дekoder | DEKODER

Journalismus aus Russland und Belarus in deutscher Übersetzung

Spenden

  • Почему молодые немцы выбирают «Альтернативу для Германии»

    Почему молодые немцы выбирают «Альтернативу для Германии»

    Original by Нильс Шнидерьян, Себастьян Фридрих on Blätter
    Translation by Anonymous

    В начале февраля социологический центр Forsа опубликовал результаты опроса, из которых следует, что перед нынешними выборами «Альтернатива для Германии» уступила в популярности «Зеленым» и «Левой». Но пока это лишь одно исследование, а прошлогодние выборы в Германии показали совсем другое. Сначала на европейских выборах в июне, а потом во всех восточногерманских землях, где осенью избирали ландтаги, АдГ получила среди молодежи наибольшую поддержку — на востоке она превысила 30%. Исследователи обращают внимание также на то, что молодые мужчины голосуют за крайне правых куда охотнее, чем женщины. И на то, что чем моложе избиратели, тем поддержка «Альтернативы» выше. Возможно, в этом есть и элемент протестного голосования.  

    Пожалуй, самое распространенное объяснение подъема АдГ в молодежной среде сводится к тому, что эта партия успешнее других политических сил внедрилась в популярные среди молодых людей социальные сети — и прежде всего, в тикток. Но некоторые авторы считают, что дело не в медиапотреблении как таковом, а в социальных проблемах, с которыми столкнулась немецкая молодежь. Одно из таких объяснений вы можете найти в статье из журнала Blätter, которую перевел дekoder. 

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Долгое время считалось, что большинство подростков и молодых людей в Германии придерживаются, скорее, левых взглядов или, в крайнем случае, аполитичны. И когда в апреле прошлого года были опубликованы результаты обновляемого исследования «Молодежь в Германии–2024», в СМИ поднялся большой шум, поскольку из них следовало, что АдГ — самая популярная партия в возрастной группе 14-29 лет и пользуется поддержкой 22% людей, входящих в нее1. Для сравнения: в предыдущей версии, опубликованной за два года до этого, уровень популярности АдГ среди молодежи составил 9%. Ни пожилые, ни молодые избиратели прежде не голосовали на выборах за «Альтернативу» — ее проценты обеспечивали люди среднего возраста. И хотя упомянутое исследование подвергалось критике из-за своей методики, выборы в Европарламент и опросы последних месяцев подтверждают ключевые его выводы. По данным центра Infratest Dimap, АдГ всего на один процентный пункт отстала от ХДС/ХСС, заняв второе место по популярности в возрастной группе 16-24 лет на европейских выборах в июне прошлого года2. А по данным исследовательского института Forschungsgruppe Wahlen, АдГ даже сравнялась с ХДС/ХСС по этому показателю3. АдГ также показала хорошие результаты среди молодых избирателей на земельных выборах в Гессене и Баварии осенью 2023 года. В Баварии она получила 16% голосов в возрастной группе 18-24 лет, а в Гессене целых 18%4. Эта тенденция еще ярче проявилась в ходе симуляции общенациональных выборов с участием молодых людей в возрасте до 18 лет («U18-Wahl»). В этой возрастной группе АдГ удвоила свой результат за пять лет5, что свидетельствует о том, что у молодежи ее популярность растет непропорционально стремительно.  

    Еще пару лет назад исследования молодежи свидетельствовали о широкой поддержке «Зеленых» и свободных демократов

    Усиление АдГ среди молодых избирателей — симптоматичное свидетельство кризиса политического порядка, который мы сегодня наблюдаем. Коротко говоря: экспортно ориентированная экономическая модель Германии близка к пределам своих возможностей. Действующие политические институты и идеологические установки теряют силу, в то время как новые еще не сформировались. Это время фундаментальных изменений — подобного рода системные кризисы власти могут растянуться на годы, а иногда и на десятилетия. Для описания сложившейся ситуации хорошо подходит термин «кризис гегемонии», придуманный Антонио Грамши6: по сути, речь идет о том, что старая постполитическая гегемония эпохи Меркель пошатнулась не только в политическом, но и в экономическом плане. Задача пришедшей ей на смену коалиции под руководством Олафа Шольца состояла в том, чтобы создать новый политический проект, нагнав темп с помощью запоздалой экологической модернизации немецкой экспортной модели. Именно эту цель преследовал союз СДПГ, «Зеленых» и СвДП, заявляя о себе как о «коалиции прогресса». Однако этот проект явно зашел в тупик.  

    Заблокированная «зеленая модернизация» 

    Именно преобразования, которые действительно необходимы, прямо сейчас заблокированы — изначально (и преимущественно) из-за кризиса предложения вследствие войны в Украине. А усугубляется он, прежде всего, нежеланием отказаться от «долгового тормоза». В результате у зелено-либеральной модернизации все более ограниченные возможности по решению социальных проблем, что приводит к постепенной утрате политической целостности этого проекта. И «светофорной» коалиции не удалось предложить новую модель, которая пришла бы на смену постполитической гегемонии времен Меркель, истончающейся на глазах. Оптимизм по поводу будущего, который коалиция излучала в самом начале, растаял в воздухе, так и не найдя форму для своей реализации. Одно из конкретных проявлений кризиса гегемонии — то, что «по результатам голосований […] не складывается явного большинства, необходимого для формирования правительства»7. Так [было] по итогам земельных выборов на востоке Германии; это, вероятно, повторится и после выборов в Бундестаг. Говоря упрощенно и следуя мысли социолога Лии Бекер, на сегодняшний день можно выделить три конкурирующих политических проекта по преодолению кризиса, которые различаются подходами к тому, как решать проблемы немецкой экспортной модели. Первые два — это варианты модернизации: зелено-либеральный и авторитарно-неолиберальный, представленный в настоящее время, в основном, партией ХДС, в частности Фридрихом Мерцем и Карстеном Линнеманном. И есть третий, сторонники которого несколько дистанцируются от остальных, принципиально отвергая идею обновления существующей модели, — и в право-авторитарном духе отстаивают ископаемый образ жизни в рамках суверенного национального государства8. 

    Каких-то два года назад казалось очевидным, на стороне какого из этих проектов находятся симпатии молодых людей. Тогдашние результаты исследования молодежи свидетельствовали о широкой поддержке «Зеленых» и СвДП — эти партии убеждали почти половину опрошенных молодых людей9. «Зеленые» при этом — самые яркие сторонники экомодернизма, который должен был прийти на смену старой постполитической гегемонии. И долгое время поддержка этой зелено-модернистской концепции будущего со стороны молодежи была явно сильнее, чем среди населения Германии в целом. Однако с момента прихода «светофорной» коалиции к власти популярность такого взгляда на мир стала снижаться: всего за два года, по данным опросов, уровень поддержки «Зеленых» в рядах молодых избирателей снизился на девять процентных пунктов, а СвДП — сразу на одиннадцать. В то же время политическое представительство авторитарно-неолиберальной модернизации и право-авторитарная реакция, нашедшая свое оформление в партии АдГ, набирают силу. Как же до этого дошло? 

    Либеральные женщины, консервативные мужчины 

    Говоря об успехе АдГ среди молодежи, нельзя не обратить внимание на то, что за этой тенденцией скрывается определенная гендерная динамика. «Альтернатива» и без того гораздо популярнее среди мужчин, чем среди женщин, а в молодежной среде это видно еще более отчетливо: если молодые женщины в последние годы все чаще примыкают, скорее, к либеральному лагерю, то молодые мужчины в Германии по-прежнему значительно более консервативны. То, что политические предпочтения молодежи обнаруживают такую поляризацию в зависимости от гендерной принадлежности, свидетельствует о том, что мужчины и женщины из этой возрастной когорты вновь переживают разный опыт, а вместе с тем различается и восприятие ими социально-экономических возможностей. За последние несколько десятилетий молодые женщины значительно обошли своих сверстников-мужчин по уровню образования, причем в самых разных областях. Уже больше сорока лет девушки сдают экзамены на аттестат зрелости чаще, чем юноши, — и в среднем они получают более высокие оценки по всем предметам10. В то же время молодые мужчины, особенно без высшего образования, все чаще сталкиваются со значительными трудностями на рынке труда. Традиционные «мужские профессии» в сфере промышленности и ручного труда теряют былую значимость, тогда как сфера услуг, где широко представлены женщины, находится на подъеме. Эти изменения могут вызывать у молодых мужчин чувство неуверенности и ощущение потери статуса. Это одна составляющая перемен. 

    Тем, кто не может найти жилье, поскольку арендная плата продолжает расти, вполне логичной может показаться связь с тем, что в стране живет все больше вновь прибывших

    Другая причина успеха АдГ среди молодежи, на которую также активно ссылаются правые, связана с увеличением доли иностранцев в населении Германии. Если вкратце, правая аргументация звучит так: иностранцев вокруг становится все больше и больше, а «Альтернатива» набирает очки только благодаря тому, что много лет занимает антимигрантскую позицию. В Германии и вправду проживает больше граждан других стран, чем раньше. Так, с 1990 года до середины 2010-х доля иностранцев в общей численности населения оставалась стабильной и составляла около 8%. С 2014 года этот показатель постоянно растет и в настоящее время составляет 14,6%11. Цифры еще выше, если добавить к ним немцев с миграционным прошлым: их доля среди молодежи достигает 30%12. Во времена растущего дефицита ресурсов (например, нехватки жилья в крупных городах) эта тенденция может быть использована в политических целях. Тем, кто не может найти жилье, поскольку арендная плата продолжает расти, а государственное жилищное строительство — вопреки обещаниям — практически застопорилось, вполне логичной может показаться связь с тем, что они видят: в стране живет все больше людей, часть из которых выглядит как вновь прибывшие. 

    Результаты упомянутого выше многолетнего исследования молодежи свидетельствуют о том, что именно это сегодня и происходит. Пусть «растущее число беженцев» и занимает лишь десятую строчку в рейтинге проблем, волнующих молодых людей, число тех, кто считает эту тенденцию проблематичной, за прошедшие два года удвоилось. Настолько стремительный рост обеспокоенности зафиксирован только в отношении этой темы. И молодые люди здесь не одиноки. Население в целом выказывает все меньше готовности принимать новых беженцев. В 2021 году 36% немцев говорили, что Германия не может принимать больше беженцев, что предел ее возможностей достигнут. Сейчас этого мнения придерживаются уже 60%13. 

    У молодых людей продолжает накапливаться кризисный опыт

    Правый авторитарный блок смешивает общественные дискуссии по вопросам миграции с социальной политикой и предлагает иллюзорное решение общественно-экономических проблем регрессивными националистическими методами. В частности, АдГ уже более десяти лет трактует социально-экономические проблемы на свой лад, сводя их к вопросу национальной идентичности. И со временем они нашли отклик у значительной части молодежи. Однако это, вероятно, в меньшей степени связано с увеличением доли мигрантов как таковым, а в большей — с параллельно происходящей борьбой за распределение благ. 

    Это подводит нас, пожалуй, к самому важному аспекту: у молодых людей продолжает накапливаться кризисный опыт. Подростковый возраст сам по себе кризисная фаза, а сейчас эмоциональные переживания и трудности социализации накладываются на кризис межклассовых и межгендерных отношений14. Взаимодействие поколений всегда включало в себя конфликт между более старшими и более молодыми людьми: одни пытаются сохранить существующее положение дел, а другие хотят от него освободиться и создать что-то новое. Однако эти конфликты могут протекать в более мягкой или более острой форме, на них сильно влияет уровень общественного развития. Поэтому возникает вопрос, какие кризисы особенно значимы с точки зрения молодежи. 

    На смену всеобщей солидарности приходит парадигма конкурентного мышления

    Согласно исследованию SINUS, опубликованному в июне, подростки 14-17 лет, отвечая на вопрос о кризисах, чаще всего упоминают изменение климата, социальную изоляцию/расизм/дискриминацию, инфляцию и войну15. Кроме того, кризисы прошлых лет оставили глубокий след в коллективном сознании молодежи. Например, опыт, полученный за время пандемии коронавируса, вероятно, не только отрицательно сказался на психике, но и сильно повлиял на восприятие кризисов в целом. Многим молодым людям пришлось справляться с такими важными жизненными вехами, как окончание школы или поступление в университет, при неблагоприятных внешних обстоятельствах. Во время пандемии молодые люди ощущали себя (сильнее, чем кто бы то ни было) во власти других людей и чувствовали, что практически не могут повлиять на собственное положение. Такого рода потеря контроля может способствовать одобрению авторитарных решений16. 

    Этнизация социального вопроса: что предлагают правые 

    Последствия климатических изменений молодые люди тоже воспринимают не как абстрактную угрозу, а как конкретную реальность, которая напрямую влияет на их будущие перспективы. Эта тема сильно беспокоит подростков 14-17 лет, опрошенных в ходе исследования SINUS: «С точки зрения респондентов, человечество с широко открытыми глазами движется к катастрофе, но никто ничего не предпринимает для ее предотвращения. Реакция молодых людей на сложившуюся ситуацию — страх, бессилие и чувство безысходности»17. 

    «Светофорной» коалиции не удалось претворить в жизнь план зелено-либеральных модернизаций, который предполагал, что защита климата должна быть социально приемлемой. Молодежь особенно остро ощущает неспособность политиков решить проблемы, что ведет к стремительному политическому отчуждению. Ничего похожего на экологическую модернизацию с экономическим подъемом молодые люди не наблюдают. Напротив, экономическое положение медленно, но верно ухудшается. Подростки и «молодые взрослые» это, безусловно, чувствуют. Опрос за опросом фиксирует ярко выраженный страх перед инфляцией. По данным обновляемого исследования немецкой молодежи, эта проблема беспокоит молодых людей сильнее всего. На втором месте — страх остаться без доступного жилья. Возможно, молодые люди, склоняющиеся к правым взглядам и одновременно не верящие в экономические улучшения, переживают сегодня то же самое, что и рабочие правых воззрений. Команде исследователей во главе с Клаусом Дерре удалось установить, что рабочими, склоняющимися вправо, в борьбе за сохранение статуса и улучшение собственного положения движет ресентимент. На смену всеобщей солидарности приходит парадигма конкурентного мышления. И потому рабочие правых взглядов подчеркивают собственную ценность тем, что обесценивают других по этническому признаку18. Так складывается довольно устойчивая, хоть и не слишком многообещающая с экономической точки зрения, позиция. 

    Молодые люди переживают то, что можно было бы назвать страхом потери второго порядка — страх потерять обещанное будущее

    Похоже, что и среди «молодых взрослых» существует определенный спрос на этнизацию социального вопроса. Спрос, в ответ на который за прошедшие годы отдельные представители АдГ и близкие к ней круги сформировали предложение в виде концепций вроде «солидарного патриотизма». Бьорн Хёке и Максимилиан Кра, положительно относящиеся к этой концепции, отвечают на социальный вопрос справа, переосмысливая социально-экономические конфликты между верхами и низами как конфликт между теми, кто был «внутри», и теми, кто пришел «извне». 

    В этой связи в последние годы исследователи особенно активно обсуждали вопрос о страхе перед социальной деградацией, бытующем среди представителей среднего класса. Еще в 2010 году Вильгельм Хайтмайер говорил об «ожесточении буржуазии», в 2014-м Ева Мария Гросс и Андреас Хёверманн использовали понятие «рыночного экстремизма», а в 2016 году Оливер Нахтвай поставил диагноз немецкому обществу, назвав его «обществом упадка». Как объясняет Филипп Манов, речь не обязательно о тех, кто уже что-то потерял, — скорее, о тех, кому есть что терять. Другими словами, люди, которые боятся что-то потерять, с большей вероятностью разделяют правые взгляды. 

    Но у молодых людей, как правило, жизненная ситуация такова, что терять им практически нечего. Их карьера только начинается, и в плане статуса и признания им еще только предстоит многое приобрести и многого добиться. Поэтому, вероятно, сам по себе страх потери затрагивает их в меньшей степени. Но есть еще кое-что, что можно было бы назвать страхом потери второго порядка: страх потерять обещанное будущее. Иными словами, одни беспокоятся о своем положении в обществе, а другим только предстоит за него побороться. Неудивительно, что, когда эта борьба ожесточается, все больше молодых людей засучивают рукава, чтобы локтями расталкивать конкурентов в предстоящих битвах за блага. 

    Молодежь — одна из последних групп населения (остались еще разве что пенсионеры), которая начинает активно откликаться на предложение «Альтернативы», направленное против гегемонии. Историческое значение АдГ заключается в том, что она стала первой партией, которой удалось объединить значительную часть сторонников правых взглядов в ФРГ. Этот успех — не только признак текущих политических изменений, но и свидетельство устойчивости праворадикального проекта. 

    Учитывая кризис зелено-либерального модернизационного проекта, сомнительно, что он может стать источником успешных мер сопротивления — надежды на это мало. Кроме того, в стране нет четкого политического центра, а левая общественность слабо организована. Пока признаков того, что левым в Германии удастся сформировать политическую силу столь же успешную, как АдГ, мало. Не поддаваясь «головокружению от надежд»19, которым страдают многие левые, можно обратить внимание: недавние парламентские выборы во Франции продемонстрировали, что формирование новой политической силы слева в принципе возможно. Избирательному блоку левых политических партий «Новый народный фронт» удалось привлечь на свою сторону почти половину голосов 18-24-летних избирателей — с отрывом в 15 процентных пунктов от ультраправых. Тот факт, что партия Эммануэля Макрона, столь популярного среди представителей немецкой политической элиты, набрала лишь 9% голосов молодых избирателей, лишний раз демонстрирует, в какой масштабный кризис гегемонии погрузился политический центр в молодежной среде. В будущем этот кризис, скорее всего, только усугубится. 

