжелым испытанием для экспортно ориентированной экономики Германии. Деглобализация осложняется демографическими изменениями: население Германии стареет, нагрузка на систему соцобеспечения растет, доля квалифицированной рабочей силы падает. Адаптация ко всем этим изменениям не может пройти безболезненно, а предложения Кристиана Линднера, даже будь они реализованы, не могли бы изменить неблагоприятную конъюнктуру: прекратить войну в Украине, восстановить мировой режим свободной торговли и остановить опережающий рост китайской промышленности.  

    Как пишет издание, не стоит рассчитывать, что прежние флагманы немецкой экономики — автомобильное производство или химическая промышленность — могут в ближайшее время стать драйверами роста. Экономическая политика правительства должна быть нацелена не на то, чтобы спасать рабочие места там, а на то, чтобы создать наиболее благоприятные условия для новых точек роста. Бумаги Линднера могли бы стать для его партнеров по «светофорной» коалиции приглашением к дискуссии, но послужили поводом к разводу. Прагматичная составляющая в действиях лидера свободных демократов понятна: вряд ли у его партии есть шанс войти в новое правительство, но чем дольше они оставались бы в нынешнем, тем хуже были бы их шансы вообще попасть в Бундестаг. 

    Оригинал (08.11.2024) // Google-перевод 

    Capital: Что экономисты думают о долговом тормозе 

    Рейтинги всех партий-участниц «светофорной» коалиции стали неумолимо снижаться с осени 2022 года, когда на фоне разрыва отношений с Россией резко подорожали услуги ЖКХ. Недовольства добавил инициированный «Зелеными» весной 2023-го закон «Об отоплении», который принимался на фоне и без того возросших цен и явно продемонстрировал, насколько глубоко расколота правящая коалиция по вопросу «зеленого перехода».  

    Тем не менее датой, когда судьба кабинета была решена, многие журналисты называют 15 ноября 2023 года — тогда Конституционный суд Германии поддержал иск депутатов от ХДС/ХСС и посчитал незаконным решение правительства, потратить 60 миллиардов евро, взятых под восстановление экономики после пандемии, на климатическую трансформацию.  

    Судьи посчитали, что этой попыткой правительство проигнорировало «долговой тормоз». Поправка о нем была внесена в Основной закон ФРГ в 2009 году на фоне мирового финансового кризиса. Долговой тормоз запрещает федеральным властям делать в течение года новые заимствования, превышающие 0,35% ВВП, для покрытия бюджетных расходов. Перераспределение средств из пандемийных фондов суд посчитал превышающим разрешенную норму, а поэтому незаконным.  

    После решения суда в коалиции начались сложные переговоры, по итогам которых Бундестаг объявил в 2023 году чрезвычайную ситуацию (в таком случае долговой тормоз перестает действовать), а в бюджете-2024 резко сократил расходы. Его приняли только в феврале этого года. 

    С тех пор споры не прекращаются. Социал-демократы и особенно «Зеленые» настаивают, что без дополнительных заимствований государство не сможет стимулировать рост экономики — а значит, нужно вновь объявлять чрезвычайную ситуацию, а в идеале реформировать весь механизм. Либералы из СвДП считают отказ от долгового тормоза безответственным, стимулирующим инфляцию и грозящим новым долговым кризисом. 

    Как пишет Capital, лишь немногие экономисты держатся за сохранение долгового тормоза в его нынешнем виде. Не многие, впрочем, выступают и за его полную отмену. Большинство считает, что стоило бы реформировать его. Даже предложения Линднера требовали бы приостановки действия этого механизма, пусть он сам этого и не признает, отмечает один из экспертов, опрошенных бизнес-изданием. В одном согласны все: чем быстрее пройдут выборы, тем лучше для бизнеса, которому нужна определенность.  

    Оригинал (07.11.2024) // Google-перевод 

    taz: Конец леволиберальной гегемонии 

    Парламентский корреспондент газеты taz Штефан Райнеке считает, что причины распада светофорной коалиции не исчерпываются личными особенностями и провалами конкретных политиков (которых, впрочем, достаточно), а связаны с двумя фундаментальными процессами. Первый — изменение немецкого партийного ландшафта: избиратели тоскуют по «старым-добрым временам», когда общенародные партии успешно договаривались между собой, и одновременно голосуют за новые популистские политические силы, такие как АдГ и «Альянс Сары Вагенкнехт». Во все более раздробленном политическом ландшафте (в первые десятилетия послевоенной Западной Германии ХДС/ХСС и СДПГ искали сотрудничества с одной только СвДП, потом к ней добавились «Зеленые», затем «Левые», теперь новые популисты) формирование стабильных коалиций становится все более трудным делом. Избиратели это хорошо понимают: лишь меньшая часть ждет, что новое правительство будет лучше нынешнего, — но за старые партии голосовать хотят все меньше. Замкнутый круг недовольства. 

    Второй процесс, пишет Райнеке, — еще более фундаментальный. «Светофор» пытался вести либеральную, эко- и социально ориентированную политику во времена «правого поворота». Эта попытка потерпела крах, который, «по всей вероятности, знаменует собой конец длительной культурной гегемонии левых либералов в ФРГ». 

    Оригинал (07.11.2024) // Google-перевод 

    Сicero: Линднера есть, за что уважать 

    Соиздатель журнала Cicero Нотхайз одобряет действия экс-министра финансов Кристиана Линднера, который запустил публичную дискуссию об экономическом курсе страны, пусть даже она закончилась правительственным кризисом. Нотхайз ожидает, что уже в следующем году Германия ощутит на себе тяжкие последствия протекционистского курса Дональда Трампа в США: снижение уровня экспорта, падение налоговых сборов, рост безработицы, перегрузка системы соцобеспечения, разбухшей усилиями красно-зеленых министров. Без снижения налогов не получится сохранить внутри страны производство, без урезания социальных программ — сбалансировать бюджет.  

    Единственное, в чем можно упрекнуть лидера свободных демократов, полагает Нотхайз, — это в том, что он прямо и недвусмысленно заявил об это слишком поздно. Намерение Шольца отложить голосование в Бундестаге по доверию к себе он критикует как безответственный способ, продержаться у власти как можно дольше.  

    Оригинал (07.11.2024) // Google-перевод 

    Jacobin: Сможет ли Линднер представить себя жертвой? 

    Экономический журналист левых взглядов Оле Немойен не разделяет одобрительных слов в адрес экс-министра финансов со стороны своих либеральных коллег. По его мнению, Линднер не был готов к тому, что канцлер пойдет на открытый конфликт с ним и обвинит его в проблемах коалиции. «На финальной пресс-конференции Линднер выглядел растерянным и даже ошеломленным и не знал, что сказать в ответ на вопрос о том, как он относится к тому, что его называют самым наглым безработным в Германии». Теперь лидер свободных демократов попытается представить себя человеком, который пытался вернуть страну на верный путь и которому не дали сделать это бывшие партнеры. Но граждане, похоже, ему не очень верят: 40% возлагает вину за распад коалиции именно на Линднера, две трети считают, что свободные демократы ее сильно ослабли.  

    Большинство опросов, действительно, пока не сулит им прохождения пятипроцентного барьера. Справедливости ради, впрочем, нужно отметить, что впервые за несколько месяцев хотя бы в некоторых исследованиях свободные демократы достигли 5%. Самым же вероятным итогом выборов на сегодняшний день выглядит создание новой «большой коалиции» во главе с ХДС/ХСС — как было трижды при Ангеле Меркель. Только на этот раз канцлером может стать Фридрих Мерц, который в прежние времена критиковал ту же Меркель в том числе за соглашения с социал-демократами.  

    Оригинал (11.11.2024) // Google-перевод 

    FAZ: Писториус вместо Шольца? 

    Находящийся на пути к власти Фридрих Мерц — не любим немцами. Об этом говорят все опросы общественного мнения. Почти так же, как не любим и действующий канцлер Шольц. Но канцлеров не избирают напрямую, кандидатов выдвигают партии. И несмотря на то, что многие месяцы по личной популярности всех обходит министр обороны Борис Писториус, его шансы на выдвижение от социал-демократов вместо Шольца невелики. Даже несмотря на то, что за это решение уже открыто высказались некоторые политики из СДПГ. Как пишет Frankfurter Allgemeine Zeitung, популярность Писториуса внутри партии невелика. К его лозунгу «Сделать Германию готовой к войне» относятся с настороженностью, планы военной реформы не встречают энтузиазма. С одной стороны, Писториус мог бы привлечь к СДПГ новые группы избирателей, в чем она, с рейтингом 15% (на 10 процентных пунктов меньше, чем по итогам выборов 2021 года), остро нуждается. С другой, как показывают недавние успехи «Альтернативы для Германии» и «Альянса Сары Вагенкнехт» на востоке страны, милитаристская лексика может оттолкнуть многих традиционных избирателей социал-демократов. А недавние выборы в США еще и демонстрируют, что «эффект Харрис», то есть появления нового лица, может быть краткосрочным. 

    Оригинал (12.11.2024) // Google-перевод 

    Cicero: Шольц выкручивает оппонентам руки 

    В колонке для журнала Cicero специалист по анализу рынков Ян Шёнмакерс резко критически объясняет логику, которой Олаф Шольц, по его мнению, руководствуется, откладывая вотум доверия к себе. По мнению аналитика, Шольц таким образом фактически шантажирует своих оппонентов: вместе с пакетом законопроектов, от которых они не могут отказаться (в частности, от бюджета и помощи Украине), протолкнуть те, которые реализуют партийную программу социал-демократов.  

    По мнению автора, действующий канцлер сознательно ожидал самого критичного для Германии момента, когда сопротивление со стороны оппозиции будет восприниматься как саботаж и недоговороспособность. И вот этот момент наступил: немецкая экономика в рецессии, в США президентом избран Трамп, Украина на грани поражения в войне.  

    Оригинал (09.11.2024) // Google-перевод 

    ZEIT: Что еще осталось в планах «светофора» 

    Газета ZEIT рассказывает о законопроектах, которые красно-зеленое правительство меньшинства надеется провести через Бундестаг до досрочных выборов. Это не только бюджет, борьба за который будет тяжелой, и реформа Конституционного суда, с которой, наоборот, согласны все партии, кроме АдГ. Это также законопроект, разрешающий государству заключать договоры только с фирмами, в которых с работниками заключены коллективные договоры об оплате труда, — против ХДС/ХСС и свободные демократы. А еще новое повышение пенсий и стабилизация их уровня до 2039 года, которое свободные демократы критиковали, еще будучи участниками коалиции, — за дополнительную нагрузку на нынешнее поколение работающих. 

    Оригинал (09.11.2024) // Google-перевод 

    Spiegel: Впереди старомодная избирательная кампания 

    Колумнист журнала Spiegel Николаус Бломе прогнозирует исключительно старомодную избирательную кампанию, в которой бороться будут политики старой закалки Мерц и Шольц. Обоих мало интересуют «культурные войны», а вот обсуждать экономику с цифрами и графиками они готовы часами. Бломе сомневается не только в том, что на эту битву всерьез повлияет технократ Кристиан Линднер и  Роберт Хабек, но даже популисты из АдГ и «Альянса» — если только в Европу не хлынет новая волна беженцев из Украины. В качестве итога он ожидает куда более стабильную, чем сейчас, коалицию ХДС/ХСС с социал-демократами или «Зелеными». В любом случае, без Шольца, который не вернется в правительство в качестве министра финансов.  

