Приехать на вокзал и обнаружить, что поезда не ходят из-за забастовки, — не то чтобы такое случалось с жителями Берлина регулярно, но и редкостью это не назовешь. Злость и недовольство тут бессмысленны, приходится не сердиться, а искать альтернативные маршруты.
Бастуют, разумеется, не только работники транспорта, просто такие акции всегда на виду, в отличие от забастовок трактористов, аптекарей и даже медиков или школьных учителей, — перечислять подобные акции в Германии можно бесконечно. Только в 2021 году в забастовках в Германии принял участие почти миллион человек. Все эти акции, или подавляющее большинство из них, были призваны повысить тарифные ставки — сетку оплаты труда.
При этом, по сравнению с другими наиболее экономически развитыми странами мира и государствами ЕС, немцы бастуют существенно меньше. Как правило, забастовка принимает и менее радикальные формы, чем, например, во Франции, где могут и перекрыть железнодорожные пути: в Германии выражать недовольство заработной платой принято все-таки мирным путем. На вопросы деkoder об институте забастовки как о составляющей части экономической системы ФРГ отвечает экономист Марсель Фратчер из Немецкого института экономических исследований (DIW).
Что такое забастовка и почему закон разрешает сотрудникам отказываться от работы?
В Германии, как и в любом демократическом обществе, на рынке труда присутствуют три стороны: есть государство, которое выполняет функции арбитра (как в футболе), есть частные компании, а есть работники. Забастовка дает работникам возможность добиваться повышения заработной платы. Это право предусмотрено Основным законом и соответствует принципам рыночной экономики. Между владельцем и сотрудниками любой компании всегда будут возникать трения: чей кусок пирога будет больше? Забастовка может помочь сотрудникам увеличить свою долю.
Вы сказали, что на немецком рынке труда три игрока, но есть же еще и профсоюзы. Какую роль играют они?
Профсоюз — это организация, которая представляет интересы работников, принявших решение организовать такой союз. Профсоюз ведет переговоры с работодателями, то есть с владельцами компаний.
В большинстве европейских стран профсоюзы были крайне влиятельны в 1960-х и 1970-х годах, но теперь утратили былое значение. Если говорить о Германии, то почти половина работающих людей состоит в профсоюзе. При этом во многих профессиональных сферах (в первую очередь — низкооплачиваемых) профсоюзов просто не существует. Интересы сотрудников, работающих за МРОТ, практически никто не защищает.
Существует очень сильный профсоюз IG Metall, который отстаивает интересы сотрудников, занятых в металлообработке и автомобильной промышленности. Еще есть профсоюз Verdi, в котором состоят, среди прочих, работники транспорта, здравоохранения и госслужащие. Профсоюз IG BCE создан для сотрудников химических предприятий, а еще есть множество более мелких профсоюзов в конкретных отраслях и видах профессиональной деятельности.
Профсоюзы традиционно очень сильны в промышленности, где зарплаты высоки, а вот в сфере услуг (например, в общественном питании, в клининге, в розничной торговле, у парикмахеров) профсоюзов почти нет. На подобных низкооплачиваемых работах в Германии занято почти 20% всех сотрудников, и большинство из них — в сфере услуг.
В 1970-х годах профсоюзы имели большее влияние, чем сейчас. Почему?
Тогда было меньше предприятий (и отраслей — тоже), благодаря чему объединиться в профсоюз было проще. Кроме того, в последние десятилетия немецкое законодательство упростило для работодателей возможность отказываться от коллективных переговоров по тарифным ставкам. Это ослабило профсоюзы, которые потеряли значимость и людей, а руководство предприятий, наоборот, усилило собственные позиции. Если вернуться к метафоре пирога, то кусок, который раньше уходил работникам, теперь уменьшается, а работодатель забирает себе все больше и больше. Это происходит из-за того, что у работников и профсоюзов становится все меньше рычагов влияния.
Что такое коллективные переговоры и как устроена тарифная система?
Тарифы служат для того, чтобы обеспечить определенную стандартизацию и справедливость в оплате труда. Когда каждому работнику приходится договариваться о зарплате самостоятельно, это ослабляет его позиции. Тарифное соглашение четко устанавливает, что за конкретную работу, требующую определенного уровня образования и опыта, всем должна выплачиваться более-менее равная заработная плата.
Коллективные переговоры регулируются местным законодательством стран Евросоюза. В каждом государстве правила свои, и зависят они от отрасли, в которой работает компания.
Тарифное соглашение четко устанавливает, что за конкретную работу всем должна выплачиваться более-менее равная заработная плата
Обеспечивает ли такая система гендерное равноправие?
Задумка, конечно, состоит в том, чтобы никаких гендерных различий не было: и женщины, и мужчины, и западные немцы, и восточные немцы, и люди с мигрантскими корнями — все должны быть в равных условиях. Тем не менее на практике мы видим, что в отраслях, где заключены коллективные договоры, мужчин значительно больше, чем женщин. Иными словами, на низкооплачиваемых позициях в сфере услуг — больше женщин, чем мужчин. Это, кстати, объясняет, почему за час работы женщинам в Германии в среднем платят значительно меньше, чем мужчинам.
Хаген Леш из Института немецкой экономики (IW), близкого к объединениям работодателей, считает, что сам феномен забастовки в скором времени ждут большие перемены. Что это значит и как забастовки проходили прежде?