    1. Schnetzer S. et al. Trendstudie Jugend in Deutschland 2024: Verantwortung für die Zukunft? Ja, aber, Kempten, 2024. ↑
    2. Europawahl in Deutschland // tagesschau.de. 09.06.2024. URL: https://www.tagesschau.de/wahl/archiv/2024-06-09-EP-DE/ (доступ 14.02.2025) ↑
    3. Forschungsgruppe Wahlen. Wahlanalyse zur Europawahl 2024. Schwache Ampel – Grüne Hauptverlierer // zdf.de. 10.06.2024 (доступ 14.02.2025). ↑
    4. Süß S. AfD-Schub und Grün-Frust. So ticken junge Wähler in Hessen // hessenschau.de. 09.10.2023 (доступ 14.02.2025).  ↑
    5. См. результаты U18-Wahlen 2024 на сайте wahlen.u18.org. ↑
    6. Gramsci A. Gefängnishefte. Bd. 2. Hamburg, 1991, S. 1578. ↑
    7.  Deppe F. Überlegungen zum Charakter der politischen Krise // „Z“. 117/2019. S. 15-35. (доступ 14.02.2025). ↑
    8.  Becker L. Blockierte Transformation und rechte Offensive // zeitschrift-luxemburg.de, 12/2023. (доступ 14.02.2025). ↑
    9. Schnetzer S. et al. Trendstudie Jugend in Deutschland. Die Wohlstandsjahre sind vorbei: Psyche, Finanzen, Verzicht, Kempten 2022. ↑
    10. См.: Edelstein B. Welcher Anteil der Jungen und Mädchen erlangt das Abitur? (1950-2018) // bpb.de, 09.05.2023 (доступ 14.02.2025) и Voyer D., Voyer S. Gender differences in scholastic achievement: A meta-analysis // Psychological Bulletin, 4/2014, S. 1174–1204. (доступ 14.02.2025). ↑
    11. Anteil der ausländischen Bevölkerung an der Gesamtbevölkerung in Deutschland von 1991 bis 2023 // de.statista.com. 10.06.2024. (доступ 14.02.2025). ↑
    12. Bevölkerung mit Migrationshintergrund nach Alter // bpb.de, 01.01.2022 (доступ 14.02.2025). ↑
    13. Willkommenskultur in Krisenzeiten // bertelsmann-stiftung.de, 05.03.2024. (доступ 14.02.2025). ↑
    14. Frühauf M. Adolescence in times of social-ecological crisis. Perspectives for social pedagogical analysis and research // Social Work & Society“, 21/2023. (доступ 14.02.2025). ↑
    15. Clambach M. et al., Wie ticken Jugendliche? SINUS-Jugendstudie 2024. Lebenswelten von Jugendlichen im Alter von 14 bis 17 Jahren in Deutschland. Bonn, 2024. S. 156. (доступ 14.02.2025). ↑
    16. См.: Ravens-Sieberer U. et al. Die COVID-19-Pandemie – Wie hat sie die Kinderpsyche beeinflusst? // Monatsschrift Kinderheilkunde, 171/2023, S. 608-614 (доступ 14.02.2025); Andresen S et al., Verpasst? Verschoben? Verunsichert? Junge Menschen gestalten ihre Jugend in der Pandemie. Hildesheim 2023; Wilhelm Heitmeyer, Autoritäre Versuchungen. Signaturen der Bedrohung 1, Berlin 2018. URL: https://d-nb.info/1252459696/34 (доступ 14.02.2025). ↑
    17. Clambach et al. Wie ticken Jugendliche? SINUS-Jugendstudie 2024. a.a.O., S. 158. ↑
    18. Dörre K. et al. Arbeiterbewegung von rechts? Motive und Grenzen einer imaginären Revolte // Berliner Journal für Soziologie, 28/2018, S. 55–89. (доступ 14.02.2025). ↑ 
    19.  Tügel N. Neue Volksfront: Bitte kein neues Hoffnungs-Hopping à la Syriza und Bernie Sanders // freitag.de, 12.07.2024 (доступ 14.02.2025). ↑

    Читайте также

    Что пишут: о поляризации и расколе немецкого общества

    А если «Альтернатива для Германии» и правда придет к власти?

    Да, детей и подростков пора защищать так же, как любое другое меньшинство

    Что пишут: о немецком кризисе. Далеко не только правительственном

    Театр одного юриста

    В чем популисты правы?

  • Репрессии, которые никто не хочет замечать. ЛГБТК+сообщество в Беларуси

    Репрессии, которые никто не хочет замечать. ЛГБТК+сообщество в Беларуси

    Original by Ксения Тарасевич, Олег Рожков
    Translation

    В апреле 2024 года «демонстрацию нетрадиционных отношений» в Беларуси приравняли к порнографии. Теперь за фотографию, на которой двое мужчин держатся за руки, можно получить как минимум штраф, как максимум — до четырех лет тюрьмы. 

    Положение ЛГБТК+людей остается в Беларуси одной из самых непроговоренных и противоречивых тем. Гомосексуальные отношения были легализованы только в 1994 году, но законодательная либерализация, после которой тема сексуальности стала проникать в медийное пространство, не сделала беларусов толерантнее. В последние годы к давлению с новой силой подключилось государство, задействовав репрессивный аппарат и пропагандистские ресурсы, и теперь само существование ЛГБТК+активизма оказалось под угрозой. 

    Авторка дekoder’а Ксения Тарасевич вместе с сооснователем инициативы J4T (Journalists For Tolerance) Олегом Рожковым разбирались в истории беларуского квир-сообщества и проблемах, с которыми оно сталкивается в современной Беларуси. 

    Только за сентябрь 2024 года в Беларуси задержали от 15 до 20 представителей ЛГБТК+сообщества, пишет правозащитная организация «Правовая инициатива». Также известно о задержании восьми трансперсон: на большинство силовики составили административные протоколы за «хулиганство», что бы ни имели в виду под этим власти. Против двоих завели уголовные дела за «распространение порнографических материалов». 

    Годом раньше, в сентябре 2023-го, стало известно, что беларуские власти готовят законопроект, запрещающий «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений», аналогичный российскому. Вскоре на квир-вечеринках начались облавы — силовики собирали личные данные посетителей. 

    Так было не всегда. В 1990-е, когда страна обрела независимость, а Александр Лукашенко только шел к единоличной власти, ситуация выглядела куда радужнее. 

    Заниматься культурой, а не правозащитой 

    Гомосексуальные отношения в Беларуси были легализованы в 1994-м, через три года после обретения страной независимости, — и всего за несколько месяцев до того, как к власти пришел Лукашенко. До этого действовало законодательство Советского Союза со статьей о «мужеложестве». 

    Смена власти, а потом и политического режима поначалу не принесла видимых изменений в наметившейся тенденции к либерализации. На темы сексуальности и гомосексуальности стали говорить более или менее открыто. В Беларуси того времени появилась и первая квир-икона — Эдуард Тарлецкий, выступавший в образе мадам Жу-Жу. 

    «С девяностых годов установился консенсус: можно заниматься культурой, но не правозащитой, и нельзя говорить о правах и проблемах коммьюнити», — объясняет Олег Рожков. 

    В первом беларуском прайде приняли участие около 500 человек

    Журнал о гендере и сексуальности в Беларуси MakeOut несколько лет назад, еще до нынешней волны ухудшений, собрал хронологию гей-прайдов, которые проходили в Минске полулегально. 

    В 1999 году организаторы первого прайда помимо конкурсов «Мистер Гей Беларусь» и «Трансмиссия» устроили образовательную программу и провели конференцию о правах геев и лесбиянок. Правда, в одну из ночей в клуб, где все происходило, ворвался ОМОН. И все же в первом беларуском прайде приняли участие около 500 человек.

    В 2001 году прошло первое полноценное прайд-шествие: от 500 до 2000 участников собралось неподалеку от центра Минска под радужными флагами, и хотя мероприятие не было согласовано с властями, все прошло без инцидентов. Уже в середине 2000-х тот же Тарлецкий был вынужден уехать в Украину. 

    Небольшие акции продолжались, например в 2008 году. Прайд–2010 разогнал ОМОН, некоторые участники были избиты. На следующий год, чтобы избежать насилия, прайд провели на окраине Минска. Последняя публичная акция прошла в 2012-м: активисты проехали через город на трамвае с плакатами и радужными флагами.

    «Дело Пи»

    Олег Рожков решительно не согласен с распространенным среди самих беларусов представлением о собственной толерантности. Он считает, что в Беларуси квир-люди могут быть собой только за закрытыми дверями, а в публичном пространстве вынуждены притворяться гетеросексуалами. Рожков называет такую практику «социальной кастрацией». 

    «Пока ты изображаешь гетеросексуала, общество тебя терпит, хотя обо всем догадывается. Но если я публично заявляю о себе, следует огромный негатив: “Как ты посмел выпятить свою гомосексуальность”?», — объясняет Рожков.

    Значительную поддержку оказало и гетеросексуальное сообщество

    Пожалуй, самым известным в истории независимой Беларуси преступлением на почве гомофобии стало так называемое «дело Пи». 25 мая 2014 года после закрытой вечеринки в Минске на архитектора Михаила Пищевского напали и избили. Он месяц находился в коме, врачи были вынуждены удалить ему 20% мозга из-за обширных гематом. 

    «История Михаила для меня очень личная, — вспоминает Рожков. — Я не был знаком с ним, но когда узнал о суде, решил помочь его родителям собрать деньги на лечение. Сначала они были против публичности, но согласились сотрудничать с прессой, потому что был шанс его спасти». 

    В этом случае значительную поддержку оказало и гетеросексуальное сообщество, отмечает Рожков. «Одно дело — не любить геев, а совсем другое — убить человека. Многие беларусы, увидев этот случай, провели черту».

    Михаил пришел в себя, но был в состоянии, близком к вегетативному. 25 октября 2015 года он скончался от менингита. 

    Государственная гомофобия

    Рожков подчеркивает, что нападение на Пищевского стало сигналом для всех ЛГБТК+людей, ведь на его месте мог оказаться любой из них. Тем не менее, отмечает эксперт и активист, долгое время гомофобия не была институционализирована. Так, в Минске разрешались квир-вечеринки, пусть даже нередко там устраивали рейды силовики. Это, по мнению эксперта, свидетельствовало об отсутствии политического решения начать репрессии против квир-сообщества. 

    Смену тренда организация J4T, одним из основателей которой стал Рожков, зафиксировала в своем мониторинге языка вражды по отношению к ЛГБТК+сообществу в беларуских медиа. В первом полугодии 2020 года он встречался в 10% публикаций государственных СМИ и в 20% — во­ втором, после начала политического кризиса. А в 2021-м уже каждая четвертая публикация на тему ЛГБТК+ содержала искомые проявления.

    В апреле 2024 года Минкульт опубликовал постановление, в котором приравнял «нетрадиционные отношения» к порнографии

    «В государственных медиа ведется кампания против квир-сообщества, — констатирует Рожков. — Согласно нашей шкале, пропагандисты используют самый грубый уровень языка вражды».

    От неявного давления беларуские власти со временем перешли к прямому действию. В апреле 2024 года министерство культуры опубликовало постановление, в котором приравняло «нетрадиционные отношения» к порнографии. И теперь силовые структуры могут возбудить дело по статье 343 УК, предполагающей наказание до четырех лет тюрьмы, практически за любое изображение гомосексуальной пары или трансгендерного человека.

    «Если я пять лет назад выложил в социальную сеть фото, где целую своего парня в щеку, это может быть расценено как порнография. И я могу попасть под суд за ее распространение», — поясняет Рожков.

    Правозащитники из «Правовой инициативы» пишут, что теперь негетеросексуальные отношения между взрослыми людьми по обоюдному согласию интерпретируются как нечто противоправное, что усиливает общественное осуждение и способствует оправданию насилия в отношении ЛГБТК+сообщества. 

    И в то же время Беларусь все еще остается одной из немногих стран, где в рамках трансгендерного перехода, после смены соответствующей графы в паспорте, можно бесплатно получить гормональную терапию и сделать хирургическую коррекцию пола. Правда, на это нужно согласие комиссии из 6-8 врачей. 

    Впрочем, трансгендерные люди тоже сталкиваются с дискриминацией. Так, в 2024 году правозащитники рассказали историю трансгендерного мужчины Марата. Он прошел процедуру перехода, получил новые документы. Но не мог изменить свои данные в свидетельствах о рождении своих четверых детей — органы ЗАГС отказали ему. Позже администрация школы получила анонимные сообщения о якобы насилии в семье, и к Марату начали ходить проверки. Вскоре его вызвали на повторную медкомиссию, где аннулировали разрешение на переход, потребовав вернуть прежние документы. Марат решил эмигрировать во Францию, где и находится сейчас с детьми. 

    «Европейские бюрократы говорят: “Нет у вас никакой дискриминации”»

    Несмотря на все это, в Беларуси до сих пор нет запрета на «пропаганду», аналогичного российскому, а ЛГБТК+сообщество не объявлено «экстремистским движением». Но в чем-то это, по мнению активистов и экспертов, на самом деле, ухудшает прогноз для конкретных квир-людей. Как отмечает Олег Рожков, в опасности сегодня все члены беларуского квир-сообщества, так как в руках силовиков и без запрета «гей-пропаганды» обширный инструментарий для легального заключения в тюрьму любого гея или трансгендерного человека. В итоге, с учетом общего репрессивного фона, уверен эксперт и активист, положение квир-людей в Беларуси даже тяжелее, чем в России.

    При этом Беларусь привлекает меньше внимания по сравнению с Россией или Украиной, что приводит в том числе к меньшей поддержке ЛГБТК+сообщества, констатирует Олег Рожков. Рассчитывать на помощь за рубежом часто не приходится.

    То же ощущение сложилось и у Андрея Завалея, координатора кампании «Дело Пи»: «То, что у нас нет закона, который бы (прямо) дискриминировал ЛГБТК+людей, делает ситуацию даже хуже. Беларуские квир-персоны не могут просить помощи и защиты у международных органов. А россияне могут — у них есть закон о “пропаганде нетрадиционных отношений”, они получают убежище в Европе. Беларуские квиры живут в такой же реальности, но европейские бюрократы говорят им: “Нет у вас дискриминации”».

    Квир-беженцы чаще всего имеют литовские гуманитарные визы, но Литва готова давать им вид на жительство или предоставлять статус беженцев далеко не всегда. Особенно это касается трансперсон, поскольку в самой Литве отсутствуют необходимые медицинские возможности для коррекции пола и гормональной терапии. При этом в других странах ЕС у людей с визами, выданными не там, возникают сложности с получением легального статуса. В итоге беларусы и беларуски попадают в ловушку, не имея доступа к жизненно важным медицинским услугам и возможности просить убежища в странах, где их предоставляют.

    ЛГБТК+люди Беларуси хотят видеть примеры успешных беларуских квиров

    «Нужно также понимать, что у большинства квир-людей в Беларуси нет возможности выехать из страны, — напоминает Рожков. — Это большая привилегия. И поэтому они хотят жить нормальную жизнь. Наша задача — помочь им создать эту “новую нормальность”».

    И несмотря на все сложности, квир-активисты продолжают свою работу, говорит Рожков. «Для сообщества важно ощущение единства, общий опыт и поддержка. До последнего времени многие инициативы проводили офлайн-мероприятия, но сейчас это небезопасно».

    J4T проводили фокус-группы, чтобы выяснить, какой контент интересен людям внутри Беларуси. «Люди хотят позитивных новостей, их интересует лайфстайл, культурные события, они хотят видеть примеры успешных беларуских квиров. Практическая информация: как снять квартиру однополой паре в Беларуси, как распределить гендерные роли в отношениях, как избежать токсичности. Интересует безопасность, как избежать подставных свиданий». 

    При этом Рожков не сомневается: со временем в Беларуси будет принят закон о «гей-пропаганде». Впрочем, с учетом уже существующего законодательства о порнографии вряд ли его будут делать особенно жестким, полагает эксперт. 

    Молчание демократических сил

    На что в квир-сообществе также обратили внимание, рассказывает Рожков, — это на то, что демократические силы оставили ЛГБТК+людей без поддержки в период обсуждения поправки о порнографии, когда против сообщества была развернута кампания ненависти. Одной из немногих, кто выразил негативное отношение к происходящему, была Ольга Горбунова, представительница Объединенного переходного кабинета по социальной политике, сейчас — уже бывшая.

    По мнению Рожкова, одна из причин — разнообразие электората Светланы Тихановской, в котором не все толерантны к квир-сообществу. По его мнению, поддержка Тихановской ослабевает, и она старается сохранить ее, оставаясь на «безопасных позициях». Нет политической воли поддержать малую группу, если рискуешь потерять широкую аудиторию. 

    «Нужно пытаться пробиться и вернуть Беларусь в повестку дня через медиа и искусство», — полагает Рожков. В 2024 году активист организовал фотопроект, в центре которого были он и его партнер: «Мы оба не можем вернуться в свои страны по разным причинам и через этот арт-проект показали свою жизнь и проблемы, с которыми сталкиваемся». 

    Другая стратегия — работа через дипломатические каналы, участие в закрытых встречах и переговорах. 

    «У нас нет иллюзий, что кто-то нас поддержит. Мы понимаем, что должны полагаться только на себя. Но не унываем».

    Текст: Ксения Тарасевич, Олег Рожков
    Опубликовано: 28.01.2025

    Читайте также

    Лукашенко движется к тоталитаризму. Что может его остановить?

    «Не бывает так, что здесь у вас насилие и дискриминация, а здесь — все отлично»

    Сделать сексуальным равноправие

    Правящий страх

    «Теперь коллеги преследуют коллег»

    Когда ты — «политическая»

  • В чем популисты правы?

    В чем популисты правы?

    Original by Беньямин Хиндрикс, Файт Зелк on Krautreporter
    Translation by Anonymous

    Когда осенью 2023 года вышла книга «Сумерки демократии» (нем. Demokratiedämmerung) политолога Файта Зелка из Технического университета Дармштадта, в одной из рецензий было сказано: если следующим президентом США станет Дональд Трамп, она окажется пророческой. Зелк прогнозировал, что постдемократический мир обернется неофеодальной пирамидой, где прослойка сверхбогатых олигархов будет не без успеха определять образ жизни низших слоев и остатков среднего класса, держа их под контролем силой медиа, а привычные институты и процедуры постепенно придут в упадок. 

    20 января 2025 года Трамп вернулся в Белый дом. 

    Пессимистичный анализ Зелка, который считает, что либеральная демократия уже проиграла, строится на том, что в последние десятилетия демократические страны переживают сразу несколько процессов, которые подрывают базовые основы их существования. Все больше вопросов начинают восприниматься как политические, на что государства отвечают попыткой их регулирования. Это ведет к разрастанию чиновничьего аппарата, который все равно не успевает за стремительно раскалывающимся обществом: возникает все больше групп со своей идентичностью и своими требованиями, согласовать которые все сложнее. Взять на себя функцию согласования интересов берутся эксперты, но в результате массовое отчуждение от усложняющейся государственной политики только растет, а само государство воспринимается как недееспособное.  