    И, пожалуй, только в пункте про Шольца другие комментаторы точно согласятся с успокоительными размышлениями Бломе. 

    Оригинал (11.11.2024) // Google-перевод 

    Текст: Редакция дekoder’а
    Опубликовано: 13.11.2024

    Читайте также

    Что пишут: о поляризации и расколе немецкого общества

    Что пишут: об успехах крайне правых и поражении красно-зеленых

    «Автократы постоянно недооценивают демократию. Мы — тоже»

    Идет ли демократии воинственность?

    Что пишут: о победах радикалов и популистов на востоке Германии

    Что пишут: о победе Трампа и его «антигерманизме»

  • Что пишут: о победе Трампа и его «антигерманизме»

    Что пишут: о победе Трампа и его «антигерманизме»

    Original by dekoder-Team on dekoder
    Translation

    Дональд Трамп, сорок пятый президент США, станет еще и сорок седьмым. Кандидат от Республиканской партии одержал довольно убедительную победу над вице-президентом Камалой Харрис, представлявшей на этих выборах демократов. Для Германии, которая на следующий день после американских выборов пережила правительственный кризис и распад собственной правящей коалиции, его новый президентский срок с большой вероятностью станет тяжелым испытанием.  

    Во время своего первого президентского срока Трамп, дед которого вырос в Баварии, не раз и не два крайне жестко высказывался в адрес Германии: называл ее «пленницей России» из-за строительства трубопровода «Северный поток — 2» и отказ от массовых закупок американского сжиженного газа, обвинял в недостатке финансирования НАТО и критиковал политику «зеленого перехода». Всего за несколько дней до нынешних выборов на одном из митингов он пародировал акцент Ангелы Меркель и рассказывал, как требовал от нее «платить» за сотрудничество с США.  

    И если обещания Трампа выйти из структур НАТО выглядят, скорее, абстрактной угрозой (по данным швейцарской газеты NZZ, в Брюсселе после объявления итогов выборов сохраняли полное спокойствие), то его экономические планы могут стать реальным ударом по немецким производителям, которые и так переживают трудные времена. Не так давно Volkswagen объявил о беспрецедентном решении закрыть, как минимум, три завода в Германии из-за нерентабельности производства, а Трамп во время предвыборной кампании обещал ввести новые пошлины на ввозимую из других стран продукцию, прямо упомянув в том числе немецкие автомобили.  

    И это все — не говоря о полной неясности относительно планов Трампа по Украине и отношениям с Россией. Неудивительно, что больше 70% немок и немцев хотели видеть победительницей выборов его соперницу. дekoder собрал для вас прогнозы о влиянии нового президентства Трампа на положение в Европе из немецкой, швейцарской и австрийской прессы. 

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Томас Кляйне-Брокофф: «Трамп заражен антигерманизмом» (Augsburger Allgemeine) 

    В интервью изданию Augsburger Allgemeine директор Немецкого общества внешней политики профессор Томас Кляйне-Брокофф утверждает, что в лице Трампа он впервые за 30 лет профессиональной деятельности столкнулся в Америке с явным антигерманизмом. «Я бы не хотел заниматься популярной психологией, но мне кажется, что в его глазах в Германии нет ничего хорошего». По мнению эксперта, для Трампа ФРГ воплощает тот образ современного постмодернистского государства, с которым он неистово борется: со своей «зеленой энергетикой», миграционной политикой «открытых дверей» и с женщиной-главой правительства в недавнем прошлом.  

    В Ангеле Меркель бывшего и будущего президента США должно было отдельно раздражать ее стремление поделиться своими представлениями об истории и политике, которые он воспринимал как нравоучения. Кляйне-Брокофф предлагает исходить из того, что США при Трампе будут воспринимать бывших европейских союзников как бремя. Причем трещина между самими странами Европы на этом фоне будет не уменьшаться, а, скорее, наоборот, расти. 

    Оригинал (30.10.2024) // Google-перевод 

    Вольфганг Ишингер: «С Трампом нужно научиться вести себя правильно» (Handelsblatt) 

    Еще один влиятельный внешнеполитический эксперт Вольфганг Ишингер, который с 2008 по 2022 годы руководил Мюнхенской конференцией по безопасности, также советует немецким дипломатам не пробовать учить Трампа внешней политике — «эта привычка в Германии довольно-таки распространена». По его мнению, берлинским политикам стоит брать пример с парижских и лондонских, которые обходительностью и теплым приемом сумели расположить к себе президента США — хотя бы отчасти.  

    Ишингер разделяет общую тревогу в связи с тем, что «Германия никогда с момента окончания холодной войны настолько не зависела от США», но, например, сомневается в том, что Трамп сдаст Путину Украину. В конце концов, напоминает эксперт, не Обама и не Байден первыми начали поставки летального оружия Киеву, а Трамп в 2017 году. «Я вспоминаю, как говорили, что судьбоносным будет избрание актера Рональда Рейгана. Все хватались за голову и вопрошали: как же так, голливудский актер станет президентом! Это закончится чем-нибудь ужасным. А случилось ровно наоборот», — резюмирует эксперт в интервью Handelsblatt.  

    Оригинал (07.11.2024) // Google-перевод 

    Der Standard: Трамп любит сделки — дайте ему сделку 

    Австрийская газета Der Standard анализирует то, к чему может привести победа Трампа для экономики Германии и Австрии. Оснований для оптимизма она, прямо скажем, не обнаруживает. Порядка 7% немецкой продукции экспортируется в США, и планы Трампа по введению импортных пошлин больно ударят по ней. Особенно по автомобильной промышленности, которая возит за океан более 10% произведенных машин. Заградительные пошлины на товары из Китая также скажутся на немецкой промышленности, поскольку она продает часть комплектующих китайским производителям, которые вынуждены будут сокращать поставки. Поставки через Канаду и Мексику также под угрозой, если Трамп разорвет с ними соглашение о свободной торговле. Экономисты не исключают, что немецкие производители задумаются о переносе заводов в США, как того и хочет Трамп.  

    Возможности ответа со стороны Евросоюза достаточно ограничены: либо «задабривать» Трампа, нарастив закупки в США (сжиженного газа, оружия или сельскохозяйственной продукции), чего американский президент добивался еще во время первого срока, либо вводить собственные заградительные тарифы. Но для американских производителей европейский рынок куда менее значим, чем американский — для европейских.  

    Нынешнее положение Европы даже хуже, чем в 2018 году, когда Трамп начал свою первую торговую войну: после путинского вторжения в Украину и разрыва отношений с Кремлем Евросоюз в значительной мере заменил российский трубопроводный газ американским сжиженным. Это дает США дополнительные рычаги влияния, и эксперты Der Standard советуют не откладывать поиск возможностей для «сделок» с новой администрацией — Трамп как бизнесмен в них очень верит. 

    Оригинал (06.11.2024) // Google-перевод 

    Focus/Table.Media: На международную климатическую политику Трамп будет иметь больше влияния, чем на внутреннюю 

    Аналитическая рассылка Table.Media, текст которой перепечатывает журнал Focus, приходит к выводу, что влияние администрации Трампа на климатическую политику внутри США может оказаться довольно ограниченным. С большой вероятностью будут сокращены бюджеты на исследования, связанные с климатическими изменениями. Но едва ли республиканцы в Конгрессе захотят отменять налоговые льготы, введенные для развития «зеленой» инфраструктуры — в том числе для производства электромобилей, — или сокращать рабочие места в «зеленой» индустрии, которая сделала большой скачок по сравнению с первым сроком Трампа — в том числе в республиканских штатах. Чего действительно следует опасаться — это нового торпедирования международного сотрудничества в области борьбы с изменениями климата. На этот раз Трамп сможет значительно быстрее выйти из Парижских соглашений (в первый его срок это заняло три года) и еще больше сократить финансирование климатических исследований со стороны США — которое и так было довольно ограниченным.  

    Оригинал (07.11.2024) // Google-перевод 

    Republik: Заградительные пошлины — это опасная геополитическая игра 

    Швейцарское издание Republik не ожидает ничего хорошего от протекционистской экономической политики, анонсированной в предвыборных заявлениях Трампа. Да, пишет Republik, безбарьерная торговля времен «гиперглобализации» привела к небывалому неравенству и упадку множества регионов, не справившихся с конкуренцией. Но заградительные пошлины, которые планирует ввести избранный президент США, приведут к еще большему перераспределению ресурсов от бедных частей мира к богатым. Следствием станет дополнительное нарастание геополитической напряженности. 

    Оригинал (07.11.2024) // Google-перевод 

    Internationale Politik: Траты на Украину в глазах республиканцев —это непрямой налог с американских граждан 

    Научная сотрудница Немецкого института внешней политики Рэйчел Таузендфройнд в статье для журнала Internationale Politik анализирует позиции той части Республиканской партии, выразителем идей которой стал Трамп. Это изоляционисты, или «ограничители» (restrainer). Они считают, что несколько поколений американских политиков поддались необоснованной вере в то, что любые, даже очень отдаленные события могут потенциально затрагивать национальные интересы США — а значит, Америка должна быть представлена по всему миру. С точки зрения «ограничителей», это не так, и война в Украине — пример тому. По их мнению, вкладываясь в поддержку этой страны, американский народ платит «непрямой налог» на не актуальные для него цели. Вторая составляющая новой республиканской доктрины — что решающее значение в обозримом будущем будет иметь азиатско-тихоокеанский регион, и именно туда США должны перенести из Европы свои основные внешнеполитические усилия и военные ресурсы. 

    Оригинал (18.10.2024) // Google-перевод 

    Internationale Politik und Gesellschaft: У Америки могут быть свои интересы 

    Тобиас Фелла, научный сотрудник Института изучения мира и безопасности при Гамбургском университете, пишет, что немцам так трудно принять результаты американских выборов в силу того, что в Германии привыкли смотреть на США, с одной стороны, с восхищенным придыханием, а с другой, исключительно через собственную призму. В результате «хорошие» американские президенты, вроде Джона Кеннеди или Барака Обамы, воспринимаются чуть ли не как мессии, а плохие — как Трамп или Джордж Буш-младший — словно антихристы. Иными словами, в Германии до сих пор не хотят принять тот факт, что у США могут быть своя политическая динамика и свои представления о собственных интересах, которые могут не совпадать с немецкими. Фелла призывает наладить контакты с политиками-республиканцами и консервативными экспертами, с тем чтобы скорректировать восприятие Америки и не думать, что заслуживающими внимания политическими воззрениями обладают только те люди (прежде всего, близкие к Демократической партии), которые думают так же, как это принято в немецких образованных кругах. 

    Оригинал (07.11.2024) // Google-перевод 

    BR: Под вопросом судьба крупнейшего тренировочного центра американской армии в Европе 

    На интернет-портале баварского радио отвечают на основные вопросы о том, что возвращение Трампа принесет Германии, НАТО, Украине и самой Баварии. Именно в этой южной немецкой федеральной земле расположен крупнейший тренировочный центр американской армии в Европе. Обучение в нем проходят в том числе бойцы ВСУ. В конце своего первого срока Трамп планировал закрыть базу, но этот план отозвал Джо Байден, вложивший в нее дополнительные 1,2 миллиарда долларов. Во время нынешней предвыборной кампании Трамп не поднимал вопрос о базе. Ее потенциальное закрытие может привести к тому, что без работы останется свыше трех тысяч немцев. 

