Критик-социалист Дмитрий Писарев, прочитав роман Ивана Тургенева «Дым» (1867), в гневе спрашивал автора, почему русское общество оценивается в произведении с позиции европейского цивилизованного человека, а не русского радикала-«нигилиста», образ которого Тургенев создал в своем предыдущем большом произведении («Отцы и дети»): «Чтобы осмотреться и ориентироваться, Вы становитесь на эту низкую и рыхлую муравьиную кочку, между тем как в Вашем распоряжении находится настоящая каланча, которую Вы же сами открыли и описали». Тургенев с необычной для себя категоричностью ответил: «…кочку я выбрал — по-моему — не такую низкую, как Вы полагаете. С высоты европейской цивилизации можно еще обозревать всю Россию». «Европейская цивилизация» была для него важнейшей точкой отсчета при описании России, а русская культура — ее неотъемлемой составной частью. Само творчество Тургенева может служить доказательством этой идеи.
У большинства крупных русских писателей XIX века биографии полны эффектными событиями: Пушкин и Лермонтов погибли на дуэли; Достоевского едва не расстреляли и отправили на каторгу, Толстой в молодости участвовал в Крымской войне, а в старости стал основателем своеобразного религиозного учения. Иван Тургенев (1818–1883) на этом фоне кажется бледной фигурой, а жизнь его скучной и почти лишенной событий.
Скучная биография
Тургенев долго учился в России и в Германии, немного послужил мелким чиновником, а после занимался почти исключительно литературой. Он не бывал в далеких странах, не дрался на дуэлях, не состоял в тайных обществах.
Даже столкновения с властью у Тургенева проходили как-то легко и неинтересно: за публикацию в обход цензуры некролога Гоголю, где покойный писатель оценивался чересчур, на взгляд цензора, высоко, Тургенев был арестован и выслан в свое имение Спасское-Лутовиново. Позже правительство интересовали контакты жившего за границей писателя с политическими эмигрантами: Тургенев был допрошен — однако никаких важных событий не последовало.
Само творчество Тургенева тоже часто воспринимается как менее яркое, чем у Толстого или Достоевского. Тургенев-писатель обычно остается сдержан не пытается навязывать читателям своего хода мыслей.
И все же Тургенев — один из наиболее крупных русских писателей середины XIX века — времени, вероятно, наибольшего расцвета русской прозы. Его творчество обширно и включает произведения едва ли не всех жанров своего времени: он писал стихотворения (включая «Утро туманное, утро седое…», ставшее одним из самых известных русских романсов), поэмы, очерки, рассказы, комедии, воспоминания. Самые известные произведения Тургенева — это шесть романов, посвященных преимущественно жизни российского общества того времени: «Рудин» (1856), «Дворянское гнездо» (1858), «Накануне» (1859), «Отцы и дети» (1861), «Дым» и «Новь» (1878).
Нигилисты, лишние люди и тургеневские девушки
Одной из важнейших проблем в произведениях Тургенева было столкновение индивидуального человека, общества и истории. В прозе Тургенева русское общество XIX века узнавало себя: литературные критики обычно немедленно начинали писать о его героях как о совершенно реальных людях. Отдельные слова и выражения из произведений Тургенева используются до сих пор, чтобы обозначить характерные общественные и психологические типы, сложившиеся в ту эпоху.
Самое известное из них — «нигилист». Это слово, употребленное в романе «Отцы и дети», немедленно стало предметом бурной полемики. Оно оказалось настолько актуальным, что долгое время использовалось для обозначения любого политического радикализма. Например, когда в марте 1881 года террористы-революционеры убили императора Александра II, потрясенные русские журналисты называли их «нигилистами» — слова «терроризм» в языке еще не было. «Нигилистом» Тургенев назвал человека, отрицающего все сложившиеся в культуре конвенции и условности. Главный герой его романа дворянин Евгений Базаров не тратит времени на то, чтобы прилично одеваться, вежливо общаться, переживать сложные романтические чувства, соответствовать сословным нормам — он стремится заниматься реальным делом и пытается найти для себя такое дело. В исторических условиях России XIX века это оказывается удивительно сложной задачей.
Другое тургеневское выражение — «лишний человек», появившееся в повести «Дневник лишнего человека» и важное, видимо, для понимания большинства тургеневских героев. «Лишний человек», наделенный образованием, чувствительностью и острым стремлением к добру, оказывается удивительно похож на «нигилиста»: он пытается найти в жизни практическое дело, сильное чувство или нравственную опору, но не способен этого сделать под влиянием исторических обстоятельств и собственной неготовности с ними столкнуться. При этом «лишний человек» совсем необязательно слаб и ленив. Например, именно как «лишнего человека» Тургенев характеризовал Михаила Бакунина, революционера, одного из основателей анархизма, с которым он был хорошо знаком. Многие черты Бакунина переданы главному герою романа «Рудин».