    Самое же главное, что в прошлом осталась уверенность в том, что либеральная демократия — это обязательная предпосылка устойчивого экономического роста. Исследования показывают, что с этим в последние десятилетия неплохо справляются и недемократические государства, а упадок демократических институтов вовсе не обязательно ведет к падению экономики — и наоборот. И одновременно, пишет Зелк, у западных элит после исчезновения советского блока отпала необходимость в том, чтобы вкладываться в благосостояние своих обществ, следствием чего стал рост неравенства. 

    В интервью изданию Krautreporter Файт Зелк отвечает на вопрос, как долго еще может продолжаться этот упадок демократии.  

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Беньямин Хендрикс: Господин Зелк, авторитарные политики и правые популисты в прошлом году одержали большие победы. Начало конца либеральной демократии происходит у нас на глазах? 

    Файт Зелк: Во-первых, это не начало. В 1980-е прошла последняя волна демократизации, в ходе которой множество автократических режимов стали демократическими. Эта волна последние несколько лет спадает. Численность демократических государств снижается уже давно. 

    Некоторые политологи не без оснований указывают на то, что правительства меняются и выборы проводятся с прежней регулярностью. Выборы в нашем понимании — это про демократию, но выборы устраивают и недемократические режимы, вроде России или Северной Кореи. Поэтому если в государстве проводятся голосования, из этого совершенно не обязательно следует вывод, что там господствует демократия. 

    Во-вторых, термином «демократия» мы описываем множество режимов, обладающих демократическими характеристиками. Даже если в будущем события примут самый негативный оборот, какие-то из них сохранятся. Но — да, я думаю, что эта волна дедемократизации не остановится. 

    — По одну сторону либералы, которые говорят, что авторитарные правые популисты угрожают демократии и правовому государству. По другую правые популисты, которые приводят доводы в пользу того, что либеральная демократия — это власть элит. И обещают настоящее «народовластие». Так все-таки проблема в «трампах» и «алис вайделях» этого мира или в либеральной демократии? 

    — Она и там, и там. Из правого популизма может вырасти антидемократическая сила, которая положит конец демократии. Как в Венгрии. Одновременно от демократии отворачивается и некоторая часть электората, которая совершенно не обязательно пойдет голосовать за правых популистов. Среди либералов я тоже наблюдаю все больше скепсиса по отношению к демократии. В целом, можно говорить о растущем недовольстве собственным социально-экономическим положением и о распространении чувства, что государство больше не может решать проблемы общества. Лишь меньшинство немцев придерживается мнения, что государство в состоянии справиться со своими задачами. 

    Компромиссная формула демократического капитализма оказалась обманом

    — Доверие немцев к демократии снижается не первый год. В исследовании Фонда Кёрбера, проведенном летом 2023 года, больше половины опрошенных указали, что их доверие к немецкой демократии в целом невелико или совсем невелико. Какие явления объясняют разочарование? 

    — С одной стороны, это связано с тем, что будущее уже не видится в радужных красках — во многих западных демократиях люди больше не ждут коллективного улучшения. С другой, утверждение, что усилия обязательно будут вознаграждены, оказалось идеологизированным. Многие говорят: вот мы работали изо всех сил — и что с этого получили? Масштаб растерянности и разочарования отличается от страны к стране, но тенденция везде похожая. Все больше людей, оглядываясь назад, приходит к выводу, что компромиссная формула демократического капитализма оказалась обманом. 

    — Другими словами, обещанного прогресса ждать не приходится, неравенство растет, и все больше людей опасается упадка и утраты статуса? 

    — Да, именно так я бы и сказал. И то же самое относится к изменившейся ситуации в мире, в котором ухудшаются и внешние условия для демократии. Усиливаются геополитические конфликты, например вследствие поляризации между США и Китаем или войны в Украине. К этому добавляются очень высокие непосредственные затраты на энергетическую трансформацию и ощутимая дороговизна энергоресурсов. 

    — Есть цифра, которая хорошо иллюстрирует, насколько высокие требования предъявляют к нам мировые процессы. Социолог Штеффен Мау в исследовании «Триггерные точки» показал, что 44% немцев «устали от перемен». Столкнувшись с климатическим кризисом, войнами и пандемией, люди говорят: «Я не справляюсь. Я так больше не могу». 

    — Когда возникает чувство, что все и так держится на честном слове, что правительство ничего не контролирует, когда будущее рисуется в мрачном свете, а еще нужно изменить собственный образ жизни и при этом взять расходы на себя, демократия от такого не выигрывает. Проблема еще и в том, что, говоря упрощенно, при принятии политических решений у богатых больше власти. 

    — Неравное распределение денег конвертируется в неравное политическое влияние? 

    — Исследования показывают, что политические проекты, как правило, реализуются только тогда, когда на это по большей части согласны высшие классы. Если это не так, ничего не происходит. В результате многие политические инициативы на высшие классы и ориентированы. И население в среднем, конечно, вовсе не обязательно будет с восторгом одобрять проекты реформ. 

    Конструктивная ошибка демократии заключается в том, что она обещает политическое равенство, но этого обещания не выполняет

    — Поддержка политических проектов также предполагает, что их понимают. Но большинство немцев чувствуют, что политика становится сложнее и сложнее. Что за этим кроется? 

    — В современных обществах существует разделение труда. Позднее социологи назвали его дифференциацией — и она усиливается. Другими словами, современные общества сильно разделены внутри себя, в них нет единого центра принятия решений. Политика, особенно в демократических странах, отвечает на это своей собственной внутренней дифференциацией. Она усложняется. Все больше сфер нашей жизни становятся политическими — и подвергаются регулированию. Это одна из причин разбухания политического аппарата. Министерства и ведомства разрастаются, но больше становится и сфер, в которых возникают политические движения, выносящие свои требования на всеобщее обсуждение. Линии разделения множатся, сложность растет. Чтобы в этом разобраться, нужно вникнуть глубже, а это непросто. 

    Вторая проблема, связанная с непониманием, заключается в том, что сегодня у нас существует публичная сфера, в которую множество политических игроков хотят внедрить свои представления о реальности. С одной стороны, публичная сфера — это пространство для дискуссий, а с другой — для дезориентации и пропаганды. В этом заключается проблема, потому что демократия предполагает, что граждане неплохо представляют себе, как функционируют институты и что происходит в политике. В конце концов, в демократиях граждане — это основное мерило легитимности. 

    — То есть граждане всегда должны знать, что творится в политике? 

    — Согласно некоторым теориям демократии, достаточно, чтобы граждане раз в четыре года, раз в пять лет давали на выборах оценку: вот это правительство справилось хорошо или не очень? Стоит ли мне проголосовать еще за какую-нибудь партию? Другие теории оценивают гражданскую компетентность строже. Но как ни посмотри на демократию, когда граждане перестают разбираться в происходящем, это проблема. 

    — Потому что, утратив понимание, они больше не могут быть равноправными участниками демократических процессов? 

    — Да, потому что ими легче манипулировать. Может быть и так, что граждане сами замечают, что перестали разбираться в политике, — и тогда они лишают поддержки систему, если в повседневной жизни находят ее несправедливой и нефункционирующей. 

    — Это претензия к гражданам, а не ошибка, заложенная в саму демократическую конструкцию? В конце концов, мы сегодня знаем, что знание о политике распределено очень неравномерно. Чем выше уровень образования и социальный слой, тем лучше представление о политике. 

    — Конструктивная ошибка демократии заключается в том, что она обещает политическое равенство, но этого обещания не выполняет. То же самое касается знания: если я стою на верхних ступенях социальной иерархии, я с большей вероятностью имею доступ к сетям, которые передают мне информацию. Я знаю, что происходит. Людям, в эти сети не включенным, гораздо сложнее получить важную информацию о политике. Она не попадает к ним автоматически. 

    — Я попробую обобщить: вы говорите, что труд перестал для многих окупаться, неравенство растет, наша публичная сфера расколота, политика постоянно усложняется, а элиты обладают большим влиянием, чем остальные категории населения. Так значит, правый популизм справедливо критикует текущую ситуацию? 

    — Популисты говорят в том числе правильные вещи. Например, «Альтернатива для Германии» утверждает, что наша демократия не функционирует, потому что старые партии образовали картель и хотят монополизировать политическую власть. Это утверждение не ложное заведомо. Политологи Кац и Мэйр еще в 1995 году говорили о картельной партии. Но АдГ упрощает реальность. Когда люди вслед за АдГ сводят к этому все проблемы демократии и вырывают тезис из контекста, это неверно. 

    По существу, правый популизм представляет собой форму политической мобилизации, которая подсвечивает одну проблему, рассматривает ее в чем-то даже верно, но изолированно, слишком обобщенно и — как регулярно происходит в политической борьбе — использует в собственных целях. 

    Не стоит ожидать, что демократия прежних времен вернется

    — Эти цели нередко сводятся к проведению авторитарной и националистической политики. 

    — Да. Однако и среди правых популистов существуют различия. Не все они придерживаются одной и той же политической программы. В Германии праворадикальная фракция внутри АдГ вышла на передний план. Но есть и другое направление с девизом «Назад к старым добрым временам боннской республики!». Последняя волна модернизации оказалась неудачной, давайте вернемся к боннской модели государства и общества. 

    — В Польше правительство Дональда Туска как раз разрушает нелиберальную демократию, в Израиле сотни тысяч людей месяцами выходили на улицу, протестуя против судебной реформы. Разве это не опровергает ваш тезис, что время демократии подходит к концу?  

    — Как я уже говорил, не все демократические режимы погибнут. Мой тезис заключается в том, что наши представления о демократии утрачивают убедительность, будь то концепция народовластия или представительной демократии. Это объясняется также тем, что внешние условия не благоприятствуют демократии. Сюда, среди прочего, относятся субъективные представления людей, которые сегодня отличаются от того, что было пятьдесят лет назад, ключевое слово — «индивидуализация». Так что не стоит ожидать, что демократия прежних времен вернется. 

    — Если мы не можем вернуться назад и время демократии подходит к концу, то как будет выглядеть будущее? 

    — Это совсем не просто сказать. Старое уже не убеждает, а новое еще не настало. Одни хотят установления постдемократических, правопопулистских режимов, как в Венгрии. Другие предпочли бы, чтобы управляли государством и принимали законы специалисты. Кроме того, образуются новые политические партии, и невозможно предсказать, какие у этого будут последствия. Я думаю, что многое зависит от политических элит — какие проекты будут у них.  

    Но может случиться и так, что все это будет тянуться еще долго: стабильности будет меньше, а протестов и антисистемных партий, которые, тем не менее, не будут в состоянии по-настоящему изменить или разрушить систему, — больше. Мы будем наблюдать длительную эрозию и недовольство, но без того, чтобы это неприятное положение всерьез менялось. 

    Читайте также

    Что пишут: о поляризации и расколе немецкого общества

    Непереносимость «доказательной политики»

    «Автократы постоянно недооценивают демократию. Мы — тоже»

    Партия пророссийского мира

    Богатство — это то, что бывает с другими

    Театр одного юриста

  • «Китай не повторяет ошибок Германии в отношениях с Россией»

    «Китай не повторяет ошибок Германии в отношениях с Россией»

    Original by Ангела Кёкритц, Сёрен Урбански on Table.Media
    Translation by Алина Хайтлина

    Даже делая провокационные заявления по адресу европейских союзников и Канады, избранный президент США Дональд Трамп подчеркивает, что его главным противником был и остается Китай. Консервативные идеологи Республиканской партии, как минимум, во время первого президентского срока Трампа (то есть уже после аннексии Крыма, но до полномасштабного российского вторжения в Украину) нередко писали, что целью американской внешней политики должен стать разрыв российско-китайского альянса, с тем чтобы перетянуть РФ на свою сторону. Тогда, впрочем, администрация Трампа к этому даже не приблизилась. 

    Европа, и Германия в частности, в сложном положении. С одной стороны, ведущие немецкие партии в своих предвыборных программах называют Китай конкурентом и даже — СДПГ — «системным противником». С другой, ни одна из них не может отрицать значимость экономического сотрудничества с КНР. Восемь лет подряд эта страна остается крупнейшим торговым партнером Германии, а заградительные пошлины, которые Трамп грозит ввести против китайских товаров, грозят ударить и по немецким поставщикам комплектующих и владельцам производства в Китае. В то же время проигрыш конкуренции китайским производителям уже привел к беспрецедентным проблемам в автоиндустрии Германии. 

    Тесное сотрудничество России и Китая при уменьшающемся интересе США к европейскому континенту также не сулит странам Евросоюза ничего хорошего. Насколько стабилен этот геополитический альянс, который иногда называют «необъяснимым»? И может ли что-то его подорвать в ближайшем будущем? На вопросы издания Table.Media отвечает профессор восточноевропейской истории Рурского университета в Бохуме Зёрен Урбански, специализирующийся на изучении китайско-российских отношений.

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.  

     

    Ангела Кёкритц: В конце октября Си Цзиньпин и Путин встретились на саммите БРИКС в Казани. За неделю до этого в Пакистане прошла встреча премьеров стран-участниц Шанхайской организации сотрудничества. Си и Путин надеются с помощью обеих этих организаций побороть мировой либеральный порядок. На какие из тем, которые там обсуждаются, стоит обратить особое внимание? 

    Зёрен Урбански: БРИКС с недавних времен включает в себя Египет, Эфиопию, Иран и Объединенные Арабские Эмираты. Теперь он представляет интересы примерно половины населения планеты — но только треть мировых богатств. Хотя нужно отметить, что речь о странах, экономика которых демонстрирует тенденцию к росту. Возникает вопрос, начиная с какого момента БРИКС может стать противовесом «Большой семерки». 

    — А Шанхайская организация сотрудничества? 

    — В ШОС можно увидеть, как Китай становится ключевым звеном. Эта организация всегда позиционировала себя как клуб равноправных, но уже название само по себе указывает на особую роль Китая. Штаб-квартира ШОС расположена в Пекине. И организация становится инструментом, при помощи которого Китай ведет свою политику безопасности на мировом уровне. Неравновесие в отношениях Китая и России растет, и Китай все активнее продвигает свою повестку в рамках этой организации. 

    ШОС была основана как реакция на 11 сентября, как способ противостоять опасности терроризма, исламизма и сепаратизма в Центральной Азии. Это дало Китаю предлог для принятия мер против любой оппозиции в Синьцзяне (населенном преимущественно мусульманами-уйгурами — Прим. дekoder’а). В бывших республиках СССР, расположенных в Центральной Азии, Китай и Россия всегда делили зоны влияния. Пекин позволял России доминировать в военных и геополитических вопросах, но при этом наращивал свое экономическое присутствие. 

    — Так продолжается до сих пор? 

    — Сейчас можно заметить некоторые изменения. У Китая теперь есть военная база в Таджикистане, в экономически самом слабом и при этом — благодаря границе с Афганистаном — геостратегически важном государстве. На фоне войны в Украине в этих странах также появились стремления дистанцироваться от России. Тот факт, что Путин напал в лице Украины именно на бывшую советскую республику, пробуждает страх. Некоторые правительства размышляют, не стоит ли более активно лавировать между Россией и Китаем. 

    На самом деле Китай стремится к однополярному миру

    — Обе организации очень влиятельны: БРИКС расширяется, ШОС — одно из самых больших региональных объединений в мире. И тем не менее участники в них настолько разнородны, что по многим вопросам им едва ли удастся достичь согласия. В каких областях Си и Путин смогли найти общее видение? 

    — Тут возникает вопрос, особенно актуальный после вторичного вторжения России в Украину в феврале 2022 года, как именно будет перекроен мировой порядок. Официально Россия и Китай выступают за многополярный мир. Но де-факто у Китая есть только один главный противник, которого он хочет побороть, — это США. И на самом деле Китай стремится к однополярному миру.  

    — И что это означает в долгосрочной перспективе? 

    — Риторика у Москвы и Пекина такая, будто они говорят на одном языке, но в долгосрочной перспективе стороны преследуют разные цели, и однажды это может привести к конфликту. Они хотят выстроить альтернативу тому порядку, который установился после окончания Второй мировой войны. Они согласны в том, что у каждой из них есть сферы влияния, в которых действует право сильного. Для России это бывшие советские республики. Для Китая — Южно-Китайское море в целом и Тайвань в особенности. 

    — То есть их общий интерес заключается в том, чтобы существовала альтернатива, но какая именно, они формулируют чуть-чуть по-разному. 

    — Именно так. И большая разница между нынешним положением дел и послевоенным мировым порядком заключается в том, что пока еще нигде не рвануло так, что всем остальным не укрыться. Мировой порядок меняется у нас на глазах, но постепенно. Нет никаких очевидных победителей и проигравших. Многие страны пытаются наощупь найти свое место в этом пока еще неопределенном будущем. 

    В чем они Путин и Си очень хороши — это в том, чтобы закрывать глаза на конфликты

    — Путин и Си встречались лично более сорока раз. У них сложились личные отношения, у них общие ценности, схожий опыт. В то же время в том, что касается власти, перевес все более очевидно на стороне Си. Для Путина с его историческим мышлением и стремлением вернуть России прежнее величие такое положение дел должно быть довольно унизительным, нет? Он-то помнит, что когда-то Россия была для Китая ментором. 

    — Китай достаточно умен, чтобы на дипломатической сцене представлять Путина как равного себе. Для Путина это невероятно важно. В конце концов, речь идет и об образе национального лидера, которым он обладает внутри страны. Ведь несмотря на то, что он автократ, легитимность ему необходима. То, что Китай расстилает перед ним красную ковровую дорожку, стало еще важнее с момента полномасштабного вторжения в 2022-м и после решения Международного уголовного суда о его немедленном аресте, которое ограничило его в международных поездках. Китай достаточно умен, чтобы сохранять приличествующий вид, хотя за закрытыми дверями уже ведет жесткие переговоры — например, о ценах на сырье. 

    В чем они оба к тому же очень хороши — это в деле закрывания глаз на конфликты. Между сторонами существует множество вопросов, на которые нет ответа, хватает исторического ресентимента, есть пересекающиеся сферы влияния, доступ к Северному морскому пути — тоже большая проблема, которая увеличивает конфликтный потенциал. И на все это они закрывают глаза, потому что на данный момент выгода от альянса для них слишком велика. 

    — Международные эксперты описывают отношения между Китаем и Россией как «необъяснимый альянс». А вы можете что-то объяснить? 