    Оригинал (07.11.2024) // Google-перевод 

    Текст: Редакция дekoder'а
    Опубликовано: 8.11.2024

    Читайте также

    (Возможно) последний саммит старого НАТО

    «Автократы постоянно недооценивают демократию. Мы — тоже»

    Идет ли демократии воинственность?

    Сдержанный подход к ядерному сдерживанию

    Старшая, сводная, нелюбимая

    Самый приемлемый для общества предрассудок. И поэтому опасный

  • Самый приемлемый для общества предрассудок. И поэтому опасный

    Самый приемлемый для общества предрассудок. И поэтому опасный

    Original by Тобиас Брюк on Belltower.News
    Translation by Anonymous

    Отношение немцев к США с начала века менялось волнообразно. Симпатии упали до минимума в период американского вторжения в Ирак, вновь выросли во время первого срока Барака Обамы, после чего стали снижаться, достигнув нового минимума под конец правления Дональда Трампа.  

    На год полномасштабного российского вторжения в Украину пришелся новый пик симпатий, но ни разу за все годы этот показатель не сравнился с 78% немцев, заявивших о позитивном отношении к США в 2000 году. Более того, после 2022-го цифры стали вновь ухудшаться: в нынешнем году 49% немцев заявили, что относятся к США хорошо, и почти столько же, 48%, что — плохо.  

    Но свидетельствует ли падение симпатий к США о росте антиамериканизма? Ответ на этот вопрос может показаться самоочевидным, но исследователи обычно разделяют законную критику в адрес Америки, и особенно ее властей, и антиамериканизм как разновидность ксенофобии или вид ресентимента.  

    Как именно отделить одно от другого, чем отличаются правый и левый антиамериканизм и что сближает его с антисемитизмом, в интервью изданию Belltower.News, рассказывает профессор Дюссельдорфского университета имени Генриха Гейне Хайко Байер (нем. Heiko Beyer), автор книги «Социология антиамериканизма». 

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Belltower.News: Складывается впечатление, что после нападения России на Украину антиамериканские высказывания звучат все чаще. Это камбэк антиамериканизма? 

    Хайко Байер: Стоило бы подробнее изучить, так ли это. Насколько мне известно, в настоящее время (интервью было опубликовано в феврале 2023 года. — Прим. дekoder’а) эмпирических исследований на эту тему нет. А значит, нет и достоверных цифр, свидетельствующих о том, что можно действительно говорить о камбэке. На митинге “Ami go home”, собранном Юргеном Эльзессером в ноябре 2022 года в Лейпциге, можно было наблюдать, как антиамериканизм у всех на глазах пытались использовать для мобилизации. Но небольшое число пришедших на митинг свидетельствует о том, что эта тема пока не находит отклика у целевой аудитории «кверденкеров» и не поднимает людей так же эффективно, как во времена масштабных антиамериканских демонстраций прошлого. Тем не менее антиамериканизм, безусловно, обладает потенциалом для мобилизации масс. Чем дольше продлится война в Украине, тем вероятнее, что на улицы будет выходить все больше людей с антиамериканскими лозунгами. 

    — Когда в прошлом антиамериканские лозунги использовались для мобилизации людей? 

    — Последняя волна массовой мобилизации под знаменами антиамериканизма пришлась на нулевые, когда в период с 2002 по 2011 годы шли многочисленные массовые демонстрации. Протесты против Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства собирали порой десятки тысяч человек. В период президентства Джорджа Буша-младшего выступления против войны в Ираке также имели антиамериканский характер, выходя далеко за рамки одной лишь критики в адрес Америки.

    На практике не всегда удается быстро выявить и точно отделить антиамериканизм от критики США

    И это был уже не первый в истории случай столь массовой мобилизации. Пацифистское движение 1980-х годов в Западной Европе выводило на улицы иногда сотни тысяч человек. Ни одна другая тема не способна мобилизовать людей так сильно. Когда надо выступить против Америки, численность демонстрантов вырастает до таких высот, которая в любом другом случае была бы недостижимой. 

    — Разница между справедливой критикой США и антиамериканизмом подчас не всем понятна. Не могли бы вы подробнее объяснить, что вы подразумеваете под антиамериканизмом? 

    — Разница между антиамериканизмом и критикой Америки подчеркивается в каждой научной работе. Аналитически ее можно определить относительно четко. Антиамериканизм основан на стереотипах и связан с фундаментальным неприятием всего, что сущностно описывается как «американское». Кроме того, Америка рассматривается как некая всемогущая сила — антиамериканизм почти всегда сопряжен с конспирологией. Наконец, антиамериканизм обладает навязчивым и аффективным характером. На практике не всегда удается быстро выявить и точно дефинировать эти элементы, чтобы отделить антиамериканизм от критики США. На уровне общественного движения это сделать легче, поскольку можно проследить его историю и традиции. Но на индивидуальном все сложнее. 

    — Существует ли преемственность между нарративами прошлого и сегодняшним антиамериканизмом или добавляются также новые темы? 

    — Исторически традиция антиамериканского дискурса берет начало в противостоянии Западу как таковому. Когда начинается критика таких западных принципов, как индивидуализм, капитализм и демократия, нередко проявляется и антиамериканизм. Ненависть к Западу проецируется на США. Это легко проследить исторически, и сегодня это происходит снова. Речь не только о мобилизации внутри правых групп, но и о формировании нового объединенного фронта. Основная цель при этом заключается в том, чтобы связать между собой левых и правых, а объединяет левый и правый антиамериканизм именно неприятие капиталистической современности, с одной стороны, и определенного типа культуры — с другой. «Макдоналдс» сегодня бойкотируют как неонацисты, так и левые антиимпериалисты. Они отвергают глобализацию, которую отождествляют с Америкой. 

    Самое интересное в истории антиамериканизма — что нарративы, которые кажутся обоснованными сегодня, существовали еще до того, как Америка стала сверхдержавой.

    — Значит ли это, что антиамериканизм может выступать в качестве связующего звена между правыми экстремистами и теми, кто считает себя левыми и прогрессивными, через общие проекции на США? 

    — В принципе, в антиамериканизме есть содержательная составляющая, объективно отражающая реальность: США — действительно сверхдержава и действительно влияли и влияют на мировые события. Но самое интересное в истории антиамериканизма заключается в том, что нарративы, которые кажутся обоснованными сегодня, существовали еще до того, как Америка стала сверхдержавой. То есть проективное содержание антиамериканизма очевидно с самого начала: Америка как служила, так и служит для проекций, как в положительном, так и в негативном смысле. Новизна, которую она воплощала, и принципы, которые отстаивала, — это, в конечном счете, базовые принципы капиталистической и демократической современности. 

    — Чем левый антиамериканизм отличается от крайне правого антиамериканизма? 

    — Различия следует искать в риторическом эгалитаризме. В то время как даже допускающие этнический плюрализм ультраправые исходят из отдельности каждой нации и верят в неравенство, мышление левых принципиально эгалитарно. Это не значит, что левый антиамериканизм лишен внутренних противоречий, но национализм в правом антиамериканизме более прямолинейный. Кроме того, есть различия между этническими и культурно-консервативными вариантами антиамериканизма. Последний может не иметь каких-либо этнических установок: вся американская культура в целом рассматривается здесь как нечто неполноценное. Такой элитистский культурный консерватизм встречается и у некоторых левых, хотя какие-то американские субкультуры они могут воспринимать весьма благосклонно.  

    — Как в студенческом движении 1968-го? 

    — Точно. Оно провозглашало и утверждало свое интеллектуальное превосходство над Америкой, а саму Америку представляло более гомогенной, чем та была на самом деле. При этом активно использовались американские формы протеста вроде сидячих забастовок, что сочеталось с уверенностью, будто США — это недемократичная провинция. 

    — В какие исторические периоды антиамериканизм обретает популярность? 

    — Прежде всего, в обществах, переживающих времена определенного модернизационного подъема. Будь то классическая модернизация, как в девятнадцатом веке, или ее более поздняя разновидность в начале двадцатого, или то, что мы называем глобализацией, которая привела к социальным потрясениям в 1990-х и 2000-х годах. В такие периоды появляется определенная потребность в объяснении тех перемен, которые происходят в мире. Нередко эта потребность удовлетворяется антиамериканизмом, наряду с антисемитизмом, в котором распространены похожие образы. Ведь евреев традиционно обвиняли в проявлениях капиталистической модернизации, и именно поэтому эмпирически прослеживается связь между антиамериканизмом и антисемитизмом. 

    — Почему антиамериканизм так часто сочетается с антисемитизмом? 

    — Одна из причин заключается в уже упомянутой идеологической пригодности: обе идеологемы предлагают удобные объяснения капиталистической модернизации, обвиняя американцев или евреев. И то, и другое — своего рода проецирование негативных черт характера на американцев и евреев соответственно. Алчность, например, — это классический мотив, который мы находим как в антисемитизме, так и в антиамериканизме. Кроме того, оба этих вида ресентимента используются для конструирования коллективных идентичностей — национальных, а подчас и транснациональных. К примеру, с помощью антиамериканизма выстраивается европейская идентичность.

    Антизападничество, антимодернизм и антииндивидуализм были гораздо более фундаментальными идеологическими установками, чем антибольшевизм

    Так же могут вырабатываться и религиозные идентичности. Например, в идеологии политического ислама и антисемитизм, и антиамериканизм играют сегодня центральную роль. В начале XX века антиамериканизм и антисемитизм были общераспространенными объяснительными моделями, которые были адаптированы и интегрированы определенными движениями. Так, национал-социалистическая идеология, которая по своей сути тоже была антииндивидуалистической и антизападной, сочетала в себе и антисемитизм, и антиамериканизм по причинам, упомянутым выше. 

    — Нередко складывается впечатление, что современный антиамериканизм идет в связке с пророссийскими нарративами, а порой и российской государственной пропагандой. Есть ли на то исторические причины? 

    — Интересно, что подобная закономерность наблюдалась еще в период Второй мировой войны, а также в национал-социалистическом движении, где относительно распространенным было восхищение сталинским тоталитаризмом, несмотря на очевидный и широко известный антибольшевизм нацистов. Это свидетельствует о том, что антизападничество, антимодернизм и антииндивидуализм были гораздо более фундаментальными идеологическими установками, чем антибольшевизм. Это подтверждается многочисленными примерами последующих социальных движений, как правых, так и левых: всякий раз, когда дело доходило до определения четкой позиции, предпочтение отдавалось Востоку, а не Западу. В таком двуполярном видении мира все восточное казалось более аутентичным, чем якобы упадочное западное. 

    — Какие слои населения особенно подвержены антиамериканизму? 

    — Как правило, антиамериканский ресентимент распространен в образованном среднем классе. Первый бум антиамериканизма пришелся на 1980-е годы, когда, следуя по стопам «новых левых», все остальные политические лагеря, включая центристский, начали считать антиамериканизм социально приемлемым. Ранее это был феномен, характерный, скорее, для политических флангов, условно говоря, левого или правого. В 1980-х годах он получил массовое распространение среди населения. Крупные демонстрации в начале 2000-х годов изначально были направлены против войны в Ираке. Этот антивоенный протест быстро перерос в куда более идеологизированные демонстрации, зиждившиеся на ресентименте.

    В основе трампизма тоже лежит определенная форма антиамериканизма

    В движении за мир, как в 1980-х, так и в 2000-х годах, можно найти очень стереотипную и проективную форму антиамериканизма, характерную в том числе и для среднего класса общества. «Ультраантиамериканизм» 2000-х был последним пиком этой идеологии, показавшим, однако, что существуют повторяющиеся волны антиамериканской риторики и что соответствующий дискурс может обновляться снова и снова, — первые признаки чего мы наблюдаем и сейчас. 

