Вы будете перенаправлены на страницу досье. Если этого не происходит, нажмите сюда
-
Праздник в дыму войны
-
Наталья Горбаневская
Вы будете перенаправлены на страницу досье. Если этого не происходит, нажмите сюда
-
Запад тоже виноват в войне? — Спрашивали? Отвечаем!
Согласно большинству соцопросов, причем и государственных, и независимых, подавляющее большинство россиян поддерживает так называемую «специальную военную операцию» в Украине. У многих россиян нет сомнений в том, что ответственность за происходящее лежит на Западе. Как интерпретируют результаты российских социологических исследований западные ученые, действительно ли США и Европа игнорировали интересы России и стоит ли будущей, послевоенной России чему-то учиться у Германии с ее опытом осмысления национал-социалистического прошлого? На эти и другие вопросы отвечает немецкий исследовать Ханс-Хеннинг Шредер.
1. Большинство россиян поддерживает так называемую специальную военную операцию в Украине. Это так?
2. В какой все-таки степени в этой войне виноват Запад?
1. Большинство россиян поддерживает так называемую специальную военную операцию в Украине. Это так?
В первую очередь я должен предупредить, что не был в России с начала пандемии коронавируса, поэтому могу рассуждать только на основании информации из интернета, социальных сетей и газет. То есть у меня попросту нет по-настоящему полного представления о том, что думают люди в Москве, Новосибирске или в какой-нибудь российской деревне.
О том, что из-за страха респондентов социологические опросы в условиях авторитаризма не всегда отражают истинную картину общественного мнения, написано уже много. Но есть и свидетельства того, что многие люди в России действительно поддерживают войну. Как это объяснить? На мой взгляд, есть три причины.
Во-первых, это, конечно, связано с доступом к информации. Большинство россиян узнают о новостях из государственных или связанных с государством источников. Там эта захватническая война представляется как война оборонительная, как российская военная операция по защите от нападения со стороны Запада. Согласно этой версии НАТО и Запад используют Украину, чтобы подготовить удар по России. В течение восьми лет «русофобский Запад» систематически притеснял русских на Донбассе, а теперь пришло время дать отпор — такая картина рисуется в СМИ.
Во-вторых, безусловно, усиливаются репрессии. Гайки закручиваются все больше. Сейчас на вас могут завести уголовное дело даже за одиночный пикет с романом Толстого «Война и мир» в руках. Это звучит как бред, но тем не менее это запугивает людей, они просто боятся и предпочитают молчать.
В-третьих, в сложившейся ситуации общество испытывает эффект сплочения: многие в России верят в то, что страна окружена неприятелем и ей грозит нападение со всех сторон. На таком фоне растет поддержка собственных лидеров. То есть внешний мир воспринимается как враждебный, и люди объединяются в борьбе против этого общего врага.
Все эти факторы в совокупности могли привести к тому, что большинство россиян действительно поддерживают войну.
2. В какой все-таки степени в этой войне виноват Запад?
Я не буду утверждать, что «Запад» (кстати, кто это конкретно?) не несет никакой ответственности, но все разговоры о расширении НАТО и якобы окружении России западными военными базами не имеют под собой основания. В 1989 году бундесвер состоял из трех корпусов, 12 дивизий, около 3,5 тысяч танков. Сегодня бундесвер восстанавливает две боевые дивизии и имеет около 300 боевых танков, значительная часть которых не боеспособна. Военная мощь всех западных соседей России значительно сократилась после 1989 года. Британцы вывели свою Рейнскую армию, французские войска также покинули Германию. Американцы сохраняют в Европе в основном командные структуры и пункты снабжения. Одним словом, по сравнению с 1989 годом военные угрозы практически отсутствуют.
Фактически России не угрожало ничего; другое дело, что Россия, очевидно, сама хотела бы ощущать себя под угрозой нападения. Вступление бывших союзников (Польши, Чехии и Венгрии) в НАТО — это, скорее, мнимая угроза, реальная же ситуация практически не изменилась. Если взглянуть на военно-стратегическую динамику после 1989 года, можно сказать, что за последние 30 лет никакой реальной военной угрозы для России не было.
Зато такой угрозой в глазах российских властей стали демократия и права человека. Поэтому Украина вызывает раздражение Кремля: смена власти через выборы, растущий плюрализм, система сдержек и противовесов, формирование активного гражданского общества — украинский пример наверняка выглядел угрожающим для российской политической элиты. Ведь если и в России политический процесс будет развиваться так же, то власть клептократической российской элиты окажется под угрозой.
3. Допустим, военной угрозы со стороны Запада не было, но разве Запад не совершал других ошибок, особенно в 1990-е годы? Многие политологи утверждают, что Запад в то время действительно обходился с Россией оскорбительным и унизительным образом, и именно это чувство обиды путинская система инструментализовала с помощью пропаганды.
Начнем с того, что нанести оскорбление какой-либо стране невозможно, это нонсенс. Можно оскорбить отдельных людей — например, нашего канцлера, наших писателей или журналистов, но не страну: нельзя обидеть Альпы, Рейн или Боденское озеро, а также нельзя оскорбить население в целом.
Мне понятен травмирующий опыт краха общества в 1990-е годы: то, что произошло после 1989 года, многие восприняли как катастрофу. Гиперинфляция, бедность, развал экономики и системы здравоохранения стали для большинства населения экзистенциальной угрозой. Параллельно с этим стремительно уменьшалась и роль страны на международной арене. До 1989 года СССР был сверхдержавой, на одном уровне с США; после 1989 года конкурентоспособность России снизилась и ее перестали бояться — именно это казалось многим важной проблемой… И, действительно, многие люди интерпретировали это как унижение.
4. Какую роль играет признание независимости Косово в формировании образа враждебного Запада в России?
Что касается Косово, здесь действительно есть проблемы. Ни США, ни НАТО нельзя назвать невинными агнцами, строго соблюдавшими международное право в Ираке, Афганистане или Югославии.
Ситуация в Югославии оказалась такой тяжелой, потому что после распада государства населявшие его этнические группы вели друг против друга гражданскую войну. Отношения между Косово и Сербией были крайне сложными. Попытка создать миротворческую миссию ООН провалилась бы из-за ожиданий, что Россия наложит вето в Совете безопасности.
Сербы тем временем усиливали натиск на Косово. В связи с этим войска НАТО применили против Сербии военную силу без мандата ООН. Это, несомненно, было нарушением международного права. Кроме того, это нарушало и внешнеполитические интересы России. Министр иностранных дел Примаков, летевший в Нью-Йорк, развернул свой самолет над Атлантикой, когда узнал, что силы НАТО вошли в Косово.
Я думаю, что для всего российского руководства это был действительно травмирующий опыт, ведь стало ясно, что НАТО больше не воспринимает Россию всерьез. Косово — прецедент, который российские политики и эксперты теперь упоминают в каждой дискуссии о европейской безопасности.
5. Похоже, что Россию все-таки унизили: сначала проигнорировав вероятное вето, а затем признав независимость Косово.
Тот факт, что западные страны не посчитались с позицией России, можно, конечно, назвать «унижением». Однако важную роль здесь играет контекст: я считаю, что члены НАТО действовали прагматично с целью предотвратить массовое убийство косовских албанцев. Конечно, с точки зрения международного права операция «Союзная сила» была весьма спорной, но, вероятно, она спасла жизни этих людей. Так что, если очень хочется использовать именно эту формулировку, то да — альянс НАТО «унизил» Кремль (но не Россию!), чтобы спасти множество жизней.
6. В продолжение темы «унижений»: какое значение для Кремля имело заявление Обамы о том, что Россия — это региональная держава?
Конечно, это было ошибкой, политику нельзя говорить таких вещей. Эти слова, однако, базировались на реалистичной оценке ресурсов, которыми располагает Россия. Население намного меньше, чем в США или ЕС. Ее экономическая мощь примерно соответствует показателям Италии — такую экономику нельзя сравнивать с Китаем или США. Фактически единственным ресурсом влияния России был и остается ее ядерный потенциал. Канцлер Германии Гельмут Шмидт однажды назвал СССР «Верхней Вольтой с баллистическими ракетами» — развивающейся страной с чрезмерно большим военным потенциалом. Эта экономическая и демографическая слабость России и стала предпосылкой для заявления Обамы. Но он не должен был произносить это вслух. Если бы я был советником, я бы сказал: «Молчи, так нельзя». Это высказывание привело к осложнению диалога между руководством России и США.
7. После Первой мировой войны многие немецкие политики и интеллектуалы говорили об «унижении Германии». Некоторые историки считают, что инструментализация этого ощущения помогла Гитлеру прийти к власти. После Второй мировой войны союзники старались не повторять прежних ошибок. Может ли Россия извлечь что-нибудь из опыта Германии, после того как закончится сегодняшняя война? И каким будет отношение к российскому обществу после войны?
Большинство немцев либо голосовало за НСДАП и Гитлера в 1933 году, либо поддерживало его режим и принимало участие в войне: миллионы служили в вермахте, миллионы работали в военной промышленности. В 1945 году рейх ждала катастрофа. Все было кончено, и каждый нацист, каждый группенфюрер в какой-нибудь деревне на севере Германии понимал это: мы потерпели поражение и весь этот политический путь был ошибочным.
Настоящей люстрации в послевоенной Германии не было, хотя большинство взрослых граждан все же прошли через процедуру денацификации. Кроме того, союзники проводили политику перевоспитания: в итоге те же люди, которые еще десять лет назад были ярыми сторонниками Гитлера, в 1950-е годы восстановили города, провели реформы и добились так называемого экономического чуда. Я рос и ходил в школу в 1950-е годы, окончил — в 1960-х. Тогда в пивной можно было услышать рассказы взрослых о войне — у всех было какое-то свое прошлое в Третьем рейхе. Но в то же время они поддерживали развитие демократии в Западной Германии. Получается, что за полтора-два десятилетия произошла колоссальная смена ценностей!
С введением демократии в нашей стране улучшилась и экономическая ситуация: отстраивались города, у всех была работа, люди получали неплохие зарплаты, мы ездили за границу, отец купил машину. И для меня, и для многих других демократия воспринималась как нечто позитивное.
В России же демократия не ассоциируется с процветанием. Напротив, введение демократии в России в 1990-е годы совпало с массовой бедностью. Для значительной части российского общества опыт 1990-х годов оказался травматичным, и многие связывают эту травму именно с демократическим режимом: демократия виновата в «проклятых 1990-х». Это представление закрепилось в сознании многих людей.
Сложно сказать, чем закончится война между Россией и Украиной. Я не могу представить себе однозначную победу какой-либо из сторон. Когда силы будут истощены, начнутся переговоры о прекращении огня, которые вполне могут занять месяцы или годы. Для России это обернется продолжением санкций, а значит, прежняя модель российской экономики — продажа энергоресурсов за рубеж — уйдет в историю. Социально-экономическое положение останется тяжелым. Я не уверен, что в России произойдет какая-то смена режима. В некое эффективное массовое перевоспитание, как в Германии после 1949 года, я не верю. Не в этой ситуации.
Автор: Ханс-Хеннинг Шредер
Перевод: Владимир Балахонов
Опубликовано: 26.08.2022Weitere Themen
FAQ: Война Путина против Украины
Матчи под русскими ракетами. Как в Украине совместили футбол и войну
-
Матчи под русскими ракетами. Как в Украине совместили футбол и войну
Когда прошел первый шок от российского вторжения, в Украине задумались: что делать с футболом? Чемпионаты сезона 2021/2022 заморозили, а решение о проведении новых созрело лишь в конце весны. Сомнений было много: опасность для команд, финансовые возможности клубов, разбитые стадионы …
Решение принималось на уровне президента Владимира Зеленского. В воюющей стране решили провести Премьер-лигу и играть матчи дома. Для старта выбрали символичную дату — 24 августа, День независимости. Даже количество команд будет все тем же — 16, хотя два «новичка» заменили команды, выбывшие из-за разрушенных домашних арен.
Но принять решение играть и реально возобновить чемпионат в воюющей стране — разные вещи.
О том, как играют в футбол во время войны и почему Премьер-лига под авиаударами так важна для спортсменов и болельщиков, пишет украинский спортивный журналист Юрий Конкевич.
24 августа, несмотря ни на что, стартует Украинская премьер-лига. Ее игры пройдут на домашних стадионах. Но состав и самой лиги, и команд изменится, а условия проведения игр адаптировали к реалиям военного времени.