Сегодня мы все чаще становимся свидетелями забастовок в Германии: в государственных ведомствах, на железных дорогах и в других сферах. Это происходит по двум причинам. Во-первых, серьезно выросла инфляция. За последние полтора года покупательная способность зарплаты упала так резко, как не падала в течение последних 70 лет. В результате работники требуют повышения зарплат, чтобы компенсировать падение собственных реальных доходов. Вторая причина — ситуация на рынке труда: в Германии два миллиона открытых вакансий, и компании ищут сотрудников. Баланс смещается от работодателя в сторону работника. Именно поэтому забастовок стало много, и их число, вероятно, будет только расти.
Рабочих рук сейчас не хватает во всех сферах: от высококвалифицированных инженеров и врачей до сотрудников сферы общественного питания и розничной торговли. Это связано с демографической обстановкой: когорта трудоспособного населения (то есть людей в возрасте от 20 до 65 лет) сокращается уже почти десять лет подряд. Пока это не представляет существенной проблемы, потому что в последние десять лет мы наблюдали значительный миграционный приток из Европы, но число трудоспособных людей продолжит сокращаться и дальше.
Баланс смещается от работодателя в сторону работника
Как на ход дел повлияла волна миграции, поднявшаяся в 2015 году?
Беженцы из Сирии и других стран лишь незначительно изменили ситуацию. В настоящее время на рынок труда вышло менее половины беженцев. Большинство до сих пор получает образование и находится в процессе получения необходимой квалификации. Из Украины прибыло около миллиона человек: множество детей и пожилых людей, а также женщин, которые сидят с детьми и не работают (как и многие немцы). Некоторые женщины не собираются оставаться в Германии, а хотят вернуться домой. Новых иммигрантов из России очень мало. Мы также видим, что из Украины в основном приезжают образованные люди.
В ближайшие десять лет рынку нужно будет заполнить еще 5 миллионов вакансий.
Звучит очень драматично.
Конечно. Даже нынешняя цифра в 2 миллиона вакансий — она уже пугает.
Вы пишете о «смене эпох»: «Похоже, прошли те времена, когда работодатели могли, по сути, диктовать сотрудникам заработную плату и условия труда». Что это значит на практике?
Точно не то, что работодатели теряют влияние, но то, что у работников появляется все больше аргументов в переговорах. Двадцать лет назад, когда в стране было 5 миллионов безработных, предприятия могли принуждать власть идти на политические уступки. Теперь все изменилось, теперь сами работники выбирают себе работодателя: на кого я хочу работать? Кто заплатит мне больше? Кто предложит лучшие условия труда? Это справедливо не только для высококвалифицированных, но и для низкоквалифицированных позиций.
В ближайшие десять лет рынку нужно будет заполнить еще 5 миллионов вакансий
Вы выступаете за повышение заработной платы и даже допускаете сокращение рабочей недели. Для каких именно отраслей? Как это вообще может быть устроено?
Сегодня рынок труда полностью преобразился. Люди могут работать из дома, да и вся работа в целом стала гораздо более гибкой. При этом подразумевается, что по вечерам вы проверяете электронную почту и даже заглядываете туда в выходные. По опросам мы видим, что люди, которые работают полный рабочий день — для Германии это, как правило, 40-часовая неделя, — хотели бы работать значительно меньше, чтобы уделять больше времени себе. Экспериментальные исследования также показывают, что люди, которые работают меньше, более здоровы, более мотивированы и более удовлетворены, что повышает их продуктивность. Уже сегодня рабочую неделю для многих можно сократить до 32 или 30 часов. Со временем все больше людей будет стремиться к неполному рабочему дню, и когда-нибудь мы перейдем на четырехдневную неделю, хотя пока это время не пришло.
Перед Германией сейчас стоит серьезная проблема: у нас огромная нехватка квалифицированных специалистов, и при этом уже сейчас многие стремятся работать меньше, а не больше. Да, это повысит производительность их труда, но в целом мне кажется, что немецкому рынку труда сейчас нужна большая гибкость.
Почему вы считаете необходимым всеобщее повышение заработной платы?
Чтобы люди могли сохранить покупательную способность своих зарплат, то есть поддержать текущий уровень жизни. Я всегда говорю, что повышение заработной платы может оказаться полезным и для бизнеса, и для экономики в целом. Научные исследования показывают: если заработная плата растет, это стимулирует людей работать больше. Так мы можем вывести на рынок труда больше квалифицированных сотрудников: повышение зарплаты сделает людей более счастливыми и повысит их мотивацию. Это тоже важно. Вот почему я считаю, что существенное повышение зарплат в ближайшие годы принесет пользу не только работникам, но и всей экономике.
Повышение заработной платы может оказаться полезным и для бизнеса, и для экономики в целом
Но если так сделать, то автоматически вырастут цены.
Да, цены, безусловно, вырастут, но вот распределение доходов поменяется. Мы в начале интервью говорили о том, чей кусок пирога больше. За последние полтора года зарплаты практически не выросли, а в реальном выражении даже упали, но прибыль предприятий, особенно крупных, резко возросла. Значительное повышение заработной платы будет означать, что мы разворачиваем эту тенденцию: чтобы не было такого, что основную выгоду получают компании и их владельцы, чтобы сохранялся баланс, а доходы распределялись справедливым образом.
Weitere Themen
«Лучший результат воссоединения — это посудомоечная машина»
«Газовый кризис великолепно подходит для ультраправой мобилизации»