    — Как вы думаете, насколько опасен антиамериканизм для демократии? 

    — Больше всего антиамериканизм опасен для самих США. Теракты 2001 года были настоящим военным нападением и стоили жизни тысячам людей в Нью-Йорке. В основе трампизма тоже лежит определенная форма антиамериканизма. Идеологические и риторические тропы, которые используют сторонники Трампа, очень похожи на шаблоны, которые мы наблюдаем в европейском антиамериканизме, особенно в том, что касается разнообразных теорий заговора. В США это привело к попытке государственного переворота во время штурма Капитолия в Вашингтоне 6 января 2021 года. По эту сторону Атлантики антиамериканские (и антисемитские) конспирологические теории тоже могут привести к подрыву демократических принципов и механизмов. 

    — Какие меры против антиамериканизма может принять демократическое гражданское общество? 

    — В первую очередь, необходимо говорить о том, что такое понятие, как антиамериканизм, вообще существует. Сегодня антиамериканизм — самый приемлемый для общества предрассудок, потому что он представляется безобидным и даже социально одобряемым. Следует хотя бы осознать всю серьезность этого явления и понять, что оно создает благоприятную почву для других форм конспирологии, для антииндивидуалистического и антидемократического мышления. 

    Читайте также

    Закат Америки? Отменяется!

    «Крайне правые в Германии — союзники или агенты Кремля?» Спрашивали? Отвечаем!

    «В Израиле видят воплощение всех колониальных преступлений Запада»

    Партия пророссийского мира

    Старшая, сводная, нелюбимая

    Ассанж — не жертва мирового заговора

  • Старшая, сводная, нелюбимая

    Старшая, сводная, нелюбимая

    Original by Таня Дюкерс on Der Tagesspiegel
    Translation by Александра Берлина

    Подавляющее большинство немцев — 72%, судя по опросу исследовательского центра YouGov, — хотели бы видеть следующим президентом США Камалу Харрис. Лишь 15% отдает предпочтение Дональду Трампу. Между тем возможное возвращение последнего к власти может интересным образом повлиять на отношение к США в Германии. С одной стороны, во время своего первого президентского срока Трамп отметился целым рядом крайне жестких высказываний по поводу немецкой политики, и немцы ответили явным снижением симпатий к Америке. С другой, по многим другим вопросам его риторика близка именно тем в Германии, кто особенно недолюбливает США: крайне левым — угроза покинуть НАТО, крайне правым — критика «левацкой» идеологии со стороны Трампа и его соратников. Иными словами, победа республиканского кандидата, обещающего «сделать Америку снова великой», должна обрадовать как раз по-настоящему антиамерикански настроенных немцев.

    Антиамериканизм существует практически по всему миру, но какова его немецкая специфика? Об этом пишет Таня Дюкерс в колонке для газеты Tagesspiegel. Читайте ее в переводе дekoder’а.

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Захватническая война России против Украины демонстрирует, как легко, почти рефлекторно всплывает в Германии антиамериканский ресентимент. Мол, конечно, главный поджигатель и выгодоприобретатель конфликта — это США со своей военной промышленностью! И санкции тоже Америка придумала, чтобы продавать свой сжиженный аморальный газ, погубив великий символ российско-германской дружбы, «Северный поток — 2».  

    Поверить в подобные утверждения кажется некоторым жителям Германии проще, чем признать агрессором страну, которая у них на глазах развязала войну против соседей. 

    Интересна при этом солидарность левых и АдГ. Например, недавно в твиттере можно было прочесть: «Эти танки означают всего лишь еще четыре недели войны и несколько десятков тысяч напрасно потерянных молодых жизней. После этого на новом восточном фронте больше не будет танков Leopard. США поставили Германии мат». 

    А также: «США отправляют Германию в огонь, словно вассала. Решение "светофорной коалиции", принятое по указке Вашингтона, прокладывает Германии путь к войне. Ужасно, что Шольц перешел роковую красную черту, которую сам когда-то провел. Настало время пасть в объятия поджигателей войны!» 

    Второе, более резкое заявление сделала Севим Дажелен, депутатка от «Левых», а первое — один из самых праворадикальных членов АдГ, Бьорн Хёке. Журналист Тобиас Рапп по этому поводу написал в том же твиттере: «Близость «Левых» и АдГ по вопросу Украины весьма примечательна. Их подпитывают одни и те же ингредиенты: любовь к Путину и ненависть к Америке». 

    В более нюансированном виде подобные идеи можно встретить и среди немцев среднего класса и центристских взглядов. Более того, ряд ведущих интеллектуалов и политиков, говоря о войне в Украине, называет Россию жертвой США. Откуда взялась эта диковатая идея? С одной стороны, она коренится в романтизированном представлении о России, а с другой — в глубоко укрепившейся неприязни к США как центральному представителю западного либерализма. 

    Кто тут писал речи товарищу Хонеккеру? 

    Итак, по порядку: среди левых все еще распространен романтизированный образ России как антиколониальной, антиимпериалистической державы, поддерживающей освободительные движения. Поддерживает это представление незнание истории в той ее части, которая касается того, как Россия доросла до своих размеров и какие народы она поглотила на этом пути. 

    Берлинская писательница Аннет Грёшнер, выросшая в Магдебурге, лаконично подытожила: «Нас воспитывали как антиимпериалистов, хотя мы сами были частью империи». 

    Среди людей, выросших в ГДР, — даже среди критически настроенных к ней — нередко наблюдается своего рода стокгольмский синдром: вплоть до того, что и бывшие диссиденты зачастую свято верят в карикатуру США, которую рисовала Социалистическая единая партия Германии. Их слова порой звучат так, будто это они были спичрайтерами Хонеккера. Люди цепляются за неприязнь по отношению к США, как за тоску по школьным каникулам на Балтике. 

    Кроме того, бытует и, на первый взгляд, менее абсурдный аргумент, что к России следует проявить особое снисхождение, потому что Красная армия (с помощью американцев, англичан и французов) освободила Германию от нацизма. 

    Проблема с этим аргументом в том, что из вида вовсе выпадает роль Украины в борьбе с нацизмом. А ведь именно Украина, наряду с Беларусью и странами Балтии, была одним из главных театров военных действий Второй мировой войны. 

    Новый Вавилон 

    Неприязнь к либерализму — старая добрая немецкая традиция. Еще нацисты рассматривали США как символ и олицетворение «загнивающей» современности с ее безродным космополитизмом, потерей корней и невыносимым темпом жизни. На вершине Оберзальцберга Гитлер держал речь о Нью-Йорке как о новом еврейском Вавилоне, который с радостью сжег бы в огне за все его грехи. 

    Для Гитлера, расиста и провинциала, США были отвратительным смешением народов — что-то вроде огромной Вены. Конечно, антисемитизм и сегодня сохраняет свою роль, часто неосознанную. Не все понимают, какие ассоциации обслуживают, когда говорят о нью-йоркских толстосумах. 

    Разве говорят они в том же тоне о «франкфуртских банкирах»? Конечно, нет. До сих пор бытует мнение, что поверхностные, взбалмошные и порочные американцы поклоняются греховному маммоне, пока глубокие, подлинные, укорененные на своей земле немцы отличаются высокой моралью и особой порядочностью.  

    Проекция ненависти к самим себе 

    Давнее чувство неполноценности — Германия сперва проиграла две войны, потом дослужилась до роли «младшего партнера» — прекрасно компенсируется верой в собственное моральное превосходство. В то, что рейнский — лучший вариант капитализма. 

    Отталкивание проистекает из близости: США культурой и образом жизни напоминает Германию больше, чем значительная часть неевропейских стран. Большинство американцев имеет европейские корни; многие семьи живут в Америке всего три-четыре поколения. На Среднем Западе — в той части Америки, над которой принято посмеиваться, — потомки выходцев из Германии составляют самую многочисленную группу населения. 

    Отражение этой близости в Германии — многообразие любимой немцами американской продукции, которую жаждут не меньше, чем «отвергают». Немцы давно восхищаются американским стилем жизни и старательно его копируют. 

    Немцы сегодня шарахаются от показного презрения к американской продукции, в том числе культурной, к реальным потребительским привычкам. Америка уже давно играет роль вроде старшей нелюбимой сводной сестры. Неприятие Америки — это во многом проекция ненависти к самим себе. Многие в Германии переживают своего рода позднекапиталистический кризис смыслов. Вопрос в том, как на него реагировать.  

    Можно задуматься о том, какой вклад вносит Германия в климатический кризис и в уничтожение неконкурентоспособных компаний в странах глобального Юга. А можно — и это, конечно, куда удобнее — обвинить США во всем на свете и уверовать, что мир был бы лучше без партнера по ту сторону Атлантики. 

    О «закате Америки» в Германии мечтают многие. Жаль, что меньше задумываются о том, что случится после «дня X». Как конкретно должна выглядеть альтернатива символизируемому Штатами западному «образу жизни», о прощании с которым мечтают, сидя в Levi’S, постукивая клавишами своего макбука и потягивая колу. Чем дальше на запад продвигаются российские войска в Украине, тем ближе эта альтернатива становится. 

    Читайте также

    «Кремлю невыгодно, чтобы альтернативные медиа были связаны с ним напрямую»

    (Возможно) последний саммит старого НАТО

    Притяжение к тюрьме

    Для этой войны каждый день нужны новые слова

    Партия пророссийского мира

    Самый приемлемый для общества предрассудок. И поэтому опасный

  • Сдержанный подход к ядерному сдерживанию

    Сдержанный подход к ядерному сдерживанию

    Original by Михаэль Рюле on Internationale Politik
    Translation by Алина Хайтлина

    С начала полномасштабной агрессии против Украины Кремль регулярно озвучивает ядерные угрозы в адрес Запада — и прежде всего, европейских стран. Этой осенью Путин инициировал изменения в доктрине сдерживания, которые должны расширить список ситуаций, когда Россия будет готова к применению ядерного оружия. Среди прочего это «нападение» на РФ неядерного государства при «поддержке» стран, обладающих атомным оружием, что выглядит как прозрачный намек на действия ВСУ в международно-признанных границах России. Несколько недель спустя Путин провел тренировку сил ядерного сдерживания, заявив, что они должны быть в «постоянной готовности к боевому применению». Провластные аналитики, вроде Сергея Караганова и Дмитрия Тренина, предлагают уже сейчас готовиться к нанесению «демонстрационных ядерных ударов» и «спустить Европу в ящик истории».  

    В Германии российская агрессия и кремлевские угрозы вызвали всплеск обсуждения различных способов противодействия потенциальной эскалации конфликта в будущем и переноса боевых действий на территорию Евросоюза и НАТО. Тема собственного европейского ядерного сдерживания вернулась в общественную дискуссию. Особенно в свете возможного возвращения к власти в США Дональда Трампа, который грозит резко ограничить американскую защиту Европы. Самые радикальные предложения сводятся к созданию «европейской атомной бомбы», в проектировании и размещении которой Германия должна сыграть решающую роль. Ответом на это предложение служит идея о наращивании «ядерного IQ», которое предполагает, прежде всего, распространение знаний о рисках применения и даже обладания ядерным оружием. С этой точки зрения, ядерное сдерживание — крайне спорная концепция, провал которой слишком опасен, чтобы на нее полагаться. 