«Трудно представить, как мы будем играть. Ракета может прилететь в любую точку Украины в любой момент. Ты можешь и до бомбоубежища не добежать», — у футболиста Александра Кучеренко есть право на такие размышления. Все лето он провел за рулем буса — ездил на восток Украины раздавать гуманитарную помощь, собранную с помощью друзей, болельщиков и футболистов. «Но и без футбола нельзя. Две мечты: чтобы начался сезон и чтобы мы выгнали оккупанта из нашей страны», — добавляет Кучеренко.Такого же мнения и тренер Юрий Вернидуб. 24 февраля его «Шериф» из Молдовы играл матч Лиги Европы с португальской «Брагой». Узнав о войне, тренер собрал вещи, вернулся в Украину и отправился на фронт артиллеристом. В июне Вернидуб возобновил карьеру тренера, но уже в Украине.
Игроки собирают деньги, фанаты воюют. Но некоторые футболисты предпочли Россию
Кучеренко — один из немногих футболистов, которые не только деньгами помогают фронту и гражданским, но и сами влились в волонтерское движение. Даже когда его «Ингулец» готовился к сезону, Саша помогал армии.
Сначала шок, потом — действие, так живут украинцы после 24 февраля. Болельщикам понравилась реакция на войну практически всех селебрити от футбола. Именитые легионеры из топ-клубов Европы — Руслан Малиновский, Андрей Ярмоленко, Роман Зозуля, Александр Зинченко, Роман Яремчук — собрали миллионы евро для Украины и армии.
Андрей Шевченко стал послом президентского фонда, собирающего донаты за границей. «Динамо» и «Шахтер» сыграли десятки товарищеских матчей в Европе, одновременно тренируя игроков сборной Украины для матчей плей-офф ЧМ и собирая средства на армию.
Многие из ультрас воюют с 24 февраля, есть среди них и погибшие. На благотворительном матче ветеранов «Волыни» в Луцке (запад Украины), первом с ноября 2021 года, в секторе для ультрас было не более десяти фанатов. На той игре собирали деньги на дроны для армии.
Но самыми эмоциональными стали матчи национальной сборной за границей. Сине-желтые прошли в плей-офф Шотландию, но уступили Уэльсу, а также сыграли три игры в Лиге наций. Болельщики съезжались со всей Европы.
На фоне такой единодушной реакции особенно вызывающим стало поведение нескольких оставшихся в России игроков. Бывший игрок «Шахтера» Иван Ордец продлил карьеру в московском «Динамо», рекордсмен сборной Украины по количеству матчей (144) Анатолий Тимощук ни слова не сказал о войне, продолжает жить в Питере и работать в «Зените». Чемпиона Европы U-19 Виталия Виценца с позором выгнали из «Кривбасса» за антиукраинские высказывания. Он быстро трудоустроился в «Арсенале» из Тулы.
При этом Ярослав Ракицкий, которого критиковали за отсутствие патриотизма (футболист принципиально не пел гимн во время матчей сборной), через несколько дней после начала войны собрал вещи и уехал из России.
Матчи под бомбами: с перерывами на воздушную тревогу и вблизи укрытий
Когда прошел первый шок, в Украине задумались, что делать с футболом. Профессиональные лиги в Украине всегда были тесно связаны с бюджетами олигархов, и на фоне масштабных разрушений и финансового коллапса президенты клубов начали отказываться от расходов на футбол.
Из-за разрушения домашних арен исчезли из Украинской премьер-лиги «Десна» из Чернигова и «Мариуполь». В Мариуполе россияне разбили «Азовсталь» — металлургический комбинат, которым владел Ринат Ахметов, собственник украинского гранда — донецкого «Шахтера».
Из-за финансовых проблем собственников или разбитой инфраструктуры вторая и третья лиги Украины остались без 20-30% клубов. Некоторые владельцы заявили, что замораживают участие в профессиональном футболе, но будут поддерживать детский, чтобы вернуться в Профессиональную лигу Украины или Украинскую премьер-лигу (УПЛ) после победы.
Стадион имени Юрия Гагарина в Чернигове после уничтожения российскими ракетами / Фото © Facebook/desnafcЧемпионаты сезона 2021/2022 заморозили, а решение о проведении новых созрело в конце весны, когда российскую армию отогнали от Киева и с севера Украины.
Часть владельцев клубов, которые планировали сыграть в еврокубках, требовали провести чемпионат в Польше или Турции. Были голоса тех, кто не понимал траты на футбол, если деньги нужны армии. Президент «Агробизнеса» (вторая лига) Олег Собуцкий распустил команду «до победы». Около 10 футболистов и сотрудников клуба служат в ВСУ.
Спортивный директор львовского «Руха» Игорь Дедышин менее категоричен. Он отсылает противников футбола под бомбами к опыту Хорватии. «В начале 1990-х годов, когда в стране шла война, они 4 года играли в футбол … Это было проявлением поддержки своей страны, морального духа Хорватии», — заявил Дедышин.
Президент Владимир Зеленский на встрече с главой Украинской ассоциации футбола (УАФ) Андреем Павелко настоял на проведении чемпионата в Украине из-за патриотических мотивов и намекнул, что не разрешит массовый выезд за границу футболистов — мужчин призывного возраста. «Мы говорили о том, какой силой обладает футбол, помогая людям думать о будущем … Поэтому приняли решение с президентом, что возобновим чемпионат Украины в августе», — сказал Павелко.
Для старта УПЛ выбрали символическую дату — 24 августа, День независимости Украины. В Премьер-лиге появились 16 команд, как и до войны. «Минай» из Ужгорода, который должен был вылететь в низший дивизион, вытащил счастливый билет и остался в УПЛ, а «Десну» и «Мариуполь» заменили «Металлист» (клуб, возрожденный усилиями миллиардера Александра Ярославского) и «Кривбасс», опекаемый властью и бизнесом Кривого Рога — родного города Владимира Зеленского.
Но принять решение играть и реально возобновить чемпионат в воюющей стране — разные вещи.
Под удары армии РФ попал домашний стадион «Десны» в Чернигове, от взрывной волны досталось «Металлисту» в Харькове, несколько разрывов было на стадионах вблизи Киева — в Гостомеле и Бородянке. Россияне разбомбили футбольный манеж в Мариуполе, в Бахмуте и Волновахе уничтожены все спортивные сооружения … И это не полный список.
Власти разрешили восстановить футбол без зрителей на 10 стадионах в условно безопасных регионах: Киеве и области, Львове и на Закарпатье, ввели протокол безопасности для проведения матчей.
Все причастные к проведению чемпионата освобождены от военной службы. Матчи проводят на стадионах, в пределах 500 метров от которых есть бомбоубежище. На игру допускают не более 280 человек. Во время воздушной тревоги матч останавливают, все отправляются в укрытие. Если продолжительность тревоги превышает 60 минут, матч доигрывают в другой день. Если меньше, футболисты получают до 10 минут для разминки и продолжают игру.
Футбол во время войны: меньше легионеров и больше шансов для молодежи
Этим летом иностранцы во второй раз после 2014 года массово покинули УПЛ. Уехали не только легионеры, но и украинцы, которые на начало войны были на сборах за границей. Кому повезло — устроился в Европе, но были и варианты с экзотическими в плане футбола странами Азии, Канадой, Индией. Кто-то вместо футбола занялся торговлей криптовалютами.
Скептики прочат крах футболу в Украине, оптимисты считают войну неким шансом и предсказывают расцвет детско-юношеского футбола.
Правда где-то посередине, считает главный тренер «Колоса» Ярослав Вишняк. В Украине после 2014 года появились клубы, умеющие работать с молодежью. Многие молодые игроки стали основными в клубах УПЛ или уехали за границу. Как пример — контракт 18-летнего Егора Ярмолюка с клубом Английской премьер-лиги «Брентфордом».
«Из Украины многие уехали, но посмотрите, какие тренеры остались: Юрий Вернидуб, Роман Григорчук, Мирча Луческу, Игорь Йовичевич, Виктор Скрипник. Они умеют работать с молодежью, поэтому скоро появятся новые игроки, которыми мы будем гордиться», — считает Вишняк.
Он тренер клуба-середняка Премьер-лиги из села Ковалевка под Киевом. Эксперты прочат, что матчи его «Колоса» и еще 7-8 клубов станут определяющими для интереса украинцев к футболу во время войны. Его качество может упасть, поэтому на первый план выйдут не стоимость и класс футболистов, а решения тренеров и менеджмента.
«В Украине существенно уменьшились зарплаты, увеличился спрос на качественных футболистов-украинцев, а самые дальновидные менеджеры понимают, что даже во время войны можно выращивать игроков для продажи после войны», — считает футбольный комментатор Виктор Вацко.
Чемпионат скандалов во главе с «вечным Павелко»
Но даже сейчас украинский футбол сохранил довоенную черту — скандальность.
В марте болельщиков разгневали боссы «Динамо» — братья Игорь и Григорий Суркисы. СМИ писали, что они вывезли в своих авто из Украины более 17 млн долларов, гражданку России и двух мужчин призывного возраста. Впоследствии Григорий вернулся, но только чтобы забрать коллекцию часов.
Летом ответил скандалом и «Шахтер» — вместо итальянца Роберто Де Дзерби команду возглавил хорват Игорь Йовичевич, до этого заявлявший о верности «Днепру-1».
А еще «Шахтер» решил судиться с ФИФА в Спортивном арбитраже из-за 50 млн евро компенсации. Виной всему новое трансферное правило для УПЛ. ФИФА после 24 февраля позволило легионерам приостанавливать контракты с клубами и менять команду посреди сезона. Это ударило по клубам, делающим акцент на иностранцах, один из которых как раз «Шахтер». В феврале там на контракте были 14 иностранцев, с которыми клуб вынужден был расстаться, потеряв деньги. «У нас не было времени для продажи игроков. Потенциальные покупатели, а также агенты игроков могли просто дождаться 30 июня, чтобы не платить клубу», — объяснил причину иска гендиректор «Шахтера» Сергей Палкин.
Все эти вызовы войны могут отбросить футбол в Украине на десятки лет назад. Как никогда нужна быстрая реакция Украинской ассоциации футбола.
Украинским футболом с 2015 года руководит Андрей Павелко. Он возглавил его на фоне требований болельщиков реформировать футбол — убрать коррупцию и уменьшить влияние олигархов.
Вместо этого Павелко удалось укрепить свою власть. Он долго совмещал управление футболом страны с должностью главы бюджетного комитета парламента от партии экс-президента Петра Порошенко. За это время Павелко сменил руководителей региональных ассоциаций на своих ставленников. После победы Владимира Зеленского футбольный глава стал лояльным и к новому президенту.
5 марта должны были состояться новые выборы главы УАФ, но из-за боевых действий Конгресс ассоциации отменили. Впрочем, интриги не будет — альтернативного Павелко кандидата никто не выдвинул. Из-за изменений в уставе УАФ, чтобы начать процедуру внеочередных выборов или выдвинуть кандидата на пост президента, необходимо согласие 2/3 участников Ассоциации. Сейчас это нереально.
«Павелко — наш Лукашенко», — шутит украинский журналист Михаил Спиваковский. Его коллега Роберто Моралес убежден, что проведение выборов нужно Павелко, чтобы остаться членом исполкома УЕФА. Если его не переизберут до декабря, есть риск лишиться должности.
Между тем Россия использует футбол для воплощения имперских идей. В июле замминистра спорта РФ Одес Байсултанов рассказал о намерении создать футбольный чемпионат для клубов из оккупированного Крыма, так называемых республик Донбасса, оккупированных частей Херсонской и Запорожской областей, а также самопровозглашенных Абхазии и Южной Осетии. Россияне понимают, что могут нарваться на санкции УЕФА, поэтому анонсируют отдельную лигу для «дружественных республик» без участия россиян.
Проведение первого такого турнира планируется на 2023 год, но для этого россиянам придется «получить разрешение» у украинской армии.
Автор: Юрий Конкевич
Опубликовано: 24.08.2022Weitere Themen
-
Бистро #20: Два года с начала протестов в Беларуси. Что осталось от сопротивления?
Выборы 2020 года в Беларуси и протесты против их фальсификации долго не сходили со страниц мировых СМИ. Но после их подавления власти развязали против гражданского общества невиданные репрессии. И, кажется, не собираются останавливаться.