    — Коммюнике, который Си и Путин подписали на открытии Олимпиады в 2022 году [в Пекине], незадолго до российского вторжения в Украину, подтвердив свою «дружбу без границ», содержит множество общих слов, но никаких четких заявлений об альянсе в смысле статьи 5 устава НАТО. Интересно также, что и в нем отражена асимметрия отношений власти. В документе подчеркивается принцип «одного Китая» (с Тайванем в составе — Прим. дekoder’а), но ничего не говорится о притязаниях Путина на Украину.

    Сейчас Россия — главный для Китая поставщик нефти, но Пекин не впадает в одностороннюю зависимость от Москвы

    — И что это все означает конкретно? 

    — А ничего конкретного это коммюнике и не означает. Де-факто две страны сближаются. С каждым шагом, который Россия делает от мирового сообщества, Китай выигрывает в двусторонних отношениях. Только на фоне международной изоляции в связи с противоправной аннексией Крыма в 2014 году Россия согласилась продать КНР свои лучшие системы вооружений — такие, как военные самолеты Су-35.  

    Сейчас Россия — главный для Китая поставщик нефти, при этом Пекин не повторяет ошибок Берлина, он не впадает в одностороннюю зависимость. Россия из-за европейских санкций зависима от китайского импорта. Технологии, легковые машины, грузовики, товары двойного назначения — Китай аккуратно проверяет, насколько далеко он может зайти, чтобы не попасть под вторичные санкции. То же касается и банковского сектора. Потому что экономические связи с Западом куда глубже, чем с Россией. 

    — Путинское вторжение в Украину заставило Китай балансировать и принять сложное решение, которое в итоге вылилось в то, что западноевропейские эксперты называют «пророссийским нейтралитетом». Не могли бы вы рассказать немного об этом? 

    — За время войны оформилось такое положение вещей, что Китай, официально придерживаясь нейтральной позиции, на самом деле стоит на стороне России. Но Пекин, в отличие от Москвы, не стремится сейчас открыто противодействовать мировому порядку — в том числе потому, что во многих отношениях выигрывает от него, например от членства в ВТО. Он не хочет, чтобы его ставили на одну доску со страной-изгоем. В то же время Россия в этой войне представляет и интересы Китая, ведь она борется против либерального миропорядка. 

    Именно поэтому Китай все еще воздерживается на всех соответствующих голосованиях ООН. Через год после начала войны Си представил свой план по достижению мира из двенадцати пунктов. Он продает себя как честного посредника. Но на самом деле этот план основан на российской позиции.  

    Китай и Россия как бы говорят: у нас, конечно, не оборонительный союз, но все-таки мы тренируемся вместе, у нас есть определенные стандарты, стратегии, планы

    — Давайте поговорим о военном сотрудничестве двух государств. Китай и Россия провели уже множество совместных учений. Какая тут складывается картина? 

    — Китай не воевал со времен Вьетнама в 1979 году и в этом отношении, несмотря на внушительное перевооружение, все еще проигрывает. У российских солдат, к сожалению, боевого опыта хватает, так что маневры нужны, в основном, для обучения китайских военных российскими. 

    Второй момент может состоять в том, что в ходе войны в Украине российская армия получает представление о стратегии и вооружении НАТО, ведь все больше украинцев обучается по натовским стандартам. Китаю это может быть интересно. И наконец, учения — это сигнал. Они как бы говорят: у нас, конечно, не оборонительный союз, но все-таки мы тренируемся вместе, у нас есть определенные стандарты, стратегии, планы и т.д. Сначала это были учения на суше, теперь уже регулярно и на море, и в воздухе. 

    — Политическое и экономическое взаимодействие идет, а люди, живущие в обеих странах, все так же далеки друг от друга. До 2020 года не было ни одного моста через Амур — пограничную реку между Россией и Китаем более 2000 км длиной.  

    — Со времен российской аннексии Крыма заметна переориентация. Китай становится все более заметен в российском быту. Стало сложно покупать западные машины, их заменили китайские, то же произошло и с мобильными телефонами. Да и представители элит, которые попали под санкции, все чаще ездят в Китай.  

    — Ну а большинство населения? 

    — Люди в подавляющем большинстве живут далеко от границы, и любая другая страна для них ментально — как другая планета. Кроме того, никуда не деться и от следов застарелого ресентимента, пусть на официальном уровне он больше не воспроизводится. Асимметрию можно заметить и в настроениях общества. В Китае существует своего рода запоздалое удовлетворение от того, что ученик превзошел старого учителя. 

    Читайте также

    После Путина: каково будущее российского империализма?

    Большой войне в Украине год. На очереди захват Тайваня?

    «Возможно, Запад недостаточно учел постимперскую травму россиян»

    Что пишут: о победе Трампа и его «антигерманизме»

    Режим Лукашенко и экспансия Китая

    «Никогда еще немецкое командование и спецслужбы не делали таких предупреждений»

  • Всем, кто уехал. И всем, кто остался

    Всем, кто уехал. И всем, кто остался

    Original by Ольга Лойко on dekoder
    Translation

    Вот что Ольга Лойко знает точно:

    Невозможно больше повторять эти «математические шутки» про то, что последний простой год был 2017-й, а следующий будет 2027-й.

    Ха.

    Ха.

    Ха.

    Война, репрессии, массовая эмиграция, неопределенные перспективы экономики, у которой то санкции, то девальвация, то инфляция. 

    У всех оставшихся кто-то уехал. У всех уехавших кто-то остался. 

    У многих кто-то сидит в тюрьме. Или выживает в Украине, под огнем в окопах или угрозой ракеты в своих квартирах… Настроения вокруг колеблются между бесконечным нытьем и безудержной бравадой. 

    Но неважно, где беларус сейчас находится географически. Его задача — выжить и сохранить лучшее в себе. Для себя, для семьи, для той страны, которую называют Новой Беларусью, хотя Нормальная Беларусь мне тоже нравится. Наша Беларусь.

    Как? Хороший вопрос.

    Первое и главное: беречь себя и своих близких, жить свою лучшую жизнь там, где это сейчас возможно.

    Хуже всего получается сразу двумя жизнями, между двумя странами. Метаться туда-сюда, рискуя с одной стороны и не пуская корни — с другой. Когда мы не просто приезжаем в Минск планово: привезти внука к бабушке, провести отпуск с оставшейся в Беларуси семьей, решить вопросы бизнеса. Это здоровый случай в непростой ситуации жизни на несколько стран. 

    Нездоровый — это постоянное и мучительное: 

    «— Я еду в Минск.

    — Ты там был(а) две недели назад. 

    — Мне надо постричься (вылечить зуб, сдать анализ, купить сырок и «Нарочанский»)…»

    Нездорово постоянное сравнивание: тут я зарабатываю больше, но там я меньше трачу. Тут лучше погода. Там привычно. Тут море. Там родители и друзья. А, нет, друзья уже тут. Или — и того хуже — в тюрьме. Нездорово — издерганные дети, которые не понимают, надолго ли они в новой стране, заводить ли друзей? 

    Позиция взрослого требует определенности. «Я в Европе, потому что это самое безопасное для меня, и я не еду никуда, где есть риск задержания». «Я в Беларуси, у меня пожилые родители, и это сознательное решение — их не оставлять». «Мой бизнес в Беларуси, потому что его невозможно перевезти, а семья — в Европе». «Родители остаются в Беларуси, но когда кого-то из них не станет, второго мы забираем к нам». «Мы в Европе, но язык страны мы не учим, так как планируем ехать дальше, в США»… 

    Проговорите свою ситуацию. Определитесь, где вам хорошо. Или где вам менее плохо. И постарайтесь построить жизнь семьи там. Найти парикмахера, стоматолога, любимую кофейню, круг общения. 

    Когда от одного бизнесмена из беларуского топ-100 я услышала совет: «Обеспечь свою безопасность, строй бизнес, а когда будет возможность вернуться, мы сделаем это, и для Беларуси это будет хорошо» — он показался мне избыточно прагматичным, даже циничным. 

    Но когда спустя какое-то время то же самое повторил другой: «Живите там, где безопасно и где растет экономика. Становитесь своими. А как помочь родине, мы найдем» — эти слова уже показались мне рациональными и честными. 

    Да и просто единственно возможными. Особенно если добавить второе правило:

    помогать тем, кто в беде.

    Помогать Украине, жертвам режима Лукашенко, пострадавшим от наводнения… Помогать закрыть сбор на лечение больному ребенку или волонтерить со стариками. 

    Ваш личный ад может показаться вполне приличным местом по сравнению с адом того, кто рядом. Только не надо героизма и самопожертвования. Выживание — игра вдолгую. Помогите настолько, насколько хватает вашего ресурса. Если можете спасти мир — спасайте. Если можете найти дом котику — найдите. Или возьмите шефство над недавно переехавшим соотечественником. Даже от репоста просьбы о помощи больше пользы, чем от бесконечного жаления себя. 
     

    Третий пункт стратегии выживания:

    прокачивать скилы.

    Да, мир в состоянии глобальной неопределенности. Войны, кризисы, эпидемии, импичменты, как тут что-то планировать? 

    Впасть в ступор — понятная реакция на глобальную турбулентность. Пристегните меня покрепче и разбудите, когда вся эта ерунда пройдет. Плохая новость: не пройдет. Как будет, неизвестно, но точно не так, как раньше. 

    Можно неопределенность отрицать, уверяя себя, к примеру, что Беларусь — тихая гавань. Где у меня есть верная хрущевка, непыльная работа на государственном свечном заводике с больничным и подарками от профсоюза. Или что айти — гарантия сытой жизни. Где у меня всегда будет перспективный проект, модный офис, хороший кофе и завидная зарплата. 

    Все так, но, увы, без гарантий. Хрущевки ветшают, заводики банкротятся, а теплое место в айтишечке того и гляди отожмет какой-нибудь искусственный интеллект. 

    А потому «нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!» И это не про достигаторство и коллекционирование дипломов. А про новые навыки, ресурсы, возможности. Благо, сейчас почти все можно осваивать онлайн. Так что не стесняемся и учимся: садоводство, СEO-оптимизация, изготовление муссовых пирожных или JavaScript. Да хоть составление натальных карт! Если это интересно вам или полезно с точки зрения заработка — сейчас отличное время. 

    Жить надеждой, но не пустыми ожиданиями.

    Вот это, пожалуй, мое любимое. Очень уж много вокруг тех, кто любит расковыривать рану и тратить ресурсы на пустые дискуссии вроде той, как именно они бы хотели вернуться в Новую Беларусь. Мол, пусть бы это было похоже на Поезд Победы. Чтоб как в кино. Плачущие соотечественники с цветами пусть бегут на вокзал — а тут мы. И нам — восторги, медали, а то и ордена. 

    Или вот пусть приползут к нам и умоляют вернуться. К врачам, айтишникам, журналистам, предпринимателям — пусть поуговаривают, пообещают должности, льготную ипотеку или что там еще дают героям, пережившим неимоверные страдания. 

    Психологи, конечно, одобряют положительные визуализации и вообще все техники, позволяющие верить в лучшее, но жить предвкушением скорой и невероятной победы — путь перманентных разочарований. 

    Отсюда плавно вытекает пятое правило:

    быть аккуратными с местью.

    Мечты о разнообразных жестокостях, люстрации, расстрельных списках врагов — это то, с чем стоит быть исключительно осторожным. 

    « — Я составил список тех людей в Германии, которых надо расстрелять, — сказал Танненбаум, перекладывая к себе на тарелку кусок яблочного пирога.

       Кан пробежал глазами список.

       — Прекрасно! — сказал он.

       — Разумеется, он будет еще расширен, — заверил его Танненбаум.

       — Вдвойне прекрасно! — сказал Кан. — Кто же его будет расширять?

       — Каждый может добавить свои кандидатуры.

       — А кто приведет приговор в исполнение?

       — Комитет. Надо его образовать. Это очень просто.

       — Вы согласны стать во главе комитета?

       Танненбаум глотнул.

       — Я предоставлю себя в ваше распоряжение.

       — Можно поступить еще проще, — сказал Кан. — Давайте заключим нижеследующий пакт: вы расстреляете первого в этом списке, а я всех остальных. Согласны?

       Танненбаум снова глотнул».

    Это Ремарк, «Тени в раю».

    Вечная история пережившего весь набор страданий эмигранта, устроившего наконец свою жизнь. И тут появляется он — страшный, но такой желанный шанс вернуться. В том числе, чтобы отплатить за свои страдания. Восстановить справедливость. Наказать тех, кто верил в свою безнаказанность, круша твою жизнь.

    Любимая книга всех политических сидельцев — «Граф Монте-Кристо». Там, где после четырнадцати лет отчаяния и десяти лет надежды герой реализует план идеальной мести. Не убийства врагов, но уничтожения их. Социального, морального — полного. Враг должен погибнуть, осознав крах всей своей жизни. 

    Вот только цена этого — собственная жизнь. Уж больно всепоглощающее чувство — месть. Разрушающее заодно и мстителя, и его будущее. 

    Нюрнбергский процесс — это гигантский труд, огромные риски и отчаянное сопротивление загнанных в угол врагов. И не факт, что результат будет соответствовать вашим ожиданиям.

    Шестое, и снова сложное:

    Искать тех, с кем совпадаете в главном.

    Конечно, легче искать врагов. Надеваешь белое пальто и айда клеймить всех вокруг: не там живут, не так страдают, не на том языке говорят, не туда донатят. Уехавшие просто обязаны указать на конформизм оставшихся, оставшиеся — пройтись по оторванности от жизни уехавших. Беларускоязычные — зашеймить русскоязычных соотечественников (читай: тайных адептов Путина), невзирая на ранги и заслуги. 

    В противовес пустой борьбе, сеющей только раздор и недоверие, только христианское: «В главном — единство, во второстепенном — свобода, во всем — любовь». Ты против репрессий режима в Беларуси и не поддерживаешь нападение Путина на Украину? Тебе важно, чтобы Беларусь сохранила суверенитет? Дай руку, друг! Ты можешь разговаривать на любом языке, быть скромным бюджетником или могущественным олигархом, жить в любой точке планеты и иметь какое угодно отношение к однополым бракам и к стратегиям спасения политзаключенных. 

    Мы совпадаем в главном и можем спорить об остальном. Но мы — в одной команде. 

    Седьмое, которое, на самом деле, должно быть первым: 

    сохранить здоровье.

    Раз вы решительно настроены дожить до Новой Беларуси, сделать это надо, в первую очередь, физически. Так что не игнорируем скучные дела вроде чекапов, профилактик и лечения всего возможного. 

    Да-да, и головы тоже. Депрессия — страшная штука, от которой не помогают взывания к себе («соберись, тряпка!») или увещевания окружающих («да нормально у тебя все, чего ноешь?!»). Заметить проблему, признать ее и бежать за помощью. 

    Еще одно, чрезвычайно важное:

    учить языки — и родной, и иностранные.

    Оторванные от родины люди в попытках нащупать новое равновесие обычно стремятся выучить язык своей новой страны. Тут все очевидно: это необходимо, чтобы комфортно себя чувствовать на новом месте, решать повседневные вопросы, общаться с соседом, продавцом, чиновником, врачом, любым случайным собеседником. 

    Наша особенность: для многих беларусов по обе стороны границы точкой опоры стал беларуский язык. В нем — и сопротивление, и память, и надежда на будущее страны. Главное, без перегибов: если вы перешли на беларуский, это не дает вам права критиковать окружающих за использование других языков. Если кто-то из вашего окружения тратит время и силы на изучение беларуского языка, не стоит обесценивать усилия ненужными советами, мол, лучше бы польский (литовский) зубрил или на английский поднажал. 

    Придет время — поднажмем. Всем peace. 

    А еще:

    не откладывайте жизнь. Открывайте для себя весь мир, ищите свое место.

    Это девятое правило. 

    Чувствовать ответственность за Беларусь, за наше общее будущее, за Украину — нормально. Винить во всем себя и из-за этого откладывать жизнь — ошибка. 

    Потому, если есть возможность влюбляться, путешествовать, рожать детей, обнимать родителей, выращивать сад, заводить котиков — делаем и радуемся этой возможности. Да, рядом есть те, кому все это недоступно. Мы их поддерживаем, мы за них переживаем, мы не делаем вид, что нас не касаются их проблемы. Касаются и болят. Но десять миллионов человек не могут и не должны страдать. 

    Оставаться прежними, похоже, не получится. Нам придется меняться, и неплохо бы научиться получать удовольствие от этого. А потом мы вместе сделаем Беларусь офигительной. Потому что — и это последнее, десятое:

    все меняется. 

    Я в последний год люблю Берлин. Потому что там, куда ни пойди, — стена, которая рухнула. Держалась долго, отнимала жизни и надежды, коверкала судьбы, но потом все равно рухнула. Как рухнул Советский Союз, как рухнул, буквально пока писался этот текст, режим Асада. Как рушилось все косное, замшелое, убогое, основанное на фальши и запугивании.

    И в виде постскриптума — маленький личный not to do список: 

    • Не углублять пропасть между беларусами. Новой Беларуси нужны разные беларусы.
    • Не бояться страдать и не стремиться страдать. Вы имеете право чувствовать себя несчастным или виноватым, но не обязаны чувствовать именно это. Даже если кому-то кажется, что все люди с паспортом одного цвета отвечают за своих диктаторов и тиранов. 
    • Не бояться просить о помощи. Иногда даже сильным людям нужна поддержка. 
    • Не слишком огорчаться по поводу потерянных денег. Обидно, но именно эта потеря — самая восполнимая. 
    • Не отчаиваться. Потому что все будет хорошо. 

    Текст: Ольга Лойко
    Опубликовано: 30.12.2024

    Минск, Октябрьская площадь, начало 2020 года // Foto: © privat

    Читайте также

    Белая эмиграция: почему из Беларуси уезжают врачи

    Непроговоренная проблема беларуской оппозиции

    «В конформизме обвиняют друг друга и внутрибеларусы, и внешнебеларусы»

    Когда ты — «политическая»

    «Я жыву нідзе»

    «Беллит»: иллюзия, что все писатели уехали

  • Театр одного юриста

    Театр одного юриста

    Original by Валерия Хайнтгес on Republik
    Translation by Anonymous

    В конце 2024 года, в самый разгар политического кризиса, охватившего Германию, Бундестаг все же сумел двумя третями голосов принять поправки к Основному закону и провести реформу Федерального конституционного суда. Раньше многие из положений, касающихся его работы, были зафиксированы в обычном законе — теперь они попали в Основной. 