    Немецкий эксперт Михаэль Рюле, более тридцати лет работавший в структурах НАТО, в статье для журнала Internationale Politik берет концепцию сдерживания под защиту, но напоминает, что для ее правильного понимания важно брать в расчет не только ядерные, но и неядерные ее аспекты. 

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Во время Карибского кризиса 1962 года американский режиссер Стэнли Кубрик решил вместе с семьей эмигрировать в Австралию. Он прочел где-то, что, если сверхдержавы обменяются ядерными ударами, радиоактивное заражение там будут наименьшим. Но когда Кубрик, уже заказавший для своего путешествия более сотни коробок, узнал, что на корабле до Австралии на две каюты полагается только одна ванная комната, он быстро свернул это предприятие. Страх разделить один туалет с совершенно незнакомыми людьми внезапно оказался для режиссера, страдавшего от всевозможных фобий, сильнее, чем страх погибнуть в ядерном аду. Кубрик остался в США — и вскоре обыграл свой страх перед ядерной войной в сатирическом шедевре «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу». 

    Друг, которому Кубрик рассказал об этом неловком эпизоде из своей жизни, опубликовал его только после смерти режиссера. Но, вообще говоря, Кубрику не стоило стыдиться своих противоречивых реакций. Игривое, почти небрежное, отношение к теме сдерживания — как ядерного, так и конвенционального — и сегодня остается одной из отличительных черт западного стратегического дискурса. Ведь даже если внешне создается впечатление, что эта концепция переживает ренессанс, связанный с ухудшением ситуации в сфере международной безопасности, в основном речь идет о соединении произвольно выбранных фрагментов, с помощью которых пытаются подкрепить собственную позицию. Это очень плохая отправная точка для политики безопасности в духе реализма в период «смены эпох».  

    Сдерживание как научный объект 

    Если верить Лоуренсу Фридману, корифею британских исследований сдерживания, концепция сдерживания очень хорошо подходит западным демократиям. Стратегии сдерживания, полагает Фридман, так привлекательны для правительств, потому что позволяют им выглядеть защищающимися, но не слабыми, и в то же время решительными, но не безрассудными. Сдерживание подразумевает, что нежелательное развитие событий можно предотвратить, ничего для этого не делая: простая угроза заменяет применение оружия. Поэтому военное сдерживание — это, по сути, концепция сохранения статус-кво. Она не лишена слабостей с точки зрения логики и поднимает сложные этические вопросы, особенно в своем ядерном аспекте. Однако, когда она работает, ее преимущества значительно превышают издержки.  

    С началом ядерной эры сдерживание стало все больше интересовать ученых и превратилось в объект научного изучения. То, что изначально было ходом чисто военной мысли, все больше обогащалось знаниями из политологии, экономики и поведенческой психологии. Это привело, среди прочего, к лучшему пониманию рисков и пределов сдерживания, но прежде всего заострило внимание на важности военно-политического контекста, который может определить успех или провал этой стратегии. И хотя абстрактно-гипотетический характер предмета исследования породил множество сомнительных аналитических построений, за десятилетия все-таки успел сформироваться свод фундаментальных знаний о концепции сдерживания, который послужил руководством для западной политики безопасности.  

    Когда концепция сдерживания работает, ее преимущества значительно превышают издержки

    После окончания холодной войны сдерживание, естественно, стало играть меньшую роль в западном дискурсе. Теперь оно вновь обрело значение, особенно в свете все более агрессивной политики России. Но именно шедшие в Германии после вторжения России в Украину в феврале 2022 года дискуссии показали, что в состоянии шока многие участники вполне готовы игнорировать даже базовые принципы науки сдерживания.  

    Понять интересы противника 

    Одно из таких основополагающих условий успешного сдерживания — знание противника и его интересов. Такой анализ труден и умозрителен, особенно в случае менее прозрачных авторитарных систем. Однако он необходим, поскольку от оценки противника зависит то, как будет организовано сдерживание. Но зачастую эти аналитические изыскания оказываются тщетными. 

    В контексте текущих дискуссий такие страны, как Россия и Китай, Иран и Северная Корея, нередко предстают в виде карикатур, единственная цель которых — максимально усложнить жизнь Западу. То обстоятельство, что эти страны могут преследовать свои собственные — хотя и весьма сомнительные с точки зрения Запада — интересы в сфере безопасности, практически не обсуждается. Считается, что их усилия направлены исключительно на разрушение созданного Западом «порядка, основанного на правилах». 

    Столь одномерная интерпретация скрывает сразу несколько подводных камней, которые влияют на западную политику сдерживания. С одной стороны, она с самого начала исключает мысль о том, что Запад и сам мог совершить ошибки в отношениях с этими государствами, — мол, это все равно стратегические аутисты, чей взгляд на мир как на игру с «нулевой суммой» не допускает никаких компромиссов. Что снимает с Запада ответственность за разработку конструктивной политики в отношениях с этими государствами, которая бы разрядила конфликты до их военной эскалации. С другой стороны, анализ, помещающий Запад в центр всех процессов, возлагает на него такую большую ответственность за политические усилия по защите миропорядка от внешних угроз, что разочарование по поводу тщетности этой политики выглядит почти неизбежным.  

    Российская угроза 

    В нынешних весьма эмоциональных дебатах по поводу Украины особенно ярко проявляется тенденция считать, что противник готов практически на все. Российское государство рассматривается как тот самый перманентный империалист, чей экспансионизм можно остановить, лишь нанеся ему тяжелое поражение в его войне против Украины. Иначе, как считается, у Москвы возникнет искушение напасть на НАТО. В такой интерпретации война России против Украины — это не постсоветский конфликт, а прелюдия к реализации гораздо более масштабных имперских замыслов.  

    Некоторые меры, принимаемые для усиления сдерживания, скорее пугают, чем успокаивают население

    Такое понимание России и ее политики чревато тяжелыми последствиями для североатлантической стратегии сдерживания. Ведь если Россия —эдакий хищник с оппортунистской установкой, который наносит удар, как только Запад теряет бдительность, значит, мир в Европе зависит исключительно от военной мощи НАТО. И хуже того: если даже альянс из 32 стран, во много раз превосходящий Россию, не смог предотвратить нападение с ее стороны, это фактически должно привести к выводу, что никаких доступных средств сдерживания этой страны не существует. Увеличение военных навыков армий НАТО, для которого есть много веских причин, в таком случае не имеет большого смысла. Вместо этого правительствам стран альянса следует готовить своих граждан к неизбежной войне.  

    Именно к этому призывают многие участники нынешних дебатов. Но один из болезненных выводов, к которому привели предыдущие дискуссии, заключается в том, что некоторые меры, принимаемые для усиления сдерживания, скорее пугают, чем успокаивают население. Поэтому важно всегда взвешивать «сдерживание» и «успокоение». В значительной части западных демократий многолетние дебаты о неизбежной войне, вероятно, не повысят готовность защищать их, а, скорее, приведут к кризису восприятия утвердившейся политики безопасности. То, что должно было усилить сдерживание, парадоксальным образом приведет к его ослаблению и тем самым сыграет на руку России.  

    Возможности и интересы 

     Попытка оценить интересы противника важна не только для обороняющейся стороны, которой нужно повлиять на потенциального агрессора. К результатам исследований в области сдерживания, которые, к сожалению, слишком часто игнорируют, относится то, что и нападающая сторона должна в своих расчетах не только учитывать возможности обороняющейся, но и оценивать ее интересы. Это именно то, почему Аргентина в 1982 году оккупировала Фолклендские острова, принадлежащие Великобритании, хотя и знала о военном превосходстве Великобритании как ядерной державы. Считалось, что значимость этой группы островов для Лондона была слишком мала, чтобы проводить дорогостоящую военную операцию в Южной Атлантике по их возвращению. Сделанная Аргентиной оценка британских расчетов оказалась ошибочной, но и британская стратегия сдерживания провалилась, потому что информация о сохраняющемся интересе Великобритании к островам не была донесена нужным образом.  

    Асимметрия интересов важнее баланса военных сил

    Неоднократно звучавшее в ходе нынешних дискуссий утверждение, будто более сильный в военном отношении Запад мог бы удержать Россию от нападения на Украину, в корне неверно оценивает положение дел. Во-первых, Россия быстро поняла, что Запад не готов рисковать войной из-за Украины. Заинтересованность России в том, чтобы не допустить переориентирования Украины на Запад, всегда была выше, чем заинтересованность Запада в чрезвычайных обстоятельствах защитить Украину даже силой оружия. 

    Следовательно, военное превосходство НАТО не играло решающей роли в расчетах России, поскольку все равно не было бы использовано. Асимметрия интересов была важнее баланса военных сил. Тех, кто не учитывает эту связь между сдерживанием и интересами, будут — как Великобританию в 1982 году или НАТО в 2022-м — всякий раз заставать врасплох, сколько бы они ни вкладывали в свою оборону.  

    Ядерная угроза 

    Неадекватное понимание концепции сдерживания характерно не только для Запада. Россия также неоднократно терпела неудачу в своих попытках использовать эту концепцию для достижения своих целей. Так, еще до вторжения в Украину Россия уже использовала риторику ядерных угроз, чтобы ограничить поддержку Киева со стороны Запада. Эти угрозы теперь подкрепляются учениями ядерных сил и размещением атомного оружия в соседней Беларуси.  

    Однако эта угроза пока не возымела должного эффекта. Это связано с тем, что Запад принимает свои решения не только на основе российских заявлений, но и на основе оценки российских интересов. Подобно тому, как Москва пришла к выводу, что Запад не будет защищать Украину, Запад уверился, что применение ядерного оружия возможно только в том случае, если на карту будут поставлены экзистенциальные интересы России. Поскольку до этого еще очень далеко, расширение поддержки Украины — в том числе с помощью более дальнобойного оружия — считается оправданным. В итоге российские угрозы теряют силу, потому что Запад использует в качестве мерила для своих действий не риторику Москвы, а оценку российских интересов.  

    И даже более того. Постоянно ссылаясь на «красные линии», которые Запад пересекает без последствий, Россия подрывает собственный авторитет, а заодно и свою стратегию сдерживания. Впечатление решимости, которое пытается создать Москва, сменяется ощущением беспомощности, поскольку угроза оружием массового уничтожения не имеет никакого отношения к политическим и военным целям, которые она преследует в этой войне.  

    Российские угрозы теряют силу, потому что Запад использует в качестве мерила для своих действий не риторику Москвы, а оценку российских интересов

    Но проблема действительно возникнет, если, как того требовали многие участники дискуссии, политика Запада не ограничится обеспечением выживания Украины, а будет направлена на победу над Россией. Тогда ядерные угрозы Москвы приобретут совершенно новое измерение. Один из классических выводов поведенческой психологии заключается в том, что страх потерять что-то заставляет людей идти на больший риск, чем перспектива что-то приобрести. В контексте сдерживания это означает, что нельзя ставить противника, обладающего ядерным оружием, в положение, когда он считает, что ему терять больше нечего.  

    Занят ли Запад «самосдерживанием»? 

    Именно этим руководствуется Запад в своей политике на украинском направлении. Поддержка Киева постоянно усиливается, но так, чтобы не спровоцировать войну между Западом и Россией, которая потенциально может принять ядерное измерение. Очевидно, что такая политика разочаровывает многих наблюдателей, призывающих к более быстрой и всеобъемлющей помощи Украине, поскольку лишает Киев определенных военных возможностей. Соответственно, некоторые западные правительства часто обвиняют в том, что они поддались необоснованному страху перед российским ответом (то есть занимаются «самосдерживанием») или даже позволили Путину успешно ими манипулировать.  