На конец июля 2022 года в тюрьмах находилось более 1200 политзаключенных. Некоторые из протестовавших уже отсидели сроки, полученные в 2020-м, но на их место беларуские власти садят все новых несогласных. Наказывается инакомыслие в любой форме. Свыше 100 тысяч человек уехали из страны из-за угрозы преследования или утратив веру в перемены.
Жив ли еще беларуский протест? Какие процессы идут в оппозиции? На что сейчас влияет диаспора? Считает ли Лукашенко, что окончательно подавил сопротивление оппонентов, или боится новой волны протестов?
В этом выпуске Бистро на девять вопросов о стране отвечает беларуский политолог Валерий Карбалевич.
1. Можно ли сказать, что протестное движение в Беларуси умерло?
Я бы сказал, что протестное движение скорее спящее, чем «мертвое». Большинство в обществе по-прежнему настроено критически по отношению к власти. Но это не трансформируется в активные действия и акции. В Беларуси отсутствуют легальные механизмы, с помощью которых население может выразить свое мнение. Сегодня в Беларуси воссоздана тоталитарная система. При тоталитаризме публичные протесты – редкое явление.
Важно отметить, что в течение двух лет мы наблюдаем массовую политическую эмиграцию из Беларуси. Из страны выехало свыше 100 тысяч человек. То есть большинство из тех людей, которые протестовали в 2020 году, уже эмигрировало. Кроме того, протест приобретает массовый характер тогда, когда есть надежда, что политическую ситуацию можно изменить. В 2020 году такая перспектива была. Сейчас ее нет.
2. Какую роль играет новая диаспора в демократическом движении?
В 2020 году беларуская диаспора впервые проявила себя как фактор политики. За два прошедших года она выросла в несколько раз, пополнилась активистами протестного движения. Все центры беларуской оппозиции, прежде всего, Офис Светланы Тихановской, находятся в эмиграции. Можно сказать, что оппозиционная общественная жизнь переместилась за границу, потому что в Беларуси легальная оппозиционная деятельность невозможна.
В информационную эпоху возможности диаспоры влиять на общественно-политическую жизнь страны существенно возрастают. Сейчас беларуские политические дискуссии происходят на площадках, которые находятся за пределами Беларуси. Это информационные ресурсы, социальные сети, платформы аналитических центров, Telegram-каналы и так далее.
С другой стороны, нужно понимать, что у влияния диаспоры на внутреннюю общественно-политическую жизнь Беларуси есть ограничения. Все же, любые перемены могут происходить только внутри страны. Внешнее влияние может быть лишь дополнительным фактором.
3. Как война повлияла на протестное движение? Какие настроения сейчас среди сторонников перемен?
Протесты были 27 февраля 2022 года, в день референдума об изменениях в Конституцию, а также 28 февраля. Милиция задержала в те дни около тысячи человек. В те первые дни после начала войны были опасения, что Вооруженные силы Беларуси вступят в войну на территории Украины. Но этого не произошло, и публичные протесты исчезли.
Протестное движение приобрело другие формы.
А) Часть беларуских активистов уехала в Украину. Они сформировали там полк имени Калиновского, который воюет на фронте на стороне Украины.
Б) Часть активистов (их называют «партизанами») проводят диверсии на железной дороге, препятствуют перевозке, передвижению эшелонов российской армии по беларуской территории.
В) Оппозиция создала ТГ-канал «Беларускі Гаюн», на котором публикуется информация о передвижении российской военной техники по территории Беларуси и запуске ракет с беларуской территории.
В целом можно констатировать, что происходит радикализация и среди противников Лукашенко – и в среде его сторонников. Сторонники власти требуют более жестких расправ над оппонентами. Но вся их активность происходит в интернете, социальных сетях. В оффлайне они беспомощны и рассчитывают только на власть. Все многочисленные общественные организации, созданные властями (официальные профсоюзы, БРСМ – лукашенковский комсомол, «Белая Русь», союз женщин, союз ветеранов и др.) в 2020 году в момент кризиса оказались полностью парализованными. Потому что эти структуры, созданные режимом, в силу своей государственной природы не способны ни на какую самостоятельную инициативу. И сам Лукашенко говорил, что от них нет никакой пользы.
4. Каких успехов добилась команда Светланы Тихановской?
Светлана Тихановская остается легитимным представителем беларуской демократии, символом альтернативы. Основные ее успехи связаны с международной сферой. Фактически, Офис Светланы Тихановской стал параллельным Министерством иностранных дел Беларуси, причем гораздо более эффективным, чем официальный МИД во главе с Владимиром Макеем.
Благодаря активности команды Тихановской беларуская тема не ушла с международной повестки дня. Она частично влияет на санкционную политику Запада в отношении режима Лукашенко. Офис Тихановской также представляет интересы беларуской диаспоры. Однако его влияние на внутриполитические процессы в самой Беларуси относительно незначительно.
Но в среде беларуской оппозиции усиливается конкуренция. Оппоненты Тихановской играют на объяснимом недовольстве беларуского протестного сообщества. С начала протестов прошло два года, результатов нет, репрессии усиливаются, наблюдается массовая политическая эмиграция из страны. Понятно, что вина возлагается на лидера.
5. Боится ли по-прежнему система Лукашенко протестов?
Да, боится. На различных совещаниях Лукашенко повторяет, что нельзя успокаиваться, мол, нужно продолжать репрессии, потому что враг притаился и ждет, когда власть ослабнет. У режима нет механизма обратной связи с обществом. По этой причине власти плохо понимают, что происходит в обществе. А когда они не знают реальной обстановки, то преувеличивают опасность.
Кроме того, сложная внешнеполитическая ситуация, экономические проблемы в связи с западными санкциями создают дополнительные угрозы для режима. И единственный ответ властей на эти вызовы – усиление политических репрессий.
6. Что означает усиление репрессий в стране, которая давно известна как «последняя диктатура Европы»?
Можно привести несколько примеров. Так, принят закон, предусматривающий смертную казнь за «покушение на террористический акт». В связи с тем, что в Беларуси понятие терроризм трактуется властями крайне широко, к нему можно отнести любую оппозиционную деятельность. В частности, участие в акциях протеста. Например, политические деятели Павел Латушко и Светлана Тихановская были обвинены по «террористическим» статьям уголовного кодекса. Сейчас проходит судебный процесс над «террористической группой» Николая Автуховича. В ее состав входит мужчина без ноги, пенсионерка, православный священник. Такие вот «страшные террористы».
Недавно на законодательном уровне разрешили заочно судить тех, до кого беларуское «правосудие» не может добраться лично: например, беларуских добровольцев, воюющих в Украине, или железнодорожных партизан. Правозащитники «Вясны» подсчитали, что обновленный уголовный кодекс разрешает заочные суды по 43 статьям. Среди них – заговор, геноцид, измена государству, наемничество.
Судя по всему, власти в ходе кампании политических репрессий встали перед проблемой. Есть четкое указание от Лукашенко не снижать масштаб репрессий. Но граждане, участвовавшие в протестах, либо уже получили судебные приговоры, либо эмигрировали. Где взять новых людей для арестов?
Для решения этой задачи силовики действуют в нескольких направлениях. Во-первых, по второму кругу судят людей, уже наказанных ранее и числящихся в «черных списках». Второе направление – распространение репрессий на все общественные сферы. В частности, людей арестовывают за комментарии в соцсетях о войне в Украине, не соответствующие официальной позиции.
7. Как именно изменились репрессии в Беларуси за последние два года?
В чрезвычайном порядке были приняты репрессивные законы. Власти криминализируют не только оппозиционную деятельность, но даже само инакомыслие. Предусмотрено практически неограниченное применение понятия «экстремизм» к любому виду общественной деятельности. Так, экстремизмом считается «дискредитация органов государственной власти» и «Республики Беларусь», «разжигание социальной розни» и др.
Обвиняемым по «политическим» статьям стали давать до 18 лет лишения свободы. В Беларуси практически запрещено гражданское общество, ликвидированы общественные организации. Каждый день приходят сообщения об очередных задержаниях, обысках, судах. Громкие суды над политическими оппонентами проходят в закрытом режиме.
Начинают судить людей за действия, совершенные в далеком прошлом. 22 июня в городе Янов суд рассмотрел дело Николая Б. по статье о распространении экстремистских материалов за репост сообщения с сайта «Радыё Свабода», совершенный 5 лет назад. Журналистке Катерине Андреевой присудили 8 лет тюрьмы по статье «измена государству» за один из ее старых журналистских материалов, который в тот момент не считался даже административным правонарушением. Таким образом, власти отбросили и правовую норму, согласно которой закон обратной силы не имеет.
8. Eсть ли у протестного движения шанс добиться политических изменений в Беларуси?
Точного ответа на этот вопрос никто не знает. Сегодня два фактора являются угрозами для режима и шансами для протестного движения. Во-первых, возможная деградация путинского режима в России в связи с неудачами в войне против Украины нанесет сильный удар по режиму Лукашенко в Беларуси. В критический момент на пике протестов 2020 года именно поддержка Путина стала важным условием сохранения власти Лукашенко. Это обусловило фатальную зависимость беларуского политического режима от Кремля. Поэтому кризис российского режима неизбежно эхом отразиться на Беларуси.
Во-вторых, резкое ухудшение экономической ситуации в Беларуси в связи с санкциями со стороны Запада. До сих пор Россия была главным источником помощи беларуской экономике. Сейчас РФ сама оказалась в трудном экономическом положении и не может компенсировать Беларуси все потери. Теперь Россия стала скорее источником проблем, чем источником помощи для Беларуси. В итоге недовольство населения своим социально-экономическим положением может приобрести самые неожиданные формы.
Автор: Валерий Карбалевич
Опубликовано: 09.08.2022Weitere Themen
Беларусь: нация, осознавшая себя
Быть другим – инакомыслие в СССР
-
«Фактчекинг» как новое оружие российской пропаганды
В 2016 году сотрудники американской исследовательской фирмы RAND систематизировали методы, с помощью которых кремлевская пропаганда добивается своих целей. Авторы доклада обратили внимание на то, что, резко ограничив свободу слова, российский правящий режим сосредоточился не столько на замалчивании неудобных для себя фактов (как поступали, например, в Советском Союзе), сколько на том, чтобы потопить их в пучине «альтернативных версий». Независимые СМИ — западные и русскоязычные — охотно их разоблачают, но это парадоксальным образом только придает этим версиям дополнительную легитимность, поскольку ставит в один ряд с основной и общепринятой, как минимум, по уровню обсуждения.
Но российская пропаганда пошла дальше и взяла на вооружение принципы борьбы с «фейковыми новостями», делая телезрителей и пользователей интернета участниками довольно увлекательной детективной игры — с поиском мелких несоответствий, акцентированием внимания на малозаметных деталях и обнаружением скрытых мотивов. Цель в том, чтобы примирить базовые убеждения потребителей — что российское государство не стало бы начинать войну просто так, что солдаты не убийцы, что армия не воюет против мирных граждан — с ежедневным новостным потоком. В статье для проекта Geschichte der Gegenwart филолог Сильвия Зассе анализирует, как создается полноценная альтернативная реальность.
Что мы видим — кровь или все-таки краску? Мертвое тело действительно пошевелилось? Тела убитых в самом деле расположены, как на снимках времен Второй мировой? Почему фотографии появились лишь через несколько дней после отхода российских войск? О чем говорят метаданные?
Такие вопросы к фотоснимкам обычно задают, пытаясь разоблачить фейки. Фотофорензика — криминалистическая экспертиза фотографий — стала важнейшим инструментом поиска доказательств военных преступлений. Исследовательская группа Forensic Architecture еще в 2014 году сумела доказать, что регулярные части российской армии участвовали в боях за Донбасс на стороне сепаратистов. Группа выпустила расследование под названием «Битва за Иловайск», в котором использовала материалы из открытых источников и проанализировала с помощью собственного программного обеспечения видеозаписи, спутниковые снимки и фотографии. Эяль Вейцман (Eyal Weizman), основатель Forensic Architecture, говорит об эпистемологическом сдвиге: внимание сместилось в сторону сбора материальных свидетельств, «сказанное вещами» стало важнее рассказов самих людей, жертв и очевидцев преступлений. Однако он же подчеркивает, что сам факт существования вещей не делает их уликами и доказательствами, поскольку «язык вещей» еще нуждается в «переводе» или «истолковании».
