В середине 2010-х годов, в самый разгар череды кризисных ситуаций, которую американский экономист и историк Адам Туз впоследствии назвал «поликризисом» в немецких СМИ получила определенную популярность концепция «конструктивной журналистики». Считается, что она берет начало в скандинавских странах, и, как многие другие направления современной журналистики, она призвана повысить эмоциональную связь читателей, слушателей и зрителей с медиа по сравнению с той, которую создают традиционные, сухо изложенные «объективные новости».
Сторонники «конструктивной журналистики» считают, что авторы и редакторы в своих текстах и передачах должны не просто излагать информацию — часто тревожную и крайне негативную, — а предлагать ответ на вопрос, что c этой информацией делать и как, по возможности, обратить ее себе на пользу. Этот подход (по крайней мере, с точки зрения его адептов) отличается от так называемой «позитивной журналистики», сосредоточенной на «хороших новостях». Но критики все равно упрекают сторонников «конструктивной журналистики» в том, что те стремятся отретушировать непритягательную реальность и не столько излагают факты, сколько выступают лоббистами различных общественных инициатив. Представители направления отвечают, что традиционная журналистика, особенно таблоидная, заточена на поддержание тревожного интереса через создание негативной картины окружающей реальности.
Специалистка по психологии коммуникации, профессорка Технического университета Рейнланд-Пфальца Микаэла Майер в интервью изданию Übermedien рассказывает о том, действительно ли в СМИ есть перекос в сторону негативных новостей.
Übermedien: Госпожа Майер, на какой заголовок скорее бы кликнули: «В Турции началась война» или «Наконец-то на Ближнем Востоке мир»?
Микаэла Майер: Говоря в общем и целом, вероятнее кликнули бы на заголовок о войне, чем о мире, — отрицательные новости привлекают больше внимания, чем положительные. Но при этом надо понимать, что, в принципе, человек настроен скорее оптимистично и предпочитает позитивные темы. Если наблюдать, записывать и анализировать вашу речь в течение дня, почти наверняка окажется, что вы сказали куда больше хорошего, чем плохого. И вот именно на фоне этого позитивного настроя особенно выделяются отрицательные события. Эволюция научила нас, что такие события могут угрожать жизни: война, пандемия, энергодефицит и так далее. Человек остро реагирует на такие информационные стимулы; они заставляют его быть в тонусе. Поэтому отрицательные новости при прочих равных привлекают больше внимания.
— В любой момент времени?
— Зависит от того, какие новости человек за день успел прочесть, увидеть и услышать. Часто плохого успевает накопиться больше — и тогда, если под конец программы звучит хорошая новость или если вдруг можно кликнуть на положительный заголовок, то именно позитивность оказывается нетипично привлекательной. И если в обычной ситуации положительная информация — это менее значимый новостной фактор, то в таких обстоятельствах человек может почувствовать обратное: это меня удивляет, это ново, пойду-ка по этой ссылке.
— Что за «новостные факторы» и кто их определяет?
— «Новостные факторы» — это критерии, на которые журналисты ориентируются при выборе тем. Например: в какой стране происходит событие? Участвуют ли в нем известные люди? Насколько оно неожиданно? Ну и, собственно, можно ли назвать его позитивным или негативным? У событий всего около двадцати критериев, на которые реагируют люди. Чем больше критериев соответствуют тому или иному событию и чем в большей степени, тем больше журналистского внимания они привлекают. То есть будут ли о событии вообще писать и говорить, и если да, то как долго и как подробно. Двадцать лет назад мы проводили опрос о том, какие новости люди помнят из вчерашней передачи Tagesschau. И люди действительно вспоминали события с высоким новостным фактором, на который ориентируются журналисты, — что подтверждает важность этих критериев для человеческого внимания. Редакции, разумеется, тоже понимают, какие новостные факторы они должны учитывать, чтобы успешно продать свой продукт.
В немецких СМИ разница между количеством плохих и хороших новостей куда меньше, чем в американских
— Так или иначе, на плохие новости великолепно кликают. Эксплуатируют ли медиаконцерны эту внутреннюю склонность человека сильнее реагировать на отрицательное?