    Цель — не допустить, чтобы в будущем устройство судебной власти могло быть изменено простым большинством депутатских голосов. Важно и время: нет гарантий, что по итогам досрочных выборов в Бундестаг 2025 года у реформы нашлось бы достаточное число сторонников среди депутатов. Ведь сегодня почти нет сомнений, что «Альтернатива для Германии» серьезно укрепит свои позиции в парламенте. И нельзя исключить, что (возможно, вместе с другой популистской партией, «Альянсом Сары Вагенкнехт») получит даже треть голосов, которых достаточно, чтобы заблокировать конституционные поправки. А, например, по итогам выборов 2029 года — именно на такое развитие событий ориентирована судебная реформа — и большинство депутатских мест. 

    Интересно, что драйверами изменений во многом выступают не политики, опасающиеся потерять свои парламентские кресла и министерские портфели, а юристы, которые тщательно изучили авторитарный поворот в других странах и бьют тревогу. Их объединяет сайт Verfassungsblog («Конституционный блог»). Но добиваются своего они не только с помощью сухого анализа, но и средствами искусства. Об этом репортаж швейцарского издания Republik в переводе дekoder’a. 

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Еще секунда, и мы наконец увидим его — победителя сегодняшних выборов. Подсчет голосов в свободном государстве окончен, и его партия — Демократический Альянс, сокращенно ДА — добилась успеха с огромным перевесом, завоевав абсолютное большинство голосов. Традиционно такое достижение празднуют на месте, и речи победителей звучат в столице земли, но Доминик Арндт — тоже ДА — направляется прямиком в Берлин, чтобы выступить в зале Дома федеральных пресс-конференций, в сердце германской политической журналистики. 

    Ведь планы у Доминика Арндта — далеко идущие. Под лозунгом «ДА — это я!» он берет политическую жизнь на абордаж. Потому что ДА — это всерьез и надолго. Потому что цель — изменить всю систему, в нужном Доминику Арндту смысле и выбранном им направлении. 

    Синий задник Федерального дома прессы в Берлине телезритель почти ежедневно видит в новостях. Работающая там журналистская ассоциация сама для себя установила правила, которые призваны гарантировать справедливые отношения между политикой и прессой. Но Доминик Арндт плевать хотел на правила. И первое же его публичное выступление не оставляет в этом сомнений: говорит только он, модераторам не дает вставить ни слова. Доминик Арндт — из тех людей, которые исполняют предписания, когда они им выгодны. А когда нет, с легкостью их нарушает.  

    Доминик Арндт — «фольксбюргер» из одноименной пьесы Максимилиана Штайнбайса. Автор пьесы, юрист и главный редактор авторитетного сетевого издания о конституционном праве Verfassungsblog, проводит мыслительный эксперимент: что, если в одной из федеральных земель Германии абсолютное большинство голосов получит популистская партия? Какие в ее руках окажутся возможности для того, чтобы обойти систему или изменить ее? 

    Мыслительный эксперимент Штайнбайса настолько приближен к реальности, что зрителю становится не по себе

    Свободная труппа Nico and the Navigators под руководством режиссерки Николы Хюмпель поставила пьесу на месте событий — в том самом зале, где проводятся встречи журналистов с политиками. Представление пьесы четыре раза прошло в зале Федерального дома прессы, и теперь запись спектакля можно посмотреть в медиатеке телеканала Аrte. 

    Мыслительный эксперимент Штайнбайса настолько приближен к реальности, что зрителю становится не по себе: картина возможного будущего, которую он рисует, выглядит настолько угрожающей, что хорошие стороны этого гипотетического сценария легко упустить из виду. А они есть: каждый, кто понял нависшую угрозу, может приготовиться к защите. В этом и заключается главный смысл этой устрашающей интервенции.  

    Сама пьеса при этом состоит из череды вымышленных пресс-конференций. Публика сидит в том самом зале, на тех самых стульях, на которые обычно усаживаются журналисты. И тут же, среди зрителей, затесались актеры, исполняющие роли представителей прессы. Время действия: день сегодняшний. Длительность сюжета: ровно год. Больше не требуется: за год события разрастаются в снежный ком, и федеральное правительство оказывается перед необходимостью принять крайние меры.  

    Парализовать правовое государство 

    Доминик Арндт будет играть в демократию, и демократия станет игрушкой в его руках. Цели он из виду не теряет: утвердить авторитарный популистский режим; сначала исподволь, а затем все более беззастенчиво. 

    Как ему удается это провернуть? Ведомствам по делам иностранцев он дает распоряжение не принимать никаких решений или откладывать их до бесконечности. Мигранты больше не получат никаких разрешений, никакой поддержки. Не имея права на работу, они не могут оплачивать жилье; лишившись жилья, они оказываются на улицах. 

    Сначала известными становятся отдельные случаи и речь идет о «единичных инцидентах». Потом это уже называется «государственные учреждения не справляются с нагрузкой». «Пассивной депортацией» называют происходящее правозащитники. Ну, кто не желает приспосабливаться и вливаться в общество, безусловно, может найти себе место получше, парирует земельный политик. Известная позиция, венгерское и польское правительства годами действуют в этом ключе.  

    Затем Доминик Арндт делает следующий ход: «Свободное государство — прежде всего». Тут уж никто не сможет закрыть глаза на то, что такой политический курс — не случайность, а обдуманный образ действий.  

    В дрожь бросает от того, как вроде бы вежливо и культурно проходит выхолащивание демократических институтов — и как быстро

    Пресс-секретарь федерального правительства придерживается общепринятых правил хорошего тона: всех этих «безотлагательных поисков решения», «заинтересованностей в диалоге» и «ставок на конструктивное сосуществование». 

    Но если одна сторона отказывается, то и другая не сможет действовать конструктивно. И никакого сосуществования тут не будет. 

    Федеральное правительство настаивает на том, что и свободное государство должно оставаться правовым и соблюдать законы. Юристы изыскивают возможности вернуть министра-президента в лоно демократии. В Основном законе они находят статью 84. Параграф третий позволяет федеральному правительству взять под контроль земельное правительство и «назначать своих уполномоченных в верховные органы федеральной земли». На это премьер-министр Арндт говорит: «Я вам не цирковой пудель». 

    За день до премьеры 

    Фабиан Хендрикс, известный актер, играющий комиссара в сериале «Место преступления», делает своего Арндта очень похожим на авторитарного правого экстремиста и радикального популиста Бьорна Хёке (на которого он пугающе похож). Он придает ему черты народного трибуна где-то на полпути между напомаженным героем оперетты и несимпатичным эгоманом. С акульей ухмылкой Арндт заявляет: «Я не прикидываюсь; я абсолютно честен и равен сам себе». 

    Пьеса «Фольксбюргер» идет с подзаголовком «политический фарс», и это действительно остроумно и смешно. То и дело раздаются взрывы испуганного смеха. Все фразы знакомы, все эти обороты звучали столько раз. Театральное действо так похоже на настоящее.  

    И быстро становится не до смеха. Сидя в этом самом зале между рейхстагом и Ведомством федерального канцлера, в сердце политического Берлина, и глядя на политиков — действующих лиц в пьесе, — начинаешь кожей чувствовать, как сухая юридическая материя становится очень конкретной и ощутимой. В дрожь бросает от того, как вроде бы вежливо и культурно проходит выхолащивание демократических институтов — и как быстро! Искусство — в данном случае театр — заставляет явственно ощутить эту опасность. Редкий случай, когда искусство настолько созвучно политике, что предоставляет самой реальности шанс на просвещение в лучшем смысле этого слова, показывая, с какой серьезной опасностью столкнулась демократия. А возможность оказаться в центре театрального действа еще и усиливает резонанс, расширяя круг адресатов этого сообщения.  

    Формальность? Технические помехи? Ничего подобного

    Премьера пьесы состоялась 27 сентября. А за день до этого было сорвано первое, учредительное заседание тюрингского земельного парламента нового созыва. По традиции его провел старейший депутат ландтага, в данном случае — Юрген Тройтлер, представляющий «Альтернативу для Германии» (АдГ). На протяжении четырех часов отказывался провести голосование по новому регламенту и не давал избрать нового председателя. 

    Через двадцать минут после окончания спектакля на телефон приходит пуш: «Конституционный суд Тюрингии одобрил запрос партии ХДС» — тот самый, который фракция ХДС в срочном порядке отправила, не видя иного способа прорвать блокаду ландтага. Через день после театральной премьеры, 28 сентября, депутат от АдГ Тройтлер вынужден разрешить голосование; депутат от ХДС Тадеус Кёниг избран на пост председателя ландтага.  

    Формальность? Технические помехи? Ничего подобного.  

    «Может создаться впечатление, что все это лишь мелкие процедурные вопросы, — объясняет Франк Бройтигам, юридический эксперт телекомпании ARD, в ежедневной новостной программе Tagesschau в день тюрингского парламентского хаоса. — Но необходимо понимать: за этим кроются большие, важные процессы и принципиальные вопросы существования демократии в одной из федеральных земель».  

    Уязвимая демократия 

    Был ли неожиданным этот явно стратегический маневр АдГ? Нет. «Многие эксперты-юристы месяцами предупреждали о том, что первый день ландтага может пройти именно так», — говорит Бройтигам. В регламенте есть несколько процедурных правил, которые можно толковать двояко. Представители тюрингских «Зеленых» [еще в 2023 году] предлагали очертить эти правила яснее, но ХДС заблокировал решение, которое могло бы предотвратить эту грязную игру.  

    За неделю до сорванного заседания Максимилиан Штайнбайс пишет в Verfassungsblog: «Так может случиться, и я решусь прогнозировать: по всем правилам искусства АдГ превратит первое заседание нового ландтага Тюрингии в спектакль с одной целью — еще раз вызвать у зрителей то самое впечатление, которого АдГ все время добивается для своей публики: что демократия — это цирк, что она коррумпирована и ни на что не годна, если только не позволяет “подлинному народу” непрерывно видеть в ней свое собственное отражение. Это и есть тот кошмарный театр, который АдГ собирается устраивать все пять лет, начиная с четверга». 

    Штайнбайс ведет свой блог уже 25 лет. Это площадка для дискуссий по всем вопросам конституционного права в «Германии, формирующемся едином пространстве Европы и за его пределами». Авторы портала ищут лазейки в конституциях, которыми популисты могут воспользоваться для подрыва демократии. Юристы пытаются сделать европейские страны более устойчивыми против врагов демократии.  

    Движимый теми же побуждениями, Штайнбайс недавно выпустил книгу «Уязвимая демократия» (Die verwundbare Demokratie), в которой пишет: «Если сохранять в поле зрения все бреши, которые авторитарные популисты находят для себя в демократических конституциях, то можно своевременно подготовиться к протесту и сопротивлению, еще до того, как бреши станут тоннелями, а их перекрытие — бессмысленным». 

    Если авторитарно-популистская партия придет к власти в одной немецкой федеральной земле, то свобода действий для нее будет очень велика

    Задача популистов не так сложна, как может показаться. Ведь процессы, идущие в Германии, не уникальны. К сожалению, как раз наоборот. В частности, для экспертов в области права — а также, вероятно, и для популистов — работающей моделью служат действия Виктора Орбана в Венгрии и партии «ПиС» в Польше.  

    В некоторых странах, пишет Штайнбайс, популисты уже у власти (например, в Венгрии, Индии, Италии, Венесуэле, Турции), в других они вот-вот окажутся в правительстве (например, во Франции, Испании, Нидерландах, Австрии, США), в небольшом числе третьих они проиграли выборы, по крайней мере, на время (например, в Польше или Бразилии). Но даже если популизм предстает в разных обличьях, везде он придерживается одной и той же стратегии: как пишет Штайнбайс, популизм всюду пытается воспользоваться институтами либеральной конституционной демократии «для установления авторитарного режима». 

    В своей книге Штайнбайс подводит итоги «Тюрингского проекта», который Verfassungsblog инициировал перед выборами в Саксонии, Тюрингии и Бранденбурге. На основании ста с лишним интервью, взятых у политиков, государственных служащих, судей, ученых и представителей гражданского общества, они проиграли «сценарии, которыми авторитарно-популистская партия будет располагать на уровне федеральной земли, чтобы использовать свою власть в ущерб демократии» и оградить собственное правительство от конституционного контроля, демократической конкуренции и открытой критики. 

    Результат исследования, вкратце: свобода действий для такой партии была бы очень велика.  

    Эксперты-правоведы знают, где в законе можно отыскать лазейки. Они могут предложить решение, как эти лазейки закрыть. Но сделать это могут только депутаты, политики. А если те ставят собственное стремление к власти выше защиты институтов, а общество не осознает опасности, то защита остается слабой и институты получают пробоину — что и показал пример Тюрингии.  

    Пять лет назад Штайнбайс уже разыгрывал мысленный эксперимент, схожий с тем, который он проводит сейчас в пьесе «Фольксбюргер». Сценарий был таков: федеральный канцлер-популист, обладающий абсолютным большинством голосов, действует в обход Федерального конституционного суда, столь важного для Германии. Сначала текст был опубликован в виде эссе в Süddeutsche Zeitung, а затем на странице Verfassungsblog. Наконец, Штайнбайс превратил это эссе в театральную пьесу, которая была поставлена на фестивале «Асфальт» в Дюссельдорфе в 2020 году (запись доступна здесь). 

    Потрясение, вызванное этим экспериментом, было велико. Настолько, что в конце июля этого года коалиционные партии объединили усилия c ХДС/ХСС и согласовали пакет мер, употребив совокупное большинство в две трети голосов на то, чтобы закрыть лазейки и лучше защитить институт Конституционного суда. Демократия не беззащитна.  

    Но, говорит эксперт ZDF по правовым вопросам Сара Такке, «мы должны четко понимать: если противники конституции окажутся в большинстве, то ничто не поможет. Демократию может защитить только большинство граждан, готовых поддержать ее и ее институты». 

    Читайте также

    А если «Альтернатива для Германии» и правда придет к власти?

    Парламент — не место для работы

    «Автократы постоянно недооценивают демократию. Мы — тоже»

    Идет ли демократии воинственность?

    Последнее средство против тирана (но только если он правда тиран)

    Правящий страх

  • «Никогда еще немецкое командование и спецслужбы не делали таких предупреждений»

    Original by Мортен Фрайдель, Эрхард Бюлер on Neue Zürcher Zeitung (NZZ)
    Translation by Александра Берлина

    Большинство из крупнейших немецких политических партий представили свои предвыборные программы: правящие социал-демократы, популярные оппозиционные христианские демократы, «Зеленые» и свободные демократы. Все они обещают помощь Украине и противодействие России, но только одна — Свободная демократическая партия — прямо выступила за поставки ВСУ дальнобойных ракет Taurus. При этом, когда лидер этой партии Кристиан Линднер возглавлял министерство финансов, именно он отклонил просьбу Минобороны об увеличении военного бюджета на 2025 год.  

    Складывается впечатление, что, несмотря на многократно повторенные заявления о том, что Германия должна быть готова дать отпор российской агрессии в Европе, и на то, что то же министерство обороны даже называет ее возможный срок — 2029–2032 годы, в реальности политики не готовы приоритизировать борьбу с этой угрозой. Как минимум, не с помощью дополнительного финансирования бундесвера. От пророссийских партий — «Альтернативы для Германии» (в своей программе она даже отказалась от многолетнего пункта о восстановлении всеобщей воинской обязанности) и «Альянса Сары Вагенкнехт» — этого не приходится ждать вовсе.  

    Генерал-лейтенант Эрхард Бюлер (нем. Erhard Bühler) с мая 2019 по апрель 2020 года руководил Объединенным командованием союзных сил в нидерландском Брюнсюме — одной из трех штаб-квартир войск НАТО в Европе. До этого возглавлял департамент планирования в Минобороны Германии, а также командовал силами НАТО в Косово. За время полномасштабной российской войны в Украине он провел почти 250 выпусков еженедельного подкаста «Что делать, господин генерал?» (Was tun, Herr General?), в котором комментирует и события на фронте, и внешнеполитическую динамику конфликта.  

    Швейцарская газета Neue Zürcher Zeitung спросила у Бюлера, так ли уж необходимы Германии военные приготовления и не спровоцируют ли они Россию на агрессию.

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Эрхард Бюлер во время визита в Латвию, январь 2019 года // Фотография © Latvijas armija / Flickr, CC BY-NC-ND 2.0 

    Мортен Фрайдель (NZZ): Господин генерал, лидер оппозиции Фридрих Мерц призывал канцлера Германии начать поставки Украине крылатых ракет Taurus и позволить использовать их для атаки военных объектов на российской территории. Прав ли он? Следует ли Германии активнее поддерживать Украину в ее борьбе против агрессии? 

    Эрхард Бюлер: Да. Я давно считаю, что французы поступают верно. Они позволяют Украине атаковать своим оружием удаленные цели на территории России, если это военные объекты, представляющие непосредственную угрозу. Бундестаг совершенно правильно призывает Германию взять пример с Франции и начать поставлять Украине дальнобойное оружие, в том числе Taurus.  

    — Без этого никак?  

    — На фронте российскую армию не победить. Она изматывает Украину безостановочными атаками, не заботясь о собственных потерях и оставляя за собой полосу разрушений в городах и селах. Цель — сломить волю украинцев к сопротивлению, а также измотать и расколоть Запад. Оперативная идея Украины верна: следует лишить российскую армию в Украине базы для атак — то есть атаковать российскую логистику, командные центры, линии снабжения, аэродромы и ракетные базы. Такие объекты расположены в 200–300 километрах от границы. Этот подход необходимо поддержать тем, у кого действительно есть желание, чтобы Украина добилась успеха в оборонительной кампании. 

    На фронте российскую армию не победить

    — По словам главнокомандующего бундесвером Карстена Бройера, Россия в настоящее время производит 1500 новых боевых танков в год. Кильский институт мировой экономики недавно подсчитал, что при нынешних темпах военных закупок Германии потребуется сто лет для соответствующего оснащения бундесвера. Вы встревожены тем, что будет с миром в Европе? 

    — Конечно, я встревожен. Однако пока ситуация не вызывает у меня таких опасений, как у тех, чьи страхи намеренно подогреваются определенными силами. Потому что у нас все еще есть возможность отреагировать и принять меры. Соответствующее оснащение бундесвера — это задача первостепенной государственной важности. С этим согласны все. 

    — Ну, все же не все. 