Между тем интерпретация фотоматериалов выросла в особый жанр дезинформации. Он имитирует подход судебного эксперта, его цель — исказить восприятие. В этом случае криминалистический анализ служит не поиску доказательств, а тому, чтобы сделать изучение безэмоциональным. Это холодный, технический взгляд. Не должно возникать вопросов — чье это тело, кто убит, чью квартиру разбомбили и почему? Если таким отстраненным взглядом смотреть на фотографии войны в Украине, то эмоциональный отклик заглушается, сочувствие жертвам войны отключается, вырабатывается навык смотреть на фото, ставя под сомнение его подлинность, — и этот навык преподносится как критическое мышление.
«Экспертиза» как дезинформация
Настройка такой оптики — часть российской кампании по дезинформации. С 9 марта на Первом канале российского телевидения выходит передача под названием «АнтиФейк». Около 40 минут в эфире, ежедневно. Прототипы появились еще раньше. 3 марта Даниил Безсонов, чиновник из самопровозглашенной ДНР, разместил в твиттере видео, которое, написал он, демонстрирует, «как создаются украинские фальшивки». В качестве разъяснения в клипе параллельно показаны два видео, на которых зафиксирован один и тот же мощный взрыв в городской застройке. Русские субтитры одного из видеороликов подсказывают, что его распространили «украинские пропагандисты» с целью доказать, будто это российский ракетный удар по Харькову. В параллельном видео демонстрируется, откуда запись взялась на самом деле: что она была сделана при взрыве склада вооружения (с человеческими жертвами) в тех же местах в 2017 году. Весь сюжет призван «доказать», что за неимением новых видеозаписей украинцы иллюстрируют новости о войне старыми, ведь сейчас никаких ударов не совершается.
Крейг Силвермен и Джефф Као (Craig Silverman, Jeff Kao) на сайте ProPublica уже 8 марта привели этот пример, рассказывая о фактчекинге как новом жанре российской дезинформации. В статье «Фейковый фактчекинг используется как инструмент дезинформации» (“Fake Fact-Checks Are Being Used to Spread Disinformation“) они указывают: видео, которое разоблачают как фейк, до этого никто нигде не показывал. Они пишут: «Таким образом, именно видео, якобы разоблачающее фейк, само выступает элементом принципиально новой и потенциально очень опасной кампании по дезинформации — когда дезинформация подается под соусом перепроверки фактов». Поддельное видео запустили в оборот сами псевдофактчекеры.
Тем временем российские «фактчекеры» пошли дальше показа якобы подделанных украинцами видеоматериалов. Теперь уже широко распространившиеся фотографии и свидетельства очевидцев «разоблачаются» как «постановка», а жертв «выводят на чистую воду» как актеров и статистов. Российское правительство, не способное остановить появление новых военных фотосвидетельств, применяет криминалистический подход в качестве способа исказить восприятие. Телезритель, смотрящий передачу, в которой изо дня в день изобличают фейки, становится специалистом по особо примечательным деталям, повторяющимся нюансам и мельчайшим ошибкам композиции. При этом убитые люди исчезают из поля зрения.
«АнтиФейк» и Буча
В передаче от 5 апреля речь шла о Буче, и название не оставляло сомнений: «Буча — это ФЕЙК! Доказательства». В начале эфира ведущий в ярко освещенной студии повторяет задачу: «вести свою борьбу с дезинформацией». Приглашены три гостя: молодой аналитик данных, историк-журналист и военный эксперт. Каждый играет особую роль в «разоблачении» дезинформации: один отвечает за цифровые данные, другой предлагает исторические аналогии, третий разъясняет военно-стратегическую сторону дела.
Ведущий следит за тем, чтобы были произнесены важные слова и нужные понятия; при необходимости он сам дополняет экспертов, если те не справляются. В студии на всех стенах ярко горит английское слово fake, разговор идет в быстром темпе, все изображения для перестраховки перечеркнуты красными надписями «фейк» и «fake». В таком виде в передаче появляются первые фотографии из Бучи — по словам ведущего, никому не хочется на такое смотреть. Позже он добавляет, что его самого первые видео повергли в «эмоциональный хаос», но, разбираясь в деталях видеосъемки, он сумел обуздать бурю чувств. Такова концепция всей передачи: обвинить коллективный Запад в беспредельно эмоциональной реакции, питающейся фейками, научить зрителей все видеть в правильном свете и тем самым избавиться от тяжелых чувств. Или, цитируя редакцию «АнтиФейка»: «Запад давит на Россию со звериной ненавистью. Видео, вызывающие у вас шквал эмоций, на деле могут оказаться бездушно и цинично изготовленным фейком».
Программа строится так: шаг за шагом показано, как украинские и западные СМИ используют стратегию, которую можно назвать типичной для российской дезинформации, — по превращению фактов в их противоположность. Запад обвиняется в том, что он принимает фейки за реальность. В самой же программе, наоборот, реальность последовательно препарируют как фейк: фотографии из Бучи якобы сфальсифицированы, никакой Бучи якобы не было.
Первое звено в цепи доказательств от экспертов «АнтиФейка» — «объективный анализ данных». Дата-аналитик нашел «сомнительные моменты» на 23 фотографиях, причем некоторые из этих моментов ему якобы подсказали внимательные зрители в соцсетях. Например, расположение тел на одном фото не совпадает с расположением тел на другом. Велосипеды подозрительно новые и целые. Лиц не видно — «чтобы их никто не узнал». Крови нет. Драматической кульминацией становится хронологическая шкала, которая должна показать, что фотографии убитых начали публиковаться лишь через несколько дней после отхода российских войск. Так дата-аналитик подспудно внушает зрителям мысль, что мертвые тела были доставлены на место съемки позже.
Альтернативные версии событий и исторические параллели
Второй шаг — набросать альтернативные версии. Что еще могло произойти в Буче? Для разъяснения подключается еще один эксперт, с RT. Он заметил на мертвых телах опознавательные знаки — белые повязки, такие же, какими пользуются и российские военные. А значит, легко предположить, что жители хотели показать свои пророссийские симпатии. Вывод очевиден: не могли же русские расстреливать пророссийски настроенных жителей. Так поступить могли только украинцы.
Через десять минут ведущий задает новый вопрос — об исторических параллелях, причем уже в заставке передачи были фотографии из Сребреницы и Сирии. Но сначала историк разобрал общие черты в «драматургии» расправы над мирными жителями в Неммерсдорфе 21 октября 1944 года. В этой восточнопрусской деревне после входа Красной Армии были убиты около 20 жителей. Нацистская пропаганда представила эти события как целенаправленную карательную акцию Красной Армии. Чтобы мобилизовать немецкое население против приближающихся советских войск, министерство пропаганды Геббельса уже постфактум сфабриковало фотографии расстрелянных и распустило сообщения о пытках, изнасилованиях и убийствах.
Используя сравнения с нацистской пропагандой, российский историк убивает двух зайцев сразу: проводит линию от украинцев к нацистам и с помощью полуправды придает правдоподобие собственной лжи.
Никола Гесс в книге «Полуправда» (Nicola Gess, Halbwahrheiten) отмечает эффективность высказываний, ложных лишь отчасти. Если, как в этом случае, сообщение о пропаганде нацистов правдиво, то тем самым и интерпретация фотографий из Бучи вроде бы уже и не может быть неправдой. Полуправда занимает центральное место в арсенале дезинформации, используемой спецслужбами. Штази дала такое определение дезинформации: комбинация «взаимосвязанных, правдивых, поддающихся проверке дискредитирующих фактов и ложных, правдоподобных, не подлежащих проверке и опровержению и тем самым также дискредитирующих утверждений».
Эта полуправда подпирает следующее «доказательство», а именно сравнение со Сребреницей. С 11 по 19 июля 1995 года в Сребренице военнослужащие армии Республики Сербской (Vojska Republike Srpske, VRS), полицейские и сербские боевики убили более 8000 боснийцев, в основном мужчин и мальчиков в возрасте от 13 до 78 лет. Суды ООН классифицировали эти убийства как геноцид. Но цель передачи «АнтиФейк» — представить этот геноцид как выдумку Запада и посеять сомнения в том, как трибунал ООН по военным преступлениям аргументировал свое решение. Еще в 2015 году Россия наложила вето на резолюцию Совета Безопасности ООН, квалифицировавшую события в Сребренице как геноцид.
Эмоциональный разворот
В середине программы произносится самое главное: Запад сеял и сеет ненависть к русским и сербам, а дезинформация с его стороны всякий раз подменяет правду на ложь. То есть программа последовательно вменяет в вину враждебной стороне, Западу, именно то, чем занимается сама.
Но смысл этого поворота не только в том, чтобы поменять местами реальность и вымысел, но и в том, чтобы заменить чувства людей на противоположные. Не нужно сочувствовать погибшим в Украине; не нужно их оплакивать; нельзя, чтобы чувства к жертвам заставили усомниться в войне, то есть в так называемом «спасении русскоязычного населения». Наоборот, Запад обвиняется в том, что его пропаганда только и делает, что накачивает россиян эмоциями, разжигает ненависть к России и, как говорит ведущий, создает «эмоциональный хаос», который препятствует «рациональной» оценке войны или «спецоперации». Так сострадание к мертвым становится чуждой, враждебной, западной эмоцией. В то же время «эмоциональный хаос», создаваемый самой программой, используется для того, чтобы переплавить неправильные чувства — страх, скорбь и сострадание — в гнев по отношению к тем, кто документирует убийства, к «Западу».
В итоге мы имеем дело с эмоциональной подменой. Организованная дезинформация пытается унять эмоции именно в тех случаях, когда у зрителей должны быть задеты чувства, когда при виде убийств украинцев от имени россиян им трудно было бы остаться равнодушными. В итоге на место не успевшей зародиться скорби приходит гнев по отношению к Западу. А отстраненный взгляд на фотографии превозносится как объективность.
Больше всего тревожит то, что такой взгляд навязывается не только россиянам. Поклонники теорий заговора, потребители и распространители российской дезинформации на правом и левом фланге [европейской политики] усваивают этот подход и начинают, совершенно в русле российской государственной пропаганды, выступать в качестве «критичных», «объективных» и «взвешенных» наблюдателей. Когда предвзятость с помощью риторических ухищрений выдается за объективность и рациональность, а вера в дезинформацию — за критическое мышление, это значит, что российская стратегия успешна. Так что стоит внимательно прислушаться, кто именно критикует эмоциональность министра иностранных дел Германии, а кто хвалит канцлера за его бесстрастность.
Weitere Themen
FAQ: Война Путина против Украины
-
В одни ворота. Как в Беларуси власть переиграла футбол
В июле проходят отборочные туры европейских футбольных турниров. В отличие от российских клубов, которые УЕФА отстранил из-за войны России против Украины, беларуские клубы могут в них участвовать. Но домашние матчи им приходится проводить за границей и без зрителей. Так, действующий чемпион Беларуси «Шахтер» Солигорск провел домашний матч в первом квалификационном раунде Лиги чемпионов против словенского клуба «НК Марибор» в Турции.
Беларуский футбол уже несколько лет находится в явном кризисе, и, вероятно, еще не достиг дна. Одна из причин кризиса – глубокая вовлеченность клубов, федераций и спортивных руководителей в политическую систему государства, которая в последние два года неоднократно подвергала репрессиям и фанатов, и самих спортсменов.
Спортивный журналист Егор Хаванский проанализировал нынешнее состояние беларуского футбола, его недостатки и истоки проблем, а также попытался понять, как может этот вид спорта выбраться из ямы, в которой он оказался.
«Складывается впечатление, что я тренирую сборную Бразилии», – так после очередной неудачи ответил на критику главный тренер сборной Беларуси по футболу Георгий Кондратьев. Десять лет назад он приводил молодежную сборную к «бронзе» чемпионата Европы и добывал путевку на Олимпиаду. А сегодня стал одним из пассивных элементов системы, которая к 2022 году превратила сборную Беларуси в европейского аутсайдера, а беларуский футбол — в изгоя. Почему так вышло?
Пирамида лояльности. Кто и как руководит беларуским футболом
Вот уже 28 лет Александр Лукашенко назначает в Беларуси практически всех, от премьер-министра до глав районов. В такой номенклатурной пирамиде исключена нелояльность: чиновники отвечают не перед гражданами, а перед тем, кто их назначил.
