Официальная российская пропаганда активно прибегает к слову «русофобия», объявляя ей фактически любую критику властей России. Из-за этого многие оппоненты режима Владимира Путина и просто независимые эксперты считают сам термин некорректным и пропагандистским. Все это сильно усложняет научное изучение и публичное осмысление вопроса, существуют ли в европейских обществах предрассудки в отношении россиян и других уроженцев Восточной Европы — не связанные с политикой российских властей.
Журналистка taz Эрика Зингер поговорила об этом с несколькими немецкими учеными, специализирующимися на восточноевропейской истории. Они едины в том, что антиславянская ксенофобия в Германии имеет очень давние корни и нацистские преступления по отношению к славянам во время Второй мировой войны — лишь самое жесткое ее проявление, которое в современной ФРГ еще и теряется на общем фоне нацистских деяний.
От стереотипов о восточных европейцах и прямой агрессии сегодня, в частности, страдают российские немцы. Их предки стали жертвами гонений в СССР, потому что были немцами, а в сегодняшней Германии их, наоборот, многие «полноценными» немцами не считают. Впрочем, даже это не «русофобия», о которой говорят российские пропагандисты, потому что затрагивает она и уроженцев других стран Восточной Европы.
Слово «русофобия» — это пропагандистский ярлык. Но проблема aнтиславянизмa существует — ее анализ в газете taz.
Антирасистские протесты и дебаты, в том числе дискуссия о колониальном прошлом Германии, сейчас в разгаре. Это важно и нужно как знак, что процесс осмысления идет, хоть и очень медленно. В этом дискурсе, однако, есть слепое пятно: незамеченными остаются анти-восточноевропейский и антиславянский расизм.
Идущая ныне дискуссия о расизме наглядно демонстрирует, что преступления национал-социалистов (и в первую очередь — преступления вермахта в Восточной Европе) еще не до конца проработаны и осмыслены, а вопрос о славянофобской традиции мало изучен.
Антиславянский и анти-восточноевропейский расизм в Германии действительно существует и опирается на давнюю традицию, утверждает Яннис Панайотидис, исследователь миграционных процессов и директор Исследовательского центра истории трансформаций Венского университета (RECET). Панайотидис считает все нынешние споры на тему расизма по отношению к людям белой расы упрощенными.
Люди из Восточной Европы сталкиваются с дискриминацией не из-за того, что они белые, а вопреки этому. Все зависит от того, кого в них увидит расист, говорит Панайотидис.
Расизм — это не «черное против белого»
По словам Панайотидиса, расизм часто понимается как противопоставление чернокожих людей белокожим, хотя в реальности дискриминация никогда не была основана исключительно на цвете кожи, особенно в Европе. Так называемая «расовая теория», распространенная в XIX и начале XX века, делила человечество не только на черных и белых, а еще на «цивилизованных» европейцев и «варварские, отсталые» народы на востоке. Апогея такая классификация достигла в нацистских представлениях о «славянском недочеловеке» и антисемитском образе «восточноевропейского еврея».
Уже в эпоху Просвещения Восточная Европа в глазах Западной превратилась в отсталый регион. Прежний водораздел между «образованным югом» и «варварским севером» сменился на противопоставление цивилизованного Запада «отсталому Востоку».
В Германии выраженная славянофобия приобрела особенно угрожающие формы, говорит Ханс-Кристиан Петерсен, преподаватель Института истории университета Ольденбурга, специализирующийся на истории России и Советского Союза: «Начиная с XVIII века в письменных источниках прослеживается идея так называемого немецкого культуртрегерства, согласно которой немцы принесут свет знаний жителям "дремучего Востока"». То же самое мы видим и в рассказах путешественников, которые постоянно подчеркивают отсталость и нецивилизованность на востоке Европы. Этот взгляд сверху вниз характерен для колониализма и показывает, что ограничивать существование немецкого колониализма периодом между 1884 годом и концом Первой мировой войны было бы неверно.
Эта давняя идейная традиция находит выражение в понятии «немецкого Востока». В то время Восточная Европа мыслилась как незанятое пространство — «место, свободное от культуры, которое можно было совершенно заново обустроить и заполнить ценностями собственной культуры и цивилизации», рассказывает Петерсен. Свое наихудшее проявление этот подход нашел в «Генеральном плане Ост», разработанном нацистами и сегодня едва ли не вытесненном из коллективной памяти.
Преступный план Гитлера
Развязав в 1941 году войну с Советским Союзом, Гитлер мечтал захватить «жизненное пространство на востоке» вплоть до самого Урала, заселить его немцами и использовать полученные ресурсы для снабжения страны. На территории аннексированной Польши и на западе СССР планировалось расселить пять миллионов немцев. Планировалось депортировать или умертвить 31 миллион человек, а 14 миллионов представителей «чуждых народов» — использовать для принудительного труда. Славянскому и еврейскому населению грозили голод, насильственная эксплуатация, депортация и смерть. Лишь ход войны помешал осуществлению этого преступного плана. По словам Панайотидиса, антиславянский расизм в немецком контексте перешел в геноцид.