    — Тогда я скажу по-другому: по этому вопросу должно царить согласие. НАТО определяет, что нужно для защиты территории альянса. В конце этого года по плану устанавливаются новые цели — впервые после нападения на Украину в 2022 году. Обязательства будут по-новому распределены между партнерами по альянсу в зависимости от размера страны, экономической мощи, численности населения и географических условий. Эта процедура позволяет избежать создания лишних структур и возникновения пробелов в системе обороны. Она действует с 2017 года. Cтраны НАТО не имеют права планировать свое военное оснащение как заблагорассудится. Не у всех должно быть все. Не просто так достижение этих целей в последние годы вошло во все ключевые документы Германии в сфере политики безопасности и было закреплено в соглашении «светофорной коалиции». Не то, что пара генералов решила потребовать побольше техники. Речь о выполнении требований Альянса, то есть всех партнеров НАТО. Иначе наша безопасность под угрозой. 

    — Министр обороны Германии Борис Писториус и высокопоставленные военные предупреждают, что уже через несколько лет Россия будет в состоянии напасть и на другие страны Европы, в том числе на страны НАТО. Не преувеличены ли эти опасения? В конце концов, у НАТО есть ядерное оружие… 

    — Наше правительство считает, что Россия — самая большая угроза миру и свободе в евроатлантическом регионе в обозримом будущем. Об этом говорится в Стратегии национальной безопасности. Кроме того, министр обороны Германии Борис Писториус и генерал-инспектор бундесвера пришли к выводу, что все меры по сдерживанию России должны быть приняты в течение трех-пяти лет — потому что в наступающие годы у России могут появиться и возможности, и желание напасть на Европу. Это не легкомысленное предположение, не случайные цифры. Они основаны на серьезном межведомственном анализе. Никогда прежде немецкие спецслужбы и высшее командование наших вооруженных сил не делали подобных предупреждений об опасности, исходящей от России. К этим предупреждениям необходимо отнестись серьезно. 

    Довольно вероятно, что в какой-то момент Россия атакует территорию НАТО — хотя бы для того, чтобы проследить за реакцией

    — Предположим, через несколько лет Россия действительно увидит для себя новые завоевательные возможности. Какой сценарий вам кажется реалистичным? 

    — Уже сегодня Россия обладает военными ресурсами, которые не используются в Украине и, следовательно, доступны ей прямо сейчас. Кроме того, Россия активно укрепляет и восстанавливает свои сухопутные силы. Это не значит, что следует опасаться, что вот-вот начнется большая война на суше. Но довольно вероятно, что в какой-то момент Россия и сможет, и захочет атаковать территорию НАТО — хотя бы для того, чтобы проследить за реакцией и получить козырь на переговорах. Политическая цель абсолютно ясна: Россия хочет подорвать американское влияние в Европе, а также ослабить НАТО и Евросоюз до полной потери значимости. 

    — Многие левые политики убеждены, что Россия не заинтересована в нападении на НАТО. 

    — А до российского вторжения на территорию Украины многие считали, что Россия не пойдет и на этот шаг. В том числе и я, видевший все военные и политические риски. Тогда многие неправильно оценивали ситуацию, в том числе и сами россияне. Сегодня мы больше не можем позволить себе такой наивности. 

    — Но Украина — не член НАТО, вот в чем разница. 

    — Тем не менее не стоит с порога отметать стремление Путина восстановить советскую империю. На этот счет он делал очень конкретные заявления, и на протяжении многих лет наши эксперты по России предупреждали, что мы обращаем на них недостаточно внимания. Всем, кто думает, что Россия не решится связываться с НАТО, я рекомендую съездить в страны Балтии, которые когда-то были частью Советского Союза. Там в воздухе разлит страх перед нападением России. 

    — А может быть, Россия просто пытается вбить клин между членами НАТО? 

    — Мы можем часами рассуждать о том, чего именно хочет добиться Россия и что она будет делать дальше. На мой взгляд, важнее вот что: Россия ясно показала Западу, что готова пойти на крайние меры для достижения своих целей. Поэтому у НАТО нет иного выбора кроме развития мощного потенциала сдерживания. Мы должны позаботиться о том, чтобы у России и мысли не было о военных действиях против НАТО в странах Балтии, Польше или Черноморском регионе. 

    Даже после оккупации Крыма в 2014 году мы все еще приглашали российских офицеров в Германию, чтобы познакомить их с бундесвером

    — Но согласно опросам, больше половины граждан Германии выступают за то, чтобы страна вела себя более сдержанно в ходе международных кризисов. «Альянс Сары Вагенкнехт» и АдГ, которые движутся от одного успеха на выборах к другому, против военной поддержки Украины и утверждают, что это Германия угрожает России. 

    — Мы не угрожаем России. И никогда этого не делали. Совсем наоборот. Девизом НАТО и бундесвера всегда было сотрудничество. В 1990-е в США я проходил стажировку от Генштаба вместе с российским офицером. Даже после оккупации Крыма в 2014 году мы все еще приглашали российских офицеров в Германию, чтобы познакомить их с бундесвером; были даже идеи учредить должность офицера по связям с РФ в высшем командовании бундесвера или построить для России современный центр боевой подготовки по немецкой модели. Все это делалось под эгидой партнерства НАТО и России. Доверие, с которым мы относились к российской стороне, было разрушено жестокой войной, которую Путин развязал в 2022 году. Только из-за этого сотрудничество сменилось конфронтацией. 

    — Но, вообще говоря, страх перед войной, распространенный в обществе, можно понять… 

    — Конечно, страх перед войной понятен, но госпожа Вагенкнехт и АдГ только подливают масла в огонь, при этом не высказывая никаких мыслей о том, как ее избежать. Фактически они требуют, чтобы Украина уступила России занятые территории. Но и на этом война бы не закончилась. Россия перегруппировалась бы и попыталась бы захватить Украину целиком. А если бы ей это удалось, это увеличило бы соблазн напасть и на другие страны: на Молдову, Грузию, страны Балтии… 

    За всю холодную войну положение не бывало настолько серьезным

    — Бюджет бундесвера поднимается в этом году только на 1,2 миллиарда евро, хотя Писториус требовал 7 миллиардов. Дополнительный внебюджетный фонд уже распланирован и скоро опустеет. Значит ли это, что «смены эпох» так и не случилось? 

    — Хуже того. Газета Frankfurter Allgemeine Zeitung опубликовала в начале года фрагменты из анализа финансовых потребностей бундесвера. Из них следует, что в 2025 году на самом деле нужны дополнительные десять миллиардов. Министр Писториус изначально потребовал меньше, чем необходимо. В 2027 году истечет срок действия парабюджетного фонда, и разрыв станет еще масштабнее. Кроме того, нас ожидает предвыборная борьба, а затем формирование правительства, которое обещает быть сложным, — и пока оно не завершится, никаких решений по оснащению бундесвера приниматься не будет. Все это можно предвидеть уже сегодня. Краткосрочных решений этой проблемы я себе не представляю. Бывшая министр обороны Германии Урсула фон дер Ляйен однажды сказала: «Мы движемся в пределах видимости». Мне кажется, принимая стратегические решения, неплохо бы все же включать дальний свет. 

    — В общем, смена эпох действительно закончилась ничем? 

    — Канцлер Олаф Шольц в сентябре 2022 года пообещал командованию, что бундесвер станет наиболее оснащенной армией в Европе, краеугольным камнем конвенциональной обороны на континенте. Шесть месяцев спустя министр Писториус заявил, что Германия сегодня не смогла бы защититься от жестокой захватнической войны. Достаточно сравнить два этих заявления, чтобы осознать проблему. Это не к тому, что идея смены эпох канула в лету. Но решения, которые должны быть приняты сегодня, откладываются на будущее. Коалиция парализована. Здесь перед нами не проблема осознания, как в случае Стратегии национальной безопасности, а проблема осуществления. 

    — Кто-то бы мог сказать: в политике всегда так. Коалиции ссорятся, их не переизбирают, и следующее правительство исправляет ошибки. 

    — Но время, которое мы теряем сейчас, ставит под угрозу весь проект смены эпох. Вооружение нужно заказывать заблаговременно, на это нужно выделить бюджет, компаниям нужно время, чтобы нарастить производство. Кроме того, разобщенность коалиции в значительной мере разрушила доверие. Сколько раз я слышал, что бундесвер должен получить все самое лучшее и иметь все необходимое для выполнения своих задач? Об этом говорят уже многие годы. Только вот сделано слишком мало. В итоге никто в войсках не верит, что в этой запутанной ситуации что-то изменится. Сейчас все серьезно. За всю холодную войну положение не было настолько серьезным. Глобальная политическая ситуация гораздо непредсказуемее и опаснее, чем тогда. Поэтому действовать нужно сейчас, а не когда-нибудь еще. 

    — Германия действительно должна размещать у себя американские ракеты средней дальности? 

    — Примерно в 2015–2016 годах Россия разместила в Калининграде и в Ленинградской области ракеты «Искандер» и крылатые ракеты большой дальности, которые могут быть оснащены ядерным оружием. Это создает угрозу для всей Западной Европы. НАТО уже давно ведет переговоры с Россией по этому поводу, в частности, в рамках Совета Россия – НАТО. Однако после нападения России на Украину настало время отреагировать на эту одностороннюю эскалацию. На мой взгляд, это вполне взвешенная реакция. 

    — Вам не кажется, что этот шаг требовал более широких дебатов? 

    — Действительно, было заранее ясно, что такое решение будет способствовать обострению дискуссии о политике безопасности. Но важно понять и другое: объявление этого шага было сильным сигналом для альянса, и не хотелось, чтобы оно заранее утонуло в разговорах. А это непременно произошло бы. 

    В мире существует зло, и если оно где-то берет верх, нужны вооруженные силы, чтобы с ним бороться

    — У АдГ и «Альянса Сары Вагенкнехт» четкий месседж в отношении политики безопасности: мы не хотим войны, поэтому нельзя раздражать Россию. Объяснить, почему Германии стоит оказывать Украине военную помощь, гораздо сложнее. Есть ли у вас свой простой и понятный месседж, который можно противопоставить идеям этих партий? 

    — Я тоже не хочу войны, и я не знаю никого в бундесвере, кто бы ее хотел. Уже два с половиной года я веду подкаст, а также выступаю на публичных мероприятиях: в Галле, Магдебурге и других местах — и пытаюсь что-то объяснить. Недавно я стал президентом Общества Клаузевица и надеюсь использовать это для дальнейших дискуссий. Но слоганами здесь не обойдешься, разговор требует больше, чем одной фразы. Простого месседжа у меня нет. 

    — Но давайте все же попробуем? Если в двух предложениях объяснить немцам, почему Германии необходимо оснащение вооруженных сил. 

    — Первое предложение: ситуация серьезная, и мы давно уже недовыполняем конституционную обязанность по оснащению армии для обороны. Второе: в мире существует зло, и если оно где-то берет верх, нужны вооруженные силы, чтобы с ним бороться. Если позволите, я сейчас продолжу эту мысль: мой любимый пример — Швейцария. Это нейтральная страна, у которой на протяжении многих десятилетий не было враждебно настроенных соседей. Тем не менее она всегда придавала особое значение готовности себя защитить. Это правильный подход. Важно уметь думать об обороноспособности даже в отсутствие непосредственных угроз. Они часто появляются быстрее, чем кажется. Иногда настолько внезапно, что адекватно оснащать вооруженные силы уже некогда. В последние годы многие в Германии об этом забыли. 

    Читайте также

    «Украинцы знают, за что воюют, а вот знаем ли мы?»

    «Возможно, Запад недостаточно учел постимперскую травму россиян»

    Что пишут: о «новой военной службе» в Германии

    Партия пророссийского мира

    Сдержанный подход к ядерному сдерживанию

  • Что пишут: о сирийцах в Германии после свержения Асада

    Что пишут: о сирийцах в Германии после свержения Асада

    by dekoder-Team

    По данным властей, в Германии на сегодняшний день проживает чуть больше 974 тысяч граждан Сирии, из них свыше 660 тысяч в статусе беженцев. Это крупнейшая после граждан Турции и Украины группа иностранцев, живущих в стране. С учетом тех, у кого в Сирии родился кто-то из родителей, численность жителей Германии сирийского происхождения возрастает до 1,3 миллиона человек. Для многих из этих людей день свержения диктатуры семейства Асадов, которая продлилась более полувека, стал одновременно и счастливым, и тревожным. Значительная часть сирийцев бежала с родины от войны и преследований, и новости с Ближнего Востока они встретили гуляниями с песнями и флагами освобожденной страны. И в то же время они с тревогой слушали заявления немецких политиков, которые сразу же начали обсуждать дальнейшее пребывание этих людей в Германии. 

    Уже 9 декабря, на следующий день после падения режима Асада, Федеральное ведомство по миграции и делам беженцев объявило о том, что приостанавливает рассмотрение заявок свыше 47 тысяч граждан Сирии на получение убежища до того, как станет понятно, как развивается ситуация в этой стране. Тем временем ряд представителей ХДС/ХСС, который лидирует во всех предвыборных опросах, заявили, что ждут от сирийцев возвращения на родину, «как только ситуация там стабилизируется». Одна из идей состоит в том, чтобы стимулировать отъезд денежным поощрением. Лидер блока и кандидат в канцлеры Фридрих Мерц и вовсе заявил, что постоянно работает не более трети сирийских беженцев, живущих в Германии. Представители ХДС/ХСС ждут от немецких дипломатов, что те включат возвращение сирийских беженцев из Германии в повестку для обсуждения с новыми властями страны.  

    Разумеется, требования скорейшей «реэмиграции» прозвучали из рядов крайне правой «Альтернативы для Германии» и левопопулистского «Альянса Сары Вагенкнехт». Тем временем глава МВД Нэнси Фезер, представляющая Социал-демократическую партию, сулит, что отъезд из Германии сирийских врачей приведет к коллапсу системы здравоохранения. 

    дekoder собрал для вас самые важные фрагменты из идущей сейчас дискуссии. 

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    DIE ZEIT: Реальное возвращение сирийцев может занять годы 

    Газета ZEIT подробно разобрала правовое положение сирийцев в Германии и поговорила с некоторыми из них. Как отмечает издание, проверка дела каждого из более чем 660 тысяч граждан Сирии, которые официально получили убежище, потребует от чиновников из Федерального ведомства по делам беженцев и интеграции огромных усилий. При этом более 700 тысяч сирийцев имеют в Германии вид на жительство, статус которого, в свою очередь, определяют местные чиновники из ведомств по делам иностранцев.  

    В общем, резюмирует газета, «прежде чем усадить в самолет сирийца, которому на сегодняшний день предоставлена защита, могут пройти годы». До этого многие из них могут получить немецкое гражданство: в 2022-м таковых было свыше 48 тысяч человек, в 2023-м уже 75,5 тысяч, в этом «будет существенно больше», пишет издание. Относительно быстро можно вернуть в страну лишь небольшое число сирийцев, порядка 10 тысяч, которые в Германии совершили тяжкие преступления или считаются сторонниками режима Асада — и то, этих последних, если теперь они не получат защиту в силу изменившейся политической ситуации на родине. 

    Но хотят ли возвращаться на родину сами сирийцы? Собеседники газеты испытывают смешанные чувства: с одной стороны, сравнивают свержение Асада с падением Берлинской стены и окончанием Второй мировой войны, а с другой, признаются, что опасаются установления исламистской диктатуры или новых преследований в отношении отдельных этнических групп. К тому же молодые сирийцы, переехавшие в Германию несколько лет назад, уже воспринимают ее как родину. Конечно, есть и те, кто, несмотря на все это, готов в ближайшее время отправиться домой в Дамаск.  

    Оригинал (13.12.2024) // Google-перевод 

    Pro Asyl: Не следует повторять ошибки, допущенные в отношении беженцев из Ирака 

    Правозащитники из Pro Asyl, крупнейшей в Германии НКО, занятой помощью людям, которые ищут убежище, предостерегают от того, чтобы считать возможное начало массового возвращения сирийцев из соседних стран, таких как Турция и Ливан, сигналом для немецких властей. Как отмечают представители организации, сирийские беженцы в этих странах уже долгое время испытывают давление властей, которое с большой вероятностью еще больше вырастет после падения Асада. Между тем ситуация в Сирии выглядит крайне неопределенной. Правозащитники напоминают о печальном прецеденте, когда многие беженцы из Ирака лишились защиты в Германии после свержения Саддама Хусейна, однако их высылка на родину была практически невозможна из-за нараставшего хаоса. В результате они оказались в подвешенном статусе, сильно осложнившем их интеграцию. 

    Оригинал (11.12.2024) // Google-перевод 

    Frankfurter Rundschau: Особенно нужны Германии сирийские врачи 

    Газета Frankfurter Rundschau обобщает то, что известно относительно роли уроженцев Сирии для немецкой экономики. Относительно небольшая, порядка 5700 человек, но очень значимая группа — это сирийские врачи, крупнейшее «иностранное представительство» в этой профессии. По поводу их возможного исхода из Германии уже высказал обеспокоенность министр здравоохранения Карл Лаутербах. В условиях нехватки персонала в больницах их потеря была бы особенно чувствительной. На первый взгляд, небольшую долю — около 9% — сирийцы занимают в строительной отрасли, но и там их возможный отток вызывает тревогу, поскольку нехватка рабочей силы наблюдается и там. 

    Всего же, по оценкам некоторых ученых, Германия нуждается в ежегодном притоке 400 тысяч новых рабочих рук — что плохо сочетается с идеей массового возвращения сирийцев на родину. 

    Оригинал (18.12.2024) // Google-перевод 

    NZZ: Только половина сирийцев в Германии имеет постоянную работу 

    Уровень активности людей с сирийскими корнями на немецком рынке труда — одна из самых обсуждаемых тем в связи с их возможным возвращением на родину. Заявление Фридриха Мерца о двух третях неработающих сирийцев искажает факты уже потому, что он говорит обо всей совокупности этих людей, включая детей и пожилых людей. 

    Число, которым чаще оперируют сторонники «принятия мер», — все-таки 42% жителей Германии сирийского происхождения в трудоспособном возрасте (от 15 до 64 лет), которые, по данным Федерального агентства по труду, относятся к категории работников, подлежащих обязательному социальному страхованию. Швейцарская газета Neue Zürcher Zeitung указывает на то, что среди всех живущих в Германии людей с миграционным прошлым доля застрахованных работников составляет 73%, а без них — 83%. Хольгер Шефер, эксперт, с которым поговорило издание, указывает на структурные проблемы, которые осложняют сирийцам вход на немецкий рынок труда: бегство от гражданской войны и неподготовленность к новым условиям, бюрократические сложности, в том числе с признанием сирийского образования, непростая экономическая ситуация в самой Германии. В то же время, считает Шефер, политика немецкого правительства, и прежде всего выплата так называемого «гражданского пособия» (Bürgergeld), только уменьшает стимулы для поиска постоянного рабочего места.  