Ключевые назначения в спорте тоже не обходятся без санкции сверху. С 1997 по 2021 годы Лукашенко сам был президентом Национального олимпийского комитета, а попав под санкции, передал пост… старшему сыну Виктору. В кресле министра спорта сидит бывший охранник Лукашенко, а формально независимыми федерациями руководят чиновники. Практически все в беларуском спорте финансируется государством. Многие индивидуальные спортсмены приписаны к силовым структурам и по документам служат в армии, милиции или КГБ. Футбол в этой пирамиде не исключение. Федерацией этого вида спорта (АБФФ) никогда не управляли спортсмены. Ее нынешний председатель, полковник Владимир Базанов, был военным комиссаром и депутатом беларуского парламента.
Владимир Базанов обещал, что при нем сборные выйдут в финальную часть международных топ-турниров, а клубы будут стабильно участвовать в групповых стадиях еврокубков. Потом прогнозы скорректировали, и сборная должна попасть на чемпионат Европы лишь в 2028 году. Ну а пока под управлением Базанова беларуский футбол, и так не достигавший больших высот, стал историей постоянных провалов и скандалов.
Особый путь. В пандемию в Беларуси играли в футбол и звали болельщиков на трибуны
Стартовые позиции у нового руководства АБФФ в 2019 году были неплохие. Имидж беларуского футбола улучшился, начались онлайн-трансляции матчей, у сборной появился бренд «Белыя крылы», красивая форма с национальным орнаментом. Да и спортивная составляющая радовала: сборная пробилась в плей-офф Лиги наций и имела реальный шанс впервые попасть на чемпионат Европы, а БАТЭ в сезоне 2018/19 вышел в плей-офф Лиги Европы. От Владимира Базанова требовалось не испортить ситуацию, и он поначалу активно посещал матчи и демонстрировал вовлеченность в работу.
Все закончилось в марте 2020 года. Руководство АБФФ дало старт чемпионату Беларуси в условиях пандемии коронавируса, сделав страну единственным местом в Европе, где играли в футбол. В Беларуси на государственном уровне отрицали опасность COVID-19, и задачей Базанова-чиновника было показать, как эффективен беларуский путь борьбы с вирусом, позволяющий жить обычной жизнью. А значит, футболисты должны были играть в футбол, а болельщики – ходить на стадионы.
Хотя фанаты большинства клубов объявили о бойкоте матчей, а посещаемость обвалилась на 70%, у «особого пути» нашлись и плюсы: права на показ матчей Высшей лиги купили в России, Украине, Израиле и других странах (чтобы показывать хоть что-то), мировые СМИ написали о беларуском футболе, появились международные фан-клубы. Но когда спорт вернулся на европейские стадионы, интерес к Высшей лиге Беларуси угас.
Выборы-2020 и футбол. Протест против насилия закончился репрессиями и в спорте
В августе 2020 года, за несколько дней до президентских выборов, в соцсетях АБФФ появился агитационный ролик в поддержку Александра Лукашенко, а Базанов стал активным участником мероприятий в поддержку власти. Политика оказалась опаснее, чем вирус: из-за страха, что болельщики могут использовать арены для протестов, матчи проводились без зрителей или переносились.
После выборов 2020 года и жестокого подавления протестов фанаты окончательно ушли с трибун, а сотни беларуских футболистов, тренеров и судей выступили против насилия. «Представлять интересы национальной команды я отказываюсь до тех пор, пока действует режим Лукашенко», — написал в соцсетях молодой нападающий Илья Шкурин. С тех пор за сборную он не играл и в Беларусь не возвращался.
Сначала Базанов обещал не наказывать футболистов и клубы за высказывание своей позиции, но, по мере удушения протестов, репрессии пришли и в футбол. В сборную перестали вызывать игроков, выступивших против насилия. Глава Федерации футбола пожертвовал шансом выйти на чемпионат Европы ради идеологической чистоты.
Чистки затронули спортивную прессу, клубам рекомендовали не подписывать контракты с неугодными футболистами и тренерами. Окончательно контракты утверждают в министерстве спорта, и многим профессионалам с «неправильным» мнением там отказывают. Футбольному клубу «Крумкачы», открыто выступившему против насилия, сначала закрыли путь в Высшую лигу, а затем вынудили его опуститься в третий футбольный дивизион.
Осенью 2020 года Владимира Базанова внесли в санкционные списки Литвы, Латвии и Эстонии. Беларуский фонд спортивной солидарности (BSSF) неоднократно пытался обращал внимание УЕФА на факты дискриминации в беларуском футболе, однако безрезультатно. При этом деятельность Базанова, демонстрирующего сверхлояльность, оценивают невысоко даже власти и пропаганда. Министр спорта Сергей Ковальчук назвал уровень беларуского футбола «бардаком и болотом», критикует футбол и Лукашенко.
«Дело жизни на паузе». Как обстоят дела с фанатами и простыми болельщиками
Футбольные фанаты в Беларуси не были весомой политической силой, но все изменил 2014 год и события в Украине. Фанаты, часть которых раньше симпатизировала российским имперским идеям, стали интересоваться национальной культурой и продвигать беларуский язык. И на Евромайдане, и на войне на Донбассе ультрас играли важную роль, чем вдохновили беларуских «коллег» и напугали силовые структуры.
Уже к президентским выборам 2015 года стало все больше новостей о задержании молодых людей, в которых подчеркивалась их принадлежность к ультрас-культуре. «Зачистками» занималось Главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией (ГУБОПиК) МВД. На ультрас заводили уголовные дела, порой абсурдные: известного фаната минского «Динамо» Виталия «Пуму» в мае 2017 года осудили на 2 года и 4 месяца перепост рекламы презервативов — суд увидел в этом порнографию.
В 2020 году ГУБОПиК окончательно превратился в политическую полицию и оказался на передовой удушения мирных протестов против фальсификации выборов. Силовики объявили охоту на футбольных фанатов, анархистов, представителей различных субкультур — всех, кто, по их мнению, был нелоялен режиму Лукашенко.
22 августа 2020 года в Минске нашли повешенным фаната ФК «Молодечно» Никиту Кривцова, которого в день выборов видели перед рядами милиции с бело-красно-белым флагом. Расследование пришло к выводу, что Кривцов покончил с собой, но в это мало кто верит.
По оценке правозащитников, на 10 июля в Беларуси признаны политзаключенными 1236 человек. Среди них десятки ультрас, причем в Мозыре, Солигорске, Молодечно, Минске, Орше задержания были массовыми. Стоит ли говорить, что фанаты на стадионы не вернулись? «Без активной поддержки это просто поле для игры в мяч. Мы поставили дело жизни на паузу. Для фаната, для человека, который живет по ментальности ультрас, это очень тяжело», — анализирует ситуацию один из них.
Простым болельщикам тоже приходится непросто. Чрезмерно строгий милицейский досмотр на входе, который стал еще жестче после выборов, слабая работа клубов и невысокий уровень футбола не привлекают людей. В 2012 году на трибуны в среднем ходили 2014 человек. В 2021 году — 1422 человека.
Что из себя представляет беларуский чемпионат и сборная страны
В беларуской Высшей лиге играют 16 команд. Это слишком много: из года в год многие команды испытывают финансовые проблемы по ходу сезона, некоторые не доигрывают его до конца. Последние события также сказались на уровне футбола. Из-за санкций, под которые попали и прямые владельцы клубов, они не могут позволить себе качественных легионеров, был введен потолок зарплат и лимит на молодых игроков, которые должны присутствовать на поле.
13-летнюю гегемонию борисовского БАТЭ сначала прервало брестское «Динамо», которое финансово поддерживал Александр Зайцев. Бизнесмен, приближенный к Александру Лукашенко, привозил в Брест Диего Марадону и делал его техническим директором клуба. Но Зайцев попал под санкции, что вынудило его уйти из беларуского футбола вместе со своим капиталом и амбициями.
Последние два чемпионата страны выиграл «Шахтер» из Солигорска. Но спонсируемому подсанкционным «Беларуськалием» клубу тоже непросто. Все это отразилось на результатах клубов: последние три сезона они не могут пробиться в групповую стадию еврокубков, а в 2021 году никто не прошел дальше второго раунда квалификации. Ко всему прочему, после вынужденной посадки самолета Ryanair в Минске и начала войны в Украине сборной и клубам из Беларуси запретили играть международные матчи в стране.
Что касается сборной, то там провал еще глубже. Уважающие себя тренеры не берутся за нездоровый коллектив, а лидеры отказываются приезжать. Следствием этого являются исторические антирекорды вроде 0:8 в Бельгии и длительные серии без побед в официальных матчах, которые ведут Беларусь на самое дно европейского футбола.
Когда ждать изменений
В беларуском футболе явный кризис. Но его руководители поняли, что их карьера зависит не от результата, а от лояльности к власти. Они остаются на постах, несмотря на провалы, возвращающие футбол на уровень 90-х. Тогда из постсоветской ямы его вытянули амбициозные молодые менеджеры и тренеры, но в сегодняшней Беларуси быть инициативным опасно. Футбол варится в собственном соку: местные футболисты не рвутся за границу, а легионеры не хотят ехать в токсичную лигу с пустыми стадионами. Падает общий уровень, новые звезды не растут даже в условиях искусственных лимитов на молодежь.
Стагнация в футболе стала отражением ситуации в стране. И измениться беларуский футбол может только вместе со страной, перемены в спорте станут возможны в случае политических перемен.
-
Бистро #16: Независимость Беларуси под угрозой?
25 августа 1991 года, через четыре дня после неудавшегося августовского путча в Москве, Верховный Совет БССР проголосовал за независимость. Так появилась Республика Беларусь. Впервые за всю историю, не считая нескольких месяцев существования Белорусской Народной Республики в 1918 году, белорусы обрели собственное государство.
Хотели ли белорусы получить независимость? Почему на вполне свободных выборах 1994 года президентом был избран именно Александр Лукашенко? Какое значение имеют протесты 2020 года для независимости страны? В этом выпуске Bystro на восемь вопросов о 30-летней истории независимой Беларуси отвечает известный канадский историк Дэвид Р. Марплз.
1. КАКАЯ СИТУАЦИЯ СЛОЖИЛАСЬ В БССР НАКАНУНЕ РАСПАДА СОВЕТСКОГО СОЮЗА? БЫЛО ЛИ ТАМ СТОЛЬ ЖЕ СИЛЬНОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ, КАК В СТРАНАХ БАЛТИИ?
Национальное движение было довольно слабым и находилось на грани выживания. Правда, Белорусский народный фронт (Партия БНФ) заработал определенный авторитет, защищая национальную культуру и язык, активно реагируя на последствия Чернобыльской катастрофы 1986 года, а также приложив значительные усилия, в особенности со стороны лидера БНФ Зенона Пасняка, для раскрытия и предания огласке информации о массовых захоронениях жертв сталинизма в Курапатах. Ошибочные утверждения Пасняка о том, что там захоронено до 300 тысяч жертв, вызвали сенсацию. Однако поскольку численность и значимость БНФ были невысокими, ее учредительный съезд вынужденно состоялся в Вильнюсе, так как проводить заседания в Минске им запретили. В отличие от подобных народных фронтов в других республиках, особенно в странах Балтии и Украине, после выборов 1990 года эта партия получила всего 26 мест в парламенте, где доминировали коммунисты. Хотя конечной целью БНФ была независимость, самым важным его достижением, пожалуй, стало признание белорусского языка государственным в начале 1990 года. Этот статус белорусский язык сохранил в течение последующих пяти лет.
2. ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ВЕРХОВНЫЙ СОВЕТ БССР ПРОВОЗГЛАСИЛ НЕЗАВИСИМОСТЬ 27 ИЮЛЯ 1990 ГОДА?
Я хотел бы указать на различие между провозглашением государственного суверенитета и провозглашением независимости 25 августа 1991 года. 27 июля БССР объявила о своем суверенитете — но это означало лишь то, что республика претендует на контроль над собственными природными ресурсами, а не над государственным бюджетом, внешней политикой и вопросами обороны. Подобные декларации в это же время принимали и другие советские республики; только Литва сразу провозгласила полную независимость. Белорусский парламент терзали межпартийные конфликты и распри между лидерами партий: особенно сильным было соперничество между председателем парламента Николаем Дементеем и премьер-министром Вячеславом Кебичем. На момент провозглашения суверенитета Кебич был ведущей политической фигурой в Беларуси. Страну называли «партизанской республикой»: с 1956 по 1980 год Коммунистическую партию возглавляли бывшие партизаны. Они были далеки от национализма — если не считать формой национализма советский патриотизм, — но между партийными лидерами в Москве и в республике существовала определенная напряженность. После того как в 1980 году председатель ЦК БССР Петр Машеров погиб в автокатастрофе, Москва позаботилась о том, чтобы его преемниками не становились бывшие партизаны или их единомышленники.