    Вполне возможно, что Запад мог бы с самого начала вести более решительную политику, не спровоцировав ответных действий России. Однако это значительно увеличило бы риски для Запада. По этой причине именно США, которые и так несут на себе основную тяжесть западной помощи Украине, следуют осторожным курсом. Вашингтон не только внимательно следит за ядерной активностью России, но и старается не подавать никаких вводящих в заблуждение сигналов. Но то, что консервативные критики успели назвать отсрочку американских ракетных испытаний вскоре после нападения России на Украину признаком слабости, еще раз показывает, что смутная потребность продемонстрировать силу и решительность отодвигает для некоторых осознание риска на второй план. Если бы обе стороны действовали по такой схеме, прямая военная конфронтация была бы практически неизбежна. 

    Серая зона гибридных конфликтов 

    Нежизнеспособность простого уравнения, согласно которому увеличение военной мощи обычно приводит к большей эффективности сдерживания, очевидна и при попытке применить концепцию сдерживания к атакам ниже порога военных действий. Так, в последние годы НАТО квалифицирует как угрозы, способные привести альянс в действие, в том числе так называемые гибридные атаки, например, в киберпространстве, в сфере дезинформации или в форме саботажа.  

    Тот, кто хочет ответить военными действиями на невоенные провокации, покидает сферу сдерживания в пользу крайне рискованной стратегии «око за око»

    Однако на практике непрекращающаяся гибридная активность против стран НАТО показывает, что такая угроза не сильно впечатляет тех, кто к ней прибегает. Они рассчитывают — и вполне обоснованно — что НАТО, в распоряжении которого находятся почти исключительно военные инструменты, не станет отвечать на невоенные атаки, взяв в руки оружие. Поэтому попытки некоторых аналитиков распространить принцип сдерживания на серую зону гибридных конфликтов с помощью затейливого словотворчества («сдерживание с помощью запутывания») ни к чему не приводят.  

    Проблема этой дискуссии заключается, с одной стороны, в том, что концепция сдерживания дезавуируется, если она применяется к ситуации, в которой почти неизбежно потерпит неудачу. А кроме того, утверждение, что Россия уже давно ведет гибридную войну против Запада, часто звучащее в контексте войны в Украине, не только чувствительно с точки зрения международного права, но и заставляет некоторых наблюдателей призывать Запад к более жестким контрмерам, включая использование военных средств.  

    Но тот, кто хочет ответить военными действиями на невоенные провокации, покидает сферу сдерживания в пользу крайне рискованной стратегии «око за око», поскольку в этом случае у противника возникнет искушение симметричного ответа. Поэтому верная реакция на подобные угрозы кроется не в военном сдерживании, а в укреплении устойчивости государства, экономики и общества.  

    Повышения «ядерного IQ» мало 

    Нынешние западные дебаты, в которых сдерживание одновременно переоценивается и недооценивается, показывают, что заявленное переосмысление этой концепции так и осталось незавершенным. Прежде всего, шок от нападения России на Украину показал, что, хотя многие участники дискуссии признают растущую важность сдерживания, они используют эту концепцию только избирательно, даже местами противоречиво, ради обоснования собственной позиции. И действительно, сдерживание — не точная наука, которая бы могла бы дать конкретный план действий. 

    Но в период переориентации немецкой политики в сфере безопасности и обороны, которая, помимо прочего, должна выразиться в значительном увеличении оборонного бюджета, важно осознать, какие угрозы подвержены сдерживанию (и какими методами), а какие — нет. И осознать как можно скорее. Без тщательного рассмотрения возможностей и пределов сдерживания новая парадигма в политике безопасности, необходимой в связи с идущей «сменой эпох», останется неполной. 

    Поэтому предлагаемое некоторыми повышение «ядерного IQ» Германии — требование необходимое, но недостаточное. Как раз в своих неядерных аспектах концепция сдерживания заслуживает гораздо большего аналитического внимания, чем она получила до сих пор. 

    Читайте также

    Запад тоже виноват в войне? — Спрашивали? Отвечаем!

    После Путина: каково будущее российского империализма?

    «Украинцы знают, за что воюют, а вот знаем ли мы?»

    Что, если Россия победит?

    Что пишут: о «новой военной службе» в Германии

    (Возможно) последний саммит старого НАТО

  • Партия пророссийского мира

    Партия пророссийского мира

    Original by Оливер Нахтвай on dekoder
    Translation

    В трех федеральных землях, где в сентябре прошли парламентские выборы: в Тюрингии, в Саксонии и в Бранденбурге, — продолжаются непростые переговоры о формировании правительства. Везде ключевую роль играет «Альянс Сары Вагенкнехт» (нем. Bündnis Sahra Wagenknecht) — новая политическая партия, которая была образована только в январе 2024 года после раскола партии «Левые» и которая, несмотря на это, смогла занять третье место на всех этих выборах. Союз с «Альянсом» для христианских демократов в Тюрингии и Саксонии, а также социал-демократов в Бранденбурге — единственный шанс сформировать большинство без участия «Альтернативы для Германии». Более того, если переговоры провалятся, может замаячить и перспектива коалиции «Альянса» и АдГ — двух радикальных политических сил, которых объединяют, как минимум, симпатии к России и неприятие миграции.  

    Переговоры идут тяжело, поскольку Сара Вагенкнехт в качестве предварительного условия требует прописать в будущем коалиционном соглашении свою «формулу мира»: отказ от поставок немецкого оружия Украине, протест против размещения в Германии новых американских ракет, немедленное начало мирных переговоров с Кремлем. То, что все эти вопросы решаются не на земельном, а на федеральном уровне, ее совершенно не смущает. По-видимому, даже наоборот: для нее это шанс с помощью угрозы полномасштабного политического кризиса продавить обе общенародные партии, которые все еще держатся (по крайней мере, на уровне риторики) жесткого курса в отношении России. По-видимому, не смущает Вагенкнехт и то, что представители земельных отделений ее собственной партии намекают на то, что целесообразно было бы занять более конструктивную позицию и сосредоточиться на местных проблемах. Многие немецкие журналисты полагают, что ее главная цель — демонстрируя собственную неуступчивость, добиться максимального результата на выборах в Бундестаг в 2025 году, даже если ради этого придется смириться с расколом в каких-то из отделений. 

    Социолог Оливер Нахтвай из Базельского университета рассказывает о том, как эта персоналистская сила с левоконсервативной идеологией отразила тот многообразный кризис, с которым столкнулась немецкая политическая и партийная жизнь. 

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    В начале января все наконец было готово. Сара Вагенкнехт основала собственную партию — «Альянс Сары Вагенкнехт — во имя разума и справедливости». Но ни одной из заявленных политических ценностей в аббревиатуре «АСВ» места не нашлось, из чего ясно, что новая партия строится исключительно вокруг фигуры этой политической деятельницы родом из Йены, не пропускающей ни одного ток-шоу. В Австрии пару лет существовал «Список Петера Пильца», объединявший сторонников бывшего члена партии «Зеленых», и вообще в истории партий бывали случаи, когда конкретным лидерам удавалось превратить свои имена и собственную политику в настоящие «измы»: трампизм, перонизм, макронизм, голлизм. Но чтобы личность одного человека и была партийной программой, чтобы партия полностью отождествляла себя со своей основательницей и ее политическими воззрениями — это, пожалуй, ноу-хау в новейшей партийной истории. 

    Ее успех можно назвать выдающимся. Самая известная представительница немецкой политической оппозиции и бывшая руководительница фракции «Левых», которая вышла из партии после нескольких лет взаимного охлаждения, в последние полгода превратилась во влиятельный фактор немецкой политики. На выборах в Европарламент «Альянс» набрал 6,2% и сразу же обошел «Левых» и СвДП. По итогам голосования в Бранденбурге, Тюрингии и Саксонии он получил более десятка мест в ландтаге каждой из земель. В Саксонии и Тюрингии коалиция «Альянса» и ХДС — единственный шанс не допустить к власти АдГ.  

    Магнит по фамилии Вагенкнехт

    Объявив о своем намерении принять участие в коалиционных переговорах, Вагенкнехт превратила эти выборы в референдум по вопросу о политике «светофорной» коалиции в Берлине. Ее коалиционные требования исключительно федерального уровня: правительства земель с участием «Альянса» должны выступить против планируемого размещения в Германии американских крылатых ракет и прекратить оказание военной помощи Украине. Вагенкнехт, подобно магниту, притягивает к себе сразу и пацифистски, и пророссийски, и равнодушно настроенных к геополитике людей. 

    Большинство немцев не испытывает энтузиазма ни по поводу размещения в Германии новых американских ракет, ни в связи с тем, что соответствующее решение было принято на саммите НАТО. Многие выступают и за сокращение военной помощи Украине. Они хотят мирной во всех смыслах жизни. Но движет ими не только стремление к миру. Немало людей опасается, что Германия окажется втянута в геополитический конфликт, а в конечном счете даже в войну. А платить за чужую войну эти люди тоже не намерены, ведь война эта, как они уверены, не их, а НАТО. 

    Надоевшее морализаторство «Зеленых» 

    Вагенкнехт привлекает избирателей еще и потому, что правящую коалицию, особенно «Зеленых», часть населения воспринимает как занудных моралистов. Не то, чтобы вовсе безосновательно. Неважно, идет ли речь о внешней политике, законе об отоплении или мерах в период пандемии, они настолько убеждены в своей глобальной моральной правоте, что чаще всего ограничиваются тем, что провозглашают свою точку зрения. Не отстаивая, не пропагандируя ее. Если граждане не согласны — что ж, партия разочарованно разводит руками. Вагенкнехт успешно торпедирует патерналистский политический стиль «Зеленых». В то время как упреки в адрес «Зеленых» со стороны СвДП и ХДС/ХСС выходят из моды.  

    Почему Вагенкнехт рассталась с партией, в которой состояла тридцать лет? Действительно ли «Левые» превратились в политкорректную леволиберальную зеленую партию, которую больше не интересуют трудящиеся? Как и почти всегда, в критических замечаниях Вагенкнехт есть зерно истины, но, как водится, они принимают форму почти гротескных преувеличений. 

    Вагенкнехт удалось точно распознать мрачные настроения части общества

    В ее конфликте с «Левыми» не берется в расчет то, что общество радикально изменилось. В нынешних кризисных условиях господствует представление о так называемой «нулевой сумме»: все меньше людей верит, что дела идут в гору. Это реакция на неолиберализм, который учил, что растущее благосостояние богатых идет на пользу и бедным. На общество теперь смотрят не как на поднимающееся тесто, а как на опадающее суфле. Чем больше кусок пирога у других, тем меньше — мой собственный, ведь ресурсы и возможности страны не бесконечны. 

    Ко всему прочему, как показали Штеффен Мау, Линус Вестхойзер и Томас Лукс в книге «Триггерные точки», многие чувствуют полное бессилие. Как бы критически немцы ни относились к ощутимому неравенству, которое с момента объединения Германии существенно возросло, оно парадоксальным образом практически не вызывает шума и, главное, совершенно не приводит к классовой мобилизации, ведь никто уже не хочет идентифицировать себя с профсоюзами и партиями. А поскольку общий пирог в размерах не увеличивается, граждане цепляются за меритократический принцип «честной оплаты». Согласно которому следует порицать как непродуктивных нахлебникови и представителейи класса собственников с их незаслуженными капиталами, так и получателией пособий. Тем не менее самое большое эмоциональное напряжение возникает вокруг гендерных вопросов, миграции и изменения климата, что и стало огромной проблемой для «Левых», которую давно осознала Вагенкнехт.  