Подобно многим современникам, Тургенев разделял идеи эмансипации. Во многом это определило появляющиеся в его произведениях образы женщин внутренне независимых и сильных, и в то же время живущих в соответствии с собственным очень строгим нравственным кодексом. В русской критике их часто называют «тургеневскими девушками».
Экзистенциалист XIX века
Как и многие русские писатели своего времени, Тургенев постоянно писал о смерти, но делал он это тоже совершенно по-своему. Тургенев не пытался заглядывать «за грань», описывать, что чувствует и видит умирающий (как много раз делал Лев Толстой, например, в «Смерти Ивана Ильича»), или прямо высказываться насчет того, что может ждать человека за гробом (как делают и герои Достоевского, и их автор). Смерть героев Тургенева обычно подчеркнуто нелепа и, кажется, случайна. Например, герой романа «Накануне» Инсаров подчиняет абсолютно всю свою жизнь стремлению освободить Болгарию от турецкого владычества, а умирает от туберкулеза, даже не добравшись до Болгарии. В этом смысле Тургенев похож скорее не на писателя своего времени, а на экзистенциалиста следующего столетия: для него важно не само по себе умирание и не то, что будет после него, а принципиальная конечность человеческого существования. Соответственно, и в героях важно даже не то, что именно они переживают при смерти, а то, находят ли они в себе силы признать свою смертность и жить, понимая и это.
Сюжеты произведений Тургенева обычно строятся вокруг романтических отношений героев и, кажется, самое важное в его прозе — любовь. Однако от буржуазного восхищения и умиления любовным чувством у Тургенева почти ничего нет. Вероятно, поэтому тургеневскими описаниями любовного чувства явно вдохновлялся Леопольд фон Захер-Мазох. Тургеневская проза очень мало похожа на мелодраму о сильных страстях. Любовь в его произведениях — великая сила, но сила скорее пугающая. В любви Тургенева интересуют прежде всего не сами по себе переживания героев, не чувства и эмоции, а столкновение человека с иррациональным, находящимся за пределами его понимания. Любовь и смерть у писателя оказываются странным образом связаны, причем в некоторых произведениях, особенно поздних повестях, таких как «Клара Милич», эта связь трактуется как почти сверхъестественная, а в других — как нарушающая все общественные правила и нормы.
«Неисправимый западник»
В художественном мире Тургенева история, любовь и смерть — могучие надындивидуальные силы, перед лицом которых тургеневский герой пытается остаться собою. Сама эта проблема независимости человеческой личности, которая пытается сохранить внутреннее достоинство, воспринималась во времена Тургенева как очевидно «западная». В определяющем для образованного русского общества середины XIX века идейном конфликте славянофилов — сторонников «особого пути» России — и западников, считавших Россию частью европейского мира, Тургенев был явно на стороне вторых. За подчеркнутую приверженность «западным» ценностям Тургенева не раз критиковали. Сам себя писатель прямо называл «неисправимым западником». В то же время Тургенев иногда остро чувствовал потребность посмотреть на Европу с российской точки зрения, причем взгляд этот не всегда был восторженным. В воспоминаниях литератора Владимира Соллогуба сохранился анекдот о том, как Тургенев рассказывал, как попал в английский клуб с невероятно чопорной прислугой: «Мною вдруг обуяло какое-то исступление; что есть мочи я ударил об стол кулаком и принялся как сумасшедший кричать:
— Редька! Тыква! Кобыла! Репа! Баба! Каша! Каша!»
Грубо и резко звучащие простые русские слова на этот раз показались писателю ближе, чем английская «цивилизация».
Посредник между Россией и Европой
Последние десятилетия своей жизни Тургенев преимущественно провел за границей: в Германии (в основном в Баден-Бадене) и Франции (в Париже и Буживале), где явно пытался выполнять роль своеобразного «посредника» между Россией и Западной Европой. В это время он вел исключительно обширную переписку (письмам в его собрании сочинений отведено 18 томов — больше, чем всем многочисленным художественным произведениям вместе взятым), в том числе с английскими, французскими и немецкими писателями и переводчиками, с русскими литераторами и критиками.
Тургенев советовал, что лучше переводить на западноевропейские языки из русской литературы, как передать то или иное выражение. В то же время он поддерживал и русских переводчиков и сам переводил с французского, среди прочего, сочинения Флобера. Отчасти благодаря Тургеневу многие произведения западноевропейских литератур печатались в русских журналах и становились известны читателю. Выполнять эту роль Тургеневу помогала его исключительная эрудиция: он внимательно следил за новой литературой на английском, французском, немецком и русском языках.
Можно сказать, что Тургенев был таким посредником на протяжении почти всей своей литературной деятельности: русское общество в его произведениях видело себя сквозь призму европейской литературы и культуры. Недаром одна из важнейших статей Тургенева, позволяющая многое понять в его творчестве, называется «Гамлет и Дон-Кихот» — в ней предлагается делить литературных героев и реальных людей на социально-психологические типы, заимствованные из Шекспира и Сервантеса.