3. БЕЛОРУССКИЕ КОММУНИСТЫ СЧИТАЛИСЬ ОСОБЕННО КОНСЕРВАТИВНЫМИ И ЛОЯЛЬНЫМИ МОСКВЕ. ЧТО СТАЛО С ВАЖНЕЙШИМИ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ПАРТИИ ПОСЛЕ ОБРЕТЕНИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ?
В 1991 году коммунисты действительно были доминирующей силой в Верховном Совете Беларуси, но ситуация была нестабильной. Первый секретарь Компартии Анатолий Малофеев и председатель парламента Николай Дементей поддержали августовский путч в Москве в 1991 году. После поражения ГКЧП Дементей был смещен, и его место занял профессор физики Станислав Шушкевич. Первым его действием на новом посту стало объявление о выходе республики из состава Советского Союза. Коммунистическая партия Беларуси была запрещена после неудавшегося путча в Москве, а год спустя была создана Партия коммунистов Беларуси (ПКБ). Члены старой Коммунистической партии официально присоединились к ПКБ в 1993 году (Малофеев ушел в отставку за два месяца до этого). Кроме того, появились периферийные коммунистические партии с более прогрессивными взглядами. Вскоре после провозглашения независимости в 1991 году у коммунистов еще было значительное количество мест, но и требования новых парламентских выборов звучали все настойчивее. Кебич выступал за экономический и военный союз с Россией, ссылаясь на общую историю и культуру. Однако подозрения в коррупции привели к поражению Кебича на президентских выборах 1994 года.
4. ЭКОНОМИКА БЕЛАРУСИ ИМЕЛА ОТЛИЧНЫЕ УСЛОВИЯ ДЛЯ УСПЕШНЫХ РЕФОРМ: ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ ОБРАЗОВАНИЯ И ОТНОСИТЕЛЬНО УСПЕШНЫЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ. ПОЧЕМУ, ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, ТРАНСФОРМАЦИЯ НЕ УДАЛАСЬ?
Беларусь хорошо функционировала именно как БССР, в рамках коммунистической системы, где ее промышленное развитие было тесно связано с развитием соседних советских республик. Однако, когда в России в 1992 году началась экономическая «шоковая терапия», Беларусь отстала.
Страна столкнулась с целым рядом проблем. Во-первых, она страдала от дефицита природных ресурсов и потому сильно зависела от импорта энергоносителей из России. Во-вторых, не было программы экономических реформ. Попытки Шушкевича последовать примеру России были заблокированы коммунистами в парламенте. В-третьих, независимой Беларуси пришлось нести на себе груз последствий Чернобыльской катастрофы, уже без поддержки Советского Союза. По одной из оценок, ущерб от этой аварии для Беларуси составил 32 годовых бюджета страны. Такого объема денежных ресурсов не было, но, по крайней мере, около 25 процентов бюджета в первые годы после аварии были потрачены на здравоохранение. Наконец, уровень приватизации был одним из самых низких среди всех бывших советских республик. Выживание многих отраслей промышленности зависело от государственных субсидий. В первые годы Беларусь получала субсидии от России президента Бориса Ельцина, но за эту щедрость пришлось заплатить: Россия настаивала на более тесной интеграции валют, экономических систем, армий и служб безопасности. И когда экономический кризис 1990-х годов настиг российскую экономику, вызвав финансовый крах в 1998 году, Беларусь пострадала вместе с ней.5. ПОЧЕМУ В 1994 ГОДУ ПЕРВЫМ ПРЕЗИДЕНТОМ БЕЛАРУСИ БЫЛ ИЗБРАН ЛУКАШЕНКО?
Перед президентскими выборами 1994 года Лукашенко не был совсем уж неизвестным политиком, но, конечно, никто не считал 39-летнего свиновода фаворитом. Он был назначен временным директором парламентской комиссии по расследованию коррупции и сразу воспользовался случаем, чтобы атаковать руководство страны. Но его просто не принимали всерьез — так же, как сам он не воспримет всерьез Светлану Тихановскую 26 лет спустя. Другие кандидаты выступали в основном против Кебича как представителя истеблишмента. Старый партиец Кебич, в свою очередь, сосредоточился на противостоянии с Пасняком из БНФ, называя его националистом, не знакомым с реальными проблемами обычных белорусов. Шушкевич, которого не поддерживала ни одна партия, также с подозрением относился к Пасняку. Так что два демократических кандидата, Шушкевич и Пасняк, не смогли договориться и боролись друг с другом. Население устало от старой гвардии вроде Кебича, считая Шушкевича частью той же системы, а Пасняка — слишком радикальным. Оставался Лукашенко: вполне привлекательный альтернативный кандидат, без старых проблем, амбициозный и убежденно пророссийский. Его личностные особенности, такие как вспыльчивый характер, игнорировались.
6. ЗА ПОСЛЕДНИЕ 26 ЛЕТ ЛУКАШЕНКО НЕОДНОКРАТНО ПОЗИЦИОНИРОВАЛ СЕБЯ КАК ЕДИНСТВЕННОГО ГАРАНТА СУВЕРЕНИТЕТА БЕЛАРУСИ. ЧТО ЭТО ОЗНАЧАЕТ, В ТОМ ЧИСЛЕ И ДЛЯ СОЮЗНОГО ГОСУДАРСТВА?
Политика Лукашенко подстраивалась к обстоятельствам. В первые годы он старался неуклонно сближаться с Россией — от проекта Содружества к проекту Союзного государства (1999). Он хорошо ладил с Ельциным, постоянно боровшимся с проблемами российской экономики. Но президент Владимир Путин повел себя иначе: он поставил под вопрос и субсидии на нефть и газ, и логику равноправного партнерства с государством, которое легко можно интегрировать в Российскую Федерацию. И в личных отношениях глав обоих государств ощущалась неприязнь.
В период с 2008 по 2020 год были и натянутые отношения, и торговые споры, было нежелание Беларуси выполнять указания из России, и неоднократные попытки Лукашенко ограничить российский контроль в ответ на стремление России захватить прибыльные белорусские отрасли, но было и сотрудничество Москвы и Минска в сфере обороны и безопасности. При этом Лукашенко делал все, чтобы задобрить Запад и убедить Европейский союз в том, что он является надежным партнером. Кредиты Международного валютного фонда и Китая стали альтернативой кредитам из России, предоставляемым на жестких условиях. Кроме того, в этот период в Беларуси развивался своего рода «мягкий национализм», поскольку Лукашенко использовал национальные чувства граждан для обеспечения и расширения личной власти. Таким образом, он напрямую связал государство со своим президентством.7. ПОЧЕМУ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В НЕЗАВИСИМОЙ БЕЛАРУСИ ВСЕГДА БЫЛО ОТНОСИТЕЛЬНО СЛАБЫМ И НЕ ИМЕЛО ШАНСОВ ДО 2020 ГОДА?
Начиная с 2001 года государство контролировало выборы через центральные и местные избирательные комиссии и процедуры регистрации кандидатов. Первым шагом Лукашенко была замена редакторов газет, ставивших под сомнение его власть. Телевидение также стало частью механизма государственной пропаганды.
Оппозиция искала традиционный путь к власти — через политические партии, которые обычно не имели ни достаточного количества членов, ни ресурсов, а также были внутренне разобщены. Например, в разное время существовало три ответвления Социал-демократической партии и два Народных фронта.
Хотя и раньше предпринимались усилия по объединению оппозиции на выборах, первые результаты появились только в 2001 году, причем незначительные. Таким образом, в Беларуси никогда не было оппозиционной партии со значительной поддержкой населения, в отличие, например, от «Нашей Украины» Виктора Ющенко (существовавшей с 2000 года). Лукашенко сразу объявил оппозиционные партии иностранными агентами, кровопийцами, которые финансируют личную роскошь за счет западных денег. В течение длительного времени для запугивания оппозиции применялись штрафы, аресты и преследования. Это привело к тому, что ряд ведущих деятелей оппозиции покинул страну, а электорат проявлял пассивность и апатию до 2020 года.8. ЧТО ОЗНАЧАЮТ ДЛЯ БЕЛОРУССКОЙ НЕЗАВИСИМОСТИ ПРОТЕСТЫ 2020 ГОДА И ПОСЛЕДУЮЩАЯ ВОЛНА РЕПРЕССИЙ?
Протесты и репрессии окончательно разрушили все иллюзии в отношении Лукашенко. Для большинства белорусов он уже неприемлем в качестве президента. Но протесты были мирными и не могли привести к смене режима, главным образом потому, что служба безопасности и кабинет министров остались верны президенту и были готовы пойти на крайние меры. Тысячи (в основном молодых) людей из Беларуси бежали за границу, спасаясь от репрессий. Остальные находятся в тюрьмах и трудовых лагерях. Западные санкции, усилившиеся после вынужденной посадки рейса Ryanair в мае, еще сильнее втолкнули Беларусь в российскую орбиту. Крайне ослабленный режим Лукашенко пошел на такие уступки России, которые в прошлом были просто немыслимы. Белорусская внешняя политика стала неотличима от российской. Официальные СМИ находятся под управлением России; политика в области безопасности и обороны также согласовывается. Единственное (символическое) сопротивление Лукашенко — это надежда на изменение конституции весной следующего года нелегитимным Народным собранием. Одним словом, белорусская независимость висит на волоске. Но белорусский народ однозначно выразил свою позицию еще в прошлом году. Возврат к ситуации до 2020 года так же невозможен , как и какой-либо общественный договор между этим президентом и народом.
Автор: Дэвид Р. Марплз
Опубликовано: 16.09.2021Weitere Themen
Беженцы на границе Беларуси и ЕС. Фотосвидетельство гуманитарного кризиса
Быть другим – инакомыслие в СССР
Как беларуские медиа пережили революцию, репрессии и эмиграцию
Бистро #19: «Закон о геноциде» в Беларуси: переосмысление истории или борьба с инакомыслием?
-
Бистро #19: «Закон о геноциде» в Беларуси: переосмысление истории или борьба с инакомыслием?
Беларусь и ее население понесли во время Второй мировой войны чудовищные потери, причем как на поле боя, так и в результате нацистской оккупации 1941–1944 годов, Холокоста, политики уничтожения и так называемой «антипартизанской войны». По разным оценкам, на территории БССР погибло от 2,2 до 3,5 миллионов человек.
В начале 2022 года Александр Лукашенко подписал закон, который, во-первых, юридически признает действия национал-социалистов на территории оккупированной БССР в качестве «геноцида белорусского народа», а во-вторых, предусматривает уголовную ответственность за отрицание этого: до десяти лет лишения свободы. Как сообщает государственное информагентство БелТА, «реализация закона будет способствовать недопустимости искажения итогов Великой Отечественной войны, а также сплоченности белорусского общества».
Для чего этот закон был нужен? Перед принятием спорного закона среди историков разгорелись споры. Когд следует понимать под «белорусским народом»? Не является ли сам такой закон попыткой фальсификации истории? Идет ли речь о реальном переосмыслении событий, или это лишь эксплуатация истории для подавления инакомыслия в современной Беларуси?На этот и другие вопросы отвечает беларуский историк Александр Фридман.
1. 5 января 2022 года Александр Лукашенко подписал закон «О геноциде белорусского народа». О чем в нем идет речь?
В этом законе сформулирован официальный взгляд властей Беларуси на Вторую мировую войну и преступления национал-социалистов на территории Беларуси, которые политическим решением объявили «геноцидом белорусского народа». Появление этого закона не стало сенсацией, ему предшествовала длительная подготовка.
И в России в эпоху Путина, и в Беларуси в эпоху Лукашенко, Вторая мировая война стала ключевой исторической темой, а использование ее в политических, идеологических и пропагандистских целях – обычной практикой. Эта традиция прослеживается с советских времен, но в сегодняшних условиях – после волны протестов против режима Лукашенко и в ситуации войны России против Украины – она призвана сплотить население вокруг диктаторов в их противостоянии с США и ЕС.
Закон носит репрессивный характер и навязывает обществу известный еще с советского времени нарратив, модифицированный и адаптированный к потребностям диктатуры Лукашенко. Режим предлагает населению Беларуси черно-белую, упрощенную и искаженную картину мира: «добро» – СССР и его духовный наследник в лице «Союзного государства Беларуси и России», и «зло» – нацисты и «коллективный Запад» в качестве их духовного наследника. Согласно этому нарративу, во время Великой Отечественной войны зло пыталось уничтожить добро, и в XXI веке история повторяется.