— Не знаю, подходит ли тут слово «эксплуатировать». Но, конечно, некоторые — не все — используют это знание в своей стратегии. Каждый медиаконцерн уделяет особенно сильное внимание определенному типу новостей, избегая других. Чем сильнее конкуренция на рынке СМИ, тем выше и потребность генерировать внимание к собственному продукту.
— Может быть, самый важный вопрос: в общей сложности плохих новостей больше, чем хороших?
— Да, в США проводились лонгитюдные исследования, суммировавшие новости за месяц в целом, и результаты показывают, что за последние 30 лет около 90% публикаций были негативными. Но здесь стоит присмотреться к различиям между странами — в Германии разница между количеством плохих и хороших новостей куда меньше. Отрицательная информация и тут доминирует, но в любых СМИ можно найти и значительную долю положительных сообщений.
— Почему же тогда у людей создается ощущение, что все новости — плохие?
— Дело в эволюционно присущем нашему мышлению «эффекту негативности» — склонности уделять больше внимания отрицательной информации. Из-за этого и плохих новостей в СМИ больше, и каждая из них в среднем получает больше внимания: в состоянии нервного возбуждения мы охотнее тратим свои когнитивные ресурсы. Чем более убедительной представляется экзистенциальная угроза, которую несет содержание новости, тем интенсивнее человек ее воспринимает и тем лучше запоминает. Вообще говоря, более чем ожидаемо, что мы выработали привычку обращать внимание на угрозы.
— Иными словами, в том, что на нас так сильно действуют плохие новости, виновата человеческая психика?
— Именно так.
— Как именно все эти плохие новости воздействуют на нас?
— Конечно, они нас огорчают — но и информируют о важных вещах, происходящих в мире. Поэтому мы смотрим и читаем новости, если способны с ними психологически справляться. Но есть и люди, которые этого делать не могут или не хотят и полностью отказываются от СМИ. В среднем пожилые люди менее готовы потреблять отрицательную информацию, чем молодежь. Чем человек старше, тем он больше задумывается о том, что жизнь коротка, — и тем больше ему хочется тратить время на хорошее.
— А все ли плохие новости для нас действительно экзистенциально важны? Не следует ли СМИ самим устанавливать какую-то границу?
— В нашем глобализированном мире поставить такого рода предел очень сложно. При том множестве новостей, которое ежедневно должны отбирать СМИ, негативность служит очень важным фактором. В итоге нашему вниманию предлагается весь спектр отрицательной информации со всего мира. В этом нет ничего сверхъестественного. Но нормально и то, что мировые события нас удручают. В конечном счете каждый сам решает, когда груз новостей становится невыносимо тяжким.
В состоянии нервного возбуждения мы охотнее тратим свои когнитивные ресурсы
— СМИ могли бы как-то повлиять на этот избыток негативности?
— Можно изменить количественный баланс новостей, скажем, в передаче или в газете, а также уделяемое им время и место. Часто в конце новостной программы переходят к более «теплым», приятным темам, чтобы не завершать ее на грустной ноте. Наука объясняет это тем, что зрители, которых программа оставила в плохом настроении, могут не захотеть включать ее снова. Таким образом, в систему встроен внутренний механизм коррекции. Кроме того, журналистам приходится и самим выносить груз новостей, так что они представляют себе эмоциональную реакцию аудитории — и обеспечивают какой-то процент позитива, чтобы мы могли справляться с потоком информации.
— Тогда давайте и я, тоже полная надежд под конец, задам вопрос: в какой степени «конструктивная журналистика» может помочь не перегружать новости негативом?
— Мне кажется, «конструктивная журналистика» может действовать как амортизатор, защищая от перегрузок. Все больше людей не справляются с количеством негатива в СМИ; им не хватает психической устойчивости. «Конструктивная журналистика» может построить для них мост к информационному обществу — сделать так, чтобы они не отказывались от просмотра и прочтения новостей в принципе. Я думаю, людей, которым «конструктивная журналистика» могла бы помочь, на свете очень много.
Weitere Themen
Журналист не должен становиться активистом. Даже во время войны
«Осознанное отношение общества к ухудшениям уже было бы прогрессом»