    Трудящиеся и консервативные 

    Согласно исследованию Мау, консервативнее всех оказались те, кто трудится на производстве. Они скептично настроены по отношению к мигрантам и транслюдям, считают, что вокруг слишком много рассуждают о сексизме и расизме, и критически относятся к мерам по решению климатических проблем. При взгляде на позиции избирателей по оси «консервативность — прогрессивность» у всех партий заметен один горб в распределении: например, значительная доля электората «Зеленых» находится высоко на «прогрессивной» линии, а сторонники ХДС и СвДП мало отличаются друг от друга, располагаясь по этой оси ближе к середине. Иначе обстоит дело с избирателями «Левых»: по вопросу распределения благ между «верхами» и «низами» они настроены, очевидно, прогрессивно, а по всем остальным в ее рядах большое число сторонников как консервативной, так и прогрессивной точек зрения. Раскол в партии отражает раскол ее электората. Вагенкнехт осознала происходящее и сформировала свою политическую идеологию на консервативной основе — так появился левый консерватизм.  

    Вагенкнехт удалось точно распознать мрачные настроения части общества. Она смогла это сделать чисто интеллектуальным путем. Времени для этого было достаточно, ведь она никогда не появлялась на заседаниях комитетов своей прежней партии. Ее подход заключается в партийно-политической политизации триггерных точек. Вагенкнехт представляет собой классический пример того, что Мау и его коллеги называют «бизнесом на поляризации», заключающимся в том, чтобы находить «взрывоопасные» общественные проблемы, заострять их и превращать в фактор политического антагонизма. В чем она безусловно эффективна — так это в критике политических противников, конструировании отношений типа «друг — враг» и наращивании таким образом политического капитала. Она обращается, прежде всего, к работникам производственной сферы — тем самым рабочим, которые в рамках старой социальной модели ФРГ с большим трудом, но смогли добиться определенного успеха, пусть зачастую и дорогой ценой тяжкого освоения профессии и преодоления немалых расстояний.  

    Мау и его коллеги подчеркивают, что хотя в целом люди, работающие на производстве, действительно консервативно настроены, но это касается далеко не всех, а в своем консерватизме они вовсе не радикальны. Можно выделить четыре момента, которые служат для них триггерами. Во-первых, когда они подозревают, что представители других групп обладают особыми правами (например, мигранты). Во-вторых, когда кто-то не соответствует их представлениям о нормальности (например, транслюди). В-третьих, когда у них (например, в вопросах гендера) создается впечатление, что их собственным привычкам и представлениям угрожают языковые и поведенческие требования или пищевые предписания. В-четвертых, когда они убеждены, что государство ничего не делает для того, чтобы защитить их, например, от наплыва мигрантов, а только вмешивается в жизнь, вводя все новые ограничения (связанные с климатом или автотранспортом). В рамках этой логики противниками рабочих выступают уже не работодатели, а левые либералы. 

    Любую поддержку мигрантов или Украины Вагенкнехт выдает за сделку, лишающую государство возможности инвестировать в школы и образование вообще

    Так кто же сейчас поддерживает «Альянс»? Фактически эта партия своим левым консерватизмом заполняет лакуну на политической карте, которую другие до сих пор игнорировали, — это реально обнаружившаяся общая грань левых и правых лагерей, ранее не известная немецкой партийной системе. «Альянс» привлекает не только избирателей АдГ, но и левых. Это действительно среди прочего означает, что если бы не «Альянс», то «Альтернатива» в Восточной Германии была бы еще сильнее, став единственной общенародной партией. К электоральному ядру «Альянса» принадлежат, прежде всего, рабочие и представители нижнего среднего класса, люди с низким уровнем образования, восточные немцы, но также и люди с миграционными корнями. Это только звучит неожиданно. Собственный или пережитый родителями опыт тяжелой адаптации или столкновения с дискриминацией усиливает страхи перед потерей признания и всего того, что было достигнуто, у тех людей, в личной или семейной истории которых есть миграция. 

    Машина ресентимента 

    И в руководстве «Альянса» тоже немало людей с миграционными корнями — возможно, даже больше, чем в любой другой партии. И у самой Вагенкнехт, и у ее заместительницы Амиры Мохамед Али один из родителей родился за пределами Германии. Вагенкнехт превращает социальный вопрос в борьбу за распределение благ, ключевой характеристикой которой — в рамках представления о «нулевой сумме» — служит увязывание конфликта по вертикали общества с устройством того по горизонтали. Она описывает проблему неравенства верхов и низов через смешивание ее со спорами по поводу миграции и интеграции, равноправия, идентичности и климата. Любую поддержку мигрантов или Украины Вагенкнехт выдает за сделку, лишающую государство возможности инвестировать в школы и образование вообще. 

    Снежный ком муниципальных проблем, упадок инфраструктуры, нехватка жилья — все это в основе своей имеет недостаток финансовых ресурсов. Социал-демократический подход к решению проблем — генерировать возможности, набирая новые долги. Вариант «Левых» — политика перераспределения, например в форме повышения налогов для людей с более высокими доходами. Вагенкнехт не оспаривает логику жесткой экономии, но дьявольским образом переворачивает ее: денег для нуждающихся самоуправлений, на пенсии и пособия хватит, если перестать поддерживать Украину и меньше тратить на мигрантов. 

    Исследования предпочтений избирателей и электоральных колебаний обычно не принимают во внимание, какое существенное воздействие оказывает «Альянс» на легитимацию АдГ. Вагенкнехт с ее влиянием и умением заострять проблемы — это настоящая машина ресентимента, легитимирующая нарратив АдГ. Поэтому Вагенкнехт выступает не столько как бастион против «Альтернативы для Германии», сколько как ее передовой отряд. Не лишено горькой иронии то, что Вагенкнехт, склонная к крайним преувеличениям, стремится к дифференцированному подходу именно в отношении АдГ. В отдельных «рациональных» проектах она даже готова сотрудничать с правоэкстремистской по большей части «Альтернативой». Вместе с тем Вагенкнехт нельзя назвать ни националисткой или правой экстремисткой, ни «идеологической ленинисткой», воплощающей антизападный авторитаризм, как охарактеризовал ее в газете ZEIT историк Илько-Саша Ковальчук. Она стремится к независимости от США и НАТО. Но еще больше ее волнует восстановление полностью функционирующего национального государства, обладающего всем объемом экономического и геополитического суверенитета. 

    Партия, в которую так просто не вступишь 

    Сару Вагенкнехт можно упрекнуть много в чем, но только не в том, что она не готова учиться. Ее первым опытом в области партийного строительства было движение Aufstehen («Подъем!»), развалившееся вскоре после создания в 2018 году. Нынешний «Альянс» представляет собой полную противоположность шаткой сетевой организации — это персоналистская платформа, нечто среднее между ротари-клубом и большевиками. В «Альянс» просто так не вступишь, нужно подать заявление. Предполагается, что партия будет расти медленно и каждый новый кандидат пройдет проверку. Решение принимает «Берлин», а не земельное отделение, как в других партиях. Берлин осуществляет и предварительный отбор кандидатов в избирательные списки.  

    В виде «Альянса» до Германии дошел кризис европейской партийной системы

    Высокий уровень контроля вызвал недовольство бывших соратников, таких как Дитер Дем, годами помогавших Вагенкнехт поддерживать токсичную атмосферу в партии «Левых», которую она использовала, чтобы оттачивать собственный образ. При такой партийной модели она может проводить правую политику без привлечения правых. Стратегия Вагенкнехт строится на максимальном контроле за тем, какие посылы распространяются от имени партии. Это очень профессиональная партия, которая во всем ориентируется на лидера: она живет благодаря харизме Вагенкнехт, и на плакатах почти всегда будет ее портрет, даже если она сама в выборах не участвует. 

    Угроза «Альянсу» от Сары Вагенкнехт 

    Что будет с этой партией дальше? На этот вопрос трудно ответить, поскольку политика стала слишком изменчивой. Немцы охладели не к идее демократии как таковой, а к той парламентской демократии, с которой имеют дело. Поскольку Вагенкнехт удалось представить себя альтернативой этой модели и выстроить свою политику на базе «мышления нулевой суммы» и триггерных точек, в краткосрочной и, пожалуй, даже среднесрочной перспективе она может добиться больших успехов. Нравится это кому-то или нет, но ее достижения — дань макиавеллистскому искусству. Вагенкнехт — это воплощенная проекция недовольства истеблишментом. И нет ей дела до того, что, если спросить Chat-GPT: «Кто такая Сара Вагенкнехт?», словосочетание «близость к народу» появится в ответах только при очень сильном сбое искусственного интеллекта. 

    Именно в виде «Альянса» до Германии дошел кризис европейской партийной системы. Старые общенародные партии претендовали на то, что принадлежат своим членам и тем самым содействуют социальной интеграции самим фактом своего существования. «Альянс» — это персоналистская платформа, настроенная на поляризацию. Со временем это может стать проблемой. Активисты старых массовых партий понимали, что заботит людей. Персоналистские партии, вроде макроновского «Возрождения», часто теряют контакт со своей социальной базой. «Альянсу» стоило бы пустить корни на региональном и местном уровне. Кроме того, войдя в правящую коалицию, он рискует потерять статус силы, борющейся против истеблишмента. Однако самая главная угроза для долгосрочного успеха «Альянса Сары Вагенкнехт» — это сама Сара Вагенкнехт. В такой централизованной и персоналистской партии все завязано на ней. В обозримом будущем Вагенкнехт никуда не денется, и дело тут вовсе не в левом популизме. 

    Текст: Оливер Нахтвай
    Опубликовано: 30.10.2024

    Читайте также

    Триумф воли Сары Вагенкнехт

    Что пишут: об успехах крайне правых и поражении красно-зеленых

    Притяжение к тюрьме

    «Автократы постоянно недооценивают демократию. Мы — тоже»

    Что пишут: о победах радикалов и популистов на востоке Германии

    «Почему восток остается другим?»

  • «Теперь коллеги преследуют коллег»

    «Теперь коллеги преследуют коллег»

    by Яна Махова

    Каток репрессий после 2020 года прокатился не только по беларусам, вышедшим на протесты, но и по их защитникам в судах. Независимой адвокатуры как института в Беларуси больше не существует: государство само решает, кому можно, а кому нельзя представлять интересы обвиняемых в суде — в том числе по политическим делам. Сотни опытных защитников выброшены из профессии, многие покинули страну. 

    Продолжающиеся в Беларуси задержания, аресты и судебные процессы оставляют открытым вопрос: есть ли шанс получить квалифицированную юридическую помощь в стране, где, по выражению Лукашенко, «иногда не до законов»? 

    Яна Махова специально для дekoder’а — о том, что происходит с адвокатами, оставшимися в Беларуси, и есть ли профессиональное будущее у тех, кто оказался за границей. 

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Максим Знак и Мария Колесникова во время судебного процесса в Минске 9 июня 2021 года // Фотография © IMAGO / ITAR-TASS

    Максим Знак — адвокат штаба Виктора Бабарико. Бывший кандидат в президенты получил 14 лет колонии, а сам Знак осужден на десять — и с февраля 2023 года к юристу не пускают уже его собственного адвоката. 

    Жив ли Максим Знак? Никто из тех, кому он дорог, не может знать этого наверняка. 