2. Что в законе понимают под термином «белорусский народ»?
При подготовке закона режим Лукашенко использовал три термина – геноцид «белорусского народа», «народа Беларуси» или даже «народов Беларуси». Последние два – более нейтральные по своему характеру – в итоге были отброшены. Акцент решили сделать именно на «белорусском народе», растворив в нем все население довоенной БССР, пестрое по своему этническому, религиозному и языковому составу.
Этот термин подменяет собой различные группы жертв: евреев, убитых во время Холокоста, уничтоженное гражданское нееврейское население, павших на фронте, жертв нацистской борьбы против партизанского движения, – и это лишь некоторые из них.
Это было сделано намеренно, чтобы упростить концепцию для населения страны и придать «геноциду белорусского народа» количественно больший вес. Лукашенко и его окружению мало одного термина «геноцид». Им нужны максимально внушительные потери, чтобы произвести впечатление как на население Беларуси, так и на мировую общественность, а также придать дополнительное обоснование требованиям денежной компенсации, которые, скорее всего, будут выставлены Германии.
3. Какой период времени охватывает закон?
Временные рамки закона определены с 1941 по 1951 год. То есть советские преступления 1939–1941 годов в Западной Беларуси по идеологическим причинам выносятся за скобки, а послевоенный период намеренно включается, чтобы привлечь внимание к польско-беларуским конфликтам после войны. В пропагандистских нарративах беларуского режима Польшу сегодня причисляют к западным странам, которые в 2020 году хотели посредством протестов совершить «госпереворот» против Лукашенко.
К «белорусскому народу» в этом законе причислены все граждане СССР, находившиеся в этот период на территории Беларуси – в том числе евреи и цыгане, а также, например, выходцы из других республик СССР. Интересно, что в интервью BBC в ноябре 2021 года Лукашенко заявил, что во время войны больше всех пострадали белорусы и евреи: он отделяет евреев от белорусов, не считает их частью «белорусского народа». Но это не мешает ему объявить еврейских жертв жертвами «геноцида белорусского народа». Режиму необходимо максимальное количество жертв.
4. Правильно ли, что применительно к Холокосту перенята советская традиция пересказывания легендарных и преимущественно героических историй о Великой Отечественной войне?
Влияние советской традиции очевидно. Власти Беларуси привыкли не говорить о евреях и не замечать их, и продолжают следовать этому курсу. В советское время еврейских жертв называли «советскими (мирными) гражданами», замалчивая их происхождение. Теперь они – часть «белорусского народа».
В советской культуре памяти Холокосту отводилась маргинальная роль. В постсоветский период Холокост считался в Беларуси «еврейской темой». Еврейские жертвы воспринимались формально как «свои», но в их трагедии видели чужую трагедию. Теперь же о еврейских жертвах «вспомнили» – но не акцентируя внимание на их происхождении, а растворяя в «белорусском народе».
О евреях как евреях режим Лукашенко вспоминает лишь в контексте заигрывания с Израилем и США. Конспирологи в правящих кругах Беларуси считают, очевидно, что евреи правят (западным) миром, и этот «факт» не следует сбрасывать со счетов.
5. Является ли антисемитизм частью пропаганды Лукашенко?
В Беларуси бытует точка зрения, что антисемитизма в стране практически нет (и никогда не было). Это, разумеется, не так. Хотя история антисемитизма в Беларуси изучена очень слабо.
Сейчас евреев в стране осталось мало, но государственная пропаганда не брезгует антисемитизмом. Он всплывает при нападках на оппозиционных журналистов или интеллектуалов еврейского происхождения, украинских и западных политиков с еврейскими корнями. Довольно сильно ощущается в Беларуси и влияние российских антисемитских нарративов. Антисемитскими заявлениями, открытыми или закамуфлированными, не гнушается и сам Лукашенко .
В качестве примера можно привести события февраля 2022 года: когда Владимир Зеленский сравнил нападение России на Украину с нападением гитлеровской Германии на СССР, Лукашенко заявил, что украинскому президенту – «еврею по национальности» – следует на эту тему «закрыться и молчать», а также подчеркнул, что белaрусы погибли, защищая евреев в Украине и в Беларуси.
Для Лукашенко Зеленский таким образом прежде всего «еврей», который не имеет права говорить о событиях Второй мировой войны и должен быть благодарен беларусам за то, что они спасли его народ (евреев) от нацистского геноцида.
6. С 2020 года историки и другие ученые подвергаются в Беларуси репрессиям. Является ли этот закон частью репрессивного механизма?
Для преследования ученых режиму Лукашенко не нужны специальные законы. Однако принятый закон фактически учреждает новое уголовное преступление: публичное отрицание «геноцида белорусского народа». Виновным грозит до 10 лет тюремного заключения. Закон может и, скорее всего, будет использован как против ученых, так и против простых граждан. Иллюзий нет: если раньше выдвигались обвинения в «реабилитации нацизма» (как против белоруса польского происхождения, журналиста польского издания Gazeta Wyborcza Анджея Почобута, который с апреля 2021 находится за решеткой), то теперь людей будут обвинять в отрицании «геноцида белорусского народа».
7. Как представители исторической науки в Беларуси отреагировали на этот закон?
Дискуссии были на этапе обсуждения законопроекта, хотя все же главным образом за пределами Беларуси. Историкам, особенно тем, которые занимались изучением сталинских преступлений и событий Второй мировой войны, в эпоху Лукашенко всегда приходилось тяжело, они регулярно подвергались репрессиям.
Теперь у специалистов по истории войны, которые остаются в Беларуси, фактически есть четыре варианта: следовать новой концепции и продвигать ее (по зову сердца или по оппортунистическим соображениям); изменить исследовательский фокус, отказавшись от взрывоопасных тем; уйти из профессии или покинуть страну. Открытая критика навязанной концепции может привести к серьезным последствиям, включая тюремное заключение.
8. Что является основной целью этого закона? Все-таки переосмысление преступлений нацизма или что-то другое?
Цели изучения и осмысления событий войны – в том числе такой тяжелой темы, как участие местного населения в нацистских преступлениях против евреев – могли бы стоять в демократическом обществе, которое хочет понять сущность, масштабы, причины и последствия злодеяний, в обществе, которое хочет использовать исторический опыт для движения вперед. У диктаторского режима Лукашенко таких целей нет и быть не может.
Историей в Беларуси на официальном уровне предпочитают заниматься по принципу «история – это политика, опрокинутая в прошлое». Это –инструментализация истории. Лукашенко использует ее для сохранения власти. И функция нового закона – уничтожение инакомыслия даже в зачатке, навязывание собственных представлений о прошлом и консолидация режима.
Автор: Александр Фридман
Опубликовано: 16.06.2022Weitere Themen
Бабий Яр: что немцы помнят о Холокосте на территории СССР и стран Балтии
Новый «спор историков» о Холокосте
Беженцы на границе Беларуси и ЕС. Фотосвидетельство гуманитарного кризиса
Что в России помнят (и что забыли) об освобождении Освенцима
-
О рыбах и людях
Беларуский поэт и философ Игорь Бобков, родившийся в 1964 году в городе Гомеле на юго-востоке страны, — один из наиболее крупных мыслителей и интеллектуалов в новой истории идей и гуманитарного знания в своей стране. Обладатель множества наград за свои стихи и эссе, он много размышлял о значении беларуского культурного пространства как европейского пограничья, лежавшего и лежащего между империями или на их периферии. О том, как это отразилось на формировании национальной идентичности и культурного самосознания. На фоне войны, развязанной Россией против Украины, Бобков в эссе для нашего проекта «Беларусь: заглянуть в будущее» обсуждает потрясения, которые ныне переживает Европа, в контексте истории идей. Речь идет о защите разнообразия. Речь идет о «войне за разнообразие — войне между Центральной и Восточной Европой Кундеры».
«Узел надежды» / Иллюстрация © Тосла
1. Война и мир
Существует мнение, что философия делает вещи более сложными, чем они есть на самом деле. Существует и другое: вещи нам по-настоящему непонятны, а философия просто показывает их более сложными, чем они кажутся обычному человеку.
Но в определенных контекстах хочется ясности. Поэтому начну с определений.
Когда мы говорим о «русском мире», мы имеем в виду конкретную идеологическую доктрину и соответствующие практики российского государства, которые латентно присутствовали в политическом и культурном поле в последние десятилетия, но в полной мере вышли на поверхность в 2014–2015 годах. Обычно мы берем этот новый «русский мир» в кавычки, чтобы указать на отличие от идейного наполнения термина в предшествующий период, когда он значил «культурно-экономическую поддержку соотечественников за пределами России», и от самого общего смысла фразы, которая на самом деле может означать что угодно (в том числе и прекрасную утопию русской культуры поверх барьеров, границ и государств).
Сегодняшний «русский мир» — это практики жестокого и агрессивного неоимпериализма, направленные прежде всего на ближайших соседей, но также несущие в себе и некое общее, «геополитическое», видение мира. Образ будущего человечества, в котором сильные, правители мира, эффективно и безнаказанно делят между собой ресурсы и территорию. Ключевая концептуализирующая эмоция, лежащая в основе «русского мира», — это постколониальная обида (ресентимент), которая заставляет задаваться вопросами вроде «Почему Россию не любят?», «Почему интересы России не учитываются?», «Почему о России забыли?». Войны на периферии и попытки дестабилизировать мировой порядок нужны не сами по себе, а лишь как инструменты вхождения России в дивный новый мир, в котором она тоже будет «иметь право». На войну. Ложь. Убийства и посадки несогласных. Циничное игнорирование общественного мнения. И в котором благодаря этому с Россией будут «считаться».
Эта постколониальная обида вызревала достаточно долго. Симптомы можно проследить со второй половины 1990-х. Но переход к брутальной и агрессивной фазе произошел так внезапно и неожиданно, что стал настоящим шоком для интеллектуалов. Как для российских, так и для европейских. Даже сегодня, спустя почти десятилетие, я не могу припомнить ни одного важного рефлексивного текста на немецком или французском, в котором содержались бы не просто попытки описать происходящее и диагностировать, кто виноват, а увидеть за фасадом идеологической концепции определенный тип мышления, понять, как он работает. Определить основные схемы и концепты и, в конце концов, поставить вопрос о новой эпохе, в которую мы без сомнения вляпались после наших веселых «постмодернизмов» и куда менее веселых «посткоммунизмов». Текста, в котором содержалась бы критическая рефлексия или даже деконструкция практик имперского мышления, а не просто подсчет рисков и последствий. Ведь империя прежде рождается в мышлении, в головах и текстах, и только потом начинает действовать в политической и экономической реальности. Империя — это не только войска, спецслужбы, колониальная администрация. Но и ценности, эмоции, культурные коды. Картина мира, которая навязывается как универсальная.
Но в современном интеллектуальном пространстве Европы не хватает не только рефлексивных текстов. Что важнее, нет и центра, где вообще могла бы возникнуть такая рефлексия. И нет языка, на котором могло бы произойти такое критическое размышление.
Это кажется странным, потому что в ХХ веке в Европе мы видим перепроизводство критической теории. Но сегодня нам понятно без лишних аргументов: и гегемония неомарксистов, и франкфуртцы, и симулякры Бодрийяра, и даже циничный разум Слотердайка с лакан-аттракционами Жижека не в состоянии описать новую реальность, обнаженную российско-украинской войной и беларуской революцией.
И мы уже готовы признать правду: мы не понимаем, что с нами происходит, в какую эпоху мы вступили.
***
Здесь возникает соблазн сказать: одним из таких центров мышления, откуда видно будущее, послужит сегодня восточноевропейское пограничье.
А языком, позволяющим концептуально говорить о новой эпохе, может стать язык беларуской и украинской (постколониальной) теории, формализирующей и концептуализирующей опыт противостояния с империей. Выживания в этом столкновении. Защиты своей субъектности и непохожести.
Это самое странное: несмотря на два века непрестанных усилий со стороны империи, восточноевропейское пограничье не только не исчезло, не растворилось в плавильном котле империи и советского народа, а, наоборот, укрепилось в своей парадигмальной инаковости.
И сегодня это не столько локальное образование, сколько реальная концептуальная альтернатива «русскому миру».