    В другом тексте редактор немецкого выпуска NZZ Йонас Херманн высказывается более прямо: по его мнению, интеграцию сирийцев «нельзя назвать большой историей успеха». А вопрос о том, должны ли — и на каких условиях — остаться в Германии те из них, кто получает социальную помощь, «cовсем не популистского свойства». 

    Оригинал (13.12.2024) // Google-перевод 

    Focus: Возвращение сирийцев могло бы принести пользу всем 

    Журналист Хайко Реманн в гостевой колонке для издания Focus присоединяется к тезису о провале усилий по интеграции и добавляет, что работники, которые зарабатывают мало, платят низкие налоги и делают совсем небольшие социальные отчисления, пользуются при этом всей доступной инфраструктурой — к примеру, медицинской и образовательной. Он также указывает на то, что среди жителей Германии сирийского происхождения не хватает квалификации для того, чтобы выполнять ту работу, в которой действительно нуждается рынок. И наоборот: в Сирии, где условия и требования разительно отличаются, опыт, полученный в Германии, вполне мог бы пригодиться. По мнению Реманна, немецкие власти должны как можно скорее озаботиться программами возвращения беженцев, которые бы сочетали финансовые стимулы и давление.  

    Оригинад (18.12.2024) // Google-перевод 

    IAB: Потенциал для интеграции сирийцев не исчерпан 

    Группа ученых из Института рынка труда и профессиональных исследований (Institut für Arbeitsmarkt- und Berufsforschung) при том же самом Агентстве по труду, в свою очередь, считает, что о 42% занятых на рынке труда жителях Германии сирийского происхождения нужно говорить дифференцированно, принимая во внимание широкий контекст. Cтатистика занятости, пишут они, не учитывает то обстоятельство, что чем дольше беженцы живут в Германии, тем выше уровень их активности на рынке труда: среди тех сирийцев, которые находятся в стране семь лет, этот показатель достигает 61%. То же самое касается и уровня профессиональной компетенции жителей Германии сирийского происхождения: среди работающих сирийцев, проживших в ФРГ семь лет, 76% занимаются деятельностью, которая требует профессионального или высшего образования. Кроме того, пишут исследователи, статистика занятости от Агентства по труду не берет в расчет тех сирийцев, которые получили немецкое гражданство (с 2015 года это 168 тысяч человек), а среди них доля постоянно работающих еще выше — 68%. 

    Иными словами, потенциал для интеграции сирийцев вовсе не исчерпан, но его раскрытие требует времени. Эти уточнения ученые делают на основании ежегодного опроса сирийских мигрантов. Исследователи также отмечают, что в статистике Агентства по труду не представлены самозанятые, а среди сирийцев в Германии их доля тоже велика.  

    Оригинал (13.12.2024) // Google-перевод 

    Welt: Плохо информированные журналисты помогают разгонять панику 

    Редактор отдела экономики и финансов газеты Welt Ян Клаут отмечает, что дискуссия о будущем сирийских беженцев в Германии перенасыщена половинчатой информацией, на основе которой участники делают далекоидущие выводы. Он отмечает, что нельзя говорить ни о якобы уже случившемся провале интеграции, ни о якобы неизбежном провале целых сфер из-за оттока сирийцев в скором будущем, — просто потому, что значительная их часть все равно останется в стране. Он призывает задаться вопросом о том, что можно было сделать для того, чтобы интеграция шла быстрее и успешнее, — и что из этих мер осталось доступным сегодня, когда период экономического роста остался позади. 

    Оригинал (19.12.2024) // Google-перевод 

    Focus: Судьба сирийцев станет темой предвыборной кампании 

    Автор еще одной гостевой колонки в журнале Focus, экономист и социолог Андреас Оро, не ждет, что в ближайшие годы скорость интеграции сирийцев ускорится: когорта прибывших в Германию в 2015-2017 годах зачастую состояла из людей с более высоким уровнем образования, чем в среднем, а более поздние беженцы уже не имели возможности получить его в стране, погрузившейся в гражданскую войну. В то же время публицист ждет от демократических партий четкого нарратива относительно сирийских беженцев, указывая на то, что его отсутствие сыграет на руку «Альтернативе для Германии», которая выигрывает как раз от непоследовательности правящих политиков. 

    Оригинал (18.12.2024) // Google-перевод 

    nd: Требования радикалов чрезвычайно просты 

    Издание nd, близкое к партии «Левых», подробно анализирует дискурс радикальных сил — «Альтернативы» и «Альянса Сары Вагенкнехт». В АдГ много лет присутствовала группа политиков, симпатизировавших режиму Башара Асада, они ездили в Сирию с визитами и утверждали, что это «безопасная страна» в разгар гражданской войны, репрессий и российской интервенции. Теперь они утверждают, что за свержением Асада стоит Запад. В свою очередь, Сара Вагенкнехт называет «исламистами» тех сирийцев, кто на улицах немецких городов отмечал падение диктатуры. Впрочем, большинство заявлений от этих политических сил сводится к максимальному упрощению: гражданская война окончена, и жители Германии сирийского происхождения должны как можно скорее вернуться обратно. 

    Оригинал (17.12.2024) // Google-перевод 

    Текст: Редакция дekoder'а
    Опубликовано: 20.12.2024

    Читайте также

    Что пишут: о поляризации и расколе немецкого общества

    Что пишут: о победах радикалов и популистов на востоке Германии

    Бистро #25: Остановит ли пограничный контроль нерегулируемую миграцию и терроризм?

    «На мигрантах “Альтернатива” не остановится»

    Партия пророссийского мира

    «Восточные немцы — это тоже мигранты»

  • «Беллит»: иллюзия, что все писатели уехали

    «Беллит»: иллюзия, что все писатели уехали

    Original by Денис Мартинович on dekoder
    Translation

    Престижной книжной премией «За европейское взаимопонимание», ежегодно вручаемой в Лейпциге вот уже тридцать лет, в 2025-м будет награжден беларуский писатель Альгерд Бахаревич. Жюри отметило его роман «Собаки Европы» («Сабакі Эўропы»). Тот самый, который власти Беларуси вместе с десятками других книг объявили «экстремистским». Сам Бахаревич покинул страну еще осенью 2020 года и живет в изгнании. И это лишь один из примеров, которые заставляют ставить неудобные вопросы. Пора ли признать, что вся настоящая литература живет теперь только в эмиграции? А шансов на развитие внутри страны не осталось? В то время за рубежом, благодаря демократически настроенной диаспоре, тиражи вот-вот взлетят? Или точнее все же было бы сказать, что у беларусов после 2020 года литератур две: свободная за границей и подцензурная на родине?

    Критик Денис Мартинович размышляет о том, как незавершенная революция изменила беллит — это сокращение от «беларуской литературы» знакомо беларусам со школьных лет. .

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    В варшавском магазине издательства «Янушкевiч» стартовали продажи нового перевода «Вядзьмара» Анджея Сапковского, презентация Владимира Некляева в Вильнюсе собрала аншлаг — а в Минске объявили «экстремистской» очередную книгу. 

    Примеры, которые, казалось бы, говорят сами за себя, можно множить и множить. В Беларуси разгромили сеть независимых издательств («Янушкевіч», «Галіяфы» и другие), но часть из них продолжила работу в эмиграции, где появились даже новые: «Гуттенберг», «Мяне няма». 

    ПЕН-центр и Союз беларуских писателей закрыты. Однако первый уже успешно действует за границей, на смену второму пришел Международный союз беларуских писателей, его сайт — уже фактически полноценное медиа. В стране больше нет журнала «Дзеяслоў», но вместо него за границей выходит «Апостраф».

    Число «экстремистских» книг в Беларуси перевалило за полсотни. Среди них и современная проза, (у того же Альгерда Бахаревича в списке, помимо «Собак Европы», еще «Последняя книга господина А»), и классика, такая как произведения Ларисы Гениюш. За границей эти книги не сложно купить. 

    В эмиграции проводятся презентации, фестивали, вручаются премии. Казалось бы, пиши, издавайся! У тех же «Собак Европы» — уже пятое издание. Что еще надо для авторского и читательского счастья?

    Но проблемы беллита начались не в 2020-м — тогда просто случилось так, что новые обрушились на ту культурную сферу, которая уже пребывала в кризисе. А старые никуда не делись. 

    Непрофессиональная литература

    Главной проблемой на протяжении десятилетий оставалась тотальная русификация, которая лишала литературу притока читателей, отдаляя их от нее. Беларусь находилась в российском информационном поле, и русская литература одними воспринималась просто как своя, для других же — несмотря на понимание ее «иностранности» — была ближе и понятнее, чем беларуская. 

    Писатели чаще всего не могли заниматься одной литературой и писали в свободное от основной работы время

    Учебники по беллиту оставляли желать лучшего. Акцент в них делался на темах, связанных со Второй мировой войной и жизнью в деревне. Так беларуская литература на старте теряла потенциальных читателей из числа современных городских школьников, все хуже понимающих эти реалии. 

    Следствием стало отсутствие полноценного рынка. Слабый интерес к беларускоязычным книгам снижал тиражи, а 20-процентный НДС, от которого отказались в той же Украине, увеличивал цены на книги. Тиражи были небольшие, авторские гонорары — невысокие. Писатели чаще всего не могли заниматься одной литературой и писали в свободное от основной работы время, что сказывалось на уровне и количестве книг. Да еще и были вынуждены сами распространять их: у издательств чаще всего ресурсов на это не было. Чтобы далеко не ходить за примерами — так поступал и автор этого текста, написав две книги о Владимире Короткевиче.

    Литературной критикой занимался с десяток человек и тоже в свободное время. Возникал замкнутый круг. 

    Впрочем, всплески интереса к беларуской литературе все же случались. Например, к творчеству Андруся Горвата, ворвавшегося к читателям со своим «Радзівам Прудок». Или к Виктору Мартиновичу, каждые год-два выпускавшему в 2010-е новую книгу и собиравшему очереди во время автограф-сессий. Были и примеры успешного краудфандинга, благодаря которому вышел перевод произведений Светланы Алексиевич на беларуский. 

    Такие кейсы могли решить частную проблему: распространить конкретную книгу или раскрутить конкретного автора, — однако не могли изменить государственную политику и запустить механизмы рынка.

    Преодолеть русификацию в себе

    В эмиграции удалось возродить литературный процесс в независимом сегменте в дореволюционном виде, вернуть его в состояние «до 2020-го» и даже двинуться вперед. 

    Например, по-беларуски продолжают выходить части культового «Вядзьмара» Сапковского (перевод Катерины Матиевской), появился первый лицензионный «Валадар пярсцёнкаў» Толкина (работа Игоря Куликова). А вот «Гары Потэра» (перевод Алены Пятровіч) на паузе: правообладатели не захотели связываться ни с чем беларуским, пока РБ находится под санкциями. 

    Все эти проекты выходили в издательстве «Янушкевіч», наиболее крупном из работающих за границей. Свои «фишки» есть и у других. К примеру, «Гутэнберг» стал издавать по-беларуски популярного у массового читателя Сашу Филипенко («Былы сын», «Крэмулятар»), в «Вясне» выходит на беларуском языке литовская классика (например, «Туўла» Юргиса Кунчинаса) и т.д.

    Читатели рассеяны по миру, и издательствам пришлось приспосабливаться. Книги рассылают почтой, более активно участвуют в ярмарках и фестивалях, выпускают электронные издания, используют площадки типа Amazon и так далее. Беларуские издатели вышли на новый уровень, и у диаспоры есть все возможности для получения книг. 

    Основная проблема — в размере аудитории. Ведь новая реальность автоматически не освободилась от влияния той ситуации, что годами складывалась перед 2020-м. 

    Эмигранты не могли в одночасье преодолеть последствия многолетней русификации, пусть даже события 2020 года и дали для этого мощный эмоциональный толчок. 

    «Тут няма татальнага дыктату рускага міру, гэтага ціску — інфармацыйнага, культурнага, медыйнага, які не дае развівацца беларускаму. <…> Таксама тут няма пастаяннага змагання з расійскім прадуктам <…>, што падсвядома вельмі дапамагае — у цябе быццам расчышчанае поле. Бяры, засейвай і працуй», — говорил в интервью Андрей Янушкевич («Здесь нет тотального диктата русского мира, этого давления — информационного, культурного, медийного, которое не дает развиваться беларускому. <…> Нет также постоянной борьбы с российским продуктом <…>, что подсознательно очень помогает — у тебя как будто расчищенное поле. Бери, засевай и работай»). 

    Но это не быстрый процесс. Ведь нахождение в российском информационном поле не обязательно привязано к географии. Это выбор, сделанный в сознании конкретного человека, и многие сохраняют ему верность.

    Самый высокий гонорар — 446 евро

    Полноценного книжного рынка — что в Беларуси, что в эмиграции — как не было, так и нет. Использование краудфандинга только доказывает, что в книгоиздательстве не появилось больших денег. Александр Чернухо собрал 4,3 тысячи евро на издание нового сборника рассказов, издательство «Янушкевіч» — такую же сумму на перевод «Графа Монте-Кристо» на беларуский. Издательства по-прежнему вынуждены обращаться за помощью к читателям и частным спонсорам. 

    Неудивительно, что писатели по-прежнему не живут с гонораров от тиражей. Прозаик Сергей Календа, как и раньше, работает парикмахером. Поэт Андрей Хаданович по-прежнему преподает: теперь он ведет «Перакладчыцкую майстэрню». Лауреат премии Гедройца Сергей Дубовец активно пишет для «Радыё Свабода». И так далее. 

    Создается впечатление, будто диаспора поглощает книги огромными тиражами

    Важно, что существуют европейские стипендии. Например, по одной из них Альгерд Бахаревич и поэтесса Юлия Тимофеева жили в австрийском Граце, теперь — в Германии.

    Из-за обилия новостей про то, как открываются новые издательства, как беларусы активно участвуют в книжных ярмарках и презентациях, как новые авторы пишут все новые произведения, порой создается впечатление, будто диаспора поглощает книги огромными тиражами. И потребление действительно увеличилось — но не радикально, а тиражи остаются скромными. «От издателей я в разное время слышал про такой критерий: успех — это когда ты издаешь автора, а его книги за год продаются тиражом в тысячу экземпляров. <…> — говорит Павел Антипов, директор издательства «Мяне няма», добавляя: — Тысячу за год мы продали — но всех вместе». При этом почти половина пришлась на одного автора (без уточнения, на какого именно). 

    Успехом издатель будет считать продажу в общей сложности 5 тысяч экземпляров книг автора. К слову, на такие же тиражи рассчитывают и издатели внутри Беларуси. 

    В «Мяне няма» автор получает 1 евро с каждого проданного экземпляра, максимальный выплаченный гонорар — 446 евро. 

    Андрей Янушкевич оперирует более крупными числами: за первую половину 2024 года его книжный магазин в Варшаве продал 1,6 тысяч томов. Общее количество распространенных через его площадки книг за этот период составило почти 7 тысяч экземпляров. 

    Это хорошие показатели с учетом турбулентности, когда работу пришлось начинать с нуля. Но — и это понимают все участники литературного процесса — далеко не потолок. В целом тиражи остаются на уровне дореволюционных лет, если исключить некоторых конкретных успешных писателей. 

    В поиске безопасных ниш

    В самой Беларуси к проблемам, существовавшим и до 2020-го — прежде всего, к продолжающейся русификации, — добавились новые. Главная — атмосфера в обществе: вмешательство в литературный процесс может произойти в любой момент. Открыть независимое издательство невозможно, количество площадок для презентаций сократилось, оставшиеся СМИ пишут о литературе еще меньше, чем раньше, списки неблагонадежных авторов никто не отменял. За последние несколько лет в Беларуси для более-менее массового читателя не прозвучало никаких новых имен. 

    Неужели настоящая беларуская литература действительно сохранилась только в эмиграции? Отвечая на этот вопрос положительно, мы попадаем в своеобразную психологическую ловушку.

    Не все «альтернативные» писательницы и писатели автоматически эмигрировали. Каждый выбрал свою стратегию адаптации к новым реалиям

    До революции в стране параллельно развивались два сегмента литературы: независимый и государственный. Характерный пример: за 2020 год премию имени Ежи Гедройца, которая тогда еще вручалась в Беларуси, получила Ева Вежновец, авторка повести «Па што ідзеш, воўча?». Эту книгу перевели на немецкий, чешский и норвежские языки. В том же 2021 году государственную Национальную литературную премию в номинации «Публицистика» получил за книгу мемуаров Александр Радьков, в прошлом высокопоставленный чиновник. 

    На фоне массовой эмиграции возникла иллюзия, что независимый сегмент литературы уехал, а остался лишь государственный. На самом деле, не все «альтернативные» писательницы и писатели автоматически эмигрировали. Каждый выбрал свою стратегию адаптации к новым реалиям. Одни используют Запад как площадку для публикаций своих произведений (в лонг-листе премии Гедройца за последний год есть авторы, живущие по обе стороны границы). Вторые пишут в стол — об их произведениях мы узнаем позже. Третьим остается ориентироваться на немногочисленные независимые проекты, создавать их самим (например, сайт о литературе) или же пытаться попасть в государственные журналы или госиздательства. 

    Остаются и более безопасные, но важные ниши: детская литература, краеведение, литературоведение, переводы, переиздание произведений классической литературы и изучение ее. Так, к слову, поступали и в СССР. Например, в государственном издательстве «Мастацкая літаратура» продолжается выход 25-томного собрания сочинений Владимира Короткевича — его готовит коллектив во главе с ученым Анатолем Верабьем.

    «Сам здзіўляюся, колькі ў мяне панапісвана! Хацелася б гэта надрукаваць. А дзе? Наклад “Дзеяслова” усяго трыста асобнікаў. І ён не ідзе ні ў “Белсаюздрук”, ні ў бібліятэкі, ні ў школы. А “Полымя” ўсё ж ідзе», — говорил в 2023 году 83-летний Виктор Казько, когда независимый журнал «Дзеялоў» еще выходил («Сам удивляюсь, сколько у меня понаписано! Хотелось бы это напечатать. А где? Тираж "Дзеяслова" всего триста экземпляров. И он не идет ни в "Белсоюзпечать", ни в библиотеки, ни в школы. А "Полымя" все же идет»). 