Тем не менее вплоть до начала 2000-х годов нацистским преступлениям в Восточной Европе не уделялось достаточного внимания. Импульсом к осмыслению тех событий стал второй выставочный проект о преступлениях вермахта, организованный в 2001 году. Сыграли роль и споры о принудительном труде в годы Второй мировой войны, основание фонда «Память, ответственность и будущее» в 2000 году, а также то, что подневольным работникам и работницам из Восточной Европы начали выплачивать компенсации.
И все же в общественной дискуссии тема преступлений национал-социализма в Восточной Европе по-прежнему занимает незначительное место, хотя за прошедшие десятилетия появилось множество подробных научных работ и исследований по данному вопросу. Удивительно, что все эти данные практически не нашли отражения в антирасистском дискурсе.
Страх перед «конкуренцией жертв»
Пробелы в знаниях легко устранить, однако многих борцов с расизмом, помимо неосведомленности, объединяет еще и нежелание признать страдания восточных европейцев, которые те претерпели из-за расизма и ксенофобии. Складывается впечатление, что эти активисты боятся конкуренции со стороны других жертв расизма или просто отказывают другим в праве считаться таковыми.
В ноябре прошлого года, в разгар президентской кампании в США, журналист Хаснаин Казим в своем твиттере возмутился тем, что на телевидение в качестве экспертов-американистов приглашают некомпетентных людей: «Это как при Гельмуте Коле, когда российским немцем мог считаться кто угодно — даже тот, у кого в семье 200 лет назад жила немецкая овчарка». Его твит был подвергнут критике, которую Казим вначале проигнорировал. Но потом удалил этот твит.
Получается, что Казим, сам постоянно страдающий от агрессии и расизма со стороны правых, нелестно отозвался о людях, испытавших то же самое. К сожалению, это не так уж удивительно. Журналист не только продемонстрировал незнание истории российских немцев, но еще и позаимствовал плоскую шутку о «немецкой овчарке» у правых: эта речевка была в ходу у них 20 лет назад.
Через несколько дней Казим все-таки извинился в фейсбуке, но его извинения лишний раз показали, что он не слишком-то продвинулся в осознании проблемы. Российские немцы, написал он, сразу получили гражданство Германии из-за своей «немецкой крови», а вот небелым мигрантам, к тому времени уже давно жившим в стране (в том числе семье Казима), пришлось преодолевать куда большие препятствия.
Насилие против переселенцев из бывшего СССР
В действительности российские немцы получали гражданство не из-за «немецкой крови», а из-за пережитых в ходе Второй мировой войны гонений и депортации. При этом переселенцам требовалось доказать «принадлежность к немецкому народу», т.е. свою этническую принадлежность. Но в Германии в них чаще всего видели просто «русских».
О расистских нападениях на мигрантов из стран бывшего СССР почти никто не знает — наверное, потому, что их сложно уместить в привычные категории. Может быть, эти люди просто показались всем слишком белыми, чтобы считаться жертвами расизма? Яннис Панайотидис пишет об этом в недавно изданной книге «Постсоветская миграция в Германии».
2 мая 2002 года возле ночного клуба группа молодых людей набросилась на переселенца Кайрата Батесова и его друга Максима К., называя потерпевших «грязными русскими». 23 мая 2002 года Батесов скончался от полученных травм. Суд не увидел в этом преступлении мотивов национальной ненависти.
19 декабря 2003 года в городе Хайденхайм праворадикалы зарезали трех «поздних переселенцев»: Виктора Филимонова, Вальдемара Аккерта и Александра Шляйхера. В этом случае суд также отказался говорить о расистской подоплеке дела.
Мигранты из бывшего СССР могут и сами совершать расистские нападения, что Панайотидис называет одним из парадоксов немецкого общества.
1 июля 2009 года в зале одного из дрезденских судов российский немец Алекс В. зарезал египтянку Марву Эль-Шербини, которая находилась на третьем месяце беременности. Националистический мотив тогда был очевиден.
О чем это говорит?
Наверное, о том, что различия между агрессорами и их жертвами не всегда столь однозначны, как многим бы хотелось. Реальность значительно сложнее сегодняшнего антирасистского нарратива.
Weitere Themen
Кто помнит нацизм лучше: документы или жертвы?
Будет ли меньше расизма, если не говорить о «расах»?
Бистро #12: Какой геноцид Германия организовала еще до Холокоста?