Когда-то Милан Кундера в классическом тексте о трагедии Центральной Европы противопоставил парадигму «максимального многообразия в наименьшем пространстве», которую он назвал центральноевропейской, «наименьшему многообразию в наибольшем пространстве», которая воплотилась в советском проекте.
Можно сказать, что восточноевропейское пограничье — это не только оборона Украины. Или поддержка беларуской революции. Это прежде всего защита многообразия. Война за многообразие. Кундеровская война Центральной и Восточной Европы.
***
В Беларуси традиция критической деконструкции восточного соседа имеет долгую интеллектуальную историю, зашифрована в базовых мифах идентичности и, можно сказать, начинается вместе с самим беларуским проектом. Который представляет собой не просто стандартный проект национального строительства со значительной социальной составляющей (социальное освобождение беларуской деревни), но и проект явно антиколониальный (такое освобождение невозможно без демонтажа структур имперского гнета).
Начиная с Адама Мицкевича, который первым в местной традиции начал критиковать империю (прежде всего в «Дзядах», но также в «Книгах польского народа» и публицистике 1830-х годов), через Янку Купалу, «Тутэйшыя» которого стали классическим образцом литературы, исследующей колониальную травму, Игната Абдираловича и Владимира Самойлу, разработавших особую метафизику беларуской анти- и постколониальной субъектности, вплоть до классического текста Зенона Позняка «О русском империализме и его опасностях» и целого ряда текстов постколониальных аналитиков конца 1990-х местные интеллектуалы снова и снова ставят соответствующие вопросы и дают все новые варианты ответов.
Время от времени начинает казаться, что в культуре этого слишком много. И главная задача сейчас — «забыть об империи» и вернуться наконец к нормальной жизни, вспомнить, что мы «все вместе летим к звездам».
Но как только интеллектуалы пытаются выполнить эту задачу, история делает новый оборот и мы снова, как в дне сурка, просыпаемся в одной постели с Империей, с болью вспоминаем вчерашний день и пытаемся понять, как все на этот раз закончится.
***
Пионерами в применении западной постколониальной теории к восточноевропейскому пограничью были представители украинской диаспоры. Австралиец Марко Павлишин, американка Оксана Грабович и другие создали в начале 1990-х годов первые тексты, где ясно показали, что и Франц Фенон, и Саид, и даже Хоми Баба — про нас тоже. Но появлением местной теории мы обязаны двум киевским интеллектуалам: Оксане Забужко и Мыколе Рябчуку. Именно они вывели постколониализм из академического гетто, превратили его в логику и стратегию культуры, в культурную политику. Концептуально уже с конца 1990-х годов Украина была готова к ситуации после империи.
На российской интеллектуальной сцене картина менее утешительна. Всего три примера.
В 2006 году в Москве вышел русский перевод книги Эдварда Саида «Ориентализм». Издательство, выпустившее книгу, называлось «Русский мир». В предисловии обращалось внимание на то, что Саид — палестинец, критикующий Запад и в этом смысле если не союзник, то уж точно «попутчик» нашей империи. Единственное, о чем вообще не упоминалось, так это о том, что книга Саида лежит в основе одного из самых сильных и эффективных дискурсов, в котором империя (все империи) — объект критики и деконструкции.
В том же 2006 году в Санкт-Петербурге в студии Зитенковского при БДТ была поставлена пьеса Брайана Фрила Translations. Автор русской версии Михаил Стронин перевел название как «Требуется перевод». Сама пьеса Фрила давно изучается в университетах как постколониальная классика. Он показывает, как имперская власть насильно переписывает пространство, ломая не только географию и культурные традиции, но и жизненные миры жителей. И в этом смысле более неадекватного понимания ее сути, чем словосочетание «нужен перевод», быть не может.
Наконец, в 2011 году в Кембридже вышла книга Александра Эткинда «Внутренняя колонизация. Имперский опыт России», где автор стремится адаптировать интеллектуальный аппарат постколониалистики к истории Российской империи. Скажу сразу: при всем сочувствии и уважении к автору и при всех прочих достоинствах этой книги, в своей постколониальной части она демонстрирует полный провал. Автор исходит из колониальной презумпции «России, которая колонизирует саму себя», маргинализируя и вытесняя не только иную концептуальную оптику, но и все те реальные народы и территории, которым «посчастливилось» оказаться внутри.
Эти три истории показательны для понимания российской интеллектуальной сцены последних десятилетий. Для меня они связаны одной цепью, демонстрируют одну логику культуры, единый тип мышления.
И все три — истории невстречи. Не только с Саидом, Фрилом и академическим постколониализмом. Но прежде всего невстречи с ближайшими соседями. С Беларусью и Украиной.
2. Рыбы и люди
«Я не рыба, я ихтиолог», — сказал докладчик.
Это была профессиональная шутка. Мы сидели в закрытом ZOOMе на семинаре, обсуждали доклад о беларуской революции. Он был относительно коротким. Первые полчаса про культурсоциологию (для создания инструментов). Затем десять минут про август 2020 года (чтобы вспомнить контекст). Наконец, концептуально: это была революция-спектакль. И у нее не было никакого социального или политического содержания, кроме собственной феноменальной перформативности. Народ просто показал себя. Вышел на сцену истории. Прогуляться по ее улицам и переулкам.
Сначала я впал в ступор. А потом чуть ли не в истерику. Не только потому, что все было правдой: именно так мы и действовали. А потому, что это был тезис, с которого нужно было начинать думать. Ставить вопросы. А докладчик завершал им свои рассуждения и дальше собирался думать только о том, как и где опубликовать свой доклад.
И все же никаких претензий быть не могло. Докладчик был ихтиологом.
***
Для местных ихтиологов стояли замечательные деньки. И они это заслужили. Десятилетиями им не уделяли достаточно внимания, не ценили. Беларусь как объект исследования существовала где-то на окраине. Последняя диктатура, денационализированная нация. Странно, что вы вообще еще живые. Но вот наступил 2020 год, и все встало на свои места.
Теперь они готовили доклады и аналитические записки, организовывали конференции, издавали сборники. Революция стала модной темой. Кроме того, она явно закончилась, стала мертвым объектом. Можно было дописывать монографии, не опасаясь, что финал поставит под вопрос посылки и заключения.
С рыбами было сложнее. Мы были настроены совсем по-другому.
***
На наших глазах рассыпались все попытки понять, что с нами происходит. Мы вели семинар с самого начала и прошли все этапы. От эйфории и воодушевления первых встреч, через волю к знанию в момент кульминации, до тревоги и депрессии времени погрома.
Вначале были идеи и схемы про всех, казалось, что еще немного — и мы все поймем. Потом начались корпоративные игры. Каждый хотел откусить свой кусочек славы.
Феминистки написали, что это была женская революция. И сразу уехали.
Прогрессивные либералы написали, что это была их революция, она всех освободила и теперь все свободны. Консерваторы были более подозрительны. В том, что народ героический, сомнений не было, но лидеры были явно не те и вели не туда. И консерваторы колебались: то ли хвалить народ, то ли ругать случайных вождей.
Были еще творцы. У них были свои версии.
Трагикомизм ситуации состоял в том, что все были правы.
И феминистки, и прогрессисты с консерваторами, и даже поэты.
Революция явно дала всем больше, чем было возможно. Но ненадолго.
Сейчас это время прошло. И было страшно. То, что казалось золотом и блестками на революционной сцене, в свете новой эпохи могло оказаться мишурой и обманом.
***
Все дошло до кульминации, а затем плавно вниз по кругу. В зону привычного, обыденного. Вернулось на свои места. Можно было осмотреться и подсчитать потери. Картинка была не для людей со слабыми нервами.
Мы были на руинах. По асфальту лязгали гусеницами русские танки. Было неясно, это оккупация надолго или все еще есть шанс.
Корпоративные игры притихли. Никто не писал сейчас, что это были «мы». Оно и понятно. В тюрьмах сидело более тысячи заложников. Одна половина страны искренне ненавидела другую. Журналисты, захлебываясь в эмоциях, писали о войне.
Как мы к этому пришли? После роз и объятий, чаепитий во двориках и сладких мечтаний о победе.
И еще кое-что. Вопрос, который мы боялись задать даже шепотом.
Кто возьмет на себя ответственность за все это?
***
«Про рыб — очень хорошо, — написал я в чате. —
Только вот я не ихтиолог. Я рыба».
И, похоже, самое время опускаться на глубину.
***
Еще вчера Минск напоминал межвоенный Париж: появлялись и исчезали кафе, книги и перформансы лились рекой, айтишники помогали котикам и собачкам, средний класс скупал имущество и путешествовал.
Как и почему все это исчезло?
Как и почему власть, которая почти победила, интегрировала в себя все формы сопротивления, внезапно разрушает собственный проект и бодрым маршем идет к самоубийству, загоняя всех по дороге в концлагерь имени Джорджио Агамбена?
«Все это сделал он, — говорит А. — глава “Газпромбанка”». Нужно быть полным идиотом, чтобы поверить, что он действительно собирался победить. Не говоря уже о революции. В лучшем случае, самом оптимистичном, мог откусить свои десять процентов и засесть в парламенте. С белыми ленточками и русской поддержкой.
Хуже всего было бы, если бы ему это удалось. Тогда у нас была бы страна не с двух сторон, как сейчас, а только с одной. Тюрьмы были бы переполнены, но сидели бы там только «эти ваши националисты».
«Это все конспирология, — говорит Б. — Так не бывает».
«Да, конспирология, — соглашается А. — Но бывает и не так».
***
«Просто закончился посткоммунизм», — говорит С.
Десятилетия бедствий и разочарований, которые мы заедали шоколадками. Нас почти тридцать лет держали на подкормке. Эмоций, ожиданий. Еще немного — и мы победим. Будет наша власть.
Все это искушало. Хотя сразу было понятно: нет никакого «мы», которое побеждает. И власть никогда не бывает «нашей». Как только туда приходят «наши», с ними происходит что-то странное и они сразу становятся «не нашими».
Все начиналось с чувства радости. Будущее очень близко, оно уже произошло с нашими соседями. Остается только хорошо сделать домашнее задание. Быть такими, как все.
Потом историки напишут, что средний класс на Западе опускался на дно с 1972 года. Что за фасадом скрывалось неравенство и несправедливость. Что все прогнило. А после 2008–2009 годов начало сыпаться на глазах. Так что Восточная Европа рано обрадовалась, когда приплыла на ветхих баркасах к огромному лайнеру с оркестром на верхней палубе. Ведь это был «Титаник».
«Зло под микроскопом, — говорит С., — вот самое важное. Это главный результат, для нас и для всего мира». Внезапно изменились диоптрии, и все с отвращением увидели: в мире царит зло.
***
Что бы там ни написали ихтиологи, я знаю главный секрет белорусской революции. Но про него не расскажешь даже шепотом. Ведь произнесенные слова тут же меняют смысл. А написанные уже точно не те. И все же.
Это было Восстание Рыб. Революция Антиполитики.
Не штурм, не захват власти. А успешный исход из Замка. Побег в будущее.
Прошлое — всегда социальный проект. Совместная память, которой легко манипулировать. С будущим сложнее. Будущее — это надежда. Упование. А может, и вера.
Будущее открывается не потому, что кто-то его изобрел или спроектировал. А из-за того, что в душе человека есть это место. И оно вдруг реагирует. На доброту. Радость.
В этом смысле бесцельно и бессмысленно бродить по улицам — не такое и глупое занятие: вернуть себе будущее — вот в чем была главная идея революционного побега.
Те, кто туда ушли, назад не вернутся.
***
Только это и имеет смысл для любой революции: требовать невозможного.
Возноситься ввысь вместе с ветром, размывать стены вместе с волнами, практиковать свободу вместе с облаками.
Не совпадать ни с чем, идти одиноко. Выходить всегда навстречу, а не напротив.
Не сопротивляться стихиям, а использовать их силу.
Написать новые правила для руководства разумом.
Запретить геополитику и постправду.
Журналистам прописывать принудительный курс медитации за попытки дергать эмоции.
И повторять на уроках начальных классов:
«Мы не ихтиологи. Мы рыбы».
3. Она утонула
— Господин Президент, что случилось с Россией?
— Она утонула.
Weitere Themen
Что пишут: О протестах в Беларуси и молчании Евросоюза
«Пока я ждал(a)». Белорусская серия фотографа Юлии Аутц
FAQ: Война Путина против Украины
Yes Future No Future – опыты нелинейных суждений
Как беларуские медиа пережили революцию, репрессии и эмиграцию