    Беллит не воскрес как птица Феникс, а, скорее, пророс как трава сквозь асфальт

    В его словах — логика и мотив писателей, готовых к сотрудничеству с государственными журналами. Хотя попасть в них сейчас тот еще квест. Печататься же или нет с литераторами, уровень мастерства и политическая позиция которых могут сильно отличаться, — личный выбор каждого. Однако такая продукция все же распространяется по Беларуси, часть тиража обязательно пойдет в библиотеки. 

    Насколько же доступна в «метрополии» литература, созданная в эмиграции, вам публично не ответит никто, хотя бы ради безопасности читателей. Очевидно, что книги в Беларусь передаются, но какие и в каком количестве, неизвестно. Учитывая общие тиражи, цифры будут невелики.

    Послесловие

    Беларуской литературе — единой, несмотря на события последних лет, — сложно и дома, и за границей. Просто в разных пространствах она сталкивается с проблемами разного уровня. В этих турбулентных условиях хорошо, что существует диаспора, выступающая мотором технологического процесса и площадкой, где можно выпустить то, что думаешь, без использования эзопова языка. И важно, что остается «метрополия», ради жителей которой, в первую очередь, и создаются произведения. 

    Отойдя от первого шока, беллит действительно подал признаки возрождения. Нет, не воскрес как птица Феникс, а, скорее, пророс как трава сквозь асфальт. Насколько еще вырастет, предсказать не может никто. Сейчас у беларусов нет ресурсов радикально изменить условия существования беллита, но есть возможности развивать его в ожидании лучших времен. 

    Текст: Денис Мартинович
    Опубликовано: 09.12.2024

    Читайте также

    Беларуская культура на родине и в изгнании

    Издатель «неправильных» книг

    Белая эмиграция: почему из Беларуси уезжают врачи

    Непроговоренная проблема беларуской оппозиции

    «В конформизме обвиняют друг друга и внутрибеларусы, и внешнебеларусы»

    «Теперь коллеги преследуют коллег»

  • Что пишут: о воспоминаниях Меркель, в которых нет никакой самокритики

    Что пишут: о воспоминаниях Меркель, в которых нет никакой самокритики

    Original by dekoder-Redaktion on dekoder
    Translation

    Первая неделя продаж мемуаров Ангелы Меркель, которые она написала совместно со своей многолетней референткой Беатой Бауманн, оказалась рекордной для нынешнего года: книгу купили более 200 тысяч раз. И это несмотря на высокую цену в 42 евро (именно ценой объясняли то, что в первый день было продано только 35 тысяч экземпляров). А также несмотря на то, что рецензенты сходятся в том, что никаких откровений о времени ее пребывания на посту главы немецкого правительства в воспоминаниях нет, а действительно новое в них — подробный рассказ о жизни Меркель в ГДР.  

    Пожалуй, самый емкий пересказ «Свободы» сделало издание Politico: не любит Трампа и Путина, любит Обаму и Камалу Харрис, не жалеет о «Северном потоке — 2», об отказе от атомной энергетики и о непредоставлении Украине и Грузии статуса кандидатов в члены НАТО. Все это было и так известно: ни раскаяния, ни извинений, ни рефлексии относительно принятых решений на 736 страницах книги нет. Меркель твердо стоит на своем: кандидатский статус в НАТО не уберег бы Украину от путинской агрессии; немецкой экономике нужны были дешевые энергоносители — а что происходит, когда их нет, можно наблюдать в последние три года.  

    Тем не менее понять интерес к воспоминаниям Меркель не сложно. Рекордные 16 лет на посту федерального канцлера. Первая женщина в этой должности. Первая уроженка Восточной Германии. Первый послевоенный немецкий политик, который ни разу не проиграл выборы и при этом не ушел в отставку с поста главы правительства досрочно.  

    При этом отношение к ней после отставки и особенно с началом полномасштабной войны России против Украины стало крайне неоднозначным, и многие рецензенты отзываются о Меркель резко критически. Amazon даже ограничил возможность комментировать книгу Меркель у себя на странице.  

    дekoder пересказал для вас самые интересные мнения журналистов о «Свободе». 

    Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить ничего из главных новостей и самых важных дискуссий, идущих в Германии и Европе. Это по-прежнему безопасно для всех, включая граждан России и Беларуси.

     

    Ангела Меркель на презентации своих мемуаров «Свобода» в Немецком театре в Берлине. 26 ноября 2024 года / Фотография © IMAGO / APress International

    Augsburger Allgemeine: Чтение, которое вызывает легкую ностальгию 

    Главный редактор Augsburger Allgemeine Петер Мюллер, как и многие другие рецензенты, отдает должное той части книги, в которой Меркель рассказывает о своем детстве, юности и молодости в ГДР, называя эту часть истории «захватывающей». «Мне нужно было учиться четко говорить и прекратить неловко улыбаться, когда я подвергалась нападкам», — вспоминает она о начале своего политического пути в объединенной Германии, где вступила в Христианско-демократический союз, который был совершенно мужской партией.  

    С момента, как перевернута 400-я страница, книга перестает быть увлекательной, пишет Мюллер. Повествование о 16 годах на посту канцлера похоже на скрупулезный отчет о выступлениях, встречах и телефонных разговорах, который если что нового и дает для понимания современной политики — это что она делается в условиях постоянной нехватки времени. 

    Тем не менее Мюллер называет воспоминания Меркель «честной книгой»: в том смысле, что на посту канцлера она не демонстрировала эмоций — и не стала болтушкой теперь. Ее выступления, за редким исключением, не увлекали толпы своим красноречием — почему что-то должно измениться теперь? И, да, самокритика тоже не была ее сильной стороной — не стала таковой и в книге. Мюллер приводит самый очевидный пример: в воспоминаниях она перечисляет все те же аргументы в защиту отказа от атомной энергетики после аварии на Фукусиме, что и в 2011 году, — так, будто не было следующих лет с растущей зависимостью от российских энергоносителей и российской же войной против Украины.  

    В том, что касается Украины, Меркель, по мнению Мюллера, звучит в точности, как ее преемник Олаф Шольц, которого в 2021 году избрали, как многие считают, именно благодаря тому, что своим неброским политическим стилем он ее и напоминал. И все же, пишет Мюллер, чтение воспоминаний Меркель способно вызвать легкую ностальгию у тех, кто следит за цирком, устроенным «светофорной» коалицией. 

    Оригинал (26.11.2024) // Google-перевод 

    Spiegel: Не свобода, а малодушие 

    Саша Лобо, колумнист Spiegel Online, публицист и автор нескольких книг, посвященных цифровой экономике, сетует на то, что личная смелость Ангелы Меркель никак не отразилась на ее политическом курсе, который он характеризует как малодушный. А ее воспоминания, пишет Лобо, вместо «Свободы» (Freiheit) стоило бы назвать «Трусостью» (Feigheit). Те немногие моменты, где она все-таки проявила решительность — например, когда произнесла “Wir schaffen das”, — в книге она сама почти обесценивает, называя историческую фразу «банальной». Теперь, пишет Лобо, Германия пожинает плоды многолетнего отсутствия видения и перспективного мышления.  

    Он перечисляет признаки кризиса: фактическое отсутствие экономического роста с 2019 года, минимальные инвестиции в IT (1,4% ВВП, меньше только в Люксембурге и Исландии), десятую долю домохозяйств, подключенных к оптоволоконному интернету. Именно при Меркель, напоминает Лобо, долговой тормоз, мешающий государству инвестировать в инфраструктуру, был включен в Основной закон ФРГ. Колумнист сравнивает современную Германию с пилотом «Формулы 1», наслаждающимся первым местом в гонке только потому, что, в отличие от остальных, пропустил дозаправку.  

    Единственное, что внушает Лобо оптимизм и заставляет называть воспоминания Меркель «оптимистичной лебединой песней», — это то, что необходимость перемен очевидна всем. А когда немцы что-то понимают, то, как правило, делают, отмечает он. В каких сферах эти изменения жизненно необходимы, понятно как раз из книги Меркель. 

    Оригинал (27.11.2024) // Google-перевод 

    Neue Zürcher Zeitung: Не следует возлагать вину на одну только Меркель 

    Швейцарская NZZ также перечисляет признаки немецкого кризиса: потеря веры в будущее, чувство опасности, разочарование во многих казавшихся незыблемыми ценностях, крайний индивидуализм одновременно с непрекращающимися требованиями общественного признания. И даже ужесточает, говоря, что напрашиваются параллели между немцами кайзеровской или веймарской эпохи и сегодняшними. Конечно, пишет газета, до реальной угрозы диктатуры сейчас далеко, но неготовность пожертвовать чем-то во имя обороны страны и нового экономического рывка может дорого стоить и без нее. Но винить в этом одну лишь Меркель было бы данью полуправде. А вторая ее часть в том, что само немецкое общество было радо именно такой руководительнице — с ее приземленностью, равнодушием к обогащению и успеху, отсутствием больших политических идей и уверенностью в безальтернативности собственных решений.  

    Этот «альянс комфорта» начал давать трещину только с миграционной волной 2015 года: никто в Германии больше не хочет слышать, что «мы справимся». Но что это значит? Только то, что немцы мечтали бы справиться с задачей закрыть глаза на последствия российской войны против Украины и вернуться в «старые-добрые» времена.

    Оригинал (30.11.2024) // Google-перевод 

    taz: Но где же шекспировские страсти?  

    Парламентский корреспондент газеты taz Штефан Райнеке ищет в воспоминаниях экс-канцлера секрет ее многолетнего политического успеха. По мнению журналиста, его можно описать так: в ГДР Меркель научилась не жаловаться на власть и уживаться с ней, оценивать ее реалистично и при этом не подчиняться ей. Это помогло ей двинуться вверх по партийной лестнице в объединенной Германии, поскольку она по-прежнему смотрела на своих высокопоставленных однопартийцев по ХДС немного со стороны, не вполне усваивая их привычки, а стараясь использовать в собственных интересах. Уже на посту канцлера ее главным методом стало обслуживать стремление немцев к постидеологической политике, которая ориентирована не на идейные установки, а на видимый эффект — причем довольно быстрый. «Где была Меркель, там была середина», — пишет Райнеке. Единственный раз она предпочла прагматизму соображения высшего гуманистического порядка во время миграционной волны 2015 года, что и вызвало взрыв политических страстей, эхо которых слышно по сей день. 

    Райнеке не удивлен тем, что в книге Меркель мало рефлексии и извинений — это не свойственно немецким политикам в принципе, напоминает он. Что его волнует — это стоит ли наконец признаться себе в том, что шекспировские страсти за закрытыми дверями высоких кабинетов — это лишь детская выдумка и на самом деле судьбоносные решения принимаются так рутинно, как описывает Меркель? Или все дело в том, что долгий политический путь приучает человека за сухим, формальным языком скрывать любые свои слабые места? Райнеке полагает, что все вместе, но все же подчеркивает, что власть, видимо, так затягивает, что не позволяет говорить о себе открыто даже таким мастерам отстраненного наблюдения, как Меркель.  

    Оригинал (26.11.2024) // Google-перевод 

    Focus: Если бы она пошла на выборы сейчас, то легко победила бы 

    Еще одна резкая рецензия принадлежит колумнисту журнала Focus Яну Фляйшхауферу. Он вспоминает, что несколько раз присутствовал на дружеских ужинах, куда также приглашали Меркель, в одном из берлинских ресторанов. «Тот факт, что она раз в год приезжала туда, даже став главой правительства, меня поражал». По утверждению Фляйшхауфера, на вопрос, почему Германия отказалась от атомных электростанций, Меркель ответила, что видела опросы, согласно которым в рядах ХДС/ХСС растут опасения по поводу этого вида энергетики. «Когда я заметил, что это звучит так, будто перед нами не канцлер от ХДС, а Клаудия Рот, она бросила на меня тот самый взгляд, который вы обращаете на насекомое, выползшее из-под стола без приглашения».

    Люди боялись атомных станций — Меркель их выключала. Промышленности были нужны дешевые энергоресурсы — Меркель покупала газ у Путина. Избирателям надоело тратиться на танки — Меркель сокращала расходы на бундесвер. До самого конца ее рейтинги одобрения были зашкаливающе велики. Если бы она решила участвовать в выборах сейчас, у нее не было бы соперников. «После прочтения мемуаров Меркель у меня создается впечатление, что ее посредственность — это наша посредственность», — пишет Фляйшхауфер.  

    Оригинал (02.11.2024) // Google-перевод 

    Capital: Сделанного Меркель недостаточно, но что было возможно, то она и сделала 

    Примерно о том же говорит и главный редактор издания Capital Тимо Пахе — но с другой интонацией. Ее «политика малых шагов» вполне соответствовала духу страны, которая, по словам Пахе, давно не верит в большие решения. А если и способна их принимать — как в случае того же отказа от атомной энергии, — то, да, только из большого страха. Немецкое общество, пишет Пахе, жалуется, что ничего не работает, почти так же громко, как и требует сохранить все в неизменном виде и ничего у него не отнимать. Упреки в адрес Меркель по поводу того, что она слишком хорошо уловила эти настроения, игнорируют то обстоятельство, что именно благодаря этому партия под ее руководством четыре раза побеждала на выборах в бундестаг. И что ее электоральная стратегия, основанная на том, чтобы заимствовать у других партий их темы и забирать у них внимание, оказалась небывало эффективной.  

    Меркель отвергает упреки в том, что «просто» следовала настроениям большинства, говоря, что это и есть суть демократии. По мнению Пахе, если попытаться резюмировать воспоминания Меркель в одном предложении, то оно могло бы звучать так: да, сделанного определенно недостаточно, но то, что было возможно, то сделано и было. По большому счету, отмечает журналист, даже нынешний лидер ХДС/ХСС Фридрих Мерц, во главе с которым партия уверенно обходит все остальные по рейтингам, вынужден следовать тактике своей давней оппонентки — а именно обещать решительный рывок, но не объяснять, на какие жертвы ради него придется пойти. И далеко не факт, что после выборов и вероятного назначения на пост канцлера ему легко будет этих жертв добиться. 

    Примечательно, что у двух авторов отличается оценка не только одних и тех же политических свойств Меркель, но и ее восприятия в сегодняшней Германии. Фляйшхауфер полагает, что она выиграла бы любые выборы, а Пахе считает, что все вокруг винят ее в нынешних бедах. Самое интересное, что обе интерпретации имеют право на существование. Судя по опросам, значительное большинство немцев с теплотой вспоминают времена Меркель, но лишь 40% ностальгируют по ее правлению. 

    Оригинал (29.11.2024) // Google-перевод 

    RND: Что при Меркель было нормой, теперь смотрится как кино 

    Среди немногих авторов, которые находят теплые слова в адрес Меркель, — главный редактор RND Маттиас Кох. Он напоминает о том, как, став канцлером, она поехала в свой первый зарубежный визит вместе с новым министром иностранных дел Франком-Вальтером Штайнмайером, желая показать, что «несмотря на отчасти очень серьезные разногласия в прошлом, партнеры по коалиции будут тесно работать друг с другом». Просил ли Олаф Шольц хоть раз о чем-то подобном Анналену Бербок, задается вопросом Кох, и напоминает на этот раз о том, что накануне раскола коалиции нынешний канцлер устраивал важные экономические совещания без своего министра финансов Кристиана Линднера. 

    Оригинал (26.11.2024) // Google-перевод 

    nd: Большая доля мизогинии 

    Когда на презентации «Свободы» Меркель спросили, что на пути к власти было сложнее: быть с востока или быть женщиной, она ответила: «Быть женщиной». И вот почти двадцать лет спустя о ее книге громко спорят тоже, в основном, мужчины (в чем можно убедиться, взглянув на имена авторов текстов, которые мы пересказываем). 

    Один из них, независимый журналист Лео Фишер, в колонке для левого издания nd объясняет сегодняшнее неприятие Меркель именно тем, что даже в партии, которую она привела к четырем подряд победам на выборах, царит представление, будто 16 лет у власти были временем «кастрации» и «феминизации». Когда Фридрих Мерц сегодня говорит, что «мы» не справимся без женщин, он тем самым дает понять, что ХДС под его руководством — снова «мужская» партия.  

    Оригинал (22.11.2024) // Google-перевод 

    Neue Zürcher Zeitung: Меркель всегда была левой 

    С одним пассажем из статьи левого журналиста Фишера наверняка согласились бы многие критики Меркель справа — что она была не только руководителем христианских демократов, но и тайным лидером социал-демократов. Во всяком случае, Мортен Фрайдель из берлинского бюро NZZ утверждает, что сожаления о прошлом в книге Меркель встречаются, только когда речь идет о том, что она недостаточно способствовала изменениям (например, в вопросе об облегчении прав немок на аборт). По поводу того, что мир при ней, возможно, менялся слишком быстро, она никогда не задумывалась. «Остается только иронизировать над тем обстоятельством, что политик такого рода 16 лет определял судьбу единственной консервативной партии в стране».  

    Лейла Аль-Серрори из Handelsblatt добавляет: в вопросах о долговом тормозе Меркель и теперь звучит, скорее, как Олаф Шольц из СДПГ, чем как Фридрих Мерц из ее ХДС/ХСС. 

    Оригинал (26.11.2024) // Google-перевод 

    Stern: Не слишком ли велик будущий гонорар? 

    Вопросом, который напрямую не касается содержания мемуаров Меркель, задается руководитель объединенной редакции журналов Stern, GEO и Capital Грегор Петер Шмитц. Это вопрос гонорара Ангелы Меркель, который, как полагают журналисты, будет измеряться шестизначными суммами. Шмитц напоминает, что мы переживаем времена, когда наследие таких политиков, как Меркель и Обама, который представлял ее книгу в Вашингтоне, постоянно подвергается нападкам. И то, что эти двое, чья харизма некогда была харизмой «простых людей», стали миллионерами, только добавляет убедительности популистам, которые представляют своих демократических противников коррумпированным истеблишментом. 

    Оригинал (23.11.2024) // Google-перевод 

    Текст: Дмитрий Карцев
    Опубликовано: 06.12.2024

    Читайте также

    Меркель, Россия, Путин

    «Украинцы знают, за что воюют, а вот знаем ли мы?»

    Что пишут: о поляризации и расколе немецкого общества

    «Почему восток остается другим?»

    Что пишут: о немецком кризисе. Далеко не только правительственном

    Тысяча дней и одно предательство