    Основателя адвокатского бюро «Брагинец и Партнеры» Виталия Брагинца задержали в мае 2022 года накануне суда над его подзащитным Андреем Мочаловым. В январе следующего года на закрытом суде Брагинца осудили по четырем статьям УК на восемь лет лишения свободы в колонии усиленного режима. 

    Причем его бывший подзащитный Андрей Мочалов — тоже адвокат: в Беларуси запущена спираль репрессий над юристами. Страну экстренно покинули защитники Виктора Бабарико и Сергея Тихановского, Марии Колесниковой, Софьи Сапеги и многих других. 

    Всего с 2020-го по начало 2024 года более ста беларуских адвокатов были лишены лицензии и не менее 23 адвокатов задержали после того, как они брались за защиту людей, арестованных по политическим мотивам, — это данные проекта «Право на защиту». Против шестерых возбуждены уголовные дела. В конце февраля 2024-го КГБ устроил очередную облаву на адвокатов политзаключенных и их семей, в ходе которой задержали не менее 12 защитников, оказывавших им юридическую помощь. Перспективы прекращения репрессий не просматриваются. 

    Силовики на месте защитников

    В 2021 году политическое руководство Беларуси уничтожило независимую юридическую сферу, внеся поправки в закон «Об адвокатуре и адвокатской деятельности». Реформа упразднила индивидуальных адвокатов и независимые адвокатские бюро. Теперь работать можно только в юридических консультациях, которые коллегии адвокатов открывают по согласованию с министерством юстиции. Адвокатам пришлось примкнуть к этим консультациям — или покинуть профессию. 

    «Это было сделано, чтобы беларуская адвокатура перешла под контроль власти», — нет сомнений у Марии Колесовой-Гудилиной, защищавшей десятки беларусов от преследования властей в 2020 году. Она сама была лишена лицензии, покинула страну, а ее соцсети власти объявили «экстремистскими». 

    «Все еще есть люди, которые берутся за политические дела и выполняют работу добросовестно»

    Раньше отзывом лицензий занимался Минюст. Теперь он делегировал полномочия коллегиям — но возглавить их может только человек, одобренный министерством. 

    «Теперь коллеги преследуют коллег. Практически невозможно найти адвокатов по политическим делам, а те, кто соглашается, рискуют. Это большая проблема. В 2023 году были задержаны адвокаты, которые выполняли функции коммуникантов (то есть отправителей и получателей информации. — Прим. дekoder’а). Шесть адвокатов сидят в тюрьме за то, что профессионально выполняли свою работу. Несмотря на это, все еще есть люди, которые берутся за политические дела и выполняют работу добросовестно», — говорит Колесова-Гудилина.

    Адвокаты внутри Беларуси замечают: на фоне исхода из профессии независимых защитников в адвокатуру все чаще приходят бывшие силовики, прокуроры и судьи. Им явно дали зеленый свет: чтобы переквалифицироваться, достаточно ходатайства со стороны профильного ведомства, стажировки в усеченном формате и не экзамена в Минюсте, как остальным, а устного собеседования. 

    Не просто «дорогостоящий почтальон»

    При этом многие из лишенных лицензии адвокатов не уехали, а остались в Беларуси. Кто-то сменил сферу деятельности, но кто-то продолжил работу в юридическом бизнесе. 

    «Оставшиеся в профессии адвокаты работают как госчиновники, про независимость речь не идет, — на условиях анонимности рассказал дekoder’у беларуский адвокат, лишенный лицензии за защиту политзаключенных. — Единичные порядочные адвокаты есть. За четыре года работы в диких стрессовых условиях они поняли новые правила и подстроились под них. Скажу странную вещь, но хорошо, что подстроились и продолжили помогать беларусам». 

    Между тем многие в сегодняшней Беларуси не верят в реальную пользу от адвоката, особенно в политических делах, и называют его «дорогим почтальоном». Мария Колесова-Гудилина настаивает, что это неверно: работа адвоката порой не видна публике, но благодаря ему дело может дойти до суда в совершенно ином виде, с меньшим числом предъявленных статей и соответственно уменьшившимся сроком в приговоре. С ней соглашается другой беларуский адвокат, лишенный лицензии, который в разговоре с дekoder’ом напоминает о том, что с 2020 года случилось много политических, но при этом непубличных дел. «Сколько заключенных вместо реального срока в колонии получили химию или даже домашнюю химию, сколько эпизодов обвинения удалось исключить!», — говорит он на условиях анонимности.

    «Хорошо, что есть те, кто встроился в новую систему и продолжил помогать беларусам»

    «Не без труда, но удалось найти адвоката для мамы, которую судили за комментарий в соцсети. Мы не ожидали многого от адвоката, и он наши “неожидания” оправдал. Но мы рады, что у мамы был относительно независимый защитник, который участвовал в процессе, подсказывал юридические тонкости, передавал нам информацию о ее состоянии», — рассказали дekoder’у родственники политзаключенной, осужденной в результате на год колонии. 

    Адвокат может быть и огромной моральной поддержкой для человека, который иначе бы остался один на один с системой. Он оказывает помощь, которая нужна здесь и сейчас. «Выслушать, помочь, подсказать заключенному, находящемуся в диких условиях, — перечисляет Колесова-Гудилина. — Кто-то скажет: зачем платить адвокату, все равно по 342-й будет «домашняя химия»? Но вы не знаете, не найдут ли на вас еще что-то. Иногда в ужасе люди сами на себя наговаривают. Чтобы этого не случилось, нужна квалифицированная юридическая помощь. Да, институт адвокатуры разрушен, но отдельные адвокаты существуют и оказывают ее». 

    Ее лишенный лицензии коллега напоминает о том, что бывают, пусть и единичные, случаи прекращения уголовных дел. Об этом не говорят громко вслух, иначе ситуация может измениться моментально.

    «Спасти от перегибов»

    При всем том у юристов нет сомнений: если у следствия и прокурора уже есть план в отношении задержанного — адвокат не спасет, особенно в случае громких дел.

    «Но он может спасти от перегибов и добиться более мягкого наказания, — говорит дekoder’у все тот же лишенный права на профессию беларуский адвокат, приводя в пример людей, осужденных по 342-й статье за участие в одном из маршей в Минске. — «Минсктранс» потребовал совокупную компенсацию в миллионы рублей. И суды с каждого осужденного по этой статье взыскивали суммы, не вникая в то, сколько уже выплачено. Знаю примеры, когда адвокаты предоставляли документы, что задолженность погашена, поскольку общую сумму давно оплатили ранее осужденные. Без адвоката пришлось бы не только сидеть, но и платить непомерные суммы». 

    «Что касается неполитических дел, там и раньше правосудие было условным»

    Тем временем репрессии против адвокатов влияют не только на политзаключенных. «Запугивание распространилось на все дела, госорганы поняли, что у них зеленый свет», — констатирует Мария Колесова-Гудилина. Защитники, оставшиеся в Беларуси, в разговоре с дekoder’ом подтвердили, что после 2020-го для режима в целом и силовиков в частности все стало «гораздо проще»: что надо — мы получим, суд — формальность.

    Есть, впрочем, и другое мнение.

    «Что касается неполитических дел, там и раньше правосудие было условным, — рассказывает на условиях анонимности беларуский адвокат. — Взять странные, на мой взгляд, ситуации, когда человек, в пятый раз осужденный за кражу, сразу после суда выходит на свободу. Это суть беларуской судебной системы — как была она такой до 2020-го, такой остается и сейчас». Впрочем, и он согласен: раньше, если у политического аппарата не было четкого интереса в деле, правосудие все же было возможным. 

    Что касается дел с подобным интересом после 2020-го, то они не то чтобы стали рассматриваться отдельно, но в них четко просматривается «презумпция правильности интересов государства».

    «Человек, который вывесил на балкон красные трусы между белыми носками — обязательно сядет в тюрьму», — резюмирует собеседник дekoder’a.

    Из адвокатов в пекари

    Сколько адвокатов покинуло Беларусь, доподлинно неизвестно, но их, по словам Колесовой-Гудилиной, точно больше ста. Часто это высококвалифицированные специалисты, средняя продолжительность практики которых — 13,5 лет. 

    «Юридическое образование очень сложное и специфическое. В Беларуси и странах ЕС — сильно отличающиеся системы права», — рассказывает один из лишенных лицензии и покинувших Беларусь защитников. Беларуское юридическое образование, в основном, не признается, нужно либо получить новое, либо подтвердить квалификацию. Это дорого, долго и сложно. Важный момент — психологический: в один момент потерять профессиональную репутацию, наработанную десятилетиями, оказаться в статусе «мне снова 18» — очень сложно. Кто-то из уехавших адвокатов зарабатывает на жизнь за пределами Беларуси рабочими специальностями.

    «Знаю, что некоторые адвокаты работают в доставке, пекут пироги, работают в магазинах, — подтверждает Колесова-Гудилина. — Нет плохих работ, но это наши мозги, то, чем нужно и можно пользоваться всем акторам, которые находятся за границей».

    Покинувший Беларусь юрист рассказывает дekoder’у на условиях анонимности, что некоторые из его коллег разобрались в польском миграционном законодательстве и теперь помогают переехавшим в Польшу беларусам в миграционных и семейных вопросах.

    «Надеюсь, что верховенство права в Беларуси возобладает»

    Решением главной проблемы самих вынужденно эмигрировавших из Беларуси юристов — доступа к профессии в новой стране — занята Беларуская ассоциация «Адвокаты прав человека», которая была зарегистрирована в Вильнюсе. 

    Это первый пример, когда независимая адвокатура занялась самоорганизацией, говорит Мария Колесова-Гудилина, которая была президенткой ассоциации, но в октябре 2024 года ушла с поста. 

    «Существует жизнь и после лишения лицензии в Беларуси, есть возможности практиковать право. Наших адвокатов выгнали из профессии за неподчинение власти, но они продолжают помогать клиентам даже из-за границы», — рассказывает Колесова-Гудилина. 

    Среди дел, которыми заняты беларуские адвокаты за границей, защита прав человека занимает особое место

    Важная категория дел, которые ведут адвокаты за границей, касаются прав беларусов внутри страны и в изгнании. Они, в частности, могут вести дела сограждан в международных структурах. Некоторые участники Ассоциации готовят документы для будущего следствия против режима Лукашенко.

    Благодаря усилиям ассоциации и ее сотрудничеству с литовскими коллегами беларусы с марта 2024 года могут быть включены в реестр адвокатов Литвы как иностранные защитники как «адвокаты третьих стран»: во многих других странах такой возможности нет. 

    Впрочем, своей главной миссией «Адвокаты прав человека» называют восстановление института адвокатуры в будущей Беларуси. «Я работаю в околоюридических сферах в Западной Европе, зарабатываю немного, но на жизнь хватает, — рассказывает дekoder’у адвокат, лишенный права на профессию в Беларуси, уточняя, что для него проблема не столько в деньгах. — Я не могу заниматься любимым делом, ведь когда-то в беларускую адвокатуру я пришел по зову сердца. Воспринимаю это как временный этап жизни, надеюсь, что верховенство права в Беларуси возобладает и я снова смогу заниматься адвокатурой…»

    Текст: Яна Махова
    Опубликовано: 28.10.2024

    Читайте также

    Светлана Тихановская

    Белая эмиграция: почему из Беларуси уезжают врачи

    Работайте молча

    Непроговоренная проблема беларуской оппозиции

    «В конформизме обвиняют друг друга и внутрибеларусы, и внешнебеларусы»

    